1muzyakov_s_i_gatiatullina_e_r_filosofiya_nauki_tom_1

ных действий, детерминированных культурой и транслирующих социальный опыт от предшествующих поколений к последующим1.

Таким образом, у Бурдье социальное пространство представляет собой рационально сконструированное поле властного взаимодействия и культурного обмена членов социума. В развитие идей Бурдье Штомпка выделяет четыре уровня поля напряжений (каковым видится социальное пространство):

-поле идей, верований и дефиниций;

-поле норм, предписаний, запретов и ограничений;

-поле коммуникаций и интеракций;

-поле ресурсов (возможностей)2.

Изложенные концепции при всех кажущихся различиях имеют общее в том, что они вписываются в парадигмальную логику классической науки и философии - интерпретируют социальное время и пространство в качестве неких онтологических констант социума, его структуры и сущностных механизмов бытия и развития по линейному пути прогресса.

Социально-историческая, цивилизационная динамика (контекст) и познавательная культура второй половины XX века породили принципиально новые взгляды на социальное время-пространство.

Как известно, состояние современной цивилизации осознается не иначе как «пороговое», как преддверие смены всех форм жизнедеятельности человека, от экономико-технологических и социально-структурных до экзистенциальных. Соответственно, и в роли главных мер бытия человека и социума ныне чаще всего выступают масштабы, темпы (динамика) и многообразие перемен, коими охвачены базовые сферы жизни - культура, технология, познавательная практика, социально-политическая организация, коммуникативные отношения. При этом динамика перемен такова, что проблематичной является сама возможность выразить суть, дух, облик, структуру и темпоральность «предстоящего» (вот-вот грядущего) социального бытия. На это претендует целая вереница определений - постиндустриальное, информационное, или же креативное общество (как ныне все чаще говорят), «эпоха постэкономики», «общество знаний» и даже «эпоха

1См.: Бурдье П. Социология социального пространства. М., «Алетейя», 2007. С. 288.

2См.: Штомпка П. Социология: анализ современного общества. М., «Логос», 2005. С. 416.

281

постчеловека». Очевидно, что этот необычайно динамичный процесс тектонических сдвигов и перемен в бытии человека, общества и культуры, что ныне происходит на наших глазах в общем контексте глобализации мира (социального бытия), предстоит преломить, прежде всего, через категории «социальное пространство» и «социальное время», их смысловое содержание.

В этом плане особого внимания заслуживают подходы Кастельса1 и Бека2. Кастельс полагает, что, когда речь идет о современном обществе, которое он определяет как информационное, то социальное пространство - время (СПВ) не может больше рассматриваться лишь как форма существования общества и мера его бытия, поскольку теперь СПВ и есть само общество. Более того, Кастельс полагает, что все многообразие трансформаций, которым охвачен мир, так или иначе, суммируются в трансформации СПВ. И еще - главной формой социального пространства у Кастельса является не геометрическая метрика и не социальная структура, а потоки и структура потоков - товаров, денег, сырья, труда, информации. Эти взгляды находят поддержку и в концепциях Бека, посвященных процессам глобализации.

Надо отметить и следующее: в теории СПВ Кастельса особое место занимают социальные сети. Дело в том, что сущность и характер современных трансформаций социального времени-пространства в общем контексте тех радикальных изменений, что ныне претерпевает наша цивилизация, нашли выражение именно в социальных сетях, формах и способах их бытия3. Здесь (в социальных сетях) пространство утрачивает свои физи- ко-геометрические измерения - время становится абсолютной мерой пространства. И, возможно, самое главное, - социальные сети становятся механизмом и пространством продуцирования смыслов и обмена ими, а значит, основой социальности.

Впрочем, результирующим итогом всех изменений социального бытия, о которых идет речь, является рост многообразия социального бытия, форм и типов его проявления, что касается и главных мер бытия - соци-

1См.: Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество, культура. М., ГУ ВШЭ, 2005. С. 608.

2См.: Бек У. Что такое глобализация? М., «Прогресс-Традиция», 2001. С. 304.

3См.: Назарчук А. В. Социальное время и социальное пространство в концепции сетевого общества//Вопросы философии. 2012. №9. С. 56–67.

282

ального пространства и социального времени. Они теперь выражают не только некий известный набор социальных структур и социальных отношений или набор по сути стандартных временных мер темпоральности, но текучий и многообразный поток информации, смыслов, ресурсов, непременно требующих идентификации.

Таким образом, встает вопрос об идентичности социального пространства и социального времени, а точнее, многообразия их форм и содержания. Поясним эту мысль на примере социальной идентичности. Особенности социального бытия (эпохи, исторического момента), так или иначе, находят преломление в идентичности социальных факторов, поскольку идентичность человека есть некий вариант агрегации и констелляции конкретным индивидом смыслов бытия, форм культуры и социальности, мотиваций к действиям, ценностных позиций и поведенческих схем в средовых условиях коммуникации, интеракции и деятельности «здесь и сейчас», а точнее, в данную историческую эпоху.

Поскольку персоналистические формы культуры и культурного бытия стали возможны (санкционируемы социумом) лишь с выходом на историческую арену ранних форм европейского капитализма, на предшествующих этапах истории человек был вынужден оставаться в рамках социаль- но-культурной идентичности, «данной ему от рождения», с учетом его сословной и классовой принадлежности, исповедуемой религии, этнического происхождения. Подобная идентичность, которая может быть определена как «сакрально-вмененная», не оставляет места для самобытности личности и в этом плане лишь весьма условно может именоваться персональной. Однако по ходу времени (по мере развития капитализма, дифференциации социума и форм социального бытия) складывается новый тип персональной идентичности человека - «корпоративно-трансформативный», отражающий появление социальных лифтов, вариантов культурного выбора и самоопределения. А с начала двадцатого века в общем контексте динамики социального бытия, а также развития средств и форм коммуникации, формируется современный модус персональной идентичности, который может быть определен как «коммуникативно-спектральный», поскольку выражает беспримерную мобильность человека наших дней (ментальную, ценностную, профессиональную культурную, пространственно-временную,

283

поведенческую) и решающую роль информационных потоков и коммуникативного давления в жизни человека1. Дело в том, что против устойчивого существования структуратуры персональной идентичности работают едва ли ни все современные формы и механизмы информационного бытия человека: рынок, Интернет, массовая культура, агрессивный напор политических и рекламных технологий, поскольку они предлагают множество заранее выстроенных и подаваемых в красочной форме комбинаций смыслов, ценностей, жизненных ориентиров.

В этой ситуации персональная идентичность неизбежно обретает не только множественный, но и абберирующий, мерцательный, крайне неустойчивый характер, внушаемый действием привходящих факторов (малой социальной группой, модой, СМИ, политическими и культурными технологиями). В этом контексте формы социального бытия человека и их пространственно-временные измерения с неизбежностью обретают множественный и изменчивый характер, требуя введения в методологию социального пространства конкретизирующей меры «идентичность».

Более того, в условиях возрастающей роли социальных сетей (что ныне характерно) сетевая самоорганизация начинает превалировать над внешним, принуждающим управлением социумом. При этом ориентиром форм и целей самоорганизации людей, векторов их активности и действий (т.е. актором структурирования социального пространства и социального времени) становятся формы и типы социальной идентичности, а также смыслы, идеи и проекты, выдвигаемые креативными личностями посредством социальных сетей. Это наблюдается всюду: продуцируемые креативными людьми (или группами) идеи, социальные и культурные типажи, а также выдвигаемые ими стандарты хабитуализации и легитимизации горизонтов социального развития определяют практически все происходящее в общества (политике, экономике, культуре), а значит, и социальную пространственно-временную структуру общества. Все это, как подчеркивалось, требует вовлечения категории «идентичность», ее смыслового и методологического потенциала в процессы анализа современной проблематики социального времени-пространства.

1 См.: Тхагапсоев Х. Г. Идентичность как философская категория и мера социального бытия//Философские науки. 2011. №1. С. 10–26.

284

До сих пор речь шла о двух доминирующих сегодня «структурах» социального бытия (т.е. социального пространства, социального времени): о процессах становления информационного общества и о глобализации мира. Однако существует еще один фактор, который оказывает значимое влияние на современные социальные процессы, на структуру глобального социального бытия - это этнический фактор1. При этом роль этнического фактора в современных цивилизационных процессах двояка. С одной стороны, этнос (этнический социум) является серьезным препятствием на пути унификации и нивелирования культур в ходе глобализации, поддерживая таким образом культурное разнообразие в мире - один из источников социального развития. С другой - под напором процессов глобализации этнос утрачивает культурную герметичность, все активнее включается в глобальные потоки трудовой и культурной миграции, порождая новые формы социального и культурного бытия, в частности феномен «сквозного присутствия этнического фактора» в глобальном социальном бытии мира, когда японская или итальянская кухня может встретиться в Нью-Йорке или в Москве, а мелос азиатских этносов становится модным элементом музыки современного европейского композитора. В итоге этнический фактор также выступает в роли структуратора глобального социального бытия, а значит его главных мер - социального пространства и социального времени2. Если учитывать изложенные обстоятельства, методология анализа социального пространства-времени в эпоху глобализации мира и становления информационного общества, должна, как нам представляется, базироваться на следующих идеях-принципах.

1. В современных условиях тотальной глобализации мира и непрерывной трансформации всех аспектов социального бытия традиционная философская методология анализа социального пространства и времени на основе структурно-онтологических категорий (тип цивилизации, политический строй, общественно-экономическая формация) и категорий соци- ально-институциональных отношений (социально-классовая структура,

1См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., АСТ, 2003. С. 603.

2См.: Барков Ф. А., Тхагапсоев Х. Г., Черноус В. В. Этнос в глобализирующемся мире. Ростов-на- Дону, СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009. С. 204.

285

правящий класс, институты права, власти и управления) утрачивает эффективность, требуя разработки принципиально новых подходов.

2.Часто предпринимаемые попытки базировать анализ социального пространства-времени на категорию «современность» не решает означенной проблемы, поскольку в процессах нынешней глобализации социальное бытие утрачивает специфицирующую пространственную стуктурность. Иначе говоря, тип современности, обретает спонтанно изменчивый («по- точно-текучий») характер и при этом переносит практически все «современные» меры социума и социальной процессности - формы экономических отношений (рынок, частная собственность) и потребления (масссовое потребление, консьюмеризм), механизмы социально-культурной коммуникации и способы интеракции (электронные массмедиа, Интернет, социальные сети) практически на любой локус пространства мира - регион, государство, этносоциальное пространство.

3.Использование категории «идентичность» создает принципиально новые возможности в плане осмысления специфики социального пространства и времени в условиях глобализации мира и становления информационного общества, поскольку обширная маркерная структура идентичности позволяет дифференцированно отражать особенности социального времени и социального пространства «здесь и сейчас».

4.Виртуальная сфера социального пространства (Интернет и другие формы электронного медиа), роль и значимость которой в современных условиях неуклонно возрастает для всех аспектов о форм социального бытия (экономики, политики, культуры, образования, коммуникации), будучи лишена устойчивых субстанционально-структурных форм, может быть описана и осмыслена лишь на основе методологического потенциала категории «идентичность», в частности, на основе типов и форм идентичности социальных акторов виртуального пространства (блогер, постер, модератор, медиум, провайдер и др.) или же идентичности практикуемых ими виртуальных технологий (чат, форум, флэш-моб, социальные сети).

5.Принципиально новой формой социального пространства являются социальные сети, которые, будучи лишены пространственной локализации

икалендарно-временных детерминант, бытуют по собственным закономерностям, не подвержены процессам унификации (тенденции глобализи-

286

рующегося социального бытия мира), выступая, таким образом, в качестве локуса конструирования, тиражирования и поддержания новых форм (многообразия форм) личностной и культурной идентичности человека, а значит, и форм социальности и социальных отношений.

6.В общем контексте процессов глобализации мира меняется и характер взаимной детерминации социального времени и социального пространства, если до недавних пор главная тенденция социального времени усматривалась в ускорении его «хода» (соответственно, в росте динамики темпо-ритмов социальной экзистенции и социальных форм), то в условиях современной сверхдинамичной глобализации социального бытия объективной мерой социального времени (взамен календарных измерителей) становится мощность потоков движения в социальном пространстве вещества (товаров, услуг), энергии и информации, опосредуемая новыми формами социального бытия (в числе которых глобальный рынок, транснациональные корпорации, электронные биржи и деньги, Интернет и др.).

7.Наиболее значимой и активной преградой на пути тотальной унификации и гомогенизации социального пространства в процессах глобализации мира является этнический фактор. Но при этом под влиянием глобализации этнос постепенно утрачивает субстанциональные формы идентичности (территориально-географическую локализацию, самобытность хозяйственно-экономического уклада, культурно-языковой суверенитет и т.д.), обретая взамен новые формы аспектного и символического бытия в глобально-мировом социальном пространстве, в частности, в формах брендов и символов этической кухни, музыки и хореографии, этнического туризма и дизайна, этнических духовных практик и т.д.

8.В этнических ареалах и в условиях современной глобализации мира сохраняется значимый (маркирующий) уровень специфичности социального пространства-времени. При этом означенная специфичность все чаще проявляется не в жестких традиционных формах и типах этносоциальной связи - организации и способах их функционирования (институт старшего, власть и влияние рода, тейпа, этносообщества и его регулятивных норм), а

впоявлении новых спонтанно-изменчивых (адаптивных) форм этносоциального бытия (этнических брендов и способов их рыночной эксплуатации), в активной реактуализации архетипов и символов этноса (этнической

287

культуры) в современных художественных формах (театр, живопись, музыка, художественная литература, дизайн), а также в различных формах реактуализации и политизации исторического прошлого этноса.

18.2Социально-философские аспекты анализа дифференциации

истратификации маргинальных групп

Общество, как и любая неравновесная система, обладает такими фундаментальными свойствами как устойчивость и изменчивость (традиция и инновация). Соотношение этих характеристик и определяет пластичность общества, умение в нужный момент дать адекватный ответ на внешние и внутренние вызовы. Вместе с тем, по мере институализации общества его устойчивость возрастает в ущерб изменчивости. В итоге, когда возникает потребность в радикальных перестройках, общество подчас оказывается неспособно на назревшие насущные трансформации. Универсальным решением этой проблемы является «омоложение» общества. Такое явление, именуется в биологии как неотения, в психологии - регрессия или инфантилизация.

Подобные проявления часто считаются признаками патологии, но по нашему мнению, во многих случаях это может быть вполне оправданным адаптационным шагом (механизмом), который система совершает для самокоррекции, а маргинализация современного российского общества выступает как проблема социального развития. Обоснование данного тезиса и является основ-

ной целью данной параграфа.

После выхода нашумевшего эссе Р.Э. Парка: «Человеческая миграция и маргинальный человек»1, о феномене маргинальности было написано немало работ. На протяжении многих лет обсуждения эта тема актуальна и все еще себя не исчерпала. До сих пор нет даже конвенционально общепринятого мнения о том, что представляет собой маргинальность как явление. Даже такая, казалось бы, давно «отжившая» трактовка маргинальности, когда она понимается, как «что-то аномальное», «выпадающее из нормы», до сих пор сохраняет свою значимость. Сейчас уровень понимания этого феномена все еще не достаточен для того, что бы можно было

1 См.: Гатиатуллина Э.Р. Идентичность как категория социальной философии: диссертация ...

кандидата философских наук: 09.00.11 / Гатиатуллина Эльвира Ринатовна; [Место защиты: КабардиноБалкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова]. - Нальчик, 2012. – С. 135

288

строить прогнозы и влиять на процессы маргинализации. Одной из причин, возможно, является неясность механизма маргинализации. В публикациях встречаются лишь рассуждения сугубо гуманитарного характера. Этот феномен связывают, в частности, с пассивной реакцией некоторых людей на несоответствия внешнего мира - внутреннему, с психологической регрессией, либо с глубокой рефлексией собственной значимости. Никаких попыток конкретного, рационально-эмпирического обоснования этого явления нам встретить не удалось.

Аналогичными механизмами нелинейного взаимодействия с раздражителями обладают все живые организмы. Фритьоф Капра, по этому поводу отмечает: «Пнуть камень и пнуть собаку - это две совершенно разные истории, как любил отмечать Грегори Бэйтсон. Камень будет реагировать на пинок согласно линейной причинно-следственной цепочке. Его поведение может быть просчитано на основе фундаментальных законов ньютоновской механики. Собака ответит структурными изменениями, согласно своей собственной природе и (нелинейному) паттерну организации»1. Сам Г. Бэйтсон это объяснял тем, что в первом случае энергию камню передает человек, во втором случае, собака сама использует внутреннюю энергию. Главное отличие любой неравновесной системы (например, собака) от равновесной (например, камень) заключается в неадекватности реакции на внешнее воздействие. В той же мере это относится и к человеку, его реакции на внешние флуктуации чрезвычайно разнообразны, но все они могут быть сведены к следующим основным типам:

1.активно-приспособительная;

2.активно-защитная;

3.пассивно-приспособительная;

4.пассивно-защитная (адаптивная);

5.пассивно-защитная (инадаптивная).

Остановимся более подробно и раскроем суть данных определений.

Активно-приспособительная реакция, заключается в ряде мер на адаптацию к флуктуационному воздействию, путем включения самого себя в среду, в качестве не антагонистичного ей, а уже гармонично включен-

1 См.: Park R.E. Human migration and the marginal man // Amerikan Journal of Sociology. - Chicago , 1928. Vol. 33. № 6. P. 881-893.

289

ного в нее. Из всех форм ответа на пресс факторов маргинализации, эта форма является самой успешной, при которой если маргинальность и имеет место, то очень быстро уходит, через активную демаргинализацию, исходящую от самого человека. И только в самых редких случаях, когда воздействие со стороны общества особенно враждебно, человек не может самостоятельно выйти из внутренней маргинализации. Впрочем, в последнем случае такая реакция неизбежно переходит в активно-защитную форму.

Активно-защитная реакция, также заключается в волевом целенаправленном ответе на внешнее отрицательное воздействие. Но таковой ответ на внешний вызов будет выражаться уже не в приспособлении к внешнему воздействию, а, напротив, в активном противодействии ему, не включении себя в качестве гармоничной части в новую чуждую среду, а в создании собственной, изолированной от этого начала, автономной среды. Здесь сам процесс маргинализации может перейти в неконтролируемый процесс, все большей, нелинейно растущей маргинализации, когда, отчуждение общества, приводит человека к еще большей закрытости от него, что приводит общество, к отчуждению и т.д. (причинно-следственная петля по принципу положительной обратной связи). Такие люди могут быть как чрезвычайно опасны для общества, поскольку такие ответы часто связанны с отклоняющим (девиантным) поведением, так и напротив, чрезвычайно полезны, если удастся найти приложение их агрессивной активной позиции, в качестве противодействия окружающему отчуждению общества от себя. Если сублимировать психическое напряжение, то это не только снимет нарастание маргинализационного фона, но и даст возможность реализации вполне позитивных созидательных начал. Именно эта категория людей требует особенно пристального внимания со стороны общества и именно здесь демаргинализация особенно актуальна1.

Пассивно-приспособительная реакция, пассивные формы реакций на маргинализацию, в отличие от активных форм, чаще бывают, опасны не столько обществу, сколько самому человеку. Поэтому, в подобных случаях, гораздо чаще требуется не общество спасать от маргинала, а самого маргинала от общества. Пассивная реакция, а отличие от активной, не

1 См.: Ахохова Е.А., Елеева М.М., Тайсаев Д.М. Социальная неотения как форма «ответа» на социокультурные «вызовы» времени // Вопросы культурологии. - М.: Панорама. №8. 2012 г. С. 23-27.

290