Хайдеггер м. «Слова Ницше «Бог мертв»

Эта статья - первая публикация Хайдеггера, специально посвященная Ницше. Она выросла из особо интенсивных занятий философией Ницше, какие начались во второй половине 30-х годов. Хайдеггер делает глубокий философский анализ работ Ницше, анализ, который, выявил фундаментальную герменевтическую тенденцию европейской культуры. В связи с Ницше Хайдеггер выявляет сущность воли к власти как воли к воле и борьбы без цели: "За что ведется борьба, это, если только мыслить и желать здесь какой-либо содержательной цели, - писал Хайдеггер, - всегда отмечено второстепенностью. Цели борьбы и призывы к борьбе - все это только средства борьбы, все это по-прежнему остается средством борьбы. За что борются, это уже заранее решено, - это сама власть, которая и не нуждается в целях. Она бесцельна, лишена целей, как лишено ценности сущее в целом. Бесцельность неотрывна от метафизической сущности власти. Если тут вообще можно говорить о цели, то "цель" такая - в бесцельности безусловной власти человека над землей". И ницшевский сверхчеловек связан, как показывает тут же Хайдеггер, с мышлением человека как "властелина земли, располагающего безусловно всеми средствами осуществления своей власти, развернутыми во всей своей полноте". По логике мышления, присущего Хайдеггеру, мысля отсутствие Бога, надо научиться называть, или именовать, это отсутствие Бога так, чтобы само слово воплощало в себе весь непосредственный и ничем не смягченный ужас отсутствия Бога. В своей работе Слова Ницше "Бог мёртв" Хайдеггер и решает эту задачу. Однако это лишь одна из ранних его попыток решать ее. Это прежде всего опыт того, что и Ницше, и вслед за ним Хайдеггер понимают как "нигилизм", т.е. ситуацию абсолютного отпадения от веры, ситуацию полной неспособности хотя бы мыслить возможность веры. Такой опыт вырастает, как представляется, исключительно на почве проте- стантизма, разложение которого (как веры в Бога) еще додумывается до конца на основе немецкой классической философии, в свою очередь выра- стающей на почве протестантизма и вполне соучаствующей в разложении веры. Такая саморефлексия разложения в конце концов додумывает "неверие" до чего-то абсолютного (так что, например, полагает возможным не считаться с фактами веры и совершенно отбрасывать их как ничего не значащие - так это у Ницше и у Хайдеггера). Можно даже думать, что философия усиливает и утрирует неверие как тенденцию, довершая ее мыслью. Хайдеггер же, будучи католиком, с готовностью перенимает эту созданную протестантизмом ситуацию: как философ, он, можно сказать, и не вправе проходить мимо крайних возможностей мысли и игнорировать радикально заостренное состояние ума.

Далее: чем больше мысль уверяет себя в своем неверии, в своей неспо- собности вообще мыслить веру, чем больше уверяет она себя в том, что Бог "мёртв" и эпоха веры в него закончилась раз и навсегда, чем больше ее тянет расписывать себе смерть Бога и чувственно разрисовывать ее - у Ницше Бог тлеет, и гниет, и смердит, - тем более такая мысль обнаруживает себя как мысль о боге, о боге умирающем и воскресающем, о боге, смерть которого даже необходимо мыслить и представлять себе как наводящую подлинный страх и ужас своей окончательностью, чтобы по-настоящему, из глубины души, с подлинным потрясением всего существа, чаять воскресения Бога или же, по словам Хайдеггера, ожидать прибытия грядущего Бога. Все это так происходит и у Ницше, и у Хайдеггера: агрессивно антихристианская мысль Ницше, к тому же жестко подчеркиваемая им в опубликованных текстах, оборачивается - однако в самый последний миг! - сопереживанием умираю- щему Богу и признанием чистоты раннего христианства; у Хайдеггера то же "оборачивание" совершается на несравненно большей теоретической высоте.

И наконец, третье - это вытекающее из отрицания и утверждения, из потря- сенного сопереживания смерти Бога искание имени для отсутствия Бога. И в это искание вливается, словно в окончательность, все содержание философии Хайдеггера, все его усилия мыслить бытие и все его "кружение" вокруг этой проблемы. Мыслить бытие - это вынуждает мыслить небытие и ничто, а небытие - и как "простое" отсутствие бытия, и как отсутствие, от-сутствование. Отсутствование - это возможный способ того, как "бытийствует" бытие. Это же и возможный способ "бытийствовать", быть, Богу. Понять отсутствие Бога и во всей его внушающей ужас абсолютности, отрешенности, и - при этом же - как присущий Богу способ бытийствовать, понять и назвать это было делом всей поздней философии Хайдеггера.

Согласно социальной философии М.Хайдеггера, "воля к мощи", или, более узко, "воля к власти", которой придавал столь большое значение Ф.Ницше, действовала в новоевропейском субъекте тайно уже с самого начала, но временно признавала над собой требование объективности, научной строгости и не объявляла себя единственным законом сущности. Лишь в последние десятилетия, в результате глубоких "метафизических" размышлений, выяснилось, что субъект, по сути, обеспечивает лишь самого себя. За субъектом все более решительно стала обнаруживаться "воля к власти", а содержанием “воли к власти” оказалась некая "воля к воле". Соответственно, "воля к власти" – это всего лишь проявление более глубинного процесса: "воли к воле". "Воля к воле" – это такой, возникший в западноевропейской традиции, процесс, который уже не подвластен человеку и который предпочитает гибель отказу от самоутверждения, всё берет под свой учет и контроль.

М.Хайдеггер является создателем оригинальной концепции "наличного бытия", т.е. человеческого бытия, концепции "вот-бытия". Философствование следует начинать с вопроса о сущем, с человеческой реальности, которая только и может раскрыть сущее, а именно с феноме- нологической онтологии. Только через выяснение сущности человеческого бытия (Da-Sein) можно раскрыть сущность собственно бытия (Sein). Причем человек находится "в просвете бытия" и может, поэтому, или подняться к "высшему" или, не поняв смысла этого "просвета", попасть в ад. Истинным отношением человека к миру является озабоченность своей деятельностью, единством с миром, отношением к общественности, отчужденностью. Через заботу человеческое существо порабощает само себя, постоянно ставя перед собой все новые и новые цели, и именно в этом процессе порабощения пытается обосновать и укрепить свою свободу. Страх, с одной стороны, заставляет человека, отказываясь от своего истинного бытия, растворяться "в массе" (Man), а с другой – именно страх потерять себя и раствориться в анонимности общественного заставляют человека преодолеть одиночество и вернуться к "личностному существованию". Поскольку человек "виновен изначально", то только совесть позволяет ему осознать это. Совесть – это особый долг перед самим собой, отказ от неподлинного существования, что требует решимости, которая может привести человека к подлинному цельному самобытию, вырывая его из безличного существования. Любую решимость человека предвосхищает решимость особого рода: "бытия-к-смерти", которая может придать существованию смысл и позволяет рассеять всякое "мимолетное самосокрытие.

Тем не менее будущее обладает приоритетом, поскольку для каждого человека очевидно существование в будущем смерти как завершения временности. В отличие от человеческого времени, в "абстрактном времени", в мировом и общественном, человек встречается с внутримировым сущим. Мировое время оказывается по Хайдеггеру ни субъективным, ни объективным, оно было "раньше". Исходя из прошлого можно понять лишь "механическую причинность", а "жизнь как органическое целое", сознание и историю – лишь исходя из будущего. Если объяснение с научной точки зрения, опираясь на прошлое, подводит итог и ставит перед собой какую-то цель, которую стремится достичь, то это заведомо ложный шаг. Ведь цель – это то, что лишь наступит в будущем. Цель не задается прошлым, а определяется каждый раз заново из самого грядущего. "Истинная истина" не замкнута (хотя и целостна), она – открытость бытия времени. Главное в истине – не то, что уже есть, а то, чего ей не хватает, что еще только наступит. Время всегда разомкнуто в будущее, которое и определяет направление изменения мира. Плюрализм истины и свобода человека состоят как раз в том, что существует необходимость каждый раз постигать будущее заново. А его неведомость делает мир бесконечным. Поэтому, по Хайдеггеру, время неотъемлемо от субъекта и исчезает вместе с ним. Время и есть бытие, а без него прекращается.

Постичь бытие может лишь такое мышление, которое поймет "время как горизонт бытия" в единстве с "временем как бытийностью заботы", поймет время в единстве прошлого и настоящего, "временящихся из будущего", время как скрытую историю. Бытие не вещественно, как это мыслит человек, исходя из европейских традиций. Но бытие и не идея, не мысль. Бытие – это то, .что открывается в горизонте времени, что открыто времени, что исторично, плюралистично и трансцендентно. То что есть – лишь дано в бытии, а не само по себе бытие, которое как бы ускользает от определения. "Не то что бытие где-то существует само по себе и сверх того еще ускользает от рассмотрения. Нет, ускользание бытия как такового – это и есть само бытие. Находясь "в просвете бытия", человек может не понять, где истина, а где заблуждение, где истинное время и "цель", а где ложное "абстрактно-мировое" время и серия "ложных целей". Европейский человек "заблудился", увлекшись "волей к власти" и стоящей за ней "волей к воле".

Как уже отмечалось, "воля к воле" – это такой процесс, который уже не подвластен человеку и который предпочитает гибель отказу от само- утверждения, все берет под контроль и свой учет. Обеспечивая каждый свой шаг развитием техники на основе научных методов покорения природы, “воля к воле” делает себя представительницей бытия, полностью вытесняя его собой. “Воля к воле” оказывается закрытой для любого события, которое было бы не ею же самой установлено. В практике нового человека безраздельно правит трансцендентное метафизическое начало “воли к власти” и “воли к воле”. Слепота метафизической мысли состоит как раз в том, что она никак не может в наступательной "воле к воле" узнать саму себя.

Мир становится не миром, поскольку Бытие, хотя и пребывает, но как таковое не правит в своем собственном "доме". Сущее, полагает Хайдеггер, перешло в "блуждающий способ существования, когда распространяется пустота, требующая одного единообразного порядка и обеспечения сущего. Никакая акция, никакой активизм не может изменить состояние мира, потому что бытие как действенность и действие замыкает сущее от "раскрывающего со-бытия". Даже страдание, противоположное действию, оказывается заодно с действием в той же самой метафизической сфере "воли к воле" и не в состоянии вывести за ее пределы. "Воля к воле" навязала возможному в качестве цели невозможное. Техника, поэтому, – идентична понятию законченной метафизики. Абсолютное единообразие человеческих масс под господством “воли к воле” делает ясной бессмысленность человеческого действия, возведенного в абсолют.

"Ни одно изменение не происходит без опережающего указывающего путеводства",– подчеркивает Хайдеггер. Это–"судьба"-"посылание", каковым для человека оказывается какое-нибудь "бытийное озарение", независимо от того, сумеет ли человек принять его как таковое или оградит себя от “раскрывающего со-бытия” Бытия. В последнем случае, а именно, с "вытеснением судьбы" прекращается и история. Будущее становится материалом лишь для волевого планирования. "Но как сможет достичь нас какое-то путеводство, – завершает свои мысль Хайдеггер, – если не высветится событие, которое призывая, требуя человека, озарит его существо, даст ему сбыться и в этом осуществлении выведет смертных на путь мыслящего, поэтического обитания на земле?".

Итак, по новому взглянув на философию Ницше и заставив философов XX века относиться к нему серьезно, Хайдеггер сам стал во многом мыслить "по-ницщеански". Из развитой Хайдеггером концепции человеческого "вот-бытия", находящегося одновременно и в абстрактно-мировом времени как "горизонте бытия", и в подлинно человеческом времени как "бытийности заботы", с необходимостью следует возможность или уловить то, что можно уловить пребывая в "просвете бытия", или отгородить себя от этого "просве- та", даже если вдруг произойдет какое-то "событие", определяемое Бытием, "знамение". Забвение бытия и произошло из-за увлечения человечеством сначала "волей к власти", а затем и "всегда стоявшим за ней" более глубоким содержанием: "волей к воле" как самодостаточным и не имеющим истинной цели процессом, который со временем становится не подвластным человеку. Позволив вовлечь себя в этот процесс, человечество потеряло путь к "истине бытия" и оказалось в кризисной ситуации. Выйти из нее, вероятно, можно только распознав "открывающее человеку собственно бытие" некое "раскрывающее событие.