7. Вербовка детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста, в вооруженные силы либо разрешение им принимать участие в военных действиях.

В основе данного национального уголовно-правового запрета лежат положения п.2 ст.38 Конвенции ООН о правах ребенка от 20 ноября 1989 г., которая вступила в силу для Республики Беларусь 30 октября 1990 г. (См.: Права человека: Сб. междунар.-правовых док. / Сост. Щербов В.В. – Мн.: Белфранс, 1999. С.137-152), и п.2 ст.77 Дополнительного протокола I. Так, напр., п.2 ст.77 Дополнительного протокола I гласит: “Стороны, находящиеся в конфликте, предпринимают все практически возможные меры для того, чтобы дети, не достигшие 15-летнего возраста, не принимали непосредственного участия в военных действиях, и, в частности, стороны воздерживаются от вербовки их в свои вооруженные силы”.

Объективная сторона данного преступления выражается в совершении следующих действий: вербовке детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста, в вооруженные силы; разрешении им принимать участие в военных действиях.

В смысле п.5 ст.136 под вербовкой в вооруженные силы понимаются действия по найму лиц, не достигших пятнадцатилетнего возраста для добровольного поступления в вооруженные силы или по осуществлению их призыва на военную службу. При этом для квалификации данного преступления не имеет значения, осуществляется вербовка в кадровые воинские формирования или партизанские формирования.

Под разрешением принимать участие в военных действиях понимаются действия (бездействие) создающие условия, при которых дети, не достигшие пятнадцатилетнего возраста, могут непосредственно выполнять задачи в бою или по всестороннему обеспечению боевых действий.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом.

8. Произвольное и производимое в большом масштабе разрушение или присвоение имущества, не вызываемое военной необходимостью. Данное преступление криминализировано на национально уровне в целях исполнения международно-правовой нормы, содержащейся в ст.50 первой Женевской конвенции, ст.51 второй Женевской конвенции, ст.147 четвертой Женевской конвенции и определяющей незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемое военной необходимостью серьезным нарушением международного гуманитарного права.

С объективной стороны данное преступление выражается в совершении следующих действий: произвольном и производимом в большом масштабе разрушении имущества; произвольном и производимом в большом масштабе присвоении имущества.

Под разрушением понимается прекращение физического существования имущества в связи с приведением его в полную негодность под воздействием применения определенных средств и методов ведения военных действий, в силу которого оно теряет способность функционировать по своему назначению и не подлежит восстановлению.

Присвоение выражается в удержании (невозвращении) имущества, находящегося в собственности лиц, пользующихся во время военных действий международной защитой или неприятельского государства.

В ст.53 четвертой Женевской конвенции заложено общее правило, согласно которого “всякое уничтожение движимого или не движимого имущества, являющегося индивидуальной или коллективной собственностью частных лиц или Государства, общин, либо общественных или кооперативных организаций, которое не является абсолютно необходимым для военных операций, воспрещается”. Также в международном гуманитарном праве содержатся нормы, детализирующие запрет на уничтожение различных категорий имущества и ограничивающие право на его реквизицию, конфискацию.

Примером военной необходимости могут служить действия по применению с учетом требований норм международного гуманитарного права в ходе боя оружия и боевой техники, не запрещенной международно-правовыми нормами для выполнения определенной боевой задачи, поставленной воинскому подразделению, части или соединению.

Обязательным признаком объективной стороны преступления является большой масштаб разрушения и присвоения имущества. Поскольку это понятие законодателем не раскрыто, этот признак следует применять с учетом фактических обстоятельств, исходя из объема и значимости разрушаемого или присваиваемого имущества.

Признак произвольности разрушения и присвоения имущества означает, что данные действия производятся по усмотрению виновного без учета положений международного гуманитарного права и задач, решаемых в ходе военных действий.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

Преступление следует признавать оконченным с момента, когда производимые разрушения или присвоение имущества достигают больших масштабов.

9. Превращение необороняемых местностей и демилитаризованных зон в объект нападения. Данная уголовно-правовая норма основана на положениях международного гуманитарного права, запрещающих сторонам вооруженного конфликта подвергать необороняемые местности нападению какими бы то ни было средствами (п.1 ст.59 Дополнительного протокола I) и распространять свои военные операции на зоны, которым они по соглашению предоставили статус демилитаризованных зон, если такое распространение противоречит положениям такого соглашения (п.1 ст.60 Дополнительного протокола I).

С объективной стороны данное преступление выражается в нападении на: необороняемую местность; демилитаризованную зону. Преступление может совершаться только во время международного вооруженного конфликта.

В соответствии с п.2 ст.59 Дополнительного протокола I под необороняемой местностью понимается объявленный сторонами вооруженного конфликта “любой населенный пункт, находящийся в зоне соприкосновения вооруженных сил или вблизи нее, который открыт для оккупации его противной стороной” и отвечающий следующим условиям:

“а) все комбатанты, а также мобильные боевые средства и мобильное военное снаряжение должны быть эвакуированы;

b) стационарные военные установки или сооружения не должны использоваться во враждебных целях;

с) ни власти, ни население не должны совершать враждебных действий;

d) не должны предприниматься никакие действия в поддержку военных операций”.

Кроме того, согласно п.5 названной статьи “стороны, находящиеся в конфликте, могут согласиться на объявление местностей необороняемыми, даже если такие местности не отвечают условиям п.2. В таком соглашении должно даваться возможно более точное определение и описание пределов необороняемой местности; при необходимости в нем могут быть предусмотрены методы контроля”.

В соответствии с п.2 и 3 Дополнительного протокола I демилитаризованная зона - это любая зона созданная на основе ясно выраженного соглашения, “которое может быть заключено в устной или письменной форме либо непосредственно, либо через посредничество Державы-покровительницы или любой беспристрастной гуманитарной организации, и может представлять собой взаимные и согласующиеся заявления”, и которая отвечает следующим условиям:

“а) все комбатанты, а также мобильные боевые средства и мобильное военное снаряжение должны быть эвакуированы;

b) стационарные военные установки или сооружения не должны использоваться во враждебных целях;

с) ни власти, ни население не должны совершать враждебных действий;

d) всякая деятельность, связанная с военными усилиями, должна быть прекращена”.

При квалификации данного преступления необходимо учитывать, что в отличие от необороняемой местности, которая может объявляться как посредством одностороннего заявления, так и путем соглашения, демилитаризованной зоне предоставляется соответствующий статус только исключительно по соглашению сторон.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

Преступление считается оконченным с момента начала нападения на необороняемые местности и демилитаризованные зоны.

10. Превращение в объект нападения ясно опознаваемых исторических памятников, произведений искусства или мест отправления культа, находящихся под особой защитой, при отсутствии военной необходимости. В основе этой уголовно-правовой нормы лежат положения международного гуманитарного права, регулирующие защиту культурных ценностей в период вооруженного конфликта. Прежде всего, речь идет о специальном международном договоре - Гаагской конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта от 14 мая 1954 г. (См.: Действующее международное право. В 3-х т. / Сост. Ю.М. Колосова и Э.С. Кривчикова. - Т.2. – М.: Издательство Московского независимого института международного права, 1996. С.803-811), а также о ст.53 Дополнительного протокола I. Согласно данной статье без ущерба для Гаагской конвенции 1954 г. и других соответствующих международных документов запрещается:

“а) совершать какие-либо враждебные акты, направленные против тех исторических памятников, произведений искусства или мест отправления культа, которые составляют культурное или духовное наследие народов;

b) использовать такие объекты для поддержки военных усилий;

c) делать такие объекты объектами репрессалий”.

Требование к данным объектам быть ясно опознаваемыми означает, что они должны иметь такие характерные внешние признаки, которые позволяют их идентифицировать, как исторические памятники, произведения искусства, места отправления культа, находящиеся под особой защитой международного гуманитарного права. В соответствии со ст.10 Гаагской конвенции 1954 г. таким обязательным требованием к идентификации культурных ценностей, находящихся во время вооруженного конфликта под специальной защитой, является условие обозначения их отличительным знаком, предусмотренным ст.16 данного международного договора.

Требование нахождения под особой защитой к историческим памятникам, произведениям искусства, местам отправления культа означает, что вышеперечисленные культурные ценности должны быть взяты под специальную защиту в соответствии с нормами Гаагской конвенции 1954 г. Согласно ст.8 Гаагской конвенции 1954 г. "под специальную защиту может быть взято ограниченное число укрытий, предназначенных для сохранения движимых культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, центров сосредоточения культурных ценностей и других недвижимых культурных ценностей, имеющих большое значение". Там же предусматривается, что специальная защита предоставляется объекту путем включения его заранее в Международный реестр культурных ценностей, находящихся под специальной защитой в соответствии с положениями Исполнительного регламента к Конвенции 1954 г. (определяет порядок применения Конвенции).

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

Действия по превращению в объект нападения, находящихся под особой защитой исторические памятники, произведения искусства или места отправления культа, которые используются противником в военных целях, не влекут уголовную ответственность по п.8 ст.136, поскольку в соответствии с п.1 ст.11 Гаагской конвенции 1954 г. в подобных случаях эти культурные ценности лишаются иммунитета от нападения. Однако культурные ценности, находящиеся под специальной защитой, “не считаются используемыми в военных целях, если они охраняются вооруженной стражей, специально назначенной для этой охраны, или если около них находятся полицейские силы, на которые обычно возлагается обеспечение общественного порядка” (п.4 ст.8 Гаагской конвенции 1954 г.).

11. Нарушение соглашений о перемирии, приостановлении военных действий или местных соглашений, заключенных с целью вывоза, обмена или перевозки раненых и умерших, оставленных на поле сражения. В основе криминализации на национальном уровне данного деяния лежат международно-правовые нормы, содержащиеся в ст.15 первой Женевской конвенции и развивающие принципиальное положение международного гуманитарного права о защите раненых и больных, не принимающих или прекративших принимать участие в военных действиях. Так, в соответствии с абзацем первым названной статьи “ во всякое время, и в особенности после боя, стороны, находящиеся в конфликте, немедленно примут все возможные меры к тому, чтобы разыскать и подобрать раненых и больных и оградить их от ограбления и дурного обращения, обеспечить им необходимый уход, а также к тому, чтобы разыскать мертвых и воспрепятствовать их ограблению”.

Для решения этой важнейшей обязанности, которая должна выполняться, как только позволят обстоятельства, в соответствии со ст.15 первой Женевской конвенции воюющие стороны могут заключать соглашения о перемирии, прекращении огня или местные соглашения.

С объективной стороны данное преступление выражается в нарушении: соглашений о перемирии; соглашений о приостановлении военных действий; местных соглашений.

Все эти соглашения являются формальным выражением такого вида приостановки или прекращения военных действий, как перемирие. Данные соглашения могут заключаться как в устной, так и в письменной форме.

Обязательной характеристикой всех этих соглашений, имеющей уголовно-правовое значение, является то, что они заключаются с целью вывоза, обмена или перевозки раненых и умерших, оставленных на поле сражения. Остальные цели указанных выше соглашений значения для квалификации комментируемого деяния не имеют.

Нарушение соглашений может совершаться различными способами. Напр., обстрел лиц, осуществляющих подбор, транспортировку раненых и больных, трупов, оставленных на поле боя; использование местного соглашения о вывозе раненых и погибших с поля боя вопреки его условиям для развертывания подразделения в боевые порядки и нанесения огневого поражения противнику и т.п.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

Данное преступление считается оконченным с момента начала нарушения условий соглашения.

12. Совершение нападения на гражданское население или отдельных гражданских лиц. Международно-правовым основанием для криминализации данного деяния служит группа норм международного гуманитарного права об общей защите гражданского населения от опасности, возникающей в связи с ведением военных действий, которая имеет принципиальный характер и занимает центральное место в системе защиты во время вооруженного конфликта различных категорий покровительствуемых лиц. В соответствии с п.2 ст.51 Дополнительного протокола I “гражданское население как таковое, а также отдельные гражданские лица не должны являться объектом нападения. Запрещаются акты насилия или угрозы насилием, имеющие основной целью терроризировать гражданское население”. Аналогичная норма содержится в ст.13 Дополнительного протокола II.

Данное преступление выражается в действиях по использованию средств и методов ведения военных действий для уничтожения или выведения из строя как отдельных гражданских лиц, так гражданского населения в целом.

Запрет на совершение подобного нападения является абсолютным, за исключением случаев, когда гражданское лицо индивидуально или в составе группы (подразделения) принимает участие в военных действиях.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

В случаях, когда нападение на гражданское население или отдельных гражданских лиц сопряжено с совершением иных деяний, предусмотренных настоящим Уголовным кодексом (напр., причинение тяжких телесных повреждений), то квалификация содеянного осуществляется по правилам совокупности преступлений.

Преступление, предусмотренное п.10 ст.136 следует признавать оконченным с момента начала нападения на гражданское лицо или группу гражданских лиц, независимо от наступления последствий подобного нападения.

13. Совершение нападения неизбирательного характера, затрагивающего гражданское население или гражданские объекты, когда заведомо известно, что такое нападение повлечет чрезмерные потери среди гражданских лиц либо причинит чрезмерный ущерб гражданским объектам. В ст.48 Дополнительного протокола I содержится принцип, предусматривающий, что воюющие стороны “должны всегда проводить различие между гражданским населением и комбатантами, а также между гражданскими и военными объектами и соответственно направлять свои действия только против военных объектов”. Данный принцип конкретизируется в пункте 4 ст.51 Дополнительного протокола I, согласно которого нападения неизбирательного характера на гражданское население запрещаются.

С объективной стороны данное преступление выражается в совершении действий, которые обладают признаками, закрепленными в п.4 ст.51 Дополнительного протокола I. К нападениям неизбирательного характера относятся:

“а) нападения, которые не направлены на конкретные военные объекты;

b) нападения, при которых применяются методы или средства ведения военных действий, которые не могут быть направлены на конкретные военные объекты; или

с) нападения, при которых применяются методы или средства ведения военных действий, последствия которых не могут быть ограничены, как это требуется в соответствии с настоящим Протоколом, и которые, таким образом, в каждом случае поражают военные объекты и гражданских лиц или гражданские объекты без различия”.

Под гражданскими объектами понимаются все те объекты, которые не являются военными объектами, как они определены в п.2 ст.52 Дополнительного протокола I: “военные объекты ограничиваются теми объектами, которые в силу своего характера, расположения, назначения или использования вносят эффективный вклад в военные действия и полное или частичное разрушение, захват или нейтрализация которых при существующих в данный момент обстоятельствах дает явное военное преимущество”.

Обязательным признаками объективной стороны преступления является указание на чрезмерность возможных потерь среди гражданских лиц либо ущерба, который может быть причинен гражданским объектам.

Поскольку эти понятия законодателем не раскрыты, то следует исходить из того, что по смыслу п.11 ст.136 объем предполагаемых потерь среди гражданских лиц или ущерба гражданским объектам, который может быть причинен при совершении нападения неизбирательного характера, должен быть явно не соразмерен тому военному преимуществу, которое предполагается получить в результате конкретного нападения.

Обязательным признаком субъективной стороны этого преступления является указание на заведомость для виновного последствий, которые может повлечь совершение нападения неизбирательного характера - чрезмерные потери среди гражданских лиц либо причинение чрезмерного ущерба гражданским объектам.

Следует разграничивать совершение нападения неизбирательного характера, предусмотренного п.10 и п.11 ст.136. Разграничение производится по направленности умысла. Деяние квалифицируется по п.11 ст.136, если действия, связанные с применением средств и методов войны хоть и были направлены против комбатантов или военных объектов, но виновный сознавал, что своими действиями он повлечет чрезмерные потери среди гражданских лиц либо причинит чрезмерный ущерб гражданским объектам. Если же виновный сознавал, что он применяет средства и методы ведения военных действий для уничтожения или выведения из строя как отдельных гражданских лиц, так и гражданского населения в целом, то содеянное подлежит квалификации по п.10 ст.136.

Преступление следует признавать оконченным независимо от наступления последствий в виде чрезмерных потерь среди гражданских лиц либо чрезмерного ущерба гражданским объектам.

14. Совершение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы, когда заведомо известно, что такое нападение повлечет чрезмерные потери среди гражданских лиц либо причинит чрезмерный ущерб гражданским объектам. В соответствии с п.1 ст.56 Дополнительного протокола I “установки и сооружения, содержащие опасные силы, а именно: плотины, дамбы и атомные электростанции не должны становиться объектом нападения даже в тех случаях, когда такие объекты являются военными объектами, если такое нападение может вызвать высвобождение опасных сил и последующие тяжелые потери среди гражданского населения. Другие военные объекты, размещенные в этих установках или сооружениях или поблизости от них, не должны становится объектом нападения, если такое нападение может вызвать высвобождение опасных сил из таких установок или сооружений и последующие тяжелые потери среди гражданского населения”.

О признаке чрезмерности возможных потерь среди гражданских лиц либо ущерба, который может быть причинен гражданским объектам см. комментарий к п.11 ст.136. Кроме того, при определении чрезмерности следует учитывать такие объективные факторы, как близость населенных пунктов, концентрация гражданского населения, рельеф местности и т. п.

Способы, с помощью которых осуществляется нападение на установки и сооружения, содержащие опасные силы, могут быть различными: бомбардировка с использованием авиационных средств поражения, нанесение ракетно-артиллерийских ударов, уничтожение или разрушение путем подрыва фугасов и т.д.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

В случае если установки и сооружения, содержащие опасные силы, используются для существенной и непосредственной поддержки военных действий и нападение на них является единственным практически возможным способом прекратить такую поддержку, и не влечет чрезмерные потери среди гражданских лиц либо не создает условий для причинения чрезмерного ущерба гражданским объектам, то подобные действия не влекут уголовную ответственность по п.11 ст.136. При квалификации этих действий следует исходить из того, что согласно п.2 ст.56 Дополнительного протокола I защита, предоставляемая установкам и сооружениям, содержащим опасные силы прекращается:

“а) в отношении плотин и дамб только в том случае, если они используются каким-либо образом, отличающимся от их нормального функционирования, и для регулярной существенной и непосредственной поддержки военных операций и если такое нападение является единственным практически возможным способом прекратить такую поддержку;

b) в отношении атомных электростанций только в том случае, если они вырабатывают электроэнергию для регулярной существенной и непосредственной поддержки военных операций и если такое нападение является единственным практически возможным способом прекратить такую поддержку;

с) в отношении других военных объектов, размещенных в этих установках или сооружениях или поблизости от них только в том случае, если они используются для регулярной существенной и непосредственной поддержки военных операций и если такое нападение является единственным практически возможным способом прекратить такую поддержку”.

15. Совершение нападения на лицо, заведомо для виновного прекратившее принимать непосредственное участие в военных действиях. Ряд положений международного гуманитарного права содержит гарантии лицам, которые прекратили принимать непосредственное участие военных действиях. Так, в соответствии с п.1 ст.41 Дополнительного протокола I “запрещается подвергать нападению лицо, которое признано или при данных обстоятельствах следует признать лицом, вышедшим из строя”. Согласно п.1 ст.42 “ни одно лицо, покидающее летательный аппарат, терпящий бедствие, не подвергается нападению в течение своего спуска на землю”. Аналогичным образом ст.12 второй Женевской конвенции запрещает любое посягательство на жизнь личного состава вооруженных сил и прочих лиц, которые, находясь в море, будут ранены, больны или потерпят кораблекрушение, независимо от обстоятельств, при которых оно произошло.

Согласно п.2 ст.41 Дополнительного протокола I лицо считается прекратившим принимать непосредственное участие в военных действиях, если оно:

“а) находится во власти противной стороны;

b) ясно выражает намерение сдаться в плен; или

с) находится без сознания или каким-либо другим образом выведено из строя вследствие ранения или болезни и поэтому не способно защищаться, при условии, что в любом таком случае это лицо воздерживается от каких-либо враждебных действий и не пытается совершить побег”.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом. Признак заведомости означает, что виновному известны условия, при которых лицо считается прекратившим принимать непосредственное участие в военных действиях, и он сознает, что его действия по использованию оружия и других средств ведения войны, направленные на конкретное лицо явно не соответствуют требованиям норм уголовного закона и международного гуманитарного права в этой части.

Нападение на лиц, являющихся военнослужащими воздушно-десантных подразделений, в ходе их десантирования с летательных аппаратов не влечет уголовной ответственности по п.13 ст.136.

Совершение нападения на лицо, заведомо для виновного прекратившее принимать непосредственное участие в военных действиях сопряженное, напр., с причинением тяжкого телесного повреждения или повлекшее смерть данного лица квалифицируется по правилам совокупности преступлений.

16. Перемещение части собственного гражданского населения на оккупируемую территорию. В соответствии со ст.49 четвертой Женевской конвенции запрещается перемещать население оккупирующей державы на оккупированную территорию и создавать там какие бы то ни было поселения. Международно-правовой основой для криминализации данного деяния послужил подпункт “а” п.4 ст.85 Дополнительного протокола I, признающий военным преступлением “перемещение оккупирующей державой части ее собственного населения на оккупируемую ею территорию”.

Под оккупируемой территорией понимается территория одного государства (или ее часть) временно занятая вооруженными силами другого государства и на которой установлена власть военной администрации оккупирующего государства. Для того чтобы в юридическом смысле территория считалась “оккупированной”, необходимо наличие определенных условий, сформулированных в статье 42 Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны прилагаемого к IV Гаагской конвенции 1907 г. — территория должна “действительно находиться во власти неприятельской армии”, причем режим оккупации будет распространяться “лишь на те области, где эта власть установлена и в состоянии проявлять свою деятельность”.

Подобное перемещение, связано, прежде всего, с закреплением господства оккупирующего государства над оккупированной территорией, превышающим допустимые международным правом пределы (напр., перемещение собственного гражданского населения с целью создания условий для последующей аннексии оккупированной территории или вытеснения гражданского населения оккупированного государства с места постоянного проживания). В связи с этим, при квалификации преступления следует исходить из того, что достаточно перемещения и незначительного количества гражданских лиц оккупирующего государства для того, чтобы нанести вред охраняемым международным правом отношениям.

Данное преступление может быть совершено только в период международного вооруженного конфликта.

С субъективной стороны деяние, образующее данный состав преступления характеризуется прямым умыслом.

Преступление считается оконченным с момента, когда часть гражданского населения оккупирующего государства фактически перемещена на оккупируемую территорию, независимо от наступления общественно опасных последствий подобного перемещения.

17. Неоправданная задержка репатриации военнопленных и гражданских лиц. В соответствии со ст.109 третьей Женевской конвенции во время военных действий стороны, находящиеся в конфликте, обязаны “отправлять на родину тяжело больных и тяжело раненых военнопленных после того, как они будут приведены в состояние, допускающее их перевозку”, а также согласно ст.118 названной конвенции тотчас же по прекращении военных действий освободить и репатриировать военнопленных. Аналогичные по смыслу нормы содержатся и в четвертой Женевской конвенции. Так, напр., ст.132 предусматривает, что “всякое интернированное лицо будет освобождено Державой, во власти которой оно находится, как только прекратится действие причин, обусловивших его интернирование”.

Преступление выражается в действиях (бездействии), препятствующих репатриации военнопленных и гражданских лиц без наличия уважительных и основанных на международном гуманитарном праве причин, оправдывающих задержку.

В смысле ст.136 под репатриацией понимается возвращение в страну гражданства (подданства), постоянного проживания или происхождения военнопленных или гражданских лиц, которые находились на территории другого государства по причинам, связанным с вооруженным конфликтом (военный плен, интернирование), либо гражданских лиц, которые пожелали покинуть территорию этого государства в начале или во время вооруженного конфликта.

Репатриация военнопленных или их отдельных категорий является обязательной, за исключением особых случаев, определяемых ст.109 третьей Женевской конвенцией (тяжело больные и тяжело раненые военнопленные, не желающие быть репатриированными).

Гражданские лица с учетом определенных ограничений, определяемых ст.35 четвертой Женевской конвенции, имеют право покинуть территорию противника, но их репатриация не является обязательной ни для них самих, ни для государства, на территории которого они находятся.

В связи с этим уголовная ответственность за деяние, предусмотренное п.15 ст.136, и совершенное в отношении гражданского лица, наступает только тогда, когда это лицо изъявило желание покинуть территорию государства, во власти которого оно находится, а виновный без наличия уважительных и основанных на международном гуманитарном праве причин, оправдывающих задержку, своими действиями (бездействием) препятствовал его репатриации.

К уважительным и основанным на международном гуманитарном праве причинам, оправдывающим задержку репатриации военнопленных и гражданских лиц можно отнести:

- наличие такого физического и психического состояния тяжело больных и тяжело раненых военнопленных, гражданских лиц которое не позволяет осуществить их перевозку (см., напр., ст.109 третьей Женевской конвенции);

- задержание до окончания судебного разбирательства или отбытия наказания военнопленных или гражданских лиц, обвиняемых в совершении или совершивших правонарушения (см. ст.119 третьей Женевской конвенции, ст.133 четвертой Женевской конвенции);

- противоречие желания гражданского лица покинуть территорию находящегося в конфликте государства в начале или во время этого конфликта государственным интересам страны при выполнении условий, предусмотренных ст.35 третьей Женевской конвенции;

- наличие форс-мажорных обстоятельств в месте пребывания или размещения военнопленных или гражданских лиц (стихийное бедствие, эпидемия и т.п.);

- наличие иных уважительных причин, делающих репатриацию военнопленных и гражданских лиц невозможной или опасной для их жизни и здоровья.

Это преступление может быть совершено только в период международного вооруженного конфликта. Однако при этом следует учитывать, что в международном гуманитарном праве момент окончания вооруженного конфликта связывается не только с прекращением самих военных действий, но и с полным решением всех гуманитарных проблем.

Статья 3 Дополнительного протокола I предусматривает, что применение Женевских конвенций и Дополнительного протокола I прекращается “с общим прекращением военных действий, а на оккупированной территории — по прекращении оккупации”, а “лица, окончательное освобождение, репатриация или устройство которых будет иметь место позже, … продолжают пользоваться покровительством” Женевских конвенций и Дополнительного протокола I “до момента их окончательного освобождения, репатриации или устройства”.

Данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

18. Применение в вооруженном конфликте иных средств и методов ведения войны, запрещенных международным договором Республики Беларусь. Перечень нарушений норм международного гуманитарного права во время вооруженных конфликтов, имеющийся в ст.136, не является исчерпывающим. В п.16, завершающем этот перечень, указано, что к таким нарушениям относится также применение в вооруженном конфликте иных средств и методов войны, запрещенных международными договорами Республики Беларусь. Особенностью данного состава преступления является его комплексный и открытый характер. Он включает применение всех иных средств и методов ведения войны, запрещенных международными договорами Республики Беларусь, уголовная ответственность за которые не предусмотрена в ст.ст.134-138.

Сюда следует отнести некоторые виды вероломства при ведении военных действий, напр., симулирование капитуляции (ст.37 Дополнительного протокола I). К методам ведения войны, запрещенным международным договором Республики Беларусь, относятся также: угрозы противнику не оставлять никого в живых или ведение военных действия на такой основе (ст.40 Дополнительного протокола I), действия или угрозы, имеющие основной целью терроризировать гражданское население (п.2 ст.51 Дополнительного протокола I), отдание на разграбление города или местности, даже взятых приступом (ст.28 Положения о законах и обычаях сухопутной войны, прилагаемого к IV Гаагской конвенции 1907 г. (См.: Международное право. Ведение военных действий: Сб. Гаагских конвен. и иных соглаш. - М.: МККК, 1999. С.18-34).

Этот перечень не является исчерпывающим, что позволяет при заключении Республикой Беларусь международного договора, предусматривающего запрещение использования тех или иных средств и методов ведения войны, его расширять без внесения изменений в уголовное законодательство.