Народонаселение
Иногда можно встретить утверждение, что китайский народ – ровесник вавилонян и египтян, сумевший дожить до наших дней. Такое мнение – результат поверхностного знакомства с темой. На самом деле население Китая весьма пестро и в антропологическом, и в языковом плане.
Население древнейшего Китая состояло из множества мелких племен, среди которых время от времени выделялось племя-гегемон: ся, шан (инь), наконец, чжоусцы, вскоре растворившиеся среди тех же иньцев. В VIII – V вв. до н.э. собственно китайцы (хуася) занимали только район среднего и нижнего течения Хуанхэ. Долину Янцзы населяли чусцы, близкие к современным тайским народам, но в низовьях реки жили прото-индонезийские племена у, а в нынешней Сычуани – тибето-бирманские племена. Южное побережье от Ханчжоу до нынешнего Вьетнама населяли юэ, или вьеты: часть из них стала предками современных вьетнамцев, а остальные были окончательно китаизированы лишь к XV в. Наконец, запад и север страны был областью жунов и ди, о которых нельзя с уверенностью сказать, к какой группе они принадлежали.
Государство
Политическая система шанского и особенно чжоуского Китая очень близка к европейскому феодализму: в центре – ван, не столько военный вождь, сколько священный глава, Сын Неба, земное божество; вокруг него – удельные князья, опирающиеся на феодалов более низкого ранга (причем действовало правило рыцарской Европы: «вассал моего вассала – не мой вассал»). Конфуцианская историческая традиция окружает вана массой вельмож, но, судя по описанию их функций, это были скорее жрецы, чем чиновники.
В императорское время порядок был основан на уподоблении государства и семьи. Выделялись три главных вида общественных связей – между государем и подданным, отцом и сыном, старшим братом и младшим. Все остальные связи (между мужем и женой, учителем и учеником и т.п.) сводились к одному из трех основных, а те, в свою очередь, — друг к другу как разные проявления одного и того же принципа «сыновней почтительности» (сяо), при которой низший обязан выполнять по отношению к высшему свой «долг» (и), а тот отвечать на это своим «человеколюбием» (жэнь). Как и в западной клиентеле, неисполнение любой из сторон своих обязанностей расторгало «общественный договор». На уровне государства это было теоретически обосновано крупнейшим из конфуцианцев – Мэн-цзы в учении о «Небесном мандате».
Согласно ему, правитель имеет право царствовать лишь потому, что Небо дало ему мандат на власть (тянь мин) как обладателю совершенной «добродетели» (под этим чисто рационалистическим термином скрывается магическая сила – благодать, мана, харизма и др., известная у многих народов; китайцы называли ее «дэ»). Этот мандат передается далее в роду основателя династии, если его преемники хотя бы умеренно соответствуют своему высокому сану, но может быть и утрачен, если правитель оказывается недостойным правления. При этом начинаются природные знамения и социальные катастрофы, свидетельствующие о том, что царь больше не обладает «добродетелью» – дэ и потому Небо отняло мандат у старой династии, передав его более достойному кандидату. В таких случаях подданные имеют право на восстание, а если надо – то и на убийство царя, фактически переставшего быть царем. Такой переворот назывался «гэ мин» – «смена мандата» (в современном китайском языке – «революция»). Учение Мэн-цзы придавало политической системе гибкость, позволяя перекладывать вину за плохое управление с Неба или всей системы на отдельных дурных правителей.
И хотя китайцы считали только свою цивилизацию действительно высокой, они почти не пытались навязывать ее силой. Не военное покорение, а китаизация через культурное влияние, постепенное втягивание соседей в орбиту цивилизации Срединного Государства – вот на что обычно делали ставку конфуцианские политики. И в этом они преуспели: даже завоеватели, покорявшие страну, быстро растворялись в ее населении, оставляя китайцам плоды своих завоеваний. Так оправдывалась максима крупнейшего китайского военного теоретика – Сунь-цзы: «Сто раз сразиться и сто раз победить – не лучшее из лучшего. Лучшее из лучшего – победить противника без боя».