Про Стенбок-фермора

С 1860-х годов Лахта и окрестные селения (всего 4 143 десятины земли) принадлежали «наследникам графа Владимира Андреевича Стенбок-Фермора». Стенбок-Ферморы - старинный род, и на истории их стоит остановиться поподробнее.

Стенбок - шведская фамилия, известная еще с XIII века. В 1651 г. род Стенбоков был возведен в графское достоинство. Шведский генерал Стенбок (граф Магнус, 1664-1717 г.) принимал участие в Северной войне и много содействовал победе шведов под Нарвою. Потомки его поселились в Эстляндии (нынешняя Эстония). В 1825 году графу Иоанну Магнусу, мать которого была единственной дочерью графа В.В. Фермора[1**], разрешено было именоваться, с потомством, графом Стенбок-Фермор.

В 1890-е годы владельцем мызы был граф Владимир Александрович Стенбок-Фермор (1847-1896; похоронен в Царском Селе). Это он пожертвовал для церкви землю, а кроме того двадцать тысяч рублей (средства на возведение храма собирали также жители Лахты и Ольгино). Работы по сооружению храма велись под руководством строительного комитета во главе с супругой обер-прокурора Св. Синода Е.А. Победоносцевой. Интерьер здания, поставленного на гранитном фундаменте и цоколе, был выкрашен «под мрамор». Иконостас (средства на него пожертвовал купец Овчинников) был выполнен в «малоохтенской мастерской Наумова», а часть икон для него подарил А.И. Шарлемань. Все иконы были исполнены на цинке с золотым чеканом.

12 июня 1894 года состоялось поднятие колоколов, а 31 июля митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Палладий вместе с о. Иоанном Кронштадтским освятили храм. При этом событии присутствовали епископ Назарий, настоятель церкви о. Алексей (А.П. Стефановский), обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев, Санкт-Петербургский начальник губернии егермейстер Высочайшего Двора граф Сергей Александрович Толь и Владимир Александрович Стенбок-Фермор. Услышанные собравшимися слова были изданы отдельной брошюрой, из которой извлеку одну лишь фразу: «Этот храм тем дороже и любезнее должен быть вашему сердцу, что он создан в память беспримерного христианского подвига незабвенного для России монарха Петра I, с опасностью для собственной жизни спасшего двадцать человек своих подданных...»

В престольный праздник местные жители шли от церкви св. апостола Петра к чугунной часовне с крестным ходом.

Рядом с храмом (Лахтинский пр., 94) было выстроено двухэтажное здание для помещения в нем приходской церкви и приюта, средства на которое выделил Стенбок-Фермор. В полуверсте от него, за железной дорогой, располагалось приходское Новое кладбище с Владимирской часовней, где были похоронены, среди прочих, историк А.С. Грачевский и живописец Михаил (Михай) Александрович Зичи (1827-1906; впоследствии прах художника был перевезен на его родину, в Венгрию).

1 сентября 1896 года на взморье была освящена деревянная часовня - Божией Матери Утешительницы всех страждущих и горем опечаленных. Она принадлежала Обществу спасания на водах, имевшему здесь отдел, который, как нетрудно догадаться, назывался Петровским.

Часовня была поставлена на средства «сочувствующих» и предназначалась для того, чтобы давать последний приют телам погибших в Неве, которых течение приносило к Лахте.

По окончании молебствия духовенство с крестным ходом прошло на пристань, где окропило святой водой новый спасательный буер».

Петровскому отделу спасательной станции Императорского Российского общества спасания на водах принадлежали восьмивесельная стальная спасательная лодка «с опускным килем», двухвесельная лодка, спасательные приборы, три маячных огня на станции во время навигации.

В поселке всегда была работа и для Лахтинского вольно-пожарного общества (устав утвержден 1 сентября 1883 года) - ведь большинство домов в округе было деревянными. В состав пожарной дружины в 1905 году входили: 60 лазалыциков, 69 качалыщиков, 5 водоснабжателей, 27 охранителей, 3 санитара и - какое же общество без них - 15 почетных членов.

На углу Юнтоловской и Колодезной улиц находилась еще одна часовня, Ольгинская (дату постройки установить не удалось). К истории Ольгино мы теперь и переходим.

Семейство Стенбок-Ферморов владело не только Лахтой, но также Лисьим Носом, Горской и Дибунами. Однако местопребыванием своим они избрали все-таки Лахту. На берегу залива по проекту архитектора Алексея Ивановича Кузнецова[2*] (1865 - после 1917) в 1890-х годах был выстроен каменный двухэтажный особняк, получивший название Охотничий замок (Лахтинский пр., 104). В нем был устроен большой двухсветный зал, на второй этаж вела беломраморная лестница работы скульптора Грациозо Ботта (1836-1898). Богатый камин был облицован голландскими кирпичами с отделкой из резного дерева работы художника Волховыского.

Очевидно, в начале нынешнего столетия был построен дом, в котором разместилась контора управляющего имением Стенбок-Фермора (дом сохранился до сих пор - это выкрашенное в розовый цвет сооружение с башенкой стоит на шоссе неподалеку от железнодорожной станции Ольгино (если будем проходить, остановиться, показать).

К началу двадцатого столетия финансовое благополучие Стенбок-Ферморов пошатнулось. Причиной тому была расточительность нового владельца поместья Александра Владимировича (1878-1945). Дело дошло до того, что его мать[, была вынуждена просить об опеке над ним. Сохранилась телеграмма от 29 октября 1903 года2.

«Его Императорскому Величеству. Ваше Величество. Обращаюсь к Вам с невыразимо тяжелой для меня просьбой. Зная меня, Вы поймете, что действительно только крайность заставляет меня беспокоить Ваше Величество. Сын мой граф Александр Владимирович Стенбок-Фермор вступил в заведывание своими делами и имуществом три года тому назад. Подпав под вредное влияние женщины, он неразумными действиями довел свое состояние до полного разорения. Из капитала в 2 миллиона у него осталось 200 000. Заводы уже 6 лет не дают дохода, а имение Лахта почти ничего не приносит. Единственное спасение - это учреждение Высочайшей опеки над личностью и имуществом сына. Опекунами согласились быть генерал-адъютанты граф Воронцов-Дашков и барон Мейендорф. Назначить опеку необходимо немедленно телеграммой министру юстиции по особому указу Вашего Императорского Величества. Это нужно сделать немедленно по особо важным причинам, а то будет поздно. Тайна должна быть полной, а то все пропадет. Горячо верю, что Ваше Величество поймете и не осудите моей просьбы. Нужно спасти сына. Сделайте это в память его отца. Поддержите меня в нужную минуту, Вы одни можете помочь. Графиня Мария Александровна Стенбок-Фермор, рожденная графиня Апраксина».

На следующий день Высочайшее соизволение на опеку было получено. Близость семьи Стенбок-Ферморов к Императорской чете во многом определялась прошлой службой графа Владимира Александровича в царскосельском лейб-гвардии Гусарском полку. В 1890-е гг. одновременно с ним в полку официально числился и Великий Князь Николай Александрович. Сын графа Александр также служил в лейб-гусарах Его Величества. С начала русско-японской войны он поступает в Приморский драгунский полк. В 1905 году, в связи с обстоятельствами, изложенными в письме его матери, Александр Владимирович вышел в отставку.

В 1905 году Стенбок-Ферморы предприняли попытку поделить земли вокруг Лахты на участки и распродать их под дачи. Так возникли поселки Ольгино (назван в честь жены А.В. Стенбок-Фермора), Владимировка (в честь отца хозяина; ныне входит в поселок Лисий Нос) и Александровка (в честь тогдашнего владельца Лахты, Александра Владимировича).

Поселок Ольгино был распланирован среди разреженного соснового леса, в котором и расположился. С самого основания Ольгино тут было больше удобств для проживания и приятного провождения времени, чем в Лахте. Здесь был разбит парк, устроены летний театр, спортивная (гимнастическая) площадка на углу Лахтинского проспекта и Михайловской улицы, теннисный корт на Морской улице, еще один корт на Графском проспекте (о теннисе чуть дальше), яхт-клуб.

Одновременно со строительством домов протягивали электрические и телефонные кабели, прокладывали улицы. Название одной из новых улиц Ольгино напомнило о ее тесном соседстве с Лахтой[3*]. Конно-Лахтинская улица шла вдоль Ольгинской западной околицы к 1-й Конной Лахте.

При строительстве Ольгино были разобраны остатки старых кирпичных заводов. Один из них в 1905 году принадлежал графине Стенбок-Фермор и находился по следующему адресу: «3 стан, деревня Лахта, имение Лахта» (уезд, в соответствии с полицейским делением территорий, делился на станы и сотни). На этом заводе было занято тринадцать рабочих. Был здесь и торфяной завод. Вплоть до недавнего времени от лахтинских кирпичных заводов оставались кое-где ямы для выемки глины, по которым специалисты и энтузиасты изучали слоистость так называемых ленточных глин.

Ближние Дубки оказались теперь ближе к Ольгино, чем к Лахте. К описываемому времени там находилось лишь несколько дворов, объединенных названием Верпелево (ныне не существует), против которого, весь заросший камышами, едва выступал над водой остров Верпер-Луды.13

Граф Александр Владимирович был покровителем научных начинаний или, говоря нынешнем языком, спонсором. Так, в 1909 году он снарядил экспедицию под началом геолога К.А. Воллосовича[3**] для изучения останков мамонта на Новосибирских островах в Ледовитом океане. Экземпляр мамонта был доставлен в Охотничий замок, где и препарировался в специально отведенном для этой цели Стенбок-Фермором помещении. То, что осталось от мамонта в результате его тысячелетнего нахождения под землей и последующего препарирования, было затем передано графом в дар Парижской Академии наук.

(подходим к церкви Святого Петра )