От рождения до 3 лет

Это время более полной записи программ эмоционального реагирования на изменения в окружающем мире. Если до рождения ребенок запечатлевал эмоциональное восприятие мира мамой и принципы ее ответного эмоционального реагирования, то теперь помимо типа эмоции запечатлеваются и формы выражения через голос, мимику, жесты. В предыдущий период формировалась установка на мир: каков он? что от него ожидать? Теперь формируется основа ответных реакций.

Вот мама оказалась перед чем-то неприятным. Как она отреагирует: или ответной злобой, или беспомощным плачем, или трусливым бегством, или спокойным терпением, или добрая мама покроет неприятность своей любовью, исправляя ошибку другого человека? Как она эту свою эмоциональную реакцию выразит словами? С какой интонацией, с какой мимикой, с какой скоростью она будет говорить, насколько громко? С какой скоростью у нее будут в это время движения, и какие именно? Это запечатлеется в подсознании ребенка. Он запечатлевает начальное и ответное эмоциональные состояния со связью между ними.

В основном запечатлевается женский тип реагирования. До 3 лет ребенок почти полностью мамин. Но есть две точки: 1,5 и 2,5 года. В этих точках ребенок как бы отворачивается от мамы и весь обращается к отцу. Не надолго – от 2 недель до 2 месяцев. Но за это время природа требует запечатлеть мужской тип реагирования, мужские формы выражения отношений к тем или иным переменам. В этом время запечатлеваются обобщенные образы мужчины и женщины как таковых и их различие между собой.

Соответственно, обычаи требовали, чтобы ребенок в это время увидел отца за мужским занятием в мужском виде – на коне с оружием, в поле за плугом, в лесу с ружьем или топором, на воде с сетью. Ребенок должен увидеть: чем отец занимается, кто такой настоящий мужчина, как он себя ведет. Должен запечатлеться образ настоящего мужчины со специфическими мужскими эмоциями – более сдержанными во внешних проявлениях, хотя и не менее глубокими по сути.

Мать он и так много видит во время домашних ее забот даже и сегодня. А вот отец сегодня нередко запечатлевается в памяти малыша как бездельник, валяющийся на диване или просиживающий перед телевизором. Папа ничего не делает, мама за ним ухаживает, а он только ворчит или храпит – не нужный он человек! И не объяснить ребенку, что папа на работе очень устает, зарабатывая средства для жизни семьи. Ну, как вы годовалому объясните, что такое зарплата?

Ребенок запечатлевает не слова, а, прежде всего программы эмоционального реагирования на перемены в окружении. Запечатлеваются интонация, частота произнесения, мимика, жесты. Важно и то, что запечатление в сознании идет через фильтры предшествующего опыта, а в подсознании запечатлевается хотя и медленно, но напрямую, безо всяких фильтров. Потом мы удивляемся тому, что многие современные мальчишки, особенно сыновья матерей-одиночек, не имеют в себе образа настоящего мужчины: они или инфантильно женственны, или по принципу маятника утрированно грубы и жестоки. Удивляемся тому, что девушки пытаются подражать парням в куреве, водке, матерщине, а в глубине души презирают «мужиков, которым только одного от женщины и нужно...». Они эти образы до своего трехлетнего возраста запечатлели.

Важно знать, что ребенок запечатлевает не только то, что он непосредственно видит и слышит, а и то, что чувствуют, переживают мать и отец, запечатлевает их состояние через биополе.

Вот почему следует считать преступлением перед формирующейся личностью небрежное обращение с кормящей матерью. Маму отругали в соседней комнате за закрытой дверью. Она слезы вытерла, улыбку изобразила перед тем, как дверь открыть, и идет кормить малыша. А он запечатлевает ее внутреннее возмущение незаслуженной обидой и ее ощущение собственной беспомощности. Так отняли у него часть оснований для уважения женщин в последующей его жизни – не жалости или сострадания, а именно уважения, признания их особой силы и достоинства. Кто об этом знает? А ведь эти закономерности действуют независимо от чьего бы то ни было осознания.

В сознании память подросших не воспроизводит этих картин, а в подсознании восприятие мужского и женского идет от того времени. Обобщенные образы мужчины и женщины, типы их поведения запечатлеваются в этом периоде, чтобы затем стать основой собственного поведения выросшего индивида.

Надо, чтобы ребенок запечатлел отца как труженика, заботника, защитника, стратега, как надежную опору уверенности и спокойствия окружающих. Иначе вырастет парень с женским типом поведения или с идеалами «крутости». Иначе вырастет девочка с пренебрежительным отношением к мужчинам как таковым или со страхом перед ними. Вырастают «борцы за права женщин», являющиеся на самом деле мужененавистницами.

Вот почему выросшие без отца дети в дальнейшем с таким трудом строят собственные семьи, семьи ненадежные, поскольку создатели их заранее предрасположены к разводу, хотя сами этого и не осознают. Дети у матери, которая была в доме и за женщину, и за мужчину, чаще других предрасположены или к подавленности психики, или к агрессивности поведения.

Еще раз повторим: запечатлевается не то, что ребенку пытаются в это время сообщить и объяснить, а то, что он реально видит, какой он слышит окружающую среду. Запечатлевается это на уровне подсознания, а оно «фильтров» не имеет – запечатлевает медленно, но без корректировок. Медленно, потому что для формирования на подсознательном уровне тех или иных образов и программ поведения должен накопиться опыт близких по характеру событий.

Кто за кем в доме ухаживает? Кто о ком заботится? Ребенку важно это правильно воспринять. До 3 лет формируется способность сочувствия, сопереживания. Формируется представление: добро или зло составляет основу человека? В это время психика становится на одну из трех точек зрения: человек для людей, люди для человека или каждый просто сам по себе. От этого будет зависеть основа будущей личности: жизнь с людьми и для людей, использования людей в качестве подручных средств или инертная нейтральность. Формируется духовность или атрофируются ее основы.

До 3 лет формируется способность любить. Не влюбляться, а именно любить, проявляя таким образом свою духовность. Влюбляться и животные умеют – и лебеди, и волки, создающие пару на всю оставшуюся жизнь. А любить – это человеческое.

Но если до 3 лет эта способность не сформирована соответствующими условиями, то потом будет уже поздно. Как бы страстно ни влюбился человек в дальнейшем – любить он уже не сможет. Страсть удовлетворит – а что потом? Потом ревность и собственное стремление к разнообразию.

Отсюда первый вопрос к будущему супругу: получил ли он способность любить в возрасте до 3 лет?

Человек почти не помнит своего детства до 3 лет, но оно живет в его подсознании и корректирует всю последующую жизнедеятельность до последних ее дней.

Это даст себя знать в «трудном подростковом возрасте» с 12 до 14 и в периоде «юношеского младенчества» с 21 до 24 лет. То, что было запечатлено до 3 лет на уровне подсознания, теперь из подсознания будет задавать эмоциональную направленность поведения. Даже силой воли это не удастся контролировать достаточно устойчиво.

Если в раннем детстве нынешней супруги ее мама была обижена на бросившего семью мужчину, то теперь такое эмоциональное состояние, казалось бы, беспричинно, будет проявлять выросшая девочка. Она с опережением будет ожидать подобного поведения от своего мужа. Даже сама себе она не сможет полностью этого объяснить. Даже объяснениям со стороны не может полностью поверить. Такое состояние повышенной подозрительности и опережающей агрессивности и хорошего мужа может постепенно спровоцировать.

Потому и был обычай в народе: не брать замуж девушек старше 21 года. Это были «перестарки». Теперь надо было ждать, пока им исполнится 27, то есть ждать прохождения периода 24–27, на котором первый этап социального импринтинга повторяется, хотя и в ином виде. А после 27 лет рожать первенца уже поздновато.

Базовое свойство «нежность», базовая потребность проявлять свою нежность в качестве основы, на которой зиждется человеческая способность и потребность любить, формируется именно до 3 лет. В последующие годы она только дополняется и развивается.

Способность любить (а любовь – состояние, прежде всего, именно эмоциональное) формируется и развивается именно в этом возрасте. И образцы эмоциональных программ любящих мужчины и женщины впечатываются в подсознание именно до 3 лет. Не чувствовавший рядом с собой любящих людей не способен будет и сам впоследствии в полноте любить – сможет только влюбляться, а это – совсем другое состояние. Задатки, не получившие своевременного превращения в способности, отмирают.

Индивид, не получивший в это время способности любить, в дальнейшем может влюбляться, может изображать состояние любви, но искренне любить не сможет. Будет еще один период «повторения» в возрасте с 24 до 27 лет, когда подсознание снова откроется для запечатления этих способностей. Но это опоздание может иметь и трагические последствия.

От 3 до 5 лет.

Переход от игры-манипулирования к ролевым играм, в ходе которых формируется способность видеть внутренний смысл за внешними действиями. Начало формирования способности ориентироваться на обобщающие смыслы вплоть до смысла жизни. Запечатление направленности главного вектора устремлений и жизнедеятельности: я для людей или люди для меня. Дети начинают играть на другом уровне, чем прежде. Их уже не удовлетворяет одиночное манипулирование с погремушками, блестящими штучками неизвестного назначения. Их еще не интересует спорт. Они начинают играть во взрослых, играть в жизнь взрослых людей. Они стремятся к играм-моделям, стремятся моделировать внешнюю деятельность взрослых, играя в дочки-матери, в больных и врача, в шоферов, машинистов поезда, продавцов и покупателей, во все виды взрослой жизни, о которых получили внешнее представление.

А.Ц. Гармаев описывает, как дети в детском саду азартно играют в магазинную очередь. Игра так и называется «А мы в очереди поссорились». Придумали ее сами дети, как и большинство игр в этом возрасте. Распределяются роли: продавщица и покупатели. Самому малоуважаемому в группе отводится роль нарушителя, который пытается «купить» без очереди. Он пытается пролезть, выпросить товар у продавщицы, оттолкнуть девочек. Остальные шумят на продавщицу, запрещая ей продавать без очереди. Потом появляется самый большой и толстый мальчик с громким голосом – директор магазина. Он оттаскивает нарушителя, делает строгое внушение продавщице – и очередь снова плавно движется, покупая «товар» – игрушки на бумажки – «деньги». А «директор» с важным видом удаляется.

Вот в это время и запечатлевается способность задумываться над смыслом жизни. Людям, которые в этом возрасте не задумывались над смыслом жизни пока еще в форме игры, впоследствии трудно понять, что это такое. Для них пустыми словами будет смысл, стоящий за внешне выраженными формами. Пустым и никчемным покажется вопрос: зачем ты живешь? чего ради добиваешься достижения конкретных целей?

Дружба и сочувствие, эгоизм и склонность к насилию – все это прорастает здесь. Хорошие воспитатели по склонности детей к определенным играм безошибочно узнают характеристики их родителей, не заглядывая ни в какие анкеты и ни о чем не спрашивая. Если у ребенка есть выбор – он будет стремиться изображать родителей и тех взрослых, которые ему наиболее понравились, тех, кто произвел на него наибольшее впечатление.

Если ребенка в это время лишить ролевых игр со сверстниками и с серьезно играющими взрослыми – он никогда впоследствии не сможет полностью отдаваться игре, не сможет смотреть на игру иначе, нежели на пустую забаву. У него не получат развития такие качества как воображение, фантазия и стремление к творчеству. Исполнителем, копировщиком он сможет быть, творцом – нет.

И для того, чтобы как-то это компенсировать, очень часто люди с изломанным детством, став взрослыми, пытаются это наверстать, попадая при этом нередко в неудобное положение. Один американский фильм о взбунтовавшейся против повседневной рутины творческой от природы личности с этого и начинается. Высокопоставленный банковский служащий по пути на работу вдруг сворачивает к магазину игрушек, накупает кучу свертков, везет их домой, расставляет по квартире фигурки различных зверей и с величайшим азартом начинает за ними охотиться с детским ружьем...

Известный американский психотерапевт Эрик Берн, основатель так называемого трансакционного метода, написал две книги, которые так и назвал: «Игры, в которые играют люди» (психология человеческих взаимоотношений) и «Люди, которые играют в игры» (психология человеческой судьбы). У нас они изданы под одной обложкой: «Игра – это серьезно!» – Л.: Лениздат, 1992. Это действительно серьезное продолжение на социальном уровне объективной закономерности влияния игры на развитие высших животных. (Посмотрите, как меняется неизменная, вроде, собачья и кошачья взаимовраждебная природа у котенка и щенка, с первых дней выросших вместе и вместе игравших).

Игра в это время строится на фантазии, на воображении, на внешнем выражении эмоций. Тем самым, в этот период ускоренно формируется и развивается чувственно-эмоциональная часть интеллекта в творческой ее направленности. В дополнение к уже упоминавшейся способности видеть внутренний смысл за внешними проявлениями это оказывается важнейшей составной частью формирования будущей интеллигентности.

В это время противопоказаны ролевые игры-противоборства (небольшой элемент противоборства без жестокости допускается только как часть действий защитника добра, защитника близкого человека или иного живого существа). Нежелательны игры-состязания, игры в конкуренцию. Не имеют в этот период ценности и игры, при которых может появиться зависть к победителю, неприязнь к сопернику. В играх должны моделироваться помощь, забота, защита, сотрудничество.

Сказки в этот период играют роль предварительного сценария, предварительной тренировки воображения. И не случайно абсолютное большинство народных сказок для детей этого возраста имеет счастливый конец. Не случайно все эти сказки обязательно добрые. Игра в добро или во зло не может проходить бесследно: маска, надетая даже на короткое время, имеет способность прирастать и становиться лицом души.

Родители заблаговременно должны быть готовы к организации именно ролевых игр в этот период развития собственных детей и к участию в этих играх на равных. Реально большинство молодых родителей оказывается к этому не готовы. Они пытаются компенсировать это, усаживая ребенка перед телевизором. Но наши телевизионные программы на это не рассчитаны, хотя бы по времени и продолжительности детских передач. Кроме того, пассивный просмотр, несмотря на переживаемые эмоции, в принципе не может заменить самостоятельных активных ролевых действий, не говоря уже о тренировке воображения и фантазии.

Следует предостеречь от очень распространенного заблуждения. Считается, что дети, ломающие в этот период игрушки своими намеренными действиями, а не нечаянно, отрывающие руки, ноги и даже головы у кукол, безобидно удовлетворяют свое естественное любопытство, пытаясь разобраться во внутреннем устройстве. На самом деле, они незаметно для себя тренируются в отождествлении живого с неживым, в равнодушии, в небрежном отношении к вещам и в потребительски жестоком обращении с живым.

Любознательность этого периода нужно не гасить, а направлять на понимание причинно-следственных связей процессов окружающей жизни с конечным выходом на смысл человеческих действий по сохранению и приумножению добра. Способность удивляться (а удивление возникает при осознании выхода встреченного феномена за пределы ранее известных причинно-следственных связей) надо всячески развивать именно в этот период. Нужно сохранять приоритетность понимания над запоминанием и обязательную ориентацию, хотя бы и с большим опосредованием, на конечное изменение в противостоянии добра и зла, созидания и разрушения, упорядоченности, гармонии и беспорядка. Набор фактов, включая знания о внутреннем устройстве различных объектов окружающей действительности, ребенок должен получать без встречи с разрушением. И не надо смешивать любознательность как предисловие доброй, заботливой деятельности с праздным любопытством без ответственности за последствия.

Сегодняшним родителям некогда играть. И в былые времена им было не проще. Но тогда семьи были многодетными. Общение с детьми соседей дополняло остальное. В результате жизнь детей в большей мере, нежели сейчас, соответствовала закономерностям этого периода социального импринтинга.

А мы пытаемся некоторое время спустя вести с ними запоздалые разговоры о смысле жизни, удивляясь низкой эффективности своих внушений.

Если в предыдущий период закладывалась эмоциональная основа жизнедеятельности, то теперь в дополнение к прежним способностям формируется направленность их поведения, связанная с главным выбором между помощью или насилием, между противоборством или сотрудничеством.

Проблема самоотдачи и супружеской верности в своих основах закладывается именно в этом периоде как частный случай реализации собственного понимания смысла жизни.

Этот период на уровне воспроизведения отзовется, прежде всего, в возрасте 19–21 год во время, отведенное природой для формирования семьи, для освоения смысла семейных и профессиональных ролей в соотнесении их со смыслом всей жизни. Но это будет только в том случае, если нормально прошел период с 3 до 5 лет. Молодой матери естественно будет осваивать свою роль, если она вовремя правильно и достаточно наигралась с куклами.

От 5 до 7 лет.

Формируются и развиваются внутренние силы устойчиво находиться в истинном трудовом действии.

В это время осваивается понимание труда как основной формы жизни, как формы проживания настоящего и как средства, пути продвижения к только что освоенным смыслам деятельности. В это же время формируется способность и потребность послушания.

Главную ценность для формирования и развития личности в этом периоде представляет сам процесс труда. Главный результат труда ребенка в это время невидим. Главный результат – это то, что останется в подсознании. Промежуточный результат – изменение отношений между близкими людьми по ходу и в итоге трудового процесса, а также внешний, всем видимый – предметный результат труда – представляют собой только хорошие, важные дополнения. Предметный результат – наименьшая ценность среди всех получаемых в это время результатов труда.

Пора, наконец, научиться различать истинное и ложное трудовое действие. В обществе, к сожалению, утвердилась ориентация преимущественно на ложное трудовое действие. Оно даже не столько ложное для взрослых, не знающих о глубине происходящего в это время с личностью ребенка, для взрослых, видящих в труде средство добывать нужные блага. Для них чаще всего труд действительно этим и является. Им важен денежный или вещественный результат. А для ребенка в это время труд имеет совершенно другой смысл.

Ложное трудовое действие состоит из трех этапов.

1. Задумка. Намечается заранее какой-то результат труда для демонстрации каких-то своих качеств или способностей. Затем эта цель расписывается в красках для эмоционального возбуждения. С нею связывается то или иное вознаграждение, также долженствующее дать значительный эмоциональный эффект.

2. Непосредственное исполнение действий по осуществлению задуманного и поддержание сил для пребывания в этом действии. Действие это по причине недостатка внутренних сил устойчиво находиться в состоянии труда скоро надоедает. Возникает желание заняться чем-нибудь другим. В качестве стимула для возвращения в продолжение труда используется оценка промежуточных результатов и получение предварительного поощрения хотя бы в виде похвалы взрослых. Снова напоминается ожидаемый результат, например, в виде большого удовольствия от удивления других людей проявленными тобой способностями. Это предвосхищение доставляет удовольствие и приводит к продолжению труда для достижения намеченного результата.

3. Награда. Не плата, а именно награда. В наших детских садах и школах, в наших семьях, особенно при содействии любящих бабушек и мам, словесная награда (нередко и лакомство!) в большинстве случаев с лихвой перекрывает величину трудовых усилий ребенка. И раздувается ребенок, как пузырь, от чванства ...

Когда ребенок вырастет, это пребывание в ложном трудовом действии с большой вероятностью даст следующие два «плода».

1. Убеждение, что «важен результат, а не процесс его создания». Соответственно это выражается фразой: «Где бы ни работать – лишь бы не работать... но обязательно с наградой!» Платят ли за труд, за имитацию ли труда, или же просто за присутствие в положенное время на положенном месте – это для такого человека не важно.

В нашем обществе выращено уже несколько поколений людей, которые ориентированы на награду, а не на труд. Одной из главных причин роста преступности и углубления кризиса современной цивилизации стало формирование поколений, для которых важно деньги «добыть», а не ценности создать. Конкретный способ добывания определяется доступной и видимой данному индивиду эффективностью: заиметь побольше при минимуме затрат и риска.

2. Резко избирательная устремленность к труду по своим способностям. Значимость проявления своих способностей индивид считает выше объективных требований конкретной ситуации – лишь бы ситуация позволяла эти имеющиеся способности проявить и требовать за это награду. Человек стремится делать то, к чему у него больше способностей, поскольку уже само по себе проявление личных способностей доставляет удовольствие, особенно если эти способности превосходят способности других. Так удовлетворяется потребность самоутверждения. При этом все, что лежит вне русла проявления этих личных способностей, воспринимается как помеха, как вынужденность, как ущемление свободы самовыражения. И любой труд вне демонстрации превосходства по способностям становится в тягость.

Даже тогда, когда человек понимает необходимость труда, не требующего особых способностей, но нужного по ситуации, не оказывается у него сил достаточно долго, устойчиво этот труд выполнять, разве что ценой столь тяжелых волевых усилий, что сам источник необходимости этого труда начинает вызывать все более резкую неприязнь.

Пришел ученый математик с работы, надо бы с маленьким ребенком поиграть, надо бы кое-что по хозяйству сделать, но нет у него на это сил: потрепал сына по щечке, дал конфету, и устало лег на диван. Задремал, было – и тут вдруг представил новый вариант решения задачи, над которой безуспешно бился на работе. Отец торопливо садится за стол – и час, другой, третий сидит за расчетами к огорчению сына, так ждавшего папу поиграть, и к возмущению жены, оставшейся без помощи. И никому невдомек, что это следствия давнего пребывания в ложном трудовом действии 5–7-летнего мальчика, тогда еще не доросшего до мужа.

Если же его все-таки принудить выполнять требуемое (хотя бы и он сам себя принудит усилием воли), то в нем быстро нарастает раздражение, напряженность, которая при малейшей зацепке даст срыв. А все участники так и не поймут истинных причин возникшей ссоры...

Иная женщина и еду приготовит, и постирает, а вот приласкать пришедшего с работы мужа – «ну никаких сил нет!»

И ведь действительно нет – но нет именно душевных сил, а не сил физических. Так отзывается неправильность былого проживания ею периода 5–7 лет.

Что такое истинное трудовое действие? Это тоже три этапа.

Первый этап – заметить нужду близкого и эмоционально самому войти в ощущение этой нуждаемости. Кошка мяукает – голодная. Листочки у цветка опустились – воды ему нужно. Мама пришла усталая. Она озабочена, что к обеду в доме хлеба нет, не успела купить. Важно не просто узнать, заметить – важно эмоционально самому войти в состояние нуждаемости.

Второй этап – исполнение действий по удовлетворению нужды другого как своей собственной и переживание удовлетворения, радости от того, что нужда эта уменьшается. Поддержание пребывания в труде. Именно осознание хотя бы частичного уменьшения нуждаемости другого в результате затраченных тобой усилий дает удовлетворение на основе сочувствия. Кошка ест с таким удовольствием! Вода так быстро впиталась землей вокруг цветка! Мама успокоилась и занялась другими делами, когда ты вызвался сходить в булочную...

При таком подходе ребенку важно не способности свои продемонстрировать, а удовлетворить нужду другого. И когда истощаются силы для сохранения устойчивости в труде, стимулом возвращения к труду служит ощущение неполноты удовлетворенности нужды другого.

Третий этап – переживание удовлетворенности от того, что благодаря твоему упорному труду удовлетворена нужда другого, близкого тебе существа. Ребенок испытывает благодарность к тому, кто ранее научил такому труду, кто дал силы это исполнить. Особо ценна благодарность к тому, кто настолько к тебе хорошо относится, настолько верит в тебя, что доверил тебе удовлетворение своей нужды.

Человек, оказывающий внимание любимому, должен получать удовольствие от того, что тот именно к нему за этим обратился, что тому это приятно. Это будет потом, во взрослой жизни, но только при условии, что в возрасте 5–7 лет накоплен опыт получения радости от удовлетворения нужды другого.

Пребывание в истинном трудовом действии ребенку 5–7 лет также дает два основных результата.

1. Развивается способность самостоятельно замечать реальную нуждаемость окружающих и переживать ее как свою собственную. Внешне это проявляется в развитой способности взрослого человека самого находить себе занятие, нужное для окружающих, находить без просьб и подсказок со стороны.

2. Результатом пребывания в истинном трудовом действии становится также выполнение мужчиной роли защитника, покровителя, заботника, выполнение в виде части реализации главного смысла его жизни. Для женщины результатом правильного проживания этого периода станет в дальнейшем естественное переживание чувства благодарности к тем, кто заботится о ней и позволяет ей заботиться о них, потребность оберегать то, что уже создано – дом, уют, здоровье близких. Это не то же самое, что развитие математических, художественных и других способностей. Это не профессиональное, а глубоко личностное системное качество, объединяющее в действенную систему целый ряд разнообразных свойств и способностей данного индивида.

В этом же периоде формируется и развивается программа послушания...

В повседневной жизни очень часто возникает объективная необходимость делать не то, что нравится и хочется и даже не то, что надо кому-то конкретно, а то, чего требует ситуация для данной общности субъектов.

И вот тут обученность, подготовленность сама по себе оказывается недостаточной. Требуется доверие к тому из участников совместной деятельности, кто больше понимает, кто более компетентен в данной ситуации, кто берет на себя роль своего рода диспетчера, распределителя: кому и что именно в данной ситуации целесообразнее делать в общих интересах.

Принципиально важно не смешивать послушание с покорностью, подчинением. В основе покорности может лежать признание вынужденности своих уступок. В основе послушания лежит признание большей компетентности старшего, компетентности, обеспечивающей более эффективное проявление твоей духовности. Подмена послушания покорностью, подчинением идет от времен крепостного права и от последующего идеологического обеспечения господства номенклатуры. Но самый лучший оркестр для полноты проявления своего мастерства нуждается в дирижере. Дирижер отнюдь не господствует над оркестрантами, столь чутко реагирующими на нюансы его музыкальной трактовки на репетициях и на нюансы его жестов во время концерта.

В реальной жизни людей очень важна сформированная и развитая на уровне подсознания программа установления и сохранения отношений послушания, в основе которой должна лежать духовность и понимание значимости согласования в проявлениях разной компетентности. Именно духовность задает необходимую ориентацию на общий успех.

Из прежнего опыта человек должен знать, что в реальных делах даже при всего лишь двух участниках, в каждый конкретный момент равенства не должно быть. Один должен играть роль ведущего, другой – ведомого. Ведущим должен быть более компетентный. И более компетентный не вообще, а именно в этой ситуации, применительно именно к этому делу, с этой целью.

При изменении ситуации, общей цели, конкретной деятельности по достижению данной цели может измениться и соотношение компетентности. Именно соотношение компетентности и задает распределение ролей. Именно по изменению соотношения компетентности оперативно должны меняться ролями ведущий и ведомый.

Способность и потребность послушания предполагает не только готовность к осознанному, добровольному выполнению роли ведомого. Предполагается и готовность в любой момент перейти к выполнению роли ведущего с принятием на себя соответствующей ответственности за успех общего дела.

Послушание не тождественно и добровольному подчинению. Добровольное подчинение – это подчинение по собственной доброй воле. А воля как психический феномен требуется тогда, когда необходимо какое-то преодоление другой устремленности. Если ситуация требует одно, а хочется другого – для действия соответственно ситуации требуется воля. Однако деятельность, контролируемая волей, требует значительно большего расхода психической энергии. Человек быстрее устает, раньше появляются отрицательные эмоции, меньше при этом системность проявления интеллекта. Воля – это «наперекор». Послушание – «в соответствии». Разница принципиальная.

При сформированной и развитой программе послушания человек принимает на себя роль ведомого без обращения к собственной воле. Он принимает эту роль на основе собственной духовности. Ведь в проявлениях духовности приоритетность ориентации на удовлетворение потребностей «мы» не волевая. Эта приоритетность возникает и устойчиво сохраняется как бы «сама собой», подсознательно, не нагружая сознание. Соответственно, более экономно расходуются ресурсы психики, в большей гармонии функционируют различные компоненты интеллекта.

Послушание следует рассматривать в неразрывной связи с духовностью. Способность и готовность к послушанию необходимо целенаправленно формировать и развивать как путь повышения духовности. Без этого не будет полноты эффективного сотрудничества в общем деле. Даже там, где налицо будет значительный успех, или цена его будет излишне велика, или скрытыми и неиспользованными окажутся возможности достижения успеха еще большего.

В дальнейшем это оказывается необходимым условием нормального распределения ролей в семейных делах. Вместо вопроса о главе семьи, вопроса, не имеющего в общей постановке удовлетворительного ответа применительно к семье нового типа, создается возможность оптимально меняться ролями ведущего и ведомого применительно к конкретным ситуациям.

Для того, чтобы в последующей жизни это проявлялось как самоорганизация, нужно в период от 5 до 7 лет целенаправленно тренировать ребенка в проявлении способностей ощущать личный интерес как часть стремления к достижению общих целей, тренировать ребенка в выполнении и роли ведущего, и роли ведомого, быстро меняя роли соответственно изменению ситуаций и целей.

Но при формировании основ послушания недостаток собственной компетентности и неустойчивость, неполнота сформированности духовности периодически порождает у ребенка вопрос о границах послушания. Это приводит к внешне парадоксальному поведению. Дети начинают практически проверять границы допустимых отклонений в выполнении родительских советов и указаний. «А если мне не хочется? А если я сделаю иначе?» Они начинают «экзаменовать» родителей. В основе стремления «экзаменовать» лежит не «вредность» ребенка, а его естественное любопытство, основанное, в свою очередь, на так называемом безусловном поисково-ориентировочном рефлексе (по Павлову). «Я, конечно, могу сделать так, как велят – и получится то, чего от меня добиваются. А что получится, если сделать наоборот? Интересно! Надо попробовать!» Он и пробует.

Увы: большинство наших родителей сущность и основания этого парадоксального поведения не знают и к «экзамену» оказываются не подготовленными.

Есть две формы «провалов» на этом «экзамене» и только один путь нормальной «сдачи».

Первая форма провала – уступки ребенку: «Он же такой слабенький, нервный – так плачет и кричит, что уже посинел! Жалко же...» И удовлетворяют его «пробные» устремления, даже если это всего лишь неразумные капризы – только бы успокоить. Он это усваивает как способ добиваться желаемого – в следующий раз он уже не посинеет, а позеленеет! И в качестве «выкупа» потребует нечто более существенное. Превратится он постепенно в неврастеника, помыкающего собственными родителями, покорившимися его капризам и своей слепой привязанности к «дитятку». Так вырастают паразиты и диктаторы. А виноваты в разрушении его духовности и психического здоровья будут родители, «провалившиеся» на этом важном жизненном «экзамене». За этот родительский провал будут расплачиваться многие члены общества, в котором будет жить этот семейный тиран. Очень это эффективный способ вырастить эгоиста. Как говорила атаман разбойников в известной сказке Андерсена: «Детей надо баловать – тогда из них вырастают настоящие разбойники!» И платить за провал на этом «экзамене» родителям придется всей свой оставшейся жизнью – со следующего дня и до последних дней старости. Платить будет и последующая семья этого избалованного капризника.

Провал второго рода: ребенок не слушается, капризничает, требует того, что родители исполнить не могут. Мама на него кричит, потом визжит, потом начинает бить, входит в раж – и ребенок кричит уже не потому, что ему чего-то хочется, о потому, что стало страшно. Потом мама его приласкает, приголубит, опомнившись сама, успокоит его, когда он подчинится ей от страха или, просто вынужденно уступая силе. Потом она его простит: «Мамочка же тебя любит, а ты такой капризный, непослушный...» На уровне сознания память у детей короткая. На этом уровне он успокоится и, казалось бы, забудет свой страх и обиду. Но только на этом уровне. В подсознании это все останется, оттуда стереть невозможно.

Придет своё время – он все вернет с большими процентами. Тогда страшно и обидно будет уже маме, тогда плакать будет уже она... Оставленные и даже выгнанные из дома собственными детьми старики – это родители, когда-то провалившиеся на «экзаменах», устраиваемых им 5–7-летними детьми.

Между этими двумя видами провалов, как дорога меж двух кюветов – выполнение принципа А. С. Макаренко: «Как можно больше уважения к ребенку и как можно больше требовательности к нему. Но не предъявляй требований, полного выполнения которых в данных обстоятельствах не можешь обеспечить нормальными средствами».

У Сент-Экзюпери Маленький принц попадает на планету, король которой все время стремится всем повелевать и очень огорчается неисполнением. «Ведь для короля самое важное – чтобы ему повиновались беспрекословно. Непокорства он бы не потерпел. Ведь это был абсолютный монарх. Но он был очень добр, а потому отдавал только разумные приказания.

«Если я повелю своему генералу обернуться морской чайкой, – говаривал он, – и если генерал не выполнит приказа, это будет не его вина, а моя. ...С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроит революцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны... Я потребую... но сперва дождусь благоприятных условий, ибо в этом и состоит мудрость правителя». (Антуан де Сент-Экзюпери. Избранное. – Л.: Лениздат, 1977, с. 439–440.)

Перед тем, как предъявлять требования послушания, подумайте о ситуации.

Мама одевает ребенка гулять, а он капризничает. Вот она его полчаса и одевает. А потом говорит, что время кончилось, больше ей некогда. Мама ушла, а он остался. Самому перед собой капризничать уже и неинтересно. В следующий раз он подумает, на что тратить время: на одевание или все же на прогулку?

Если недостаточно было таких заблаговременных тренировок в послушании, то каприз может накатить во время сборов на поезд. И тогда или мама «провалится на экзамене», стремясь уложиться во времени, или пропадет неиспользованный билет.

Самое главное: детей наказывать можно и нужно, но наказывать должны не взрослые, а ситуация. И уж тем более категорически недопустимо жаловаться на непослушность ребенка кому бы то ни было. Посоветоваться (обязательно в отсутствие ребенка!) можно, но решать проблему допустимо только «втроем»: ребенок, родитель и ситуация, меняющаяся в зависимости от их действий.

При наказании совершенно недопустимы злость или обида. Особый эффект дает отсроченное по взаимному согласию наказание.

Наказание должно защищать ребенка от него же самого, защищать лучшие его качества от разрушения его же слабостями. Наказание должно восприниматься ребенком как помощь в преодолении собственных слабостей и как помощь в исправлении последствий допущенных им ошибок (сами ошибки исправить невозможно, можно только изменить возникшую в результате этих ошибок ситуацию).

«Ты же можешь быть таким внимательным и аккуратным. Мы вместе выбирали эту красивую рубашку, а ты ее так неосторожно запачкал. Вечером ты должен ее постирать, я подскажу, как лучше это сделать. А сейчас мне некогда. Кино вечером посмотреть не удастся, но ты же должен исправить результат собственной неосторожности! В дальнейшем не разрушай нашу общую радость!»

Есть важный общий для множества межчеловеческих взаимоотношений и взаимодействий закон: неизбежность проб и ошибок в творческом поиске оптимума. Для родителей и для супругов: Если вы решаете завести ребенка, а до этого – создать семью, предварительно обязательно выполните следующее условие: заранее на всю оставшуюся жизнь простите будущему супругу и будущему ребенку все, что бы он ни сделал в будущем. Если человек может сделать что-то такое, что вы не в состоянии простить – не берите его в супруги. Если же ребенок сделает что-то такое, то это вина прежде всего ваша, и только во вторую очередь его. Именно от вашего обеспечения прохождения им этапов социального импринтинга зависит: что он сможет в жизни сделать, а чего никогда сознательно и даже подсознательно себе не сможет позволить. Помните, что самое глубинное, самое базовое закладывается еще до его рождения и в его младенчестве самой ситуацией в семье. Вот исходя из этого и решайте вопрос о допустимости принятия того или иного человека в качестве своего супруга.

Ранее были названы 4 ограничения в формировании, развитии и реализации человеческой личности (1. Среда обитания. 2. Реально доступное данному индивиду культурное наследие и условия для освоения этого наследия. 3. Среда последующего обитания. 4. Состояние в данное время.). Неполученного при рождении потом уже не добавишь, но отсутствующее и не проявится. А вот что именно будет отсечено в последующих ограничениях, а что сохранится и как именно разовьется – это во многом зависит именно от родителей. Они могут оказаться не в силах научить ребенка тому, к чему он не способен – он в этом не виноват. В большинстве случаев и родители не виноваты, если удержались от алкоголя, от никотина, от наркотиков, если не нарушили объективных требований социального импринтинга. Но сформировать и развить внутренние тормоза, внутреннее неприятие, эмоциональное, подсознательное отторжение зла – это родители в любом случае могут и обязаны. Иначе последует возмездие. Это должно быть одной из родительских забот начиная с 6 месяцев до рождения ребенка: к чему он будет стремиться, что сможет совершить в своей жизни, чему будет противостоять.

Поэтому наказание – это защита прощенного вами от того, чтобы он нечаянно, по детскому неразумению не разрушил лучшее, что в нем уже есть. Чтобы эти капризы не разрушили неокрепшие ценности.

Один из базовых принципов учения, переданного через Рерихов: «Побеждай только любя! Запрещено побеждать в злобе».

Наказывать ребенка можно лишь в качестве проявления любви к нему. Огорчаться по поводу его ошибок и проступков можно. Беспокоиться нужно. А злиться любящим строго-настрого запрещено. Ни на супруга, ни, тем более, на ребенка. Нет у любящего права на злость. Приняв человека в качестве своего супруга, вы приняли и все его недостатки, и его способность совершать ошибки и проступки. Последующее его развитие – это в значительной мере результат вашего совместного творчества (вспомните социальные роли семьянина и субъекта самоуправления личностным развитием). А уж ребенок тем более является результатом вашего творчества в наивысшем его проявлении – творчества человеческой личности. Не злитесь и не сажайте его себе на шею – то и другое искалечит его судьбу и вашу.

В народе были обычаи, очень трудно исполнимые сегодня, особенно в условиях города: с 5 до 7 лет две трети времени, свободного от сна и еды, ребенок должен находиться в труде. Две трети. И только третью часть времени разрешается играть, если есть хорошие игры и достойные товарищи. Остальное – сон, еда и все прочее. Не случайно Б. Никитин писал, что если в доме появились дети и нет мастерской – пожертвуйте в крайнем случае даже ванной, но устройте мастерскую для мальчиков (если уж негде больше выделить хотя бы постоянный уголок).

От 7 до 10 лет

Основным видом деятельности становится учеба. Появляется фигура учителя. И сразу своим авторитетом закрывает мамин авторитет. Это нормально. И хорошая мама в это время всячески поддерживает авторитет учителя как индивида, выполняющего определенную социальную роль. Вот только главное в это время – не то, чему ребенок научится, не оценки его. Кроме внешнего информационного показателя для регулирования: что давать в качестве учебного материала, с какой скоростью и в каких формах – других функций у оценок «успеваемости» в это время не должно быть. Шалва Амонашвили долгие годы успешно работает вообще без оценок даже с учениками старшего возраста... Ребенку в это время оценки не нужны. Оценки нужны только учителю, как измерение температуры нужно врачу, а не больному. Самое главное в это время – получение ребенком радости от процесса учебы, радости от общения с учителем в процессе учебы, формирование и развитие привычки полностью доверять учителю. (Такое полное, безоговорочное доверие учителю требуется в восточных единоборствах, требующих установления определенных межличностных отношений.) А то, что ребенок при этом чему-то еще и научается – это приятный, полезный, но побочный результат. Ни в коем случае не позволять ребенку чваниться успехами, ни в коем случае не позволяется родителям хвастаться оценками своих детей (а уж о наказании за плохие оценки и речи быть не должно!) Не посягать на авторитет учителя, а стараться незаметно поправлять допускаемые им ошибки.

В это время главный результат – обретение внутренних сил устойчиво находиться в процессе обучения, как ранее – в процессе истинного трудового действия. Так называемая усидчивость, способность получать внутреннюю радость, положительные эмоции от совместного обсуждения каких-то учебных проблем, способность и тренированность слежения за развитием мысли другого, навык выступать на интеллектуальном уровне в положении своеобразной гонки за лидером (есть такой вид велоспорта) – это закладывается или отмирает именно в этом периоде.

Увы: наша школа сегодня действует так, что вступает в прямое противоречие с этими объективными закономерностями.

От 10 до 12 лет

Эмпирические поиски своего места в среде разных видов занятости.

Драмкружок, кружок по фото...

А мне еще и петь охота! – писала Агния Барто об этом возрасте.

Это время, когда ребенок записывается в несколько кружков, хватается за множество разнообразных дел, увлечений, тут же бросает и принимается за еще большее количество новых. А учеба подождет, надоела она. Оценки его уже больше не интересуют, разве что как навязанное искусственно условие приема в желаемый кружок. Так старательно учился, таким авторитетом была учительница – и все ушло куда-то, к огорчению учителей и родителей, не знающих объективных закономерностей этого периода, знающих только внешние проявления без понимания глубинной сути и без умения эту суть использовать в качестве опоры при работе с детьми.

Здесь опять же есть две крайности.

Родителям так хочется чего-то определенного, полезного для будущего. Заинтересовался ребенок музыкой – ему покупают дорогой инструмент и хотят, чтобы он эти большие затраты оправдал. А ему уже надоело. Он теперь пробует рисовать. Но родители силой принуждают его продолжать заниматься музыкой, не подозревая, что формируют этим принуждением своего рода иммунитет к музыке. Можно человека привести в лес, ткнуть в кучу грибов, заставить собирать и тащить. Он набьет корзину и притащит. Но после этого по своей воле за грибами уже идти не захочет.

Другая крайность: родители начинают тешить своего любимца. А он «прыгает» с одного увлечения на другое, ни в чем не стараясь разобраться по сути. Формируется и развивается верхогляд.

Здесь требуется очень уважительное внимание, доброжелательное сочувствие, помощь в попытках вникнуть в суть, иногда даже участие «за компанию», но пробовать ребенок должен сам. Пробовать до тех пор, пока не убедится – это не то, что ему действительно подходит. Только после достижения такого понимания можно переходить к другому, обязательно используя полученный опыт, а не наугад – «только бы другое». А потом возможен и возврат на более полном опыте. Обязательно доводить дело до логического осознанного результата.

Переходы возможны и необходимы, но не потому, что «надоело». Попробовал, убедился, осознал полученный опыт – можно продолжать поиск. Вот такой результат должен быть у любого увлечения. Хочешь пробовать – пробуй, но обязательно доведи до логически ясного результата.

От 12 до 14 лет

С 12 лет волна проявления феномена социального импринтинга идет как бы в обратную сторону, этапы повторяются в обратной последовательности. Но теперь речь идет не столько о запечатлении, сколько о закреплении и развитии запечатленного в новых действиях. То, что до этого времени не запечатлелось в своих глубинных основаниях, атрофируется. В это время даже вопреки воле и желанию активизируется на уровне подсознания и заставляет совершать неожиданные даже для самого индивида действия то, что сформировалось и закрепилось на предыдущих этапах.

Повторяется этап возраста 10–12, когда человеку надо попробовать, найти свое место среди разных по сущности и равных по возрасту. Авторитет взрослых в это время падает. Взрослые нужны – они часть обстановки, дающей возможности для действий. Но авторитет – уже не они, а сверстники. Усиленно проявляется запечатленное в возрасте 10–12, и в возрасте 0–3 года. Если человек ощущал тогда обиду, свою или своих близких, особенно матери, то сейчас он невольно ожидает таких действий со стороны других и старается их упредить по принципу «лучшая защита – это нападение».

Он прибегает к грубости раньше, чем возникнет повод к этой грубости. От 87 до 93% подростков в это время становятся очень жестокими, беспощадными, насмешливыми по отношению к взрослым. По отношению к сверстникам устанавливается жесткая иерархия: подчиняться сильнейшему и отыгрываться на слабейшем. (Не здесь ли «пересадочная станция» к «неуставным отношениям» в армии?)

Но 7–13% подростков как бы «выламываются» из этого жесткого диктата. Им очень важно в это время проявить свою заботливость, внимание, нежность. Большинство сверстников способно встречать проявление этих качеств насмешкой, в лучшем случае – снисходительным равнодушием как самооправдание собственной неготовности к таким действиям (зелен виноград!). А взрослые – ни родители, ни учителя – в подавляющем большинстве случаев не готовы ни к тому, ни к другому. Отсюда трагедии подростковой любви, не понятой ни сверстниками, ни взрослыми. Отсюда же резкое обострение проблемы «отцов и детей» и отсюда проблемы подростковой преступности. В это время с подростком нельзя работать один на один: он перестает слышать авторитет взрослого. «Внутренний голос» подталкивает его поступить наоборот, чтобы «отстоять свою независимость».

В это время очень эффективна работа с группой подростков при условии уважительной адресации к внутригрупповой иерархии без выделения отдельных индивидов взрослым (они их выделят сами!). Такой взрослый становится очень большим групповым авторитетом, и подростки готовы его всячески защищать, как необходимый им компонент среды обитания их группы. Это может быть тренер спортивной команды, это может быть руководитель театральной студии, а может оказаться и преступник-рецидивист.

Сегодня эта ситуация повторилась на религиозной основе: «Белое братство» Марии Цвигун, «Богородичная церковь» и ряд других религиозных сект умело использовали объективные закономерности, действующие в этом возрасте – готовность подростков индивидуально противостоять родителям и учителям и ориентированность группы подростков на взрослого-лидера. Мощно проявляется запечатленное в возрасте от рождения до 3 лет и в предыдущем периоде (10–12 лет), когда тщеславные родители пытались сделать из своего дитяти будущего спортсмена, музыканта, математика – и все помимо его устойчивого желания, доводя временные его увлечения до абсурда.

Это возраст, когда гибнут многие хорошие ростки, начавшей пробиваться необычной нежности, заботливости, стремление не к влюбленности, а к любви. Когда жесткий стиль отторжения взрослых и беспощадная борьба за иерархические места в подростковой группе не накладываются на психофизиологические процессы этого возраста – получается еще более трагичное положение, особенно с девочками.

От 14 до 17 лет

Активизируется запечатленное в периоде 7–10 лет. Школьники вдруг снова начинают прилежно учиться. Но не все, а только те, кто более или менее нормально прошел период 7–10 лет, кто душевно не покалечен в начальных классах, кому повезло с личностью первого учителя. Но в это время учеба уже иная. Здесь начинает особенно интенсивно развиваться или ослабевает способность абстрактно-логического мышления. Интеллектуальный потенциал общества погибает максимально в это время. Будущее науки определяется в этом периоде. В это время получает развитие или отмирает склонность к философским размышлениям, к абстракно-теоретическому мышлению. Увы, в большинстве случаев и учителя, и родители к этому, опять же, не готовы.

От 17 до 19 лет

«Возвращается» возраст 5–7 лет. То был возраст обретения внутренних сил устойчивого нахождения в трудовом процессе – в истинном или ложном. Теперь индивид активно реализует внутреннюю готовность к роли труженика или имитатора бурной деятельности. Истинный трудовой процесс начинается не с проектов, а с осознания нужды близкого, с сочувствия, с сопереживания. В народе давно было известно, что девушек надо выдавать замуж именно в этом возрасте: в семью брали работницу, помощницу родителям мужа. Это совпадало с тем периодом, когда девушке надо проявить подготовленность к труду. Муж брал хранительницу, которая должна была без подсказки сама видеть: кому и что нужно. А если еще в 18 лет она становилась матерью, получая дите, нуждающееся в особых ее заботах – просыпался комплекс того, что женщину делает человеческой матерью, не биологической роженицей, не кормилицей, а Матерью. Женщина в это время должна состояться как Мать и как работница. И нужно это прежде всего ей самой, но нужно и ее семье, и обществу.

Еще один аспект социального импринтинга в период 17–19 лет: восхождение от послушания к почитанию. В возрасте 5–7 лет формировалась способность и внутреннее устремление к послушанию, внешне нередко проявлявшееся через парадоксальное поведение. Те, кто прошел тот возраст нормально, кто научился не подчинению, не покорности, а именно послушанию ( избави Бог, говорят в народе, от покорной жены и от властного мужа! Покорная жена – как податливая трясина на болоте, а властный муж детей или тиранами вырастит, или забитыми ничтожествами.), те, кто прошел успешно, осваивают в этом периоде следующую ступень межличностных отношений – почитание. Дети к почитанию еще не способны, они могут учиться только послушанию. Очень важен для возраста 17–19 лет авторитетный человек, отделенный от молодых значительным возрастным промежутком, очень нужен человек, которого можно почитать. На Руси такими почитаемыми были старцы-отшельники, святые подвижники, на Кавказе – седые старейшины, в Средней Азии – главы родов. Это может быть почитание мудрецов, как в той же Японии или в Китае.

В этом плане особое значение приобретает полная семья, имеющая 3–4 поколения. При этом лучше, если старые люди живут отдельно, но совсем рядом, как и дети должны иметь отдельную комнату, хотя бы одну на всех. Быт старших должен быть не на глазах молодоженов, но они должны находиться достаточно близко для возможности проявления постоянной заботы о них. Это надо не старикам. Это надо молодым родителям и их женам, особенно это нужно молодоженам. Должно быть почитание, которое увидят, почувствуют и впитают в подсознание малые дети – внуки и правнуки этих стариков.

Увы, у нас точка в 19 лет оказывается самой трагичной. Максимум психических заболеваний, нервных срывов и максимум самоубийств группируется вокруг этой возрастной точки.

Несостоявшееся почитание очень часто приводит к тому, что человек начинает проявлять эту внутреннюю потребность на недостойном человеке. Юноши в 19 лет в армии. Им необходимо доверительно открыться, чтобы затем опереться на мудрость старшего. Он пытается доверительно обратиться к командиру, и... от прежней его веры в людей, в добро, в справедливость может после этого ничего не остаться. Не лучше получается ситуация с девушкой, лучшие чувства которой оказываются в это время обманутыми, которую в это время предали...

19 лет – это переломная точка – снова возврат к поиску смысла жизни. Жил человек, профессию выбрал, место жительства, работу, семью, возможно, создал, и вдруг снова обостряется вопрос: а в чем он – смыл жизни вообще и для меня, в частности? Все заново: то ли я выбрал? то ли делаю? так ли живу? И вообще: кто я? каков я? А парни в это время оказываются в армии. В армии философствование не поощряется.

Девушки не только встретили свою первую любовь, а некоторые и семью создали. И если девушка вышла замуж в 18 лет, если она уже состоялась как работница, откликающаяся на чью-то нужду, если она в 19 лет стала матерью, если она почитает главу большой полной семьи, то в 19 она обретает полноту смысла жизни.