Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века 27

функционирование советского элитизма, временное инобытие элитоло-гии в форме теории партийного строительства и других партийно-политических дисциплин, обосновывающих особое место и особую роль КПСС в советской политической системе; 1950-1980-е гг.— развитие советского элитизма, внутренняя эволюция советской элитологии в форме критики буржуазной элитологии; начало концептуальных измене­ний в советском марксизме на основе поиска компромисса с элитологи-ей и элитизмом.

Главным итогом данной эволюции стало то, что элитизм из критикуе­мого способа мышления превратился в один из способов анализа (с оговорками в марксистском духе). Фактически в 1970-1980-е гг. рожда­ется первый собственно советский вариант элитизма (Г. К. Ашин).

Конец 1980-х —1990-е гг. вызвали к жизни бурную полемику по вопросу об идентификации правящих слоев и групп в России и СССР. Под сомнение ставилось все: концептуальные подходы к определению сущности и характера правящих слоев, методологические основания анализа их деятельности, оценка результатов их властвования и т. д. К настоящему времени можно вести речь о существовании по крайней мере четырех основных подходов к определению сущности и характера господствующих социальных сил в стране.

Первый подход основан на ортодоксальных «марксистских» взглядах в их советской интерпретации, исходящих из признания классовой борьбы в обществе и существования, с одной стороны, господствующей буржуазии как класса, навязывающего свою волю обществу, и, с другой стороны, угнетаемых трудящихся — рабочих, крестьян, трудовой интел­лигенции. Применительно к советской эпохе постулаты ортодоксально­го марксизма трактуются, в зависимости от идеологических направле­ний, достаточно своеобразно: как отсутствие господствующего класса в СССР и сосуществование равных в своем отношении к средствам производства классов и слоев общества; как бюрократическое перерож­дение правящей силы общества — КПСС и т. д.

В конце 1980-х гг. был легализован другой подход, находившийся в русле марксистской традиции, который условно можно было бы квали­фицировать как неомарксистский или, точнее, марксоидный. В его основе — идеи молодого К. Маркса о бюрократии ³⁵ и определение социальных классов, данное В. Лениным³⁶.

Данный подход имеет давнюю политическую и научную традицию. Основные элементы его появились в работах А. Богданова, Л. Троцкого, М. Джиласа, которые формулируют идеи о возникновении в социалис­тическом обществе нового класса (слоя), выполняющего функцию клас­сового (социального) господства.

Эти идеи в российской общественной мысли были озвучены еще М. Бакуниным. Он, в частности, полагал, что «доктринерные революцио­неры... только враги настоящих властей, потому что желают занять их ^место; враги настоящих политических учреждений, потому что они исключают возможность их диктатуры, но вместе с тем самые горячие

28

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

друзья государственной власти, без удержания которой революция, освободив не на шутку народные массы, отняла бы у этого мнимо- революционного меньшинства надежду заложить их в новую упряжь и облагодетельствовать их своими правительственными мерами»³⁷.Спра­ ведливости ради следует отметить, что отношение М. Бакунина к рево­ люционерам определялось более общим выводом: «...эксплуатировать и управлять означает одно и то же; одно дополняет другое и служит ему вместе средством и целью»³⁸. |

А. Богданов, член РСДРП в 1896-1909 гг., обсуждал в одной из своих j работ возможность приобретения идеологами общества статуса класса, управляющего народными массами. Ряд западных историков полагает, что А. Богданов внес вклад в раннюю марксистскую теорию «нового класса»^зэ.

Важным звеном становления теории «нового класса» стала концеп­ция Л. Троцкого о бюрократическом перерождении большевизма⁴⁰. Сего точки зрения, бюрократия победила большевистскую партию: «Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции»⁴¹. Правда, следует отметить, что Л. Троцкий все же не считал эту новую силу классом, а только новым слоем, паразитирующим на победе Октябрь­ской революции.

Взгляды Л. Троцкого на природу советского строя послужили мостом | к классической теории «нового класса» М. Джиласа⁴². Революция 1917 г.! положила начало новому виду собственности и новому правящему и эксплуататорскому классу, к которому нужно отнести политическую бюрократию⁴³. Новый класс в России развился из организации профес­сиональных революционеров. Власть и общество, возникшие в России после революции, вполне закономерны⁴⁴. Однако современный комму­низм «отмирает или терпит поражение в тех странах, где промышленное развитие уже достигло своих основных целей»⁴⁵.

Наибольшее влияние на российских исследователей оказала публи­кация работы М. Вселенского «Номенклатура»⁴⁶, значение которой вы­ходит далеко за рамки рядовой публикации. Впервые была издана работа, в которой с помощью традиционных для советской историогра­фии средств обосновывался «антисоветский» тезис о номенклатуре как господствующем классе советского общества. Этим самым было поло­жено начало многочисленным исследованиям номенклатуры и ее роли в советском обществе.

М. Вселенский дал описание номенклатуры, сформулировал истори­ческую концепцию ее возникновения и прихода к власти. Ему принадле­жит парадоксальный вывод о том, что диктатура номенклатуры в СССР — это феодальная реакция, строй государственно-монополистического феодализма⁴⁷. В отличие от М. Джиласа, который связывал возникнове­ние «нового класса» с развитием индустрии, М. Вселенский считал, что возникновение номенклатуры связано с особым методом организации общества — социализмом, а потому номенклатура — «очень древний класс»⁴⁸.

рлава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века 29

В последнее время номенклатурный подход реализуется и в работах противоположного по политическим ориентациям направления. Его сторонники, оправдывая деятельность И. Сталина, утверждают, что партийная номенклатура фактически убила Сталина и Берия, а затем привела к развалу советской системы и коммунистического государ­ства, поскольку оно мешало открыто обогащаться: «...партаппарат в 1991 г. убил государство, на котором паразитировал»⁴⁹.

Большой общественный резонанс вызвали работы С. Андреева, ко­торый считал, что «реальная власть сегодня находится в руках нового класса, и, говоря о «бюрократии» как некоей общей категории, мы в первую очередь должны иметь в виду производственно-управленческий аппарат»⁵⁰. Близкая позиция была у В. Макаренко⁵¹. Анализ бюрократии или отдельных ее отрядов, слоев, групп, как господствующей силы общества, не получил широкой поддержки научного сообщества и быстро уступил место другим концептуальным новациям.

Самое большое признание выпало на долю элитистского подхода, что объясняется как политическими, так и собственно научными факто­рами. В условиях гласности научное сообщество пыталось найти альтер­нативу господствовавшим в течение десятилетий малопродуктивным обществоведческим схемам и легко воспринимало любые новации с Запада. Нужно отметить и то, что в СССР уже существовала традиция анализа элитистских концепций, естественно, в русле критики их анти­марксистского содержания и борьбы с буржуазными фальсификациями властных отношений в СССР (в работах Г. К. Ашина⁵², Э. В. Винника⁵³, Ф. М. Бурлацкого и А. А. Галкина ⁵⁴, Г. А. Кожевниковой ⁵⁵, Н. И. Калаш­никова⁵⁶, и др.). Был опубликован ряд работ элитологов стран Запада или их критиков из стран Восточной Европы⁵⁷. Поэтому появление на рубеже 1980-1990-х гг. работ советских элитологов «новой волны» было вполне естественным⁵⁸. В их первых работах во многом повторялись азы западной элитологии, предпринимались первые попытки применить концепт элит к анализу советской истории и современности, формули­ровались первые теоретические положения, которые, вполне возможно, не всегда были должным образом продуманы.

Следующее, причем весьма перспективное, направление анализа властвующих групп было заложено в работах М. Н. Афанасьева, кото­рый, по сути, первый в современной России на солидном теоретическом ^и историческом материале стал разрабатывать проблему клиентарных отношений в обществе⁵⁹. Анализ советского развития привел его к ^ВЬ1воду, что «властвующие группы в современном российском обществе У*е не являются номенклатурой, но (еще?) не реализуют себя как элиты»⁶⁰. Идеально типическим определением властвующего слоя се-^г°ДНяшнего российского социума, с его точки зрения, является постно-^Менклатурный патронат ⁶¹. Сильной стороной разрабатываемого подхо-^^а5^тало выявление особого типа взаимоотношений в обществе, кото-р^ь|й структурировал социальное взаимодействие между управляющими Управляемыми. Значимость данного подхода — в переходе от общих

30

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг ;

рассуждений о властных взаимоотношениях в советском обществе к выработке конкретных, эмпирически исследуемых конструкций, осно­ванных на одном из признанных в мировой науке методологических оснований.

Нет сомнений в том, что возможны и иные альтернативные методоло­гические подходы к изучению властвующих слоев советского и россий­ского обществ. Вполне возможно, что они будут не конкурировать друг с другом, но взаимодополнять, раскрывая различные стороны одного феномена. По крайней мере, в публицистике уже давно утвердился определенный стиль описания политических схваток внутри господству­ющих «верхов» современного российского общества, включающий в себя одновременное использование всех известных терминов: класс, элита, бюрократия, чиновничество, кланы, команды.

Однако, как представляется, наибольший успех в политологической литературе выпал все же на долю элитистского подхода. Несмотря на нерешенность ряда важных теоретических вопросов, понятие «элита» прочно вошло в понятийный инструментарий историков и политологов.

Проблема применимости понятия «элита» к советской истории дале­ка от своего решения. Среди западных исследователей сложилось общее представление о том, что правящий слой советского общества можно характеризовать именно как элиту ⁶². Так, А. Гидденс считает, что миллсовский термин «властвующая элита» вполне применим к реалиям Советского Союза⁶³.

Среди современных российских исследователей единства в трактов­ке данного вопроса нет. Основная критика применения концепций элитизма к советской истории сводится к трем позициям.

Первая заключается в нормативном подходе к определению элиты, что дает основание авторам отрицать существование элит, так как в СССР господствующий слой отличался крайне низкими нравственными и профессиональными качествами. Так, Е. В. Охотский, характеризуя советскую партийно-государственную элиту застойного периода, отме­чал, что «ее вряд ли можно считать элитой в полном смысле этого слова»⁶⁴, поскольку она отличалась «снобизмом, отчужденностью от культуры, пренебрежительным отношением к науке, стремлением к максимальной независимости от народа, отсутствием исторической прозорливости»⁶⁵. М. Вайда, анализируя социалистическое общество, сделал вывод: «говорить о «коммунистической элите» не приходится... сегодня в наследство от коммунизма мы получили распавшееся обще­ство, лишенное элиты»⁶⁶. А. М. Салмин для характеристики номенклату­ры использует термин «антиэлита»⁶⁷. Однако нормативный подход край­не субъективен, зависит от политических, нравственных позиций иссле­дователя. В этом случае оценочный релятивизм при определении критериев отнесения к элите может уничтожить какой-либо смысл самой процедуры выделения элиты.

Вторая позиция связывает появление элит с формированием разви­той сети частных интересов, формированием гражданского общества и