Западная социология XIX-XX вв. от классики до постклассической науки
.pdfновится все более меркантильным, политизированным, инструментальным по своему общему характеру.
Рассмотрим в соответствии с нашими задачами основные особенности агонистической методологии в социологии.
1.Научное знание вообще и социологическое в частности необходимо пред полагают легитимацию в названных качествах и в гносеологическом, а также эпистемологическом статусах (показательным примером здесь мо жет служить марксистская социология с ее диалектико-материалистиче ской методологией). Одной из важнейших задач агонистики и является определение и описание правил и принципов легитимации социологиче ского знания. При этом собственно социоагонистическая методология обращает внимание прежде всего на социальные и социологические осно вания названного процесса. Среди них можно указать на властные (поли тические), образовательные, экономические, нравственно-этические и пр.
2.С учетом того, что агонистическая методология, рассматривающая на учные высказывания (т. е. науку) как языковые игры, вообще связана
спонятиями результативности, прагматики, эффективности, перфор манса и пр., о ее специфическом социологическом аспекте следует ска зать следующее. Именно в таких случаях проблема истины как гносео логической цели социологического познания приобретает, как правило, спекулятивный характер. Социологическое познание — и это отчетливо высвечивает агонистическая социометодология — преследует в значи тельно большей мере цели удовлетворения общественных (групповых) интересов, социальной адаптации, культурной идентификации, полити ческой организации и т. п. Здесь показательны социологическая доктрина марксизма с ее критерием «классового интереса», тейлоризм с его прин ципом: «Максимальная прибыль предпринимателю!». Чуть ли не всеохва тывающей служит хорошо известная в любом человеческом сообществе аргументация «по справедливости».
3.Процесс научного, в частности социологического, познания агонистиче ская методология рассматривает как особый вид поведения ученого (т. е. как вид «игры», «игрового поведения»). При таком подходе приходится учитывать роль в процессе познания сугубо социальных и психологиче ских факторов: социальных установок, мотивов, интересов, ценностных ориентаций, социального заказа и социальной востребованности и пр. И здесь нельзя не подчеркнуть, что именно эти факторы в самом разном сочетании играют во многих случаях решающую роль в научном поиске, научных дискуссиях, в выборе научных проблем, профессиональной спе циализации и т. д. Для примера здесь достаточно вспомнить массовые со циологические опросы, как правило, носящие характер социологического перформанса.
4.Любая игра представляет собой акт коммуникации, которая, в свою оче редь, как уже было показано, есть глубоко социальный процесс. Участ вуя в нем, ученый попеременно выступает в весьма различных социаль ных ролях, проигрывание которых регулируется целым сводом правил. Так, он может быть «первооткрывателем», «исследователем», «аналити ком», «оппонентом», «пропагандистом», «соперником», «последовате лем» и т. д. Знания, как справедливо замечает Лиотар, — это не только совокупность денотативных высказываний; это еще и весьма различные умения: делать, слушать, учиться и пр. И существуют, соответственно, весьма различные социально принятые методы и методики проигрыва ния социальных ролей на научном поприще, которые входят в компетен цию социоагонистической методологии. При этом важно не забывать, что успешное проигрывание названных ролей во многом предопределяет в целом эффективность научного дискурса.
5.Одной из важнейших проблем социоагонистической методологии явля ется роль и место в научном познании социального консенсуса, ведь все правила любой игры зиждятся на согласии ее участников. И тут прихо дится особое внимание обращать на причины и основания консенсуса, которые в социологическом цикле наук имеют совершенно исключи тельное значение и по своему характеру не только весьма многоразлич ны, но и исторически переменчивы. Так, к примеру, монопольное*поло жение марксистской социологии в СССР объяснялось ее адекватностью сознанию «трудовых масс». Интенсивное развитие позитивистской со циологии в конце XIX — начале XX века имплицитно заключало идею «человеческой эмансипации». Мы не ошибемся, если в сложнейшем ком плексе оснований консенсуса, к которому так часто апеллируют социо логические исследования (обычно «по умолчанию»), на одно из первых мест поставим политические. Объективная необходимость консенсу альных правил в науке, или, по терминологии агонистики, «игре денота тивных дискурсов», вызвана принципиальной невозможностью полного контроля со стороны субъекта познания над системой знаний и общест вом в целом, а также тем, что научное познание при всех условиях оста ется «игрой с неполной информацией».
6.Не имея возможности рассмотреть более конкретные вопросы социоаго нистической методологии, остановимся в двух словах на определении самой науки как социального (культурного) феномена и, в частности, что нас особо интересует, — социологии. Обычно в науковедении в этом случае используется методологический инструментарий моделирования. В известных случаях говорят о модели «свободной», или «университет ской», науки, которая доминировала в эпоху Возрождения и в последую щие XVII—XVIII века. Вторая половина XIX века стала временем утверж-
дения модели «государственной», или «административной», науки. По имеющимся сведениям, в Англии зависимость (прежде всего финансо вая) университетского образования от государства в 1960 году опреде лялась показателем 80%, тогда как в 1920 году этот показатель едва до стигал 30%. В связи с этим встают другие вопросы: вообще о правилах научной игры — их производности (иначе говоря, вопрос о том, «кто дик тует правила игры» или, точнее, кто является их автором), а также — о социальном статусе социологии, становление которой в качестве суве ренной науки многие ученые склонны относить вообще ко второй полови не XIX столетия. В обозначенных условиях приобретает особую остроту и такой вопрос, как взаимоотношение моделей «критической» и «лояль ной», «ангажированной» и «дистанционной» социологий.
Проблемы социоагонистической методологии рассматривали многие из вестные западные социологи. Среди них М. Сёрр и Ж.-Ф. Лиотар. Одной из серьезных опасностей социоагонистики является уход в философский реля тивизм и софистику.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В средине XIX столетия английский мыслитель Дж. С. Милль положил начало системному рассмотрению, как он писал, «нравственных наук» и вы яснению их места в общей системе познания мира. С этого времени можно говорить об официальном признании социальной эпистемологии, с особым разделом которой, посвященным системному описанию и анализу орга низации социологического знания, мы только что закончили знакомство. И подводя итоги сравнительно краткого обзора развития и состояния на ко нец XX столетия социологического знания, мы видим, что за полтора ве ка оно разрослось в сложную систему учений, никак не подводящихся под общий знаменатель. Самые разнообразные, часто исключающие друг друга точки зрения, концепции, школы и целые направления — вот что на сегодня представляет собой социология. И на вопрос: возможна ли принципиаль но единая, непротиворечивая, строго выдержанная общая социологическая дисциплина — увы, ответа пока еще нет.
Констатируя этот факт, автор со своей стороны считает необходимым обратить внимание на следующие обстоятельства.
Во-первых, сложность, противоречивость, мультиморфность самого ре ального феномена — человеческого общества, что объективно и субъектив но обусловливает сложность, противоречивость, полиморфизм социологи ческого познания. Такое идеальное воспроизведение сложности, противо речивости, трудно поддающегося учету и научным оценкам разнообразия социальной жизни в социологическом познании находит свое выражение в первом эпистемологическом принципе социологии — принципе социаль ной многомерности. И в настоящее время мы убеждаемся, что ученым до ступны пока лишь некоторые аспекты, фрагменты, детали реальной систе мы, которую называют «общество».
Во-вторых, великий английский драматург Б. Шоу сравнивал науку со зданием в строительных лесах — это здание вечно строится и никогда не будет достроено окончательно. Рассмотренные нами и еще многие другие социологические теории, учения, концепции представляют собой именно такое здание — в строительных лесах. Одни леса в дальнейшем будут до строены, другие — разобраны, отброшены, и на их месте появятся новые...
Такова жизнь науки! И второй эпистемологический принцип социологии связан с более общей эпистемологической закономертностью — принципи альной неполнотой человеческого познания вообще и научного в частности.
В-третьих, социология представляет собой научный образ общества. А это значит, что социологическое познание обусловлено двумя рядами факто ров: гносеологических, связанных с общими закономерностями процесса отражения субъектом реальной действительности, и эпистемологических, связанных с историческими, культурными, политическими, региональны ми особенностями субъективного познания, в сложной динамике трансфор мирующимися и концентрирующимися в личности субъекта-ученого. И ко гда мы делаем предметом своего внимания организацию социологического знания и познания с эпистемологической точки зрения, решающее значе ние приобретают именно эти особенности. Именно они детерминируют су ществование различных научных школ (концептуальных, региональных, идеологических, персональных и пр.), мировоззренческих и методологи ческих подходов, отдельных целостных направлений исследовательского поиска, политических оценок и т. д. И тут мы имеем дело с третьим эписте мологическим принципом системно-организационного (формального) раз нообразия социологической науки, которое тоже в известном смысле явля ется вечным, — принципом социологического плюрализма. Этот принцип отчетливо проявляется в научных языках, которыми описывается нередко одно и то же событие/явление социальной жизни. Показательны в этом от ношении языки марксизма и фрейдизма. В одном случае власть — полити ческий институт, в другом — влечение к насилию (фрейдо-марксизм в этой связи можно представить не более как попытку искусственного соединения двух совершенно различных по своей природе научных языков). Кроме того, неизбежно сохраняющийся в социологическом и в особенности социальном познании элемент субъективности существенно усиливает в связи с исто рическими и социокультурными особенностями и потому объективно име ющую место многозначность социологических понятий и категорий, общих подходов.
В-четвертых, неизбежная зависимость социального познания вообще и социологического в частности от социальных особенностей (культурных, политических, групповых и пр.) логически приводит к заключению о суще ствовании хорошо известного отечественному читателю эпистемологи ческого принципа партийности, только не в узком политическом (ленин ском) — что тоже нельзя не принимать во внимание, а широком социокуль турном плане. Принцип партийности социологической науки, если можно так сказать, классический эпистемологический принцип. Он выражает кон кретную социокультурную обусловленность социального (социологическо го) познания, прямую и непреодолимую зависимость последнего от целого веера экономических, политических, религиозных, этнических и пр. фак торов. Припоминая известное изречение: «Жить в обществе и быть сво бодным от общества нельзя», мы должны понять, что принцип партийности
заключает общую объективную закономерность социологического позна ния. И выше сформулированный принцип плюрализма социологии в извест ной мере вытекает из принципа партийности, точнее — многопартийности. Применительно же к научному творчеству отдельных исследователей сле дует сказать, что их партийность, безусловно, проявляющаяся в разной фор ме и степени, но совершенно неизбежная, означает гражданскую позицию личности при рассмотрении и оценке социальной жизни.
И в-пятых, необходимо учитывать общую вероятностно-статистическую природу системы «общество» — обстоятельство, имеющее тоже принци пиальное значение, связанное — что для нас сейчас особо важно — с появ лением неклассической науки. Вероятностно-статистическое мировоззре ние, сменившее окончательно в XX столетии классические представления, принципиально не приемлет каких-либо однозначных подходов в науке. Именно этим обстоятельством и объясняются на поверхности принима ющие вид модного увлечения, а вдействительности имеющее глубокие при чины, коренящиеся в самом мироздании, возрастающие во все больших мас штабах «игровые» методы в социологических исследованиях. Основу при шедшей на смену классической неклассической социологической парадиг мы — ее еще предстоит уточнить — составляет вероятностная картина мира, «событийный» подход, синергетические представления. В современных усло виях социологическое познание все более и более «релятивизируется», су щественно ограничивает свои претензии на «абсолютность», «безуслов ность», признает свой «легитимированный» и «консенсуальный» характер.
Вместе тем нельзя не обратить внимания и на такой принимающий очер тания именно в наше время факт: намечающееся пусть медленное, трудное, сопряженное с болезненной ломкой по многим причинам сложившихся фи лософских, мировоззренческих, методологических, идеологических, куль турных барьеров, сближение в течение десятилетий абсолютно несовмес тимых и безапелляционно исключавших друг друга, точек зрения и целых учений. Может быть, эта еще крайне слабо выраженная интеграционная тенденция в историческом развитии социологии и есть знак ее новой гряду щей особенности, которую в общей эпистемологии связывают с понятием постнеклассической науки?
В самом деле, как уже было сказано, вторая половина XIX века ознаме новалась оформлением научного познания в целостную систему в органич ном единстве его основных видов — физических наук (наук о природе), био логических наук (наук о живых организмах) и социальных наук (наук о че ловеке и обществе). Вплоть до конца XX столетия происходила (да и сейчас еще не прекращается) дисциплинарная организация всех этих трех основ ных сфер научного познания. И мы видели, как этот процесс определен ным образом коснулся социологии — она развивалась и развивается в об-
щем русле истории науки и в соответствии с ее общими закономерностями, условно названными в науковедении «классической» и следующей за ней «неклассической» наукой. И если в социальной сфере первую отличали основопологающие идеи жесткого, однозначного детерминизма и всевластия рационализма, то вторую характеризуют вероятностное мировидение и су щественное ограничение сферы господства разума и рациональности в пользу бессознательного. Появление и утверждение неклассической науки об обществе, связанное с коррекцией социологической парадигмы, сопря жено не просто с новым пониманием исторического процесса, а существен но видоизмененным и обогащенным в результате многочисленных откры тий не только в неживой, но и живой природе, а также в социальной жизни общенаучным мировоззрением. И здесь мы не можем не указать на характе ризующий неклассическую социологию факт пересмотра точки зрения на место и роль человеческого сознания. Если ранее последнее безоговорочно объявлялось либо «первичным», либо «вторичным», то теперь ученые-со циологи более склонны рассматривать общественное сознание как необхо димый момент общественного бытия и его непременное условие.
Новое столетие (и тысячелетие) отмечено диалектическим переходом на уки в качественно новое состояние — «постнеклассической науки». Ее осо бенности остаются весьма проблематичными. И тем не менее уже сейчас до статочно определенно называется ряд характерных черт: высокий динамизм, синтез дисциплинарных знаний, новые мировоззренческие и методологиче ские основания, переход от языка объектов к языку событий, направленность на решение общечеловеческих задач. Однако какой будет постнеклассиче ская социология в действительности, покажет только время. Пока же мы имеем дело, как видно из анализа, с допостнеклассической социологией.
Мы можем также заключить, что истекшие полтора столетия стали для социологии не только периодом утверждения в качестве самостоятельной дисциплины, оформления в сложную специфическую систему социального познания, но и непрекращающегося по сей день поиска своего места в этом познании, определения своего собственного исследовательского поля (не будем забывать, что в своем историческом развитии социология изначально резко отставала от естественных наук), а также разработки своих собствен ных методов исследования. Одним словом, за полтора века социологией пройден большой, трудный и отнюдь не прямолинейный путь. И теперь на чинается новый отсчет ее исторического движения.
ЛИТЕРАТУРА
АбельсХ. Интеракция, идентификация, презентация (Введение в интерпре тативную социологию). СПб.: Алетейя, 1999.
Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. Социологический словарь. М.: Эконо мика, 1999.
Автономова Н. С. Философские проблемы структурного анализа в гумани тарных науках (Критический очерк концепций французского структура лизма). М.: Наука, 1977
Андреева Г. М. Буржуазная социология в поисках теории. М.: Изд-во МГУ, 1986.
Антонович И. И. Социология США. Проблемы и поиски решений. Минск.: Изд-во БГУ, 1976.
Антонович И. И. Буржуазная социологическая теория. Этапы эволюции. Минск: Высшая школа, 1980. Ч. I. Критический очерк основных направ лений, концепций, категорий. Минск: Высшая школа, 1981. Ч. II.
Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс-Универс, 1993.
Аьиин Г. К. Современная буржуазная социология. М.: Изд-во политической литературы,1965.
Бачинин В. А., Сандулов Ю. А. История западной социологии. СПб.: 2002. Браун К.-Х. Критика фрейдо-марксизма. М.: Прогресс, 1982.
Беккер Г.,БосковА. Современная социологическая теория. М.: Наука, 1961. Буржуазная социология на исходе XX века. М.: Мысль, 1986.
Веселкин Е. А. Кризис британской социальной антропологии. М.: Наука, 1977
Веселов Ю. В. Экономическая социология: история идей. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.
Витаньи И. Общество, культура, социология. М.: Прогресс, 1984.
Волков Ю. Г., Нечипуренко В. Н., Самыкин С. И. Социология: история и современность. М.; Ростов н/Д: Феникс, 1999.
Воронцов А.В., Громов И. А., Мацкевич А. Ю. Социология: XIX-XX вв. СПб., 1997
Гайденко П., Давыдов Ю. Н. История и рациональность: социология М. Ве бера и веберовский Ренессанс. М.: Мысль, 1991.
ГвишианиД. М. Организация и управление. М.: Изд-воМГТУ им. Н. Э. Бау мана, 1998.
Гидденс Э. Социология. М., 1999.
Гиндев П. Философия и социальное познание. М.: Прогресс, 1977 Гофман А. Б. Семь лекций по истории социологии. М.: Университет, 1997 Громов И., Мацкевич А., Семенов В. Западная теоретическая социология.
СПб.: Ольга, 1996.
Давыдов Ю. Н. Критика социально-философских воззрений франкфуртской школы. М.: Мысль, 1977
Джери Д., Джери Д. Большой толковый социологический словарь. М.: Вече-Аст, 1999.
Добренькое В. И. Неофрейдизм в поисках «истины». Иллюзии и заблужде ния Эриха Фромма. М.: Мысль, 1974.
Западная теоретическая социология 80-х годов. М.: Наука, 1989. Журавлев Л. А. Позитивизм и проблема исторических законов. М.: Изд-во
МГУ, 1980.
Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996.
Ионин Л. Г Понимающая социология. Историко-критический анализ. М.: Наука, 1979.
История буржуазной социологии XIX — начала XX века. М.: Наука, 1979. История буржуазной социологии первой половины XX века. М.: Наука, 1979. История социологии в Западной Европе и США. М.: Норма-Инфра, 1999. История теоретической социологии в 4 т. М.; СПб., 1997-2000.
История теоретической социологии в 5 т. М.: Магистр, 1997 — (изд. не за вершено).
Карбонье Ж. Юридическая социология. М.: Прогресс, 1986.
Кельнер М. СТарасов К. Е. «Фрейдо-марксизм» о человеке. М.: Мысль, 1989.
Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997 Кон И. С. Позитивизм в социологии. JI.: Изд-во ЛГУ, 1965. Коркюрф Ф. Новые социологии.М.; СПб.: Алетейя, 2002.
Краткий словарь по социологии. М.: Изд-во политической литературы, 1998. Критика современной буржуазной теоретической социологии. М.: Наука,
1997 Култыгин В. П. Классическая социология. М.: Наука, 2000
Култыгин В. П. Современные зарубежные социологические тенденции. М.: Союз, 2000.
Курбатов В. И. Современная западная социология. Критический анализ концепций. Ростов-на-Дону: Феникс, 2001.
Лейбин В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М.: Изд-во полити ческой литературы, 1977
Лейбин В. М. Классический психоанализ: история, теория, практика. М.; Воронеж, 2001.
Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1998.
Лоусон Т., Гэррод Дж. Социология: A-Я. Словарь-справочник. М.: ГрандФаир, 2000.
Малкей М. Наука и социология знания. М.: Прогресс. 1983. Марксистско-ленинская социология сегодня. М.: Изд-во МГУ, 1989. Монсон П. Современная западная социология: теории, традиции, перспек
тивы. СПб.: Нотабене, 1992.
Неомарксизм и проблемы социологии культуры. М.: Наука, 1980. Новейшие тенденции в современной немарксистской социологии. М.:
Мысль, 1986.
Новиков Н. В. Критика современной буржуазной «науки о социальном по ведении». М.: Высшая школа, 1966.
Новые направления в социологической теории. М.: Прогресс, 1978. Осипов Г В. Современная буржуазная социология. М.: Наука, 1964. Очерки по истории теоретической социологии XX столетия. От М.-Вебера
к Ю. Хабермасу, от Г Зиммеля к постмодернизму. М.: Наука, 1994. Пэнто Р., Гравити, М. Методы социальных наук. М.: Прогресс, 1972. Российская социологическая энциклопедия. М., 1998.
Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб.: Питер, 2002. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994.
Современная западная социология: словарь. М.: Изд-во политической лите ратуры, 1990.
Соколов Э. В. Введение в психоанализ. Социокультурный аспект. СПб., 1998. Сорокин П. Социологические теории современности. М.: Наука, 1992. Социальная философия франкфуртской школы. М.: Мысль, 1978. Социология и современность. Кн. 1-2. М.: Наука, 1977 Справочное пособие по истории немарксистской западной социологии. М.:
Мысль, 1986.
Супрун В. И. Современная буржуазная футурология: проблемы, тенденции. Новосибирск: Наука, 1986.
Сурия Пракаш Синха. Юриспруденция. Философия права. М.: Академия, 1996.
Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985. Философия, социология, политика. М.: Наука, 1989.
Чесноков Г Д. От концепций исторического круговорота к теориям «пост индустриального общества». М.: Высшая школа, 1978.
Яхиел Н. Социология науки. Теоретические и методологические проблемы. М.: Прогресс, 1977
Яхиел Н. Социология и социальная практика. М.: Прогресс, 1985.