5 курс / Инфекционные болезни / Доп. материалы / История_эпидемий_в_России_От_чумы_до_коронавируса

Объяснение народу пользы оспопрививания возлагалось на уездных и городских врачей, полицию и приходских священников, причем последние должны были «сравнивать в приличных и убедительных выражениях действие оспы натуральной с оспою предохранительною, злу первой противополагать благодеяние второй».

Члены оспенных комитетов никакого особого жалования не получали, но там, где в результате оспопрививания натуральная оспа «вовсе пресечется», они «имели право на признательность правительства» («…особое изъявление Высочайшего благоволения и приличные награды»), Медицинские чины, привившие оспу в течение года не менее чем 2000 человек, могли рассчитывать получить в награду «от щедрот Монарших подарок».

Все лица, занимавшиеся оспопрививанием, обязаны были посылать в оспенные комитеты сведения за каждое полугодие о числе детей, «коим привита оспа, и с каким успехом». Губернские же комитеты, получив эти сведения от уездных, составляли общие ведомости по губернии и представляли их в Министерство внутренних дел.

В указе предписывалось везде именовать прививную оспу «предохранительной», вместо «коровьей оспы» (для устранения, конечно, кривотолков, о которых говорилось в начале настоящей главы).

Распространение оспопрививания в России довольно быстро проходило до 1812 г., но отечественная война и связанные с ней события отрицательно сказались на ходе оспопрививания во всей империи. Оспенные комитеты почти повсеместно свернули свою деятельность. Отчеты статистического комитета констатировали «повсеместное охлаждение к этой операции, как со стороны министерства, так и со стороны местных губернских властей».

В 1821 г. в Могилевской губернии было привито 22 367 детей, а осталось непривитых 112 811, в Смоленской привито 16 902, не привито 64 050, в Волынской привито 17 849, не привито 42 920. И так продолжалось из года в год: перегруженные текущей работой уездные лекари совершенно не занимались оспопрививанием. Когда же возникали эпидемии, то выяснялось, что даже и те скромные сведения о числе привитых, которые они подавали, далеко не соответствуют действительности. Так. например, в 1825 г.

в Воронежской губернии в связи с эпидемией оспы врачебной управой было проведено специальное расследование, причем выяснилось, что лекари в трех уездах «прививанием оспы сами не занимались», а подаваемые ими отчеты фиктивны[551].

Особого внимания заслуживает деятельность Вольного экономического общества в пропаганде и распространении вакцинации, развившаяся главным образом после 20-х годов XIX века, когда в составе общества было образовано специальное «V попечительское отделение о сохранении здравия человеческого и всяких домашних животных».

С 1826 г. общество за «усердия в сем благотворительном деле» стало раздавать в награду серебряные и золотые медали. Священникам и чиновникам, отличившимся в деле оспопрививания, давалась золотая медаль без ленты, остальным же – серебряные. Было предложено «наблюдать, чтобы награждения сими медалями было чинимо с особою осмотрительностью (дабы число людей, медали получающих, не слишком умножалось)».

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

Обществом еще и ранее раздавались и распространялись книги по оспопрививанию, после же 1824 г. его работа в этой области приняла особенно широкие размеры. Так, например, в отчетах общества, опубликованных в его «Трудах», значится следующее.

1840 г.: «…Напечатано руководство по прививке оспы, составленное К. Грумом, и разослано в числе 20–30 экземпляров в каждую губернию с тем, чтобы в губернском оспенном комитете хранился один экземпляр как казенная собственность, а прочие затем выданы были грамотным оспопрививателям»[552].

1841 г.: «…Разослано для руководства во все губернские оспенные комитеты постановление Московского губернского комитета о мерах к распространению прививания предохранительной оспы. Разослано ланцетов 6900, склянок с оспенной материей 114 и простых 13 926 и наставления 5870 экземпляров».

1845 г.: «…Напечатано наставление о прививании предохранительной оспы на зырянском языке… Разосланы наставления: на русском языке – 3485 экземпляров, на польском – 800, на зырянском – 500, на татарском – 1200, на калмыцком – 800, на монгольском – 800, на грузинском – 700, на армянском – 900 экземпляров».

1847 г.: «…Напечатано наставление о прививании оспы на сербском языке». В отчете общества за 1847 г. содержатся интересные данные о количестве привитых в России.

«Число младенцев, которым была привита оспа, с 1824 г. достигло 23 000 000. Занимавшихся оспопрививанием считалось более 15 000 человек. Общество содержало в некоторых отдаленных местах империи на своем иждивении искусных оспопрививателей»[553].

Несмотря, однако, на все эти государственные и общественные мероприятия, оспенные эпидемии в XIX веке были постоянным явлением. Так, в 1836 г. эпидемии натуральной оспы были в Архангельской, Лифляндской, Ярославской, Томской, Иркутской, Пермской, Петербургской губерниях; в 1837 г. – в Пермской, Псковской, Архангельской губерниях; в 1838 г. – в 12 губерниях… И так почти ежегодно[554].

В отчете Министерства внутренних дел за 1845 г. констатировалось неудовлетворительное состояние оспопрививания «… о чем свидетельствует беспрестанно свирепствующая у нас повальная оспа, множество жертв ею похищаемых, и ведомости оспенных комитетов, из которых видно, что в 1845 г. целая треть новорожденных в России осталась без привитой оспы»[555].

Только за десятилетие – с 1863 по 1872 г. – в России заболело оспой 115 576 человек и умерло 22 819.

Заболеваемость оспой в России с 1863 по 1872 г. (по данным Медицинского департамента Министерства внутренних дел):

В ряде губерний оспой заболевало от 5 до 10 человек на 1000 населения, а в Олонецкой губернии, где была эпидемия, эта цифра достигла 27,3. Наибольшее количество заболеваний наблюдалось в зимне-весенние месяцы: январь, февраль, март, апрель, май.

Некоторое представление о возрастном составе заболевших дают данные о смертности от оспы в 1872 г., собранные Ю. Гюбнером в Петербурге. По его данным, максимальное количество умерших от оспы составляли дети в возрасте до 4 лет.

Смертность от оспы в Петербурге в 1872 г. (по Ю. Гюбнеру):

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

Данные о широком распространении оспы в России в XIX веке содержатся также в медико-географических описаниях разных авторов. Так, в Харьковской губернии с 1850 по 1869 г. было зарегистрировано 4089 случаев оспы[556]. В Усть-Сысольском уезде Вологодской губернии, имевшем 65 000 жителей, за 17 лет (1853–1869) было 330 заболеваний[557]. В Оханском уезде Пермской губернии с 1841 по 1855 г. умер от оспы 5501 человек, т. е. ежегодно погибало 366 человек, с 1860 по 1894 г. умирало ежегодно 638 человек, а всего за 35 лет – 22 344. На протяжении 50 лет в этом уезде не было ни одного года, свободного от оспенных эпидемий[558].

Оспа регулярно регистрировалась в России вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции. Только по официальным данным в Европейской России в конце XIX века в среднем заболевало оспой от 6 до 10–11 человек на каждые 10 000 населения, а летальность составляла от 30 до 40–48 %.

Распространение оспы в Европейской России в 1883–1918 гг. (по пятилетиям на 10 000 населения)[559]:

Передовые русские врачи с горечью констатировали: «Самый характер и цикл оспенных эпидемий не представляет уже загадки ни для кого; отчеты главного медицинского инспектора указывают в этих эпидемиях совершенно правильную периодичность и закономерность. Дело дошло до того, что мы с малыми погрешностями можем на много лет вперед предсказать, сколько будет в России больных оспой в каком году. Словом, болезнь как будто изучена достаточно, средство от нее имеется доступное и верное, а количество заболеваний и число вырванных оспою жертв нисколько не уменьшается. Процент заболеваемости натуральной оспой за последние 10–15 лет, как по отчетам земских управ, так и по отчетам главного медицинского инспектора остается приблизительно на одном и том же уровне, около

7 %»[560].

Большинство отечественных врачей ясно отдавало себе отчет о пользе вакцинации как единственном средстве ликвидировать болезнь. В своих работах они убедительно показывали, что в результате вакцинации удавалось полностью ликвидировать вспышки натуральной оспы[561].

Однако успешной борьбе с оспой мешало отсутствие закона об обязательном оспопрививании и плохая ее организация. Прививка оспы была передана в руки невежественных «оспенников» – людей, часто имевших довольно смутные представления о сущности вакцинации и обязанных за мизерную плату производить оспопрививание. Вначале они должны были держать несложный экзамен для получения свидетельства, но потом об этом забыли и проводниками этой санитарной меры оказались люди, весьма далекие от медицины. «…Обломок косы, ножа или что другое часто заменяют классический ланцет; чистоты и опрятности нет и следов: мне не раз приходилось видеть, как оспопрививатель окровавленный ланцет вытирал о свой грязный зипун и продолжал дело далее»[562].

Иногда и спившиеся в уездных захолустиях медицинские работники находили в оспопрививании источник нечестных доходов. Достаточно, например, вспомнить «деятельность» уездного лекаря Ивана Петровича из «Губернских очерков» М. Е.

Салтыкова-Щедрина. Иван Петрович умудрился сделать оспопрививание доходной для себя статьей. Даже прожженный подьячий с завистью говорит: «Кажется пустая вещь – оспопрививание, а он и тут сумел найтись. Приедет, бывало, в расправу и разложит все

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

эти аппараты: токарный станок, пилы разные, подпилки, сверла, наковальни, ножи такие страшнейшие, что хоть быка ими резать; как соберет на другой день баб с ребятами – и пошла вся эта фабрика в действие: ножи точат, станок гремит, ребята ревут, бабы стонут, – хоть святых вон выноси. А он себе важно этак похаживает, трубку покуривает, к рюмочке прикладывается, да на фельдшеров покрикивает: «точи, дескать, вострее». Смотрят глупые бабы, да пуще воют. «Смотри, тетка, ведь совсем ребепка-то изведет ножищем-то. Да и сам-то, вишь, пьяный какой!» Повоют-повоют, да и начнут шептаться, а через полчаса, смотришь, и выйдет все одно решение: даст кто целковый – ступай домой».

А приехав домой, Иван Петрович аккуратно посылал донесение о количестве привитых детей…

Проведение оспопрививания никто не контролировал. Оспенные комитеты, состоящие из высокопоставленных лиц, вполне удовлетворялись сводками, получаемыми из уездов. Их подсчитывали, «подытоживали» и посылали в Петербург. И можно представить себе, как далеки были от действительности данные, собранные и публикуемые Медицинским департаментом Министерства внутренних дел царской России о числе вакцинированных.

Но даже и по этим, весьма неточным, данным количество привитых было, как правило, меньше количества родившихся.

Прививание оспы у родившихся за 1896–1900 гг. (по данным Медицинского департамента Министерства внутренних дел):

В то время как в западноевропейских странах, наученных горьким опытом губительных и периодически посещавших Европу эпидемий даже после введения вакцинации, были приняты законы об обязательном оспопрививании. В России закона не существовало, и ограничивались лишь многочисленными рекомендациями. Обязательное оспопрививание было предусмотрено только для детей при поступлении их в школу

(введено в 1885 г.), для железнодорожных служащих (1892) и для вступивших в армию (1899), а также по эпидемическим показателям.

Несколько раз в течение XIX века поднимался вопрос о введении в России обязательного оспопрививания. Однако царское правительство упорно отклоняло все проекты закона.

Первое время значительным препятствием в распространении оспопрививания в России, как и в странах Западной Европы, было несовершенство техники вакцинации и трудность получения материала для прививки.

В первую половину XIX века вакцинация производилась «с ручки на ручку», т. е. материал для прививки брался от ранее привитого. Это обуславливало ряд побочных неприятных осложнений, не говоря уже о том, что сохранение и перевозка прививочного материала была очень сложной. Нередко наблюдалась вакцинальная рожа. Так, по отчетам Петербургского воспитательного дома с 1868 по 1892 г., рожа после вакцинации составляла около 50 % всех случаев заболевания рожей[563].

Были также зарегистрированы случаи заражения сифилисом при прививке материалом от сифилитических детей.

Поэтому большим шагом вперед явилось введение в употребление животной (телячьей) вакцины – оспенного детрита. В 1864 г. Лануа применил ее в Париже[564], в 1865 г. Варломон – в Брюсселе, в 1867 г. впервые применена телячья вакцина в Петербургском и Московском воспитательных домах. Однако в первое время эта вакцина не получила широкого распространения, так как легко загрязнялась и быстро портилась. Только после 1866 г., когда Е. Мюллер в Берлине предложил для сохранения вакцины глицерин, она быстро вошла во всеобщее употребление.

Вдореволюционной России приготовление детрита производилось частными и общественными оспенными телятниками. В 1910 г. в России существовало 55 таких учреждений и из них 30 принадлежали общественным организациям (земства, городское самоуправление, медицинские общества) и 25 частным лицам[565].

Внекоторых городах (Петербург, Казань, Варшава, Киев, Каменец-Подольск) существовали «оспопрививательные институты», но они мало чем отличались от обычных оспенных телятников. Например, основанный в 1900 г., Петербургский городской оспопрививательный институт имени Дженнера к моменту назначения директором туда Н. Ф. Гамалея (1912) помещался внутри густонаселенного дома, в квартире из 6 комнат на третьем этаже, и в этих комнатах размешались животные, производилось приготовление и разливка детрита, и там же делалось оспопрививание людям.

Производительность оспенных телятников в России была невелика, а стоимость приготовленной вакцины выше, чем за границей. В среднем с одного теленка снимали от 15 до 30 г детрита.

Н. Ф. Гамалея впервые в России предложил производить прививку оспы телятам не только на брюхе, но и на боках. В результате значительно увеличилась площадь, с которой снимался материал для приготовления детрита, и выход его увеличился до 100–150 г с одного животного[566]. Это нововведение позволило поставить вопрос о

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

концентрации производства детрита в немногих больших и образцово поставленных институтах.

Впервые десятилетия XX века в результате плохой постановки дела оспопрививания количество заболеваний оспой в России по-прежнему оставалось большим. Так, в 1905 г. было зарегистрировано 102 773 больных, в 1908 г. – 127 726, в 1909 г. – 143 790,

в 1910 г. – 165 265.

Вотчете Министерства внутренних дел за 1902 г. констатируется, что «Единственная рациональная борьба против оспы, похитившей в 1902 г. в России, по не вполне точным данным более 43 000 жителей и оставившей значительное, хотя и не подлежащее еще учету число ослепших, заключается в оспопрививании, которое находится в России в крайне неудовлетворительном состоянии… В большинстве губерний… оспопрививание делается как бы урывками, охватывая далеко не всё не только способное к восприятию оспенной заразы население, но даже только число лиц, не достигших школьного возраста»[567].

Всем было ясно, что заболеваемость оспой можно значительно уменьшить, улучшив дело оспопрививания, но усилия врачей разбивались о косность и нежелание царского правительства заботиться о нуждах народа. Только после Великой Октябрьской социалистической революции, когда было введено обязательное оспопрививание, а плановая иммунизация населения стала проводиться в общегосударственных масштабах, – оспа была полностью ликвидирована на территории Советского Союза[568].

Глава 21. Детские инфекции

Постоянным бичом детского населения России в XIX веке были корь, скарлатина, дифтерия. Эти инфекции служили одной из главных причин чрезвычайно высокой смертности среди детей дошкольного и школьного возраста. Корь и скарлатина считались даже болезнями обычными и чуть ли не обязательными для каждого ребенка.

Однако данные об их распространении в России до XIX века весьма скудны. Можно, однако, утверждать, что они были хорошо известны отечественным врачам того времени и часто ими упоминались.

Наряду с оспой корь и скарлатина считались болезнями заразительными. Так, в указе, изданном в 1755 г., в обязанности «оспенного доктора», должность которого была учреждена этим указом в Петербурге, входило также пользование больных, «одержимых» «корью и лопухой». Но, так как случаи инфекционных заболеваний никем тогда не регистрировались, то и данные о степени распространения этих болезней в XVIII веке не сохранились.

То же самое можно сказать и о первой половине XIX века. В отчетах губернских врачебных управ упоминания о кори, скарлатине, дифтерии («жабе») появлялись лишь в случаях, когда они принимали эпидемическое («повальное») распространение. Но и тогда часто ограничивались лаконичным сообщением: «свирепствовала корь» или «свирепствовала скарлатина» – и никаких цифровых данных обычно не приводилось.

Но и эти скудные сведения позволяют говорить о чрезвычайно широком распространении детских инфекций в России в первой половине XIX века.

Вот далеко не полный перечень эпидемий кори, скарлатины, дифтерии и коклюша, почерпнутый из официальных донесений врачебных управ[569]: 1816 г. – корь и кровавый понос в Орловской губернии, 1817 г. – корь в Липовецком уезде Киевской губернии, 1818 г, – горячка и коклюш в Витебской губернии, а 1821 г. – в Херсонской губернии, 1825 г. – жаба (дифтерия) в Иркутской и скарлатина в Московской губерниях, 1827 г. – скарлатина в Петербургской, корь в Тобольской, Орловской, Симбирской губерниях и Кавказской области, 1828 г. – скарлатина в Таганроге, краснуха и корь в городах Бауске и Тукумсе Курляндской губернии, корь в Псковской и скарлатина в Петербургской губернии.

Эпидемия скарлатины в 1828 г. в Таганроге была описана Г. П. Медведевым. Автор рассказал, что в течение лета и осени в Таганроге и его окрестностях свирепствовала эпидемическая заразительная болезнь, называемая «Кармезинной сыпью или краснухой (Scarlatina)». В результате эпидемии смертность в городе увеличилась с 52,4 % в 1827 г. до 76,5 % в 1828 г., причем главным образом за счет детей в возрасте до

15 лет.

Г. П. Медведев указывал на заразительность болезни и ее быстрое распространение. Он считал, что для борьбы с эпидемией нужно было принимать следующие меры:

1)закрыть учебные заведения, общественные гуляния и другие собрания;

2)на каждом доме, где были случаи заболевания, прибить черную доску «с должной надписью, дабы показать, что прочие граждане должны опасаться заразы от сего дома»;

3)разбить город на части и каждую поручить врачу[570].

В 1830 г. зарегистрирована скарлатина в Виленской губернии, в 1832 г. – корь в Саратовской, Иркутской, Петербургской, Пермской губерниях, в 1833 г. – корь и скарлатина в Иркутской, Енисейской, Екатеринославской, Томской губерниях и Якутской области, в 1834 г. – коклюш в Черниговской, скарлатина в Екатеринославской губерниях, в 1835 г. – скарлатина и коклюш на Камчатке, а также в Тобольской и Петербургской губерниях, скарлатина и корь в Саратовской и Волынской губерниях, в 1836 г. – «жаба» в Ярославской и Калужской губерниях, коклюш и корь в Волынской, корь в Омской области, в 1838 г. – скарлатина в Волынской, Петербургской, Вятской, Таврической губерниях, в 1839 г. – коклюш в Волынской, Полтавской, Олонецкой, Киевской Подольской, Екатеринославской, корь в Петербургской, Волынской, Орловской, Лифляндской, Полтавской, Рязанской, скарлатина – в Петербургской губернии.

К 50-м годам XIX века скарлатина, корь, коклюш были в России уже повсеместно распространены, и не было ни одной губернии на всем обширном пространстве империи, где бы периодически не возникали эпидемии этих болезней.

Так, в 1846 г. эпидемии кори и скарлатины имели место в Екатеринославской, ГрузиноИмеретинской, Калужской, Киевской, Волынской, Минской, Пермской, Полтавской, Черниговской, Виленской, Лифляндской, Саратовской, Таврической, Вятской губерниях и Каспийской области.

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

В 1851 г. эпидемии кори были зарегистрированы в 29 губерниях, скарлатина – в 22, в 1852 г. – корь в 26 губерниях, скарлатина в 22, коклюш в 10.

Можно думать, что корь и скарлатина стали к этому времени в России уже вполне «эндемичными», употребляя этот термин в смысле «статистической» эндемичности (по Л. В. Громашевскому), т. е. эндемичности, зависящей не от каких-то природных условий, а обусловленной широкой диссеминацией инфекции, постоянно поддерживающей высокий уровень общей заболеваемости. Этим можно объяснить, почему в отечественной медицинской литературе второй половины XIX века сравнительно редко встречаются указания об эпидемиях кори или скарлатины.

Анализируя смертность от кори в Петербурге с 1871 по 1888 г., Д. В. Лещинский по этому поводу писал: «Распространение этой болезни до того громадно, что она почти всюду стала эндемической и едва ли справедливо говорить о коревых эпидемиях там, где дело заключается только в усилении существующей из года в год болезни»[571].

Случаи кори, скарлатины, коклюша, следовательно, ежегодно регистрировались на всем пространстве Российской империи. На фоне этого постоянного высокого уровня заболеваемости отдельные эпидемические вспышки проходили незамеченными.

Несколько иначе обстояло дело с дифтерией. Первая половина XIX века характеризуется затишьем в распространении дифтерии в Западной Европе. В России распространение этой инфекции происходило значительно медленнее, чем при кори или скарлатине, и только к концу XIX века дифтерия достигла повсеместного распространения.

В70–80-х годах XIX века основными очагами болезни были большие города, где ежегодно регистрировались спорадические случаи. Заболевания же в сельской местности были сравнительно редки, и поэтому, когда туда заносилась инфекция, там возникали огромные эпидемии.

В1869 г. в одном из номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» появилась краткая заметка, в которой сообщалось, что в двух северных округах Области Войска донского уже несколько месяцев свирепствует «злокачественная жаба». Автор заметки писал: «Дети от одного года и даже молодежь до 18 лет умирают в три дня в огромном количестве: в одном Хоперском округе за нынешнее лето смерть похитила до 8000 детей. Есть хутора, в которых буквально вымерло все подрастающее население»[572]. Дифтерия появилась в конце 1868 г. в станице, расположенной на границе с Воронежской губернией. Всю зиму и лето 1869 г. болезнь «переходила по течению реки Дона вниз из станицы в станицу, то совершенно прекращалась, то снова появлялась через несколько станиц». Осенью дифтерия стала распространяться по течению рек Медведицы, Хопра и Донца, в станицах, населенных старообрядцами и так называемыми временнообязанными крестьянами. Болезнь приняла злокачественный характер, поражая преимущественно детей в возрасте от 4 до 10 лет.

С 1869 г. по 18 января 1870 г. в трех округах Области Войска донского и в Новочеркасске заболело: