Prp_Joseph_volockiy

Петропавловская церковь Иосифо-Волоколамского монастыря

Богоявленская церковь Иосифо-Волоколамского монастыря

Для русского зодчества конца XVII века характерна декора-	впоследствии в Петропавловскую. Она имеет характерное для
тивность. Исключительно нарядную форму приобретают пор-	конца XVII века пятиглавое покрытие, которое по настоянию
талы дверей и окон. Вокруг церквей и на ярусах башен дела-	патриарха Никона стало обязательным на Руси. Никон, прово-
ются открытые галереи-гульбища с невысокими красивыми	дивший исправление церковных книг, очистил от позднейших
ограждениями. Праздничная жизнерадостность декора башен	наслоений и церковную архитектуру. Завершение церквей ша-
и церквей Иосифо-Волоколамского монастыря и особенно	трами запретили, было введено обязательное пятиглавие, как
широкое использование цветастых поливных изразцов имеют	в древних памятниках архитектуры. Пятиглавие, по церковным
много общего с постройками Истринского Воскресенского мо-	догматам, символизировало Христа и четырех евангелистов.
настыря, именовавшегося Новым Иерусалимом. Эту резиден-	Петропавловская церковь ярко отражает тенденции своего вре-
цию патриарх Никон начал строить в 1656 году. После ссылки	мени. Она богато и с подлинным мастерством была украшена
Никона в 1666 году строительные работы были прекращены	изразцом, резные белокаменные порталы ее являются класси-
до 1679 года, и поэтому естественно, что часть мастеров оказа-	ческими образцами искусства XVII века. Светскую празднич-
лась на строительстве Иосифо-Волоколамского монастыря.	ность придают церкви открытые галереи с южной и северной
В 1679 году были сооружены главные святые ворота мо-	сторон. Хорошо гармонируют со всем обликом церкви наряд-
настыря, и затем над ними была возведена церковь во имя	ные въездные ворота, большие полукруглые пилоны которых
Введения во храм Пресвятой Богородицы, переименованная	сплошь покрыты «муравлеными» изразцами.

60

61

Преподобный Иосиф Волоцкий. Роспись свода Трапезной палаты. Начало XX в.

В 1682 году, после того как была выстроена и украшена, как невеста под венцом, Петропавловская церковь, началась перестройка скромной одноглавой трапезной церкви Богоявления. Верх ее был разобран, а затем увенчан пятью главами, как бы

Успенский собор Иосифо-Волоколамского монастыря

вырастающими из пены кокошников. Частично переделали Трапезную палату, растесав ее окна.

В 1688 году на вклад дьяка Захария Силина и царские пожертвования началось строительство в стиле нового Успенского собора взамен разрушившегося старого, выстроенного Иосифом в 1484 –1486 годах. Собор был закончен постройкой в 1692 году. Сильно подвышенный, суховатый по своим пропорциям, он не может быть назван монументальным и величественным. Архитектор, создавший это сооружение, отошел от канонов древнерусского искусства с его непременной компактной композицией и в то же время не смог еще создать значительного произведения нового стиля — московское барокко, уже получившего распространение в столице и крупных городах. Автор проекта, очевидно, был заурядным провинциальным строителем, имевшим, правда, и свои достоинства. Собор, как говорится, неладно скроен, да крепко сшит. Восточная стена его, как контрфорсом, подперта высокими полукружиями

62

63

Роспись южной стены Успенского собора

Царские врата Успенского собора

Иосифо-Волоколамского монастыря

Иосифо-Волоколамского монастыря. XVIII в.

Рака с мощами преподобного Иосифа Волоцкого

апсид. С трех сторон здание туго опоясывает широкая обходная галерея. Высокие прочные стены прорезаны большими окнами в два ряда. В Древней Руси зодчие делали окна асимметричными. Этим достигалась динамика плоскости стены. Окна Успенского собора расположены с однообразной геометрической четкостью. Зато внутри много света и воздуха.

После окончания строительства собора, с 1694 года, в течение ряда лет проводились работы по украшению интерьера. Галерея была декорирована фризом из изразцов «павлиний глаз», полученных из московской мастерской Степана Иванова по прозвищу Полубес (изразцы Степана Полубеса украшают многие сооружения XVII века, в том числе и Воскресенский собор Новоиерусалимского монастыря). Огромный барочный иконостас был основным украшением Успенского собора. Он вырезан и склеен из кусков выдержанной липы. Руководил работами по созданию этого замечательного произведения прикладного искусства мастер Евсевий Леонтьев из московской Новомещанской слободы. Шпаклевали и золотили иконостас сусальщики Александр Власов «со товарищи», Дмитрий Сергеев и московский «золотарь Ефим Иванов со товарищи». Этот иконостас в стиле барокко качественно отличался от древних так называемых тябловых иконостасов. Тябла — это горизонтальные деревянные брусья с пазами, на которых иконы стояли сплошными рядами. Именно такой тип иконостасов был распространен, когда писал для него иконы Дионисий. В новом же иконостасе Успенского собора каждая икона находилась в пышной золоченой раме. Это важное обстоятельство, конечно, учитывали иконописцы. Увеличилась высота храма, его освещенность — потребовался новый иконостас, другой стала и живопись в нем. Речь здесь идет не только о размере и форме икон. От иконостаса XVII века остался только нижний ярус.

В1777 году в нижнем этаже Успенского собора был освящен храм во имя преподобного Иосифа с двумя приделами — Живоначальной Троицы и Рождества Пресвятой Богородицы (здесь покоятся мощи святого Волоцкого игумена).

Всамом конце XVII века в Иосифо-Волоколамском монастыре была закончена надстройка колокольни, ставшей высотной доминантой всего ансамбля. Легко взлетев вверх своими

67

девятью ярусами, столб колокольни как бы собрал вокруг себя постройки монастыря. Градостроительный талант и замечательные примеры ранее созданных ансамблей Древней Руси подсказали зодчему выбор места и высоту колокольни (она была всего на пять метров ниже Ивана Великого в Московском Кремле). Это сооружение стало подлинным украшением ансамбля. Во время Великой Отечественной войны колокольня была взорвана.

Много претерпел монастырь за долгие годы своего существования. Как тут не помянуть выдающегося архитектора-рестав- ратора, ученика и сподвижника легендарного Петра Дмитриевича Барановского Николая Ивановича Иванова (1923–2006), много потрудившегося над сохранением исторического облика Иосифо-Волоколамского монастыря.

…Когда пройдешь по тихому монастырскому двору, осмотришь древние памятники, поднимешься на стену, полюбуешься с нее далями — и чувство гордости охватывает за ту рукотворную красоту, что создали наши предки и нам передали по наследству.

В. А. Десятников

«Иосифо-Волоколамский монастырь»

Монастырский Устав преподобного Иосифа Волоцкого

Преподобный Иосиф Волоцкий, если сравнивать историю нашего монашества с историей монашества греческого, может быть приравнен к Василию Великому. Преподобный Иосиф, не быв вторым творцом науки уже существовав-

шей, явился у нас в России так сказать ученым апологетом монашеской жизни. Истинное монашество должно быть строгим общежитием, как оно заповедано святыми отцами и началоположниками монашеской жизни. Преподобный Иосиф,­сколько хорошо изучивший писания отцов, столько же усердно желавший и подражать им в жизни, быв избран по смерти преподобного Пафнутия Боровского в преемники ему, воспламеняемый, как говорит один из его жизнеописателей, огнем Святого Духа, хотел по всей истине быть игуменом над монахами истинно монашествующими, и, когда монахи Пафнутиева монастыря решительно воспротивились его намерению ввести у них строгое общежитие, основал для введения этого последнего свой собственный монастырь. Но, не ограничивая своей ревности об истинном монашестве только тем, чтобы самому со своим стадом непосредственных учеников быть подражателем отцов, а сгорая, подобно преподобному Кириллу Белозерскому, желанием, чтобы отцеподражание навсегда сохранилось в его монастыре, и одушевляясь дальнейшим или, так сказать, более широким против Кирилла желанием, стать проповедником истинного монашества вообще между русскими монахами, преподобный Иосиф хотел этого достигнуть таким образом, чтобы для

69

монахов своего монастыря, а вместе с тем и для всех вообще		церковном пении и о чтении и о псалмах. В т о р о е , « о т р а -
русских монахов, начертать Устав истинного монашества и ис-		п е з н о м б л а г о г о в е и н с т в е и о п и щ и и о п и т и и » : По-
тинного монашеского общежития с обширным приведением		спевать (монахам) в трапезу к (ее) благословению, а на трапезе
свидетельств из Священного Писания и отцов, разума и доказа-		не разговаривать и не смеяться, и прежде обеда не есть и на чу-
тельств, что то и другое должны быть такими, а не иными, дабы		жом месте не садиться, а у (другого) брата не брать ничего —
таким образом для одних и других монахов истина была ясно		ни пищи, ни питья, а своей пищи не давать, ни питья; никому
и твердо доказанною и не оставалось никакого неведения и со-		из трапезы не брать ни сосуда, ни пищи без благословения;
мнения относительно лжи. Это он и делает в своем Уставе, на-		а своей пищи или питья или сосуда не приносить в трапезу;
писанном им для своего монастыря, который он назвал «Духов-		за последнюю трапезу не ходить никому, кроме служебников
ной грамотой…» (и уже в самом надписании которого выставил,		(для служебников трапеза была лучшая; то есть никому из мо-
что в нем говорится о монастырском и иноческом устроении		нахов не ходить за трапезу служебников); по окончании обеда
«подлинно же и пространно и по свидетельству божественных		(стола) никому не оставаться в трапезе, а в щегнушу никому
писаний»). Устав, весьма обширный по объему, состоит из двух		не входить, кроме служебников, а в трапезу не входить до обеда
неравных частей, из коих в первой и большей, разделяющейся		ни после обедов (которых два — для монахов и для служебни-
на одиннадцать глав, излагаются правила поведения монахов		ков) ни после вечерни или нефимона (павечерницы), кроме ве-
и чина монастырского (в первых девяти главах) и обязанности		ликой нужды; в кельях ни есть, ни пить, ни посылать по кельям
игумена (в главе 11 й), с прибавлением «отвещания любозазор-		пищи или питья без благословения настоятеля; слугам и ребя-
ным» (глава 10 я), а во второй части, меньшей, состоящей		там во время обеда не стоять в трапезе. Т р е т и е , « о о д е ж д а х
из трех глав (составляющих один счет с главами 1 й части, 12—		и о б у щ а х »: одежды иметь и обувь и прочие вещи столькие
14 й), сначала предлагаются в кратком изложении правила по-		числом и такие ценою, как написано выше сего в большой ду-
ведения монахов, о которых пространно говорится в первой ча-		ховной грамоте (в первой части), в третьем слове; а кому что
сти, каковое изложение соответственно девяти главам 1 й части		дано из монастырской казны — одежа («платно») или (другая)
[разделено] на девять параграфов (глава 12 я), потом говорится		какая вещь, и ему ни променять, ни продать, ни отдать без бла-
об обязанностях соборных и старейших братий, которым вме-		гословения; никому не взять ничего нигде без благословения —
сте с игуменом вручено управление монастырем (13 я) и о на-		ни в трапезе, ни в монастыре, ни за монастырем, ни в которой
казаниях, которым должны быть подвергаемы братия, небрегу-		службе (то есть на какой бы службе кто ни был); если кто что
щие о предписанных правилах поведения (глава 14 я).		найдет, то должен сказать настоятелю; также и в церкви никому
Предписания поведения монахов и вообще чина монастырско-		ничего не брать, ни иконы, ни книги, ни свечи, ни ладана,
го мы изложим по сокращению, которое делает сам преподоб-		ни другой никакой вещи без разрешения пономаря; также
ный Иосиф (в 12 й главе). Разделяемые на число девяти, прави-		никто не должен приписывать чего-нибудь в книге без благо-
ла эти суть	следующие: П е р в о е , « о ц е р к о в н о м	словения настоятеля и уставщика. Ч е т в е р т о е , « я к о н е п о -
б л а г о ч и н и и	и о с о б о р н о й м о л и т в е » : Поспевать (мо-	д о б а е т б е с е д о в а т и п о п а в е ч е р н и ц и » : После павечер-
нахам) к началу всякой службы, а со своего места на другое		ницы не должно	стоять на монастыре для разговора,
не переходить, а из церкви или из трапезы со службы не уходить		ни сходиться в кельях, но если нужно сказать что нужное, каса-
прежде отпуста без благословения, кроме (случая) великой		ющееся дел монастыря, то благочиния ради говорить в келье;
нужды; на службах не разговаривать и не смеяться, а по оконча-		ни пить воды, за исключением больных; ни ходить за мона-
нии служб в церкви или в трапезе не оставаться, а крылошанам		стырь, за исключением старца, которому поручены (в заведыва-
[клирошанам] заботиться («имети брежение») о (надлежащем)		ние) «дворцы»; после отпуска павечерницы должен обходить

70

71

монастырь надзиратель церковный и если увидит кого стояще-				кроме (случая) тяжкой работы; все делать по благословению на-
го на монастыре или ходящего из кельи в келью или перед				стоятеля». В числе девяти глав о жизни и поведении монахов
кельею стоящего либо сидящего или за монастырь идущего,				и вообще монастырском чине, кратко воспроизводимых (резю-
то должен запретить; а если кто не послушает, сказать настояте-				мируемых) в соответственном количестве параграфов, нет гла-
лю или старшей братии. П я т о е , « я к о н е п о д о б а е т и н о -				вы о том, что составляет сущность общежитного монашества —
к о м и с х о д и т и	в н е м о н а с т ы р я б е з б л а г о с л о в е -			о совершенной нестяжательности. Может быть, преподобный
н и я » : Не должно	выходить вон из монастыря ни в деревни,			Иосиф не говорит о ней в особой главе потому, что эта глава
ни в села, ни на «дворцы» и никуда в другое место. Ш е с т о е ,				нарушала бы единство характера прочих его глав, что она
« о С о б о р н ы х д е л е х » : На общие работы дóлжно всем при-				была бы общею, тогда как все остальные главы частные (хотя,
ходить к их началу, а уходить вместе со всеми, а на работе не за-				с другой стороны, она с совершенным приличием могла бы со-
ниматься празднословием, ни смеяться, ни браниться; а кто				ставлять общее введение к прочим частным); как бы то ни было,
пойдет с работы прежде братии, то ему испросить благослове-				но, не говоря о совершенной нестяжательности в особой главе,
ния у настоятеля или у старца, которому поручен надзор над ра-				он говорит о ней в главе 3 й, которая об одежде и обуви. Пред-
ботами. С е д ь м о е , « я к о н е п о д о б а е т в о о б и т е л и б ы -				писания старейшим братиям или соборным старцам, которые
т и и п и т и ю , о т н е г о ж е п и я н с т в о б ы в а е т »: Не должно				назначаются быть непременными помощниками игумена
бытии в монастыре питию, от которого бывает пьянство; а если				во всем деле управления монастырем (о чем обстоятельнее ска-
кому принесут в келью такое питие, то пусть скажет настоятелю				жем ниже), излагаются преподобным Иосифом в девяти особых
или келарю, сам же ни под каким видом не должен отведывать.				отделах (которые называются преданиями, так что глава 13 я,
О с ь м о е , « я к о н е п о д о б а е т в м о н а с т ы р ь ж е н с к о м у				в которой излагаются предписания, разделяется на девять осо-
в х о д у б ы т и и »: Не должно		быть женского входа в монастырь		бых отделов, называемых преданиями: предание 1 е — о том-
ни под каким видом; если захочет женщина войти в церковь				то, предание 2 е — о том-то и пр.), соответственно девяти отде-
(монастырскую) для молитвы, то пусть пошлет сказать об этом				лам, в которых он излагает предписания относительно жизни
настоятелю, а настоятель пошлет братов двух или трех, и они				и поведения монахов, причем в каждом отделе показывается,
введут ее в церковь, а после молитвы опять выведут ее за мона-				как они — старейшая братия или старцы — должны помогать
стырь, а в трапезу или по кельям или по службам ни под каким				игумену относительно каждого соответствующего отдела жизни
видом не должны пускать ее ходить. Д е в я т о е , « я к о н е п о -				и чина (предание 1 е о церковном благочинии и соборной мо-
д о б а е т в м о н а с т ы р и , н и ж е н а д в о р ц е х м о н а с т ы р -				литве, то есть как смотреть за монахами во время молитвы, пре-
с к и х о т р о ч а т о м ж и т и ю н ы м »: Не должно			жить в мона-	дание 2 е о трапезном благоговеинстве и благочинии и о пище
стыре — ни по кельям, ни на дворцах монастырских юным				и о питии и т. д.). Подобным образом и предписания относи-
отрочатам; ни милостыни (подавать) им на монастыре, ни в ке-				тельно наказаний, которым должны быть подвергаемы в чем-
лью не пущать; в селах же монастырских монахам не жить (по-				либо виновные монахи, излагаются в тех же девяти отделах, на-
стоянно), но надзирать (временно), приезжая; крестьян не су-				зываемых запрещениями, соответственно тем же девяти
дить в монастыре, но на дворцах монастырских; особых слуг,				отделам предписаний о жизни и чине (запрещение 1 е — о цер-
и лошадей, и седел, и саней никому из монахов не держать;				ковном благочинии и соборной молитве, запрещение 2 е —
на дворцах монастырских, ни у келий (в монастыре) задних во-				о трапезном благоговеинстве и благочинии и о пище и о питии,
ротец (калиток), ни больших окон низко от земли, ни погребов				и т. д.).
у келий не иметь, а на дворцах у келий не садить яблоней ни дру-				Мысказали,чтопреподобныйИосифВолоцкийпринаписании
гого овощу; без мантий и без клобука по монастырю не ходить,				своего Устава имел ту нарочитую цель, чтобы свидетельствами

72

73

из писаний отеческих показать, что правила общежития, как истинного монашествования, узаконены и признаны как обязательные правила святыми отцами, чтобы монахи ясно видели и твердо знали, что кто хочет последовать отцам, должен безоговорочно исполнять правила и что, наоборот, кто не исполняет правил, отступает от уставов отеческих. По отношению к тем правилам, которые он предписывает, он вполне достигает своей цели.

Он обладал истинно удивительной начитанностью в отеческой литературе, так что как будто всю ее содержал в своей голове, как должно думать, обладая исключительной памятью, и когда нужно было приводить свидетельства отцов, они тотчас же были у него готовы в том числе, в каком существовали по данному предмету. На каждое из правил, которые он предписывает, он приводит такой длинный ряд свидетельств из оте­ ческих писаний, который не может оставлять никакого сомнения в том, что он хочет показать и что указано нами сейчас выше. Но с нарочитой или специальной целью сделать монахов своего монастыря и вообще русских монахов, так сказать, безответными перед отцами, преподобный Иосиф преследует в своем Уставе и ту не нарочитую, а общую цель, что самому убеждать одних и других монахов к исполнению своих предписаний. И в этом случае он является со всею тою убедительностию, которая была ему присуща. Так как, наконец, и в отношении литературном Устав не уступает своими достоинствами его знаменитому «Просветителю», то со всею справедливостию он должен быть признан за нечто столько же в своем роде замечательное, как и этот последний.

	Е. Е. Голубинский
	«История Русской Церкви»
«	* * *
	уховная грамота…», или монастырский Устав, —
	одно из последних литературных творений препо-
	добного Иосифа, игумена Успенского монастыря
	Дна Волоке Ламском († 1515). По-видимому, это про-

странное руководство по организации и соблюдению истинной киновии было создано в начале второго десятилетия XVI века как завещание братии («Аз… игумен Иосиф противу моея силы,

Преподобный Иосиф Волоцкий. XVI в.

74

Христовы ради любве и спасения моего и всех о Христе братий моих и еще жив сый изложих сия написана, яко да и сущу ми с вами и по моем отшествии хранити сия. Лета убо к старости приближишася, и смертная чаша уготовляется, впадох убо во многия и различныя болезни…»). Можно также предположить, что работа над книгой опиралась на многолетние размышления писателя, отчасти отразившиеся в разных его более ранних сочинениях: «Просветителе» (11 я глава, посвященная иночеству), краткой редакции Устава, некоторых посланиях.

Рукописная традиция и история бытования данного произведения в древнерусской книжности до сих пор остаются мало изученными. Априорно, судя лишь по некоторым введенным в научный оборот спискам памятника, вполне можно говорить о довольно широком его распространении. Авторитетность же «Духовной грамоты…» среди русских книжников и ее значимость для Русской Церкви, несомненно, подтверждаются тем, что она по решению святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси, была включена в созданное благодаря его инициативе объемнейшее собрание «всех книг чтомых, которые в Русской земле обретаются», — в «Великие Минеи-Четьи».

Содержание Устава довольно хорошо раскрыто церковноисторической литературой, правда, лишь в виде более или менее подробного пересказа. В этой связи нужно отметить прежде всего труды священника Н. А. Булгакова, магистра русской словесности И. П. Хрущова, святителя Московского Макария (Булгакова) и профессора МДА Е. Е. Голубинского. Книга состоит из предисловия и четырнадцати глав. Предисловие написано в форме лирического монолога об обязанности игумена наставлять свою братию и об особой ответственности монахов перед Судом Божиим. Кстати замечу, что современный исследователь А. Ю. Григоренко ошибочно, на мой взгляд, считает основной темой предисловия, как и всего Устава, тему «бессловесного послушания». На самом деле в тексте предисловия указанного словосочетания даже и нет, а говорится об особой ответственности настоятеля монастыря перед Богом как пастыря, обязанного отсекать обличением и запрещением свою паству от зла, а также — о встречной обязанности монахов ввиду памяти о Страшном Суде никогда не забывать, чего ради

они отверглись мира и Христу обещали «терпети всяку скорбь

итесноту иноческого жития и смирения и послушания, и христоподобную нищету имети». Констатируя мирские порядки

иобычаи, распространенные среди монахов, Иосиф призывает их помнить о смертном часе и, соответственно, поступать по евангельским заповедям и святоотеческим преданиям и писаниям. <…>

Относительно некоторых положений (об общей трапезе, о послушании игумену, о запрете инокам собираться вместе, об иноческой одежде, о выходе за монастырскую ограду, о запрете женщинам входить в монастырь, об одинаковых условиях жизни для всей братии) «Духовная грамота…», как мне представляется, восходит генетически, но не текстуально, а в самых общих чертах, к известному на Руси с XI века Студийско-Алек- сиевскому уставу. Содержательно ее можно также связывать с поучениями к братии преподобного Феодосия Печерского, в которых имеются пассажи дисциплинарно-уставного свойства с не сохранившимся, но отчасти известным по изложению Сигизмунда Герберштейна Уставом преподобного Варлаама Хутынского, с Уставом преподобного Кирилла Белозерского, с Уставом преподобного Евфросина Псковского и даже с «Преданием» преподобного Нила Сорского. Во всяком случае, даже поверхностное сравнение указанных документов обнаруживает солидарность их составителей в решении ряда вопросов, касающихся иноческого чина.

Как и прочие сочинения преподобного Иосифа, Устав отражает присущий автору недюжинный дар слова, являемый им в его собственных суждениях и аргументации, а также блестящую эрудицию: свой текст писатель строит с опорой, помимо Священного Писания, разнообразных правил Церкви и житийной литературы, на сочинения Ефрема Сирина, Василия Великого, Иоанна Синайского, Иоанна Златоуста, Афанасия Великого, Григория Двоеслова, Исидора Пелусиота, Марка Нитрийского, Макария Великого, аввы Дорофея, Исаака Сирина, Феодора Студита, Никона Черногорца, Симеона Нового Богослова и др.

Должно, однако, с сожалением отметить, что хотя «Духовная грамота…» преподобного Иосифа давно известна науке,

76

77

Преподобный Варлаам Хутынский. 1560-е

аналитическая мысль пока еще мало касалась этого произведения. Попытки интерпретации отдельных извлеченных из Устава идей конечно же делались, но либо с целью уяснения отличий аскетических взглядов и практики автора от аскезы его не менее авторитетного современника преподобного Нила Сорского и, соответственно, ввиду противопоставления внешнего

благочестия первого внутренней духовной сосредоточенности второго; либо ради выявления динамики в воззрениях Иосифа Волоцкого на монашеское общежительное делание; либо, наконец, исходя из убеждения, что книга в целом отражает имевший место еще в 90 е годы XV века спор автора с митрополитом Зосимой о монашестве и пути к спасению — по «благому произволению» или же при строгом соблюдении правил и порядка

виноческой жизни. А между тем и личность волоколамского подвижника, и понимание им сути спасительного подвига, его религиозно-нравственные и аскетические взгляды, — то, как они запечатлелись в Уставе, — выступают со страниц этой книги весьма живо, многогранно и неоднозначно. Особенно показательна в данном отношении 10 я глава произведения, — «Отвещание любозазорным и сказание вкратце о святых отцех

вмонастырех, иже в Русстей земли сущих». Ее текст, во первых, отражает сущностные основы всего содержания «Духовной грамоты…», являя собой живые картины из прошлого русской святости на ниве иноческого делания; во вторых, наделен полемической напряженностью; в третьих, представляется выразительным зеркалом внутреннего мира автора.

Обратившись к истории отечественного подвижничества (между прочим, именно в качестве агиолога и теоретика аскетизма), преподобный Иосиф вспоминает о монастырях: Киево Печерском, Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозеском, Симоновом, Саввино-Сторожевском, Андрониковском, Чудовом, Троице-Макариевском, Пафнутьево Боровском и Тверской Савватиевой пустыни. Припоминает он также об их основателях и некоторых насельниках: Сергии Радонежском, Кирилле Белозерском, Варфоломее Симоновском, Савве и Варсонофии Тверских, Макарии Калязинском, Пафнутии Боровском (отмечаю здесь имена только тех, кому в «Отвещании» посвящены развернутые пассажи). В некоторых случаях рассказы Иосифа, будучи единственным источником сведений, уникальны. Таков, например, рассказ об исцелении Савватиевским старцем Евфросином, «родом князем Тепринским», дочери Великого Тверского князя Бориса Александровича (подразумевается Мария, ставшая затем, в 1452 году, женой будущего Великого Московского­ князя Иоанна Васильевича III).

78

79