§ 2. Классическое коллизионное начало и новые подходы

На исходе первой половины XX в., т.е. в канун событий, обозначенных в предыдущем параграфе как некое "начало начал" в коллизионном праве, состояние коллизионного регулирования в сфере деликтных обязательств определялось отношением к старейшей формуле прикрепления - lex loci delicti commissi, степенью ее признания или, напротив, вытеснения иными традиционными, формализованными коллизионными привязками.

Выдающийся российский ученый А.Н. Макаров в опубликованных им в 1924 г. "Основных началах международного частного права" предваряет краткое обобщение доктринального и судебного опыта в сфере обязательств из правонарушений следующей констатацией: "Согласно единодушному на континенте Европы мнению современной доктрины, разделяемому и судебной практикой, обязательственные правоотношения, имеющие своим основанием правонарушения, обсуждаются по закону места совершения правонарушения (по lex loci actus). Это единодушие научной мысли в прошлом нарушено было лишь Вехтером и Савиньи, которые предлагали подчинять основанные на правонарушениях обязательства закону суда - lex fori... Точка зрения Вехтера и Савиньи была, однако, решительно оставлена всеми последующими теоретиками... В литературе начиная со второй половины XIX ст. подчинение обязательства, основанного на правонарушении, закону места учинения этого правонарушения не возбуждает уже сомнений. Немногочисленные законодательные тексты, относящиеся до этой категории обязательств, стоят на той же точке зрения"... <*>. В подтверждение А.Н. Макаров ссылается на южноамериканскую кодификацию 1889 г. и Гражданское уложение Японии, но отмечает несколько обособленную позицию, занятую Вводным законом к Германскому гражданскому уложению, и возведенный в общее правило кумулятивный принцип в англо-американской доктрине и практике.

--------------------------------

<*> Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2005 (переиздание). С. 115 - 116.

Позиция французской доктрины и практики в этой области сложилась на основе расширительного толкования абз. 1 ст. 3 Кодекса Наполеона 1804 г., предусматривающего, что законы благоустройства и безопасности обязательны для всех проживающих на территории Франции. Включая в число таких законов правоположения о деликтах, доктрина и практика придавали данной норме характер двусторонней коллизионной привязки к закону места совершения правонарушения <*>. Эта точка зрения была выражена, например, в решении французского кассационного суда от 25 мая 1948 г., который признал компетентным закон места совершения деликта в отношении правонарушения, совершенного в Испании, несмотря на то, что обеими сторонами в споре являлись французы. Сходным образом был решен вопрос бельгийской доктриной и практикой. В решении от 17 мая 1957 г. кассационный суд Бельгии отослал к праву места совершения деликта (иск о возмещении ущерба, причиненного незаконным действием, совершаемым на территории Нидерландов, должен регулироваться местным законом, "хотя обе стороны - потерпевший и причинитель вреда - были бельгийцами" <**>).

--------------------------------

<*> Savatier S. Cours de droit international priv. Paris, 1953. P. 213; Mayer P., Heuze V. Droit international prive. 2004. P. 500 - 501; Rev. crit. DIP 1949. 89, note Batiffol.

<**> Graulich P. Principes de droit international priv. Paris, 1961. P. 37. См. также: Revue critique de droit international prive. V. 47. 1958. P. 239.

Отсылка к праву места совершения деликта была усвоена практикой многих латиноамериканских стран. Согласно Кодексу международного частного права (Кодексу Бустаманте) от 20 февраля 1928 г. обязательства, возникшие из деликтов и вины, подчинены тому же праву, как деликт или вина, из которых эти обязательства вытекают; обязательства, возникающие из действий или упущений, совершенных виновно или по небрежности, которые не наказуемы по закону, регулируются правом места происхождения вины или небрежности, приведших к возникновению обязательств.

Законодательные акты ряда стран предписывали применять закон места совершения правонарушения в определенном сочетании с отечественным законом. Статья 12 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению в редакции 1896 г. устанавливала: на основании совершенного за границей недозволенного действия к германскому гражданину не могли быть предъявлены притязания, превышающие те, которые являлись обоснованными по германским законам. Это ограничение применялось позднее судами ФРГ к довольно широкому кругу деликтных правоотношений: начиная от автотранспортных и заканчивая правонарушениями в сфере промышленной собственности.

Смысл статьи состоял в действии, поскольку речь шла об ответственности германских граждан, кумулятивного принципа: ответственность наступала постольку, поскольку являлась обоснованной и по закону места учинения подлежащего деяния, и по закону суда, т.е. германскому закону. Поддерживая точку зрения Цительмана, А.Н. Макаров находил, что указанная статья Вводного закона, заключая в себе формулировку правила частного, предполагала "в качестве общего правила действие закона места учинения недозволенного действия" <*>.

--------------------------------

<*> Макаров А.Н. Указ. соч. С. 116.

Л. Раапе следующим образом комментировал указанную статью: "Закон тем самым отвергает взгляды Савиньи, согласно которому германские деликтные нормы относятся к германскому публичному праву, и наш судья обязан в каждом случае применять их. Статья 12 все же идет на определенную уступку в пользу этой точки зрения в случае, если совершивший деликт является германским гражданином. К последнему нельзя предъявлять притязаний, превышающих те, которые обоснованы по германским законам. Следовательно, если германский гражданин совершил деликт за границей, судья должен применить два правопорядка: в первую очередь - иностранный, во вторую - германский" <*>.

--------------------------------

<*> Раапе Л. Международное частное право / Пер. с нем. М., 1960. С. 519.

Когда речь шла о правовых системах, в которых отношение между lex loci delicti и lex fori было как бы "перевернуто" (вместо того, чтобы исходить из иностранного права и ограничивать его применение в определенной степени путем влияния закона суда, применялся этот последний, но притом известное влияние предоставлялось lex loci delicti), то имели в виду прежде всего английское право с его архаичными формами типизации исков из гражданских правоотношений. Следующее правило, основанное на прецедентах почти вековой давности, раскрывало отношение английской судебной практики к lex loci delicti: действие, совершенное в зарубежной стране, считалось правонарушением (tort) и порождало право на иск в Англии, лишь если признавалось, во-первых, actionable по английскому праву (или, другими словами, произойди оно в Англии, рассматривалось бы здесь как tort), и, во-вторых, "неоправдываемым" (not justifiable) согласно праву зарубежной страны, где оно было совершено. Если эти условия соблюдались, подлежало применению английское право, а не право места совершения деликта. Требование "actionability", впервые сформулированное в 1868 г., было воспринято судами Австралии и Канады <*>. Что касается условия "not justifiable", то оно получило различную интерпретацию в странах общего права, а в 1971 г. было заменено (Boys v. Chaplin) требованием actionable в месте совершения правонарушения ("double actionability rule"). В последующем эти правила подверглись изменениям, причем наиболее радикальным образом в 1995 г. <**>

--------------------------------

<*> Castel J.-G. Canadian Conflict of Laws. Fourth Edition. 1997.

<**> Dicey & Morris on the Conflict of Laws. 13th ed. L., 1999; Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. М., 1982; Вольф М. Международное частное право. М., 1948; Thomas J.A.C. Private International Law. L., 1955.

Исходное значение закона места совершения правонарушения нашло отражение в первом Своде законов о конфликте законов США 1934 г. <*> Обращаясь к этому коллизионному началу, Свод подчинял обязательство из правонарушения праву страны, в которой наступил результат вредоносного действия, или, точнее, праву места, где произошло последнее событие, необходимое для того, чтобы считать действовавшее лицо ответственным за имевшее место гражданское правонарушение.

--------------------------------

<*> A Conflict-of-Caws Anthology. P. 38 - 42.

Единодушие в оценке и признании закона места совершения правонарушения, о котором писал А.Н. Макаров в книге, увидевшей свет в 1924 г., казалось надежным и прочным. Пройдет совсем немного времени, и в разных странах по обе стороны океана в lex loci delicti будут пущены отравленные его неприятием стрелы. Но тогда, в начале 20-х гг. XX в., все это едва ли можно было предвидеть.