Функции сновидения и терапии
Я обсуждал некоторое интригующее сходство между сновидением и психотерапией не просто для того, чтобы провести интересную аналогию, но потому, что я считаю, что здесь может быть глубоко лежащая связь - функциональная связь. Я предполагаю, что сновидение и психотерапия выполняют сходные функции и что мы можем узнать о каждом из них, исследуя эти сходства. Другими словами, “установление связей в безопасном месте” может быть важным и полезным процессом. И действительно, прогресс, исследовавшийся нами в сновидении, как и в терапии после острой травмы, предполагает функциональную роль, направленную на интеграцию травматического материала.
Хотя исторически большинство наших психотерапий развилось из психоанализа, который был “изобретен” Фрейдом практически в одиночестве как попытка излечения его невротических пациентов, тем не менее для нас будет полезно считать психотерапию не новым “изобретением” - скальпелем, созданным для оперирования болезни, - но скорее попыткой исцеления и интеграции, которая может оказаться похожей на естественную функцию организма - в этом случае сновидение. Это не исключительная ситуация. Например, для излечения повреждения кожи тело располагает серией естественных механизмов - лейкоциты для удаления инородного материала, фибробласты для сведения концов раны, клетки кожи для выработки нового покрова и т.д. Медицина, добавляя антисептики и антибиотики, а также швы и скобы, чтобы помочь тканям срастись, лишь помогает природным процессам. В действительности, Фрейд сравнивал психоанализ с работой хирурга по очистке и перевязке, который устраняет все препятствия и позволяет природе исцелять. Он цитирует французского хирурга Паре: “Я перевязываю, Бог лечит” (38).
Это точка зрения предполагает также, что иногда природе нужно дать свободу действия. Часто психологическое исцеление случается просто с течением времени - что помимо прочего включает в себя сновидения. Иногда психотерапия может улучшить процесс исцеления. И конечно, когда применяется психотерапия, она не является заменителем сновидений, но дополняет их: оба процесса могут работать согласованно. Сновидение устанавливает определенные связи в своем стиле, который может быть полезен для интеграции и консолидации воспоминаний. Это может происходить в отсутствие терапии и даже без пересказа сновидений. Однако пересказ сновидений и работа над ними в терапии вносит свой вклад в процесс и упрощает его.
В действительности три интегрирующих процесса могут работать вместе.Во-первых, на самом основном или универсальном уровне сновидение проводит определенные связи, важные в интеграции нового материала. Это происходит вне зависимости от того, рассказывается ли сновидение и сопровождается ли процесс терапией. Во-вторых, когда сновидения пересказываются, сновидец сознательно размышляет над материалом сновидения и иногда проводит дальнейшие полезные связи, возможно, даже разрешая проблемы. Существуют многие техники работы со сновидениями и научения, не включающие формальную ситуацию терапии (например, “активное воображение” Юнга (39), техники гештальт-терапии Пёрлза (40) или групповые техники по сновидениям Ульмана и Зиммермана (41)). В-третьих, когда в дополнение сновидец находится в терапии, терапевт может помочь в дальнейшем интегрированном использовании сновидения, как и другого материала, который проявляется в терапевтических взаимоотношениях.
На первом из этих уровней связи создаются в системе воспоминаний под руководством аффекта и предшествующих связей без необходимости участия сознания и воли. На втором и третьем уровне бодрствующая личность пытается с помощью терапевта или без него понять себя. Здесь исследуются неизбежно важные связи первого уровня, они изучаются и лучше понимаются с помощью применения свободных ассоциаций или других техник в бодрствующем состоянии, и в этом процессе сновидение является “королевской дорогой к бессознательному”.
Ситуации, в которых динамическая психотерапия наиболее полезна - это те, при которых оказывается полезным также сновидение - в особенности для разрешения и интеграции травмы, для адаптации к стрессу и оперирования со стрессовыми ситуациями в каждодневной жизни. И обратно, существуют такие условия, как тяжелые депрессии - общие аффективные нарушения, - при которых сновидения пересказываются мало и где я могу обнаружить лишь немногие доказательства (в записях моих пациентов) прогресса или установления полезных связей в сновидениях. Постепенно устанавливается соглашение в том вопросе, что динамическая психотерапия (без медикаментов) в редких случаях или никогда не является наилучшей терапией при общем аффективном нарушении.
И, наконец, я считаю, что мы можем научиться многому о функциях сновидения, исследуя его отношение к терапии. Обычно мы проясняем или объясняем что-либо, сравнивая его с тем, что мы лучше понимаем; мы объясняем концепцию в терминах более простой. В этом смысле может показаться странным предположение, что для понимания относительно более простой деятельности одного человека, такой, как сновидение - которое обычно происходит во время относительно хорошо определенного биологического состояния - полезно сравнивать его с большим, плохо определенным социальным взаимодействием двух или более людей, каковым является психотерапия. Это верно, что психотерапия сложна и непонятна; однако как минимум в одном мы больше знаем о психотерапии: поскольку она была создана как медицинское или квази-медицинское лечение определенных проблем, мы, как минимум, знаем, какова его функция или каковой она должны была быть. Эта функция, очевидно, есть лечение: помочь пациенту справиться с травмой и стрессом, найти новые решения жизненных проблем, помочь исследовать и улучшить взаимоотношения и помочь справиться с волнующим аффектом. Если мы всерьез примем многие сходства между сновидением и психотерапией, я бы предположил, что функцией сновидения является помогать нам во всех подобных ситуациях. Другими словами, я предполагаю, что установление связей (в безопасном месте) – это не только нечто основное, что происходит во время сновидений, но это и есть основная функция сновидения. Я предполагаю, что сновидение играет квази-терапевтическую роль в смысле интеграции и исцеления в разрешении травмы, в адаптации к стрессу и в оперировании с болезненным или сложным новым материалом.
Что означает “устанавливать связи” в терминах нейронов, предположительно образующих наше сознание и систему памяти? Я считаю, что сновидение устанавливает связи соединением материала периферийных частей нейронов - частей, обычно не задействованных во время бодрствования. Термин периферический используется не в анатомическом смысле. Я называю “центральными” нейроны, вовлеченные в быструю и фокусированную ментальную активность (последовательность из сенсорного ввода, быстрого центрального процесса и моторного выхода). Для большинства из нас чтение и печатание являются превосходными примерами использования центральных участков нейронов. Активная ментальная деятельность бодрствования оперирует с этими участками нейронов, тогда как “периферические” участки нейронов относительно не исследованы. Спокойное состояние при бодрствовании включает дневные фантазии, позволяет получить некоторый доступ к этим участкам, а сновидение идеально служит задаче установления связей на периферии1, связи, конечно, устанавливаются не в словах, но на образно-метафорическом языке сновидения.
Я считаю, что картины и метафоры характерны для функционирования периферийных участков нейронов. Даже в бодрствующем состоянии мы можем использовать слова и числа для письма и вычислений, но как только мы позволяем сознанию расслабиться, мы обычно начинаем мыслить картинами, иногда метафорическими. В сновидении это проявляется в крайней форме: молодая женщина отмечала определенные качества своего друга (он щедрый, несколько ригидный, упрямый и т.д.) и выстроила паттерны соответствующих связей значимости между участками нейронов. Эти паттерны в действительности очень близки тем паттернам значимости, которые у нее были построены в отношении отца. Но ее бодрствующее сознание, занятое чтением, письмом, фокусированными действиями, не провело связей. Ее сновидение сделало это с помощью картины: “Мой друг превратился в моего отца”.
Другими словами, фокусированная мысль бодрствования - вовлеченная в чтение, вычисление, преследование жертвы или уход от преследования - по необходимости задействует серийный процесс, одно следует за другим в упорядоченной последовательности. Она не может адекватно исследовать или “принять” распределенную параллельную природу нашей памяти. Но сновидение (в меньшей степени фантазии и т.д.) может делать это благодаря тем качествам, которые мы уже обсуждали: гиперсвязности, конденсации; эмоционально направленной контекстуализации, сводящей вместе соотносящиеся контексты; сведение объектов воедино в картине или метафоре. Сновидение в меньшей степени серийно, в большей параллельно. Оно скорее оперирует “множеством объектов одновременно”, чем “одним объектом вслед за другим”.
Функция сновидения – это, конечно, огромная тема, о которой уже много написано (42). Я здесь только начал это обсуждать. Однако функция, предложенная здесь, сопоставима со многими предшествующими предложениями. Например, установление связей – это весьма обширная функция, которая может включать вызов и консолидацию воспоминаний (13) и решение проблем (15,43). Этот взгляд на сновидения также согласуется с точкой зрения, что сновидение предназначено “справляться с тревожностью”, -- взгляд, разделяемый Фрейдом,-- как часть функции сновидения охранять сон (12) и также Милтоном Крамером как функция регуляции настроения (29). И он также хорошо согласуется с адаптивной функцией сновидения, предложенной Бреггером и др. (24) и Картрайт (25, 44) и другими.
Хотя сновидение не ограничено REM-фазой сна, функции сновидения должны находится в соотношении с возможными функциями REM-фазы. Я предложил современный взгляд, сопоставимый с функцией REM-фазы -- восстановление, реорганизация и формирование новых связей в аминозависимых системах мозга, требующееся для оптимизации механизмов внимания, вторичных процессов и самонаправления во время бодрствования (11). В конце дня, особенно после стрессовых ситуаций, нужно связать множество оборванных нитей. Это и есть ночная работа REM-фазы сна - “связывать воедино разорванные нити внимания” (11). Современный взгляд сравним с функцией REM-сна, изначально предполагавшейся Роффваргом и др. (45), что REM-фаза помогает “развивать нервную систему” незрелого животного; очевидно, “развитие нервной системы” включает в себя установление новых связей в нейронах мозга. Этот взгляд также сравним с множеством исследований животных, продемонстрировавших, что REM-фаза сна возрастает после многих разновидностей обучения, когда предположительно устанавливаются новые связи (см. обзор С.Смит (46)).
В этом эссе я концептуализирую сновидение и использование сновидений в терапии отличным образом от того, как это делает Фрейд. Хотя я согласился бы, что сновидения могут быть “королевской дорогой к бессознательному”, я не согласен с отношением Фрейда к сновидениям как к странным, иррациональным ментальным продуктам, наподобие оговорок или невротических симптомов, которые нужно “интерпретировать” или делать рациональными в терминах динамики пациента. Я ставлю ударение не на “интерпретации” сновидения, но на связях и квазитерапевтической функции всего процесса сновидения.
Я должен повиниться в грехе упрощенности. Я говорил об установлении связей, но лишь начал обсуждать возможные механизмы таких связей. И я характеризовал как психотерапию, так и сновидение в очень широком смысле, не отдав должного ни тонкости психотерапевтических взаимоотношений, ни красоте конструкций сновидения и языка сновидения. Я верю, что это было необходимо в целях демонстрации некоторых удивительных свойств, что может оказаться полезным в нашем дальнейшем изучении этих двух важных интегративных процессов.
1 В уже завершенном исследовании я показал, что в сновидениях редко происходят чтение, письмо, печатание и вычисление, даже в часто рассказываемых сновидениях тех людей, которые проводят по несколько часов в день за этими занятиями (47).