П.Д. Юркевич

Памфил Данилович Юркевич (1826 – 1874) – русский философ и педагог. По окончании Киевской духовной академии преподавал в ней философские науки. В условиях едва ли не всеобщего увлечения тогдашнего «образованного общества» материализмом научная общественность обратила внимание на оригинальное исследование молодого учёного, его философский этюд «Из науки о человеческом духе», направленный против материализма.

П.Д. Юркевичу была предложена кафедра философии в Московском университете, которую он и занимал с 1861 г. Одновременно он читал систематический курс педагогики в учительской семинарии военного ведомства. Педагогику, логику и психологию П.Д. Юркевич рассматривал как составные части философии.

Курс общей педагогики Наставление

Нередко преподаватели, или учителя, называются наставниками. Этим выражается совершенно верный педагогический взгляд, что при сообщении сведений учитель не должен отрешаться от личности ученика, но что он должен иметь ввиду всю его жизнь, которая так нуждается в руководстве и в правилах опытности. Человек призван жить под правилами, потому что иначе он был бы игра и жертва случая. Но невозможно и представить себе такое естественное развитие, чтобы дитя познавало правила жизни единственно из своей собственной опытности. Оно созревает под наставлениями столь непрерывными, что оно даже и не замечает их в качестве наставлений. Из наставлений оно знакомится с нравственным характером своего поступка, с его будущими последствиями, с лучшими средствами достигнуть доброй цели или преодолеть затруднение с искусством правильно обращаться с людьми и вещами. В системе воспитания наставление играет такую же роль, как дыхание в системе нашей телесной жизни. Но отсюда следует, что оно должно быть так же естественно и, если можно, так же нечувствительно, как дыхание. Наставление не относится к чему-нибудь совершенно новому – это было бы обучение. Наставник не противопоставляет себя воспитаннику, как знающий незнающему, и не держит себя вдали от него; между учителем и учеником отношение может быть отдаленное, между наставником и воспитанником оно всегда должно быть близкое. Наставление должно действовать на душу, как увеличение света действует на глаз, которого деятельность была перед этим задержана темнотой места. Поэтому тон наставления изменяется с изменением состояния воспитанника. Для сердца, потрясённого печалью или величественным зрелищем, естественно наставление, выражаемое в тоне сочувственном или вдохновенном. Ведь большей частью все наши наставления умны, но весьма немногие из них кстати. Иной тон должны принимать наставления при играх, иной – при серьёзных занятиях; иначе должны быть выражаемы они при случаях ежедневных и иначе при случаях исключительных. Тот не способен давать наставления, кто сам живёт только сочинённым и вычитанным, потому что в наставлении предполагается какое-нибудь совершенно индивидуальное обстоятельство, овладевать которым может только живой человек. Всего хуже, если наставление заменяется чтением общих мест морали и длинными поучениями, которые притупляют приимчивость детей к движениям нравственной жизни.

Посредством наставлений воспитатель делается спутником воспитанника. Воспитанник созревает не иначе, как делая непрестанные опыты в самых разнообразных направлениях. Наставление, с одной стороны, наводит воспитанника на эти опыты, с другой – содействует тому, чтобы эти опыты обратились в прочную собственность его духа. Для этой цели опыты истолковываются, поясняются, сближаются с опытами прежнего времени или пополняются указанием на опыты других людей. Под этими условиями личные опыты воспитанника имеют на него сильное образовательное влияние, и, следовательно, под этими же условиями нужно предоставлять воспитаннику простор для делания опытов. Дети дикарей, предоставленные самим себе, приобретают только грубую опытность относительно своих физических сил и способностей самосохранения. Между событиями, которые дитя переживает, и их истолкованием в смысле моральных идей расстояние чрезвычайно велико, и дитя может пройти это расстояние только при помощи наставления.

Наставление служит для поддержания дисциплины и для успехов обучения. Часто дети совершают беспорядочные действия потому, что не имеют достаточной находчивости, чтобы предаться действиям дозволенным, которые притом же могут быть и приятнее первых. Часто безуспешность при обучении зависит от неумения воспитанника взяться за дело с надлежащей стороны. Наставление, сделанное, кстати, уничтожает сразу то и другое зло. Но всегда естественнее оказывается оно при надзоре и обучении. В последнем случае оно сосредотачивает внимание учеников, на каком– нибудь факте, примере, мнении или событии, давая им видеть, как это близко и важно для их собственной жизни. Обучение сообщает свет для разума, но в соединении с наставлением оно делается зеркалом для личности. При обучении закону Божьему, истории священной и отечественной случаи, делающие умственным наставление, предоставляются сами собой. Наставление получает при этом свою силу от связи с тем важным предметом, к которому относилось обучение. Только бы учитель сам был сосредоточен, чтобы не дозволять себе скучных повторений и не ослаблять многоречием или равнодушием той силы, которая исходит от предмета обучения.