Систематическая философия: анализ истории и культуры

Философа интересует в истории иное, чем профессионального историка. Он задумывается над самим статусом и особенностями исторического знания. Действительно, история есть во многом знание, которое рассказывает о том, чего уже нет (и часто весьма давно). Любое другое знание (вплоть до утопий, мистики) предполагает какое-то соответствие с жизнью (житейским, личностным опытом), практикой (научной, философской, художественной). В случае же с историей все основывается на памяти людей. История есть череда неповторимых событий, которые всегда передаются в субъективной интерпретации. Здесь факт и его оценка трудноразделимы. События случаются, великие люди живут и преобразуют мир. Но каково их значение для последующих поколений, политического, экономического и духовного развития человечества? Здесь всегда большие расхождения в оценках – будь то Октябрьская революция или итоги жизни Чингиз-хана. Тогда вообще есть ли какая-то логика, закономерности в истории, есть ли вообще единство общечеловеческого развития, именуемого историей? Если есть единство, логика – должна быть и цель.

Философа, таким образом, в отличие от историка, интересует сама возможность достоверного, нейтрального, объективного и необходимого описания прежнего бытия людей. В этой связи философия истории и история имеют существенные различия, задающие различие предметов этих двух исторических дисциплин. Объект у них один – особая сфера идеального бытия (в памяти людей, архивах, традиции), именуемого историей. Предмет же философии истории – поиск мыслительных оснований возможности истории как теоретического представления. Причем таких, которые бы логически не вели к исчезновению самого смысла, который мы обычно вкладываем в сам термин "история" (единый, открытый, объективный, непрерывный и всегда неожиданный процесс самоактуализации человеческих сил). Что это такое становится ясным при сопоставлении различий в направлениях и содержании эвристического интереса историка и философа, занимающегося постижением истории.

Традиционными считаются два мнения на это соотношение. Первое из них полагает, что историк устанавливает факты и дает объяснения отдельным их комплексам, а философ дает объяснительный принцип всему историческому процессу. Второе мнение утверждает о том, что историк работает с историей как с некоторой реальностью, а философ – с результатами деятельности историка (с историческим знанием). Однако более убедительным можно считать иное различение, третье. Историк работает внутри предания. Для него история – безусловная, объективная, самодовлеющая реальность, а не возобновляющаяся интерпретация. Представления об истории полагаются самой историей, т. е. сущностью которая на самом деле была. Можно сказать, что традиционный историк разделяет субстанциалистскую концепцию времени – время для него вечность, когда актуально, т. е. одновременно, в одном континууме сосуществуют и настоящее, и прошлое, и будущее. Историк, соответственно, обладает своего рода "машиной времени", силой своего проникновения описывая реальность, которая никуда не ушла, а существует в своей аутентичности так же, как и сейчас существующее. Время ведь "мировые часы", всегда существующая отдельно от самих вещей система отсчета.

Философ понимает под историей совокупность сведений, сообщений о прошлом, которым историк пытается придать характер целостности и направленности. Философ истории придерживается релятивистской концепции времени: имеет место быть лишь настоящее, а время есть свойства сейчас существующих вещей. Исчезают вещи и люди – исчезает и прежнее бывание. История есть предание, рассказы людей о прошлом и имеют место быть лишь благодаря уникальному человеческому качеству устойчивой, сознательной памяти. Задача философа истории заключается в анализе эвристических, мировоззренческих возможностей, имевшихся ранее и имеющихся сейчас, "идей" истории как особых концептов, которые организуют своеобразие переживания людьми протекания времени их существования в ту или иную эпоху. Подобные идеи истории оказываются каждый раз связанными с духовно-философским контекстом эпохи: способами мышления, философскими стратегиями, моделями обоснования знания, морали и пр. Таким образом, философия истории необходима как одно из существенных выражений неустранимого человеческого стремления к самоопределению, поискам своей тождественности, своих смыслов, которые находятся, подтверждаются, обновляются в смысловых конфигурациях памяти, предания, сообщениях о прошлом.

Проблема смысла истории постоянна для философского постижения прошлого. Сама идея смысла истории появляется с формированием особого чувствования времени, характеризующегося устремленностью в будущее, ожиданием новизны и воплощения ожидаемого. Подобное чувствование складывается у библейских пророков и в христианстве, в противовес переживаниям времени как вечного повтора в античности и в древневосточных культурах.

Для христианской европейской культуры вопрос о смысле истории был по преимущест­ву вопросом о зле и рассматривался прежде всего теологически: как допускает зло и терпит его Бог. Попытки нахождения ответов на него порождали многочисленные теодицеи, оправдания Бога, которые сводились к несоизмеримости человеческого и Божественного умов. Здесь идея смысла истории отождест­вляется с идеей Царства Божия. Все, в конце концов, делается к лучшему, и то, что нам представляется злом, служит в конечном итоге осуществлению дальних планов Создателя: ("Не было бы счастья …").

Секуляризованный XIX в. сохранил традиционное понимание вопроса о смысле истории как вопроса о страда­нии и зле, но переместил его рассмотрение из области теологической – в область прежде всего антрополого-социальную: как творит зло и терпит его в истории человек? XIX в. отождествляет смысл истории с идеей прогресса (научного и общественного). Человек невежественен, технологически слаб, развитие просвещения и науки, рост общественного благосостояния решат все социальные проблемы и устранят корни зла. Однако, как показал реальная история, особенно в ХХ в., ни изобилие благ, ни массовое просвещение, ни триумфы технологий, ни покровительство государства не приводят к устранению зла и страданий из жизни людей, просто они принимают другие, более изощренные, а подчас и невиданные ранее формы (фашизм, тоталитаризм, терроризм и новый империализм). Порочной в методологическом отношении оказалась сама идея прогресса, т. к. она предполагала наличие цели, всегда субъективистски оценивает предшествующее развитие как дорогу к себе, как высшему возможному состоянию.

Философы ХХ в. (К. Ясперс) предложили экзистенциально-персоналистическую интерпретацию смысла истории. Ее основные моменты можно представить следующим образом.

→ Мы стремимся понять историю как целое, чтобы тем самым понять и себя, т. к. воля к самопониманию составляет важнейший атрибут нашего существования.

→ Человеческая история есть сфера человеческого общения, осмысленная в ее особом – тем­поральном – измерении, где пути истории проходят через сознание каждого из нас (даже несмотря на то, что большинство участников исторического процесса остаются анонимными).

→ История сопряжена с развитием личностного начала в человеке, идеального мира его ценностей; процесс обретения человека, человеческой души и есть процесс реализации смысла истории.

→ История вообще существует только потому, что человек конечен, незавершен и не может быть завершен: незавершенность человека и его историчность – одно и то же, следовательно, история сама по себе не может быть завершена.

С проблемой смысла истории органично связана проблема направленности (или цели) истории – ведь, по существу, цели всегда выступают как скрытые смыслы. В философии истории традиционно выделяют следующие цели истории.

☼ Цивилизация и гуманизация человека, т. е. упорядочивание его существования, правовое устройство мира. Предполагается, что путь ис­тории ведет от разбросанности – к фактическим связям в мирное и воен­ное время, а затем к совместной жизни в подлинном единстве, основанном на праве. Такое единство открыло бы в рамках упорядоченного существования простор всем творческим возможностям человеческого духа.

☼ Свобода и сознание свободы. Эта интерпретация предполагает, что всемирная история есть не что иное, как развитие понятия свобо­ды. Но что есть свобода – это еще само должно открыть себя на своем уходящем в бесконечность пути.

☼ Творчество и экзистенциальное самораскрытие личности становят­ся доступными большему количеству людей.

Все многообразие типологий истории, создаваемых мыслителями, можно свести к четырем основным версиям.

► Первый тип объемлет собой интерпретации истории, характерные для аисторического сознания – мифологического сознания, а также неко­торых специфических мировоззрений Востока и культур Древней Греции и Рима. Регулятивная идея, упорядочивающая воспоминания, здесь – идея цикла. Все повторяется, нет ничего нового под солнцем, все что было, то и будет – основные смыслы этого восприятия и переживания времени. Все важное и существенное уже случилось в золотом веке первоустановлений, дальше лишь упрощение и деградация.

► Вторая группа классификаций исторического процесса возникает с утверждением христианского мировоззрения с его ощущением необратимости и направленности изменений, происходящих в мире. Их можно назвать линейными. Регулятивные идеи, упорядочивающие здесь значения истори­ческих событий – идея цели истории и идея линейной необратимой последовательности. Можно говорить о двух модификациях этого под­хода: финалистском и открытом. Финалистские модификации линейных классификаций предполагают неизбежность завершения истории как достижение полноты реализации конечной причины (цели) истории. Речь идет как о теологи­ческих воззрениях на историю (христианство, ислам), так и светских – таковыми являются марксистская и либеральная "эсхатологии", предполагающие реализацию некоторых утопических проектов. В марксиз­ме – это коммунистический проект, в либерализме – проект всемирного правового общества. Линейные классификации нефиналистской ориентации весьма многочисленны, отличаясь друг от друга критериями членения исторического процесса. Спектр их велик: от традиционной европоцентристской схемы "Древний мир - Средние века - Новое время" до современных направлений экономического детерминизма (теории: "индустриального общества", "стадий экономического роста"), имеющих одну базовую схему: "первобытность - традиционное общество - индустриа­лизм".

► Большое впечатление на умы произвели витальные классификации мировой истории, наиболее ярко воплощенные Шпенглером и Тойнби. Идея истории здесь теряет свою унификацию и целенаправленность. Нет единой всемирной истории человечества (европоцентризм), как нет каких-то особых надмировых целей человечества. История людей есть история отдельных человеческих сообществ-культур, которые проходят фазы развития, подобные любому живому организму (рождение, созревание, старение, смерть) или циклу смены времен года (весна, лето, осень, зима). Методологической идеей здесь является представление о жизненной силе органического характера, которая лежит в основе истории: "душа" культуры (апполоновская, магическая, фаустовская, египетская, индийская, китайская) у Шпенглера и активность "творческого меньшинства" у Тойнби. Всякая жизненность ограниченна и расходуема. Она воплощается в достижениях духовной и материальной культур и затем вырождается и исчезает.

► Структуралистские классификации. Радикальное переосмысление взгля­дов на историю связано с деятельностью французской исторической школы "Анналы" (М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель). Речь идет прежде всего об идее длительной временной протяженности, которая в корне изменяет пред­ставления об историческом времени. Традиционно историческое время вос­принималось упрощенно и однозначно: как равномерно протекающее кален­дарное время, как заранее данная шкала или ось, на которую историку надлежит лишь "нанизать" факты-события прошлого. Такая интерпретация времени относима к субстанциалистской концепции пространства-времени. На смену пред­ставлениям о времени как о бессодержательной длительности пришло представление о содержательно-определенных временах. История есть множественность времен, разнообразных временных ритмов, присущих различного рода историческим реальностям. Так, у Броделя мы встречаем идею о взаимодействии в мировой истории трех различ­ных протяженностей, каждая из которых соответствует опреде­ленному уровню, определенному типу исторической реальности. В самых нижних слоях всемирной истории, как в морских глубинах, господствуют постоянство, стабильные структуры, основными элементами которых яв­ляются человек, земля, космос. Время протекает здесь настолько мед­ленно, что кажется почти неподвижным: происходящие процессы (измене­ния взаимоотношений общества и природы, привычки мыслить и действовать, традиции семейной жизни и т. п.) осуществляются в течение столетий, а то и тысячелетий. Это почти неподвижная реальность. Другие реаль­ности (экономическая, социальная) более динамичны и, подобно морским приливам и отливам, имеют циклический характер. Они требуют для сво­его выражения иных масштабов времени, образуя собой своего рода "речи­татив" социально-экономической истории – это время обществ и цивилизаций. И третий уровень – поверхностный слой истории, здесь события чередуются, как волны в море. Они измеряются короткими хронологически­ми единицами – это политическая, идеологическая и тому подобная со­бытийная история, объект внимания традиционной истории субстанциалистского толка.

Культура как интегральный концепт человеческого

Термин "культура" в его современном значении лишь недавно укоре­нился в общественном сознании. Первоначально это слово означало способы обработки земли и возделывания растений. В подоб­ном смысле до сих пор говорят, например, о сельскохозяйственных культурах или культурах бактерий. Для характеристики же раз­личных проявлений соци­альной жизни данное понятие стало применяться, только начиная с XVII-XVIII вв. Наиболее распространенные дефиниции культуры можно представить следующим образом.

▬ Определения опи­сатель­ные, основанные на перечислении того, что входит в культуру.

▬ Исторические определения, делающие упор на социальное наследие и тради­ции.

▬ Нормативные оп­ределения, в кото­рых акцентируются жизненные правила как основа культуры.

▬ Аксиологические определения, в которых культуру рассматривают через понятие "ценности".

▬ Определения прагматические, в которых значение ку­льтуры ус­матривается в том, что она является результатом решения оп­ределенных про­блем; культура – это общий образ жизни, осо­бое приспособление людей к природному окружению и экономическим потребностям.

▬ Опреде­ления через понятия обучения, воспитания; культура - это поведение, которому человек научился, а не получил биологически.

▬ Структурные опре­деления, делающие акцент на организации или моделировании культуры; на­пример, культура состоит из изобретений, интегрирован­ных в систему с разной степенью связи между частями.

▬ Определения генетические, в которых подчеркивается, что культура есть продукт; культура – это все, что лю­ди произвели.

▬ Интеллектуалистские определения; культура – это поток идей, переходящих от человека к человеку посредством действий, слов или подражания.

▬ Определения символические, полагающие символ основанием культуры; культура – это организация, состоящая из употребления символов или от них зависящая.

Подобный разброс подходов к определению культуры объясним как универсальностью описываемого, где культура оказывается тождественной всему человеческому содержанию, так и разностью классов позна­вательных задач, решаемых в рамках разных дисцип­лин, имеющих дело с культурой. Представляется, что универсализм культуры для своего осмысления требует философско-антропологического подхода. В куль­туре находит свое выражение фундаментальная челове­ческая потребность – потребность в стабилизации своего существования как обратная сторона изначальной человеческой неопределенности и открытости, потребность в его упорядочивании и осмыслении. Культура – освоенная и упорядоченная среда, продолжение его "я", объективирование человеческих творческих сущностных сил. Культура – периметр безопасности человека, предсказуемая и безопасная среда, "продолжение" его тела и духа.

Культура и цивилизация. Некоторые философы и культурологи отождествляли эти понятия (Александр фон Гумбольдт). Действительно, много схожего: оба понятия описывают один объект – человечество в основных формах его существования. Но большинство различают их. В XIX в. культурой называли простые, единые в себе общества, а цивилизацией – сложноорганизованные общества, особую ступень в развитии общества. В русской философии культуру отождествляли с духовным началом, развитием мышления, облагораживанием нравов, а цивилизацию – с развитием материальных и прагматистских форм человеческой жизнедеятельности.

Культура – более обширное, родовое человеческое, в большей мере выражает принципы человеческого существования. Цивилизацию можно рассматривать как продукт, "реализацию" некоторой культуры в среде, составляющей основу ее жизни. В этом смысле один и тот же тип культуры может воп­лощаться в разных формах, приводить к появлению разных цивилизаций.

Структура культуры. Культуру можно представить в виде совокуп­ности трех подсистем.

 Подсистема трансляции культурных форм. В дос­таточно разви­тых обществах в эту подсистему включаются педагогическая сфера и системы воспитания. Вместе с тем здесь всегда сохраняются и стихийные механизмы трансляции в виде традиций и обычаев. Функциони­рование данной подсистемы обеспечивается определенной совокупностью учреждений и институтов: школ, вузов и т. п.

 Подсистема социального контроля, отвечающая за овладение культурных императивов (обществен­ное мнение, правовые и политические ин­ституты и т. п.).

 Подсистема "производства" культуры. Она появляется сравнительно поздно. Ее воз­никновение оптимизирует адаптацию об­щества к меняющимся условиям. Здесь создаются новые идеалы, ценности и нормы культуры: психологические, эстетические, моральные и т. п. В рамках данной под­системы заключен "блок" критики, установления соответствия су­ществую­щих норм общественным потребностям.