Принцип "компетенции-компетенции"

Одним из основных вопросов, на которые требуется дать ответ в ходе рассмотрения дела в третейском суде, является вопрос о компетенции последнего в отношении дела по спору сторон. Вывод по вопросу о компетенции является определяющим при решении проблемы подведомственности дела, его подсудности конкретному третейскому суду, закладывает основу для будущего решения. Принципиально важным является и срок, в течение которого принимается решение по вопросу о компетенции.

В мировой практике сформировалось несколько подходов к решению указанных задач. В ряде стран вопрос о компетенции арбитража решается государственными судами до начала производства в третейском суде. Такая конструкция позволяет реализовать механизм предварительного контроля за третейским разбирательством, однако она имеет серьезные недостатки. Так, затянутая многоступенчатая процедура, ориентированная на привлечение ряда государственных юрисдикционных органов, ставит под сомнение все преимущества третейского разбирательства, и прежде всего те из них, которые связаны с оперативностью и конфиденциальностью. Именно поэтому в практике арбитражного разбирательства сформировалась альтернативная конструкция, именуемая принципом (доктриной) "компетенции-компетенции" (Kompetenz-Kompetenz, la compйtence - de la compйtence, jurisdiction concerning jurisdiction *(386)). В соответствии с этим принципом третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности арбитражного соглашения. Принятое арбитрами решение может быть проверено в государственном суде, но уже, как правило, после вынесения соответствующего решения. Как отмечает О.Ю. Скворцов, суть принципа "компетенции-компетенции" заключается в том, что третейский суд, прежде чем приступить к рассмотрению правового спора по существу, обязан убедиться в собственной юридически значимой компетенции относительно переданного на его рассмотрение конфликта *(387). По мнению Е.А. Виноградовой, принцип "компетенции-компетенции" означает право третейского суда после возбуждения и в ходе третейского разбирательства решать вопрос о наличии у него компетенции без обращения к государственному суду, который осуществляет контроль в отношении такого решения в установленных законом пределах и порядке (на стадиях производства по делам об отмене или исполнении решения третейского суда) *(388). В Германии этот принцип раскрывается через наделение третейского суда правом решать вопрос о своей компетенции без последующей судебной проверки такого решения *(389).

Таким образом, принцип "компетенции-компетенции" препятствует рассмотрению государственным судом вопроса о компетенции арбитража до того момента, пока об этом не принято решение арбитрами, ограничивая тем самым роль государственных юрисдикционных органов в частном правоприменительном процессе. Зарубежными авторами он традиционно рассматривается в качестве правила хронологического приоритета *(390).

Доктрина "компетенции-компетенции" получила широкое признание как в национальном законодательстве, так и в международных соглашениях. Так, в § 3 ст. V Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (заключена в Женеве 21 апреля 1961 г.) содержится правило, что арбитражный суд, против которого заявлен отвод о неподсудности, не должен отказываться от разбирательства дела и имеет право сам вынести решение по вопросу о своей компетенции или о наличии или действительности арбитражного соглашения или сделки, составной частью которой это соглашение является, с тем, однако, что решение арбитражного суда может быть впоследствии обжаловано в компетентном государственном суде.

Основой для новейшего арбитражного законодательства многих стран стали содержащиеся в Типовом законе ЮНСИТРАЛ положения о том, что арбитраж может сам вынести постановление о своей компетенции, в том числе по любым возражениям относительно наличия или действительности арбитражного соглашения (ч. 1 ст. 16). Если арбитраж примет решение по вопросу предварительного характера, что он обладает компетенцией, любая сторона может в течение тридцати дней после получения уведомления об этом просить суд или иной орган принять решение по этому вопросу; такое решение не подлежит обжалованию; пока такая просьба ожидает своего разрешения, арбитраж может продолжать разбирательство дела и вынести по нему решение (ч. 3 ст. 16).

Это правило было воспринято национальным законодательством (разд. 30 Акта об арбитраже Великобритании; ст. 1040 Гражданского процессуального уложения Германии; ст. 23(3) Закона об арбитраже Испании от 5 декабря 1988 г.; ст. 1697 (1) ГПК Бельгии; ст. 186 Закона Швейцарии о международном частном праве 1987 г.; ст. 1466 нового ГПК Франции и т.д.), в том числе и российским. Доктрина "компетенции-компетенции" нашла нормативное закрепление в ч. 1 и 3 ст. 16 Закона о международном арбитраже, а также в ч. 1 ст. 17 Закона о третейских судах. Вполне закономерно регламенты многих институционных арбитражных центров восприняли это правило. В Российской Федерации принцип "компетенции-компетенции" широко применяется государственными судами. Так, например, в ряде постановлений подчеркивается, что вопросы об определении компетенции третейского суда не относятся к подведомственности арбитражного суда *(391).

Доктрина "компетенции-компетенции" является следствием принципа автономности арбитражного соглашения. При этом основанием полномочий арбитража на решение вопроса о собственной компетенции само арбитражное соглашение не является. В качестве такого основания необходимо рассматривать исключительно национальное законодательство места проведения разбирательства, содержащее соответствующие нормы. В качестве косвенного следствия автономности арбитражного соглашения принцип "компетенции-компетенции", по мнению Л.П. Ануфриевой, отражает договорную (материально-правовую) природу арбитража, так как третейский суд, анализируя вопрос о собственной юрисдикции в отношении спора, закономерно привлекает для целей вынесения суждения категории материального (в противовес процессуальному) права: применимое право, пределы волеизъявления сторон, автономию воли сторон, действительность договора и арбитражного соглашения с точки зрения норм гражданского (или торгового) права соответствующего государства и т.д. *(392)

Рассматриваемые принципы различаются по основаниям их применения, при этом автономность (отделимость) арбитражного соглашения позволяет квалифицировать последнее как самостоятельное и не зависящее от основного договора, а механизм "компетенции-компетенции" применяется в случаях, когда полномочия арбитража оспариваются по основаниям недействительности самого арбитражного соглашения. Как отмечает Е.В. Брунцева, доктрина "компетенции-компетенции" дает арбитрам право преодолеть утверждения о недействительности самого арбитражного соглашения *(393). Именно поэтому применение принципов "компетенции-компетенции" и автономности арбитражного соглашения осуществляется комплексно.

В зарубежной литературе отмечается, что принцип "компетенции-компетенции", несмотря на свое непризнание в ряде стран, так же как и арбитражное соглашение, имеет как позитивные, так и негативные последствия. Позитивное последствие этого принципа состоит в наделении арбитров правом решать вопрос о собственной компетенции на разрешение спора сторон, как это широко признается в международных конвенциях и новейшем национальном законодательстве об арбитраже. В равной степени важно и негативное последствие этого принципа, которое состоит в том, что арбитры рассматриваются не как единственные, а как первые лица, принимающие решение по вопросам о компетенции на рассмотрение спора *(394).

Основное значение принципа "компетенции-компетенции" состоит в том, что он позволяет составу арбитража продолжать рассмотрение дела по существу даже тогда, когда одной из сторон заявлен спор по вопросам, связанным с наличием и действительностью арбитражного соглашения (как основания для наделения арбитража компетенцией на разрешение спора). Кроме того, отмечается в литературе, доктрина "компетенции-компетенции" предоставляет арбитрам возможность признать арбитражное соглашение недействительным и вынести решение об отсутствии у них компетенции на разрешение спора сторон, не входя в противоречие с самими собой *(395). Это правило было закреплено законодателем в ч. 5 ст. 17 Закона о третейских судах.

В.А. Мусин отмечает также, что значение принципа определяется тем обстоятельством, что наличие у третейского суда компетенции по разрешению переданного ему спора является предпосылкой третейского разбирательства *(396). По мнению О.Ю. Скворцова, значение принципа "компетенции-компетенции" третейского разбирательства обусловлено тем, что именно он обеспечивает возможность исполнения третейского соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда *(397).

Проблема наличия или отсутствия компетенции по разрешению спора рассматривается третейским судом неоднократно. Прежде всего она возникает на стадии принятия поступившего в суд искового заявления к производству, которая в постоянно действующем третейском суде завершается соответствующим постановлением председателя (или заместителя председателя) третейского суда. Затем - после сформирования арбитражного состава - он также обязан определиться со своей компетенцией *(398). Особенности решаемых в связи с этим вопросов дают некоторым ученым возможность квалифицировать процедуру рассмотрения третейским судом вопроса о наличии у него компетенции рассматривать спор в качестве самостоятельной стадии *(399), тем более что в ряде случаев она может завершиться вынесением самостоятельного промежуточного решения (определения). Нормативная регламентация процедуры рассмотрения третейским судом вопроса о наличии у него компетенции обусловлена необходимостью полноценной практической реализации рассматриваемого принципа.

При характеристике процедуры необходимо также обратить внимание на следующее обстоятельство. Е.В. Брунцева отмечает, что подходы к применению доктрины "компетенции-компетенции" могут отличаться в зависимости от того, имеет ли место арбитраж ad hoc или же институционный арбитраж *(400). В постоянно действующих третейских судах нередко используется двухступенчатая процедура при определении компетенции на рассмотрение спора.

Компетенция арбитража на решение вопроса о собственной компетенции отнюдь не означает отсутствие какого бы то ни было последующего контроля. Рассмотрение арбитрами вопросов о собственной компетенции неизбежно ставит вопрос о необходимости и своевременности судебного контроля за действиями арбитража, поскольку ни в одной правовой системе право арбитров на определение собственной компетенции не находится вне пределов судебного контроля *(401). В некоторых странах системы общего права решение третейского суда о собственных полномочиях может быть предметом судебной проверки в любое время после его вынесения. Распределение полномочий по решению вопросов о компетенции третейского суда между третейским и государственным судами окончательно оформилось после принятия ряда судебных решений, имеющих в настоящее время характер прецедента *(402). Во французском праве судебный пересмотр решения арбитража о собственной компетенции откладывается до момента вынесения решения, что во многом отражает и общемировую тенденцию постепенного смещения контроля со стороны суда на более поздние стадии, в обеспечение оперативности и эффективности третейского разбирательства. Новейшее процессуальное законодательство свидетельствует о присоединении России к этому направлению. А.И. Минаков заявляет о том, что при наличии третейского соглашения государственные суды вообще не могут вмешиваться в деятельность третейских судов, за исключением случаев исполнения уже вынесенного решения третейского суда *(403). Во многом схожую позицию занимают и государственные суды, отмечающие, что действующим законодательством не предусмотрена возможность вмешательства арбитражного суда в деятельность третейских судов *(404).

Однако окончательный вывод делать пока рано. Формат взаимоотношений государственных судов и арбитражей, в том числе и в части контроля по вопросам о компетенции, определяется сложившимся балансом частных и публичных элементов в юрисдикционном механизме. Так, Т.Н. Нешатаева полагает, что для эффективной совместной работы государственных и третейских судов жизненно важным является механизм контроля за соблюдением прав сторон в третейском разбирательстве, позволяющий учитывать и частные, и публичные интересы. По ее мнению, таким механизмом является ограниченный контроль государственных судов в отношении третейских, означающий право государственного суда по заявлению стороны рассмотреть и вынести решение о принципиальных вопросах третейского разбирательства, затрагивающих исходные положения права на защиту гражданских прав *(405).

Кроме того, следует отметить, что приведенные позиции отражают тенденции, наметившиеся в практике третейского разбирательства. Очевидно, что эти тенденции являются следствием интеграционных процессов, отражающих присоединение России к признанной в мировом сообществе практике рассмотрения и разрешения предпринимательских споров, а также вызванную этим унификацию национального законодательства. Последовательное применение государственными судами и арбитражами принципа "компетенции-компетенции" станет серьезной основой для развития третейского разбирательства.

Проблема компетенции третейских судов имеет чрезвычайно важное значение для иных институтов третейского процессуального права. Нельзя не отметить взаимной связи институтов компетенции и арбитражного решения, компетенции и арбитражного соглашения. М.А. Рожкова отмечает, что для признания государственного или третейского суда компетентным в отношении конкретного юридического дела (понятие компетентного суда в узком смысле) необходимо, во-первых, наличие у самого суда компетенции на рассмотрение такого рода дел и, во-вторых, наличие у дела свойств подведомственности, а также подсудности или арбитрабильности, позволяющих отнести его к компетенции этого суда *(406). Именно поэтому основным фактором, влияющим на эффективность работы норм о компетенции, является установленная законом подведомственность дел.