!Учебный год 2024 / Лейст О

Мораль не лучше права, а право не хуже морали. Они - разные. В отличие от морали право дает возможность на насилия зловредных людей ответить силой государственного принуждения, за зло воздать злом, к чему мораль неспособна. С помощью права можно заключать договоры с незнакомыми людьми, даже с лицами сомнительной репутации, обеспечив исполнение обязательств залогом, неустойкой и другими правовыми средствами. Многовековые моральные сентенции о духовном равенстве людей право перевело в область практических жизненных отношений, в правопорядок гражданского общества. Моральные призывы к благотворительности и помощи нуждающимся право переводит в систему социальных прав личности, содействуя социализации гражданского общества.

Право грубее и злее морали, оно чаще подвержено злоупотреблениям, особенно власть имущих, составляющих законы и применяющих их на практике. Но мораль, при всей ее духовности и эстетической красоте, практически не в силах обуздать злых, порочных и бессовестных, вредящих другим людям.

Ни право, ни мораль не воплощают сверхъестественную волю или космический замысел природы*(301). Будь так, они были бы гораздо совершеннее. Они - человеческое творение и несут на себе бесчисленные отпечатки слабости человеческой природы, преобладания чувств над разумом, несовершенства общества, неумелости законодателей, недостатков государственного строя. Но именно поэтому они более подходят для повседневного человеческого бытия, чем, скажем, химически чистая гармония Космоса или математически безупречное Божественное Провидение.

Право и мораль по-разному стремятся социализировать личность, подавляя природную агрессивность, умеряя эгоистические инстинкты и страсти, побуждающие людей к деяниям, опасным и вредным для других людей и данного общества. Эти страсти и инстинкты остры в любом социально неоднородном обществе, особенно в таком, которое разделено на антагонистические классы. Здесь уместно напомнить слова Ф. Энгельса о государстве и причинах его возникновения: "А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала в границах "порядка"*(302).

Право определяет, поддерживает и регулирует внешний порядок; мораль формирует социальные качества личности. Монополизировав принуждение в руках государства, право сдерживает зловредных людей угрозой его применения. Мораль воспитывает чувство милосердия, устойчивость от соблазнов, от преобладания чувств над разумом, от безволия.

Однако мораль не зовет к смирению, всепрощению, непротивлению злу. Обязанностью нравственного человека является защита угнетенных и немощных, нетерпимость к аморальным деяниям и противодействие им. Законное право необходимой обороны основано на моральной обязанности самозащиты и защиты слабых от преступного нападения. Это, однако, единственное основание правомерного применения силы для выполнения морального долга. Во всех других ситуациях моральное воздействие и порицание исключают физическое принуждение, рукоприкладство и даже словесные оскорбления в форме,

141

запрещенной уголовным законом. Высшая мера морального наказания - бойкот, всеобщее отстранение от безнравственного человека, моральный запрет общаться с аморальной личностью.

Моральное оправдание права в цивилизованных странах - в том, что на праве лежит главная тяжесть защиты общества от вредных и опасных деяний лиц, пренебрегающих правами и интересами других людей и общества в целом. Поэтому право, в котором сосредоточено и монополизировано государственное принуждение, запрещает и карает преступления против общественной нравственности, т.е. аморальные деяния, вызывающие такое всеобщее возмущение, что они могут стать причиной самосуда и самочинной расправы.

"...Существование общества зависит не от совершенства некоторых, а от безопасности всех, - писал В.С. Соловьев. - Эта безопасность, не обеспеченная законом нравственным самим по себе, который не существует для людей с преобладающими противообщественными инстинктами, ограждается законом принудительным, который имеет действительную силу и для них"*(303).

Отличие права от морали состоит и в том, что правовое регулирование действий и отношений возможно лишь там, где объективно существует доказуемость конкретных деяний и исполнимость правоотношений средствами юридического процесса. Поэтому оно оценивает только действия людей, обращаясь к изучению мотивов этих действий лишь тогда, когда мотивы доказуемы и влияют на юридическую квалификацию самих действий или их последствий (убийство из корысти, убийство из сострадания). Для морали мотивы поступков имеют первостепенное значение; этика считает, что внешне-нравственное поведение не соответствует морали, если его стимулами являются аморальные побуждения (карьеризм, стяжательство, лицемерие и т.п.).

С правом связаны социальные ожидания, опирающиеся на предположения о стабильности правовых норм и надежды на бесперебойность их реализации.

Социальные ожидания, связанные с моралью, основаны на нравственном облике лица, с которым общаешься, на его моральной репутации, на репутации его ближайшего окружения*(304).

В стабильном обществе нравственный человек - человек порядочный, т.е. человек надежный, неизменный в своих положительных качествах, верный своим обещаниям, противник обманов, склок, злодеяний. Разумеется, в критические периоды острой борьбы народа с тиранической властью или с преступными сообществами порядочность требует участия в этой борьбе или помощи ей. Кроме того, как отмечено выше, в странах, задавленных террором и беспросветным принуждением, мораль деформируется и зовет к уходу во внутренний мир. В таких странах порядочность сводится к отстранению от участия в делах тиранической власти, попирающей право.

Нравственному человеку легче следовать Золотому правилу в обществе стабильного права и законности. Право и мораль напрямую связаны более всего через отрицательную оценку правонарушений. Объективная сторона ряда правонарушений не имеет моральной оценки; таковы, например, несанкционированное изготовление государственного пробирного клейма, совершение сделки, связанной с жемчугом, нарушение правил эксплуатации ЭВМ,

142

повреждение транспортного средства. Однако названные и другие составы деяний, запрещенных современным уголовным правом, содержат мотивы, осуждаемые моралью (обман, корыстные цели, пренебрежительное или легкомысленное отношение к жизни, здоровью и иным интересам других людей). Хотя, по справедливому замечанию Г.Ф. Шершеневича, чувство законности (родственное совести) в меньшей степени, чем моральные качества, свойственно людям и, во всяком случае, не передается по наследству*(305), в современном обществе правонарушение редко находит моральную поддержку и одобрение окружающих и почти всегда порицается как проявление недобрых чувств, страстей или опасного неосмотрительства.

Особенную роль в правовом и моральном сознании стабильного общества играют нравы. Нравы - это нормы повседневного поведения, сложившиеся на основе морали, традиций и других социальных норм, исполнение которых стало привычным. Нравы представляют собой институционализацию моральных норм, результат их укоренения в психологию и образ жизни общества.

Вистории политической и правовой мысли неоднократно отмечалась зависимость законодательства от морального сознания общества, особенно от состояния нравов.

Следуя мысли Тацита - "в наиболее испорченном государстве наибольшее количество законов", - Томас Мор писал об идеальном обществе-государстве Утопия

иобразе жизни его граждан: "Законов у них очень мало, да для народа с подобными учреждениями и достаточно весьма немногих"*(306). "У народа с хорошими нравами, - также замечал Ш. Монтескье, - законы отличаются простотой"*(307). Многократно подчеркивалось, что в обществе с высоким уровнем морального сознания многие законы и их изучение вообще не нужны, и, наоборот, падение общественной нравственности порождает надобность в обширном и продуманном законодательстве: "К чему знание законов, - писал современник Т. Мора Эразм Роттердамский, - при отсутствии дурных нравов, от которых, - в том нет сомнения, - родились хорошие законы?"*(308).

Всвязи с этой закономерностью ряд буржуазных правоведов XIX века утверждали, что основой общественного порядка являются моральные обязанности

изапреты, а право лишь снабжает наиболее важные из них государственной санкцией. Именно такой точке зрения соответствует представление, что нормы права адресованы не гражданам, а органам государства, на которые возложена обязанность решать споры и применять предусмотренные правом меры в случаях нарушения моральных и других культурных норм*(309). Эта точка зрения, связанная

ис представлением о праве как "минимуме нравственности", явно не соответствовала реальному соотношению буржуазного права и общественной морали XIX века, существенно нарушенной и расколотой развитием первобытного капитализма. В теоретическом плане данная точка зрения противоречила понятию "системность права" (см. гл. 3), а также, как отмечено, действительному соотношению права и морали. Вместе с тем изложенные теоретические позиции отражают по меньшей мере два важных аспекта соотношения права и морали. Вопервых, социальная роль права (создание "замиренной среды", поддержание общественного порядка) резко возрастает в периоды падения общественной

143

нравственности, морального разложения общества из-за сословных, классовых, религиозных или национальных распрей, разгула эгоизма, индивидуализма, стяжательства, групповых, церковных и партийных страстей, разрывающих общественное единство. Право как "суррогат морали" или ее необходимое дополнение вынужденно расширяет сферу своего действия и строгость санкций. Такие периоды не могут длиться бесконечно долго, поскольку они завершаются либо заменой одного общественного строя (и права) другим, либо укоренением новых нравов на основе совершенствования данного общества.

Во-вторых, давно замечено, что лица, хорошо воспитанные в моральном отношении, гораздо реже других совершают проступки и преступления, затевают споры и судебные тяжбы. Это действительно реальная, стабильная и постоянная сторона соотношения права и морали.

Впроцессе преподавания современной общей теории права ряду лиц со средним или высшим образованием (студентам или слушателям вузов) задавался вопрос: какое правомерное поведение предпочтительней с социальной точки зрения: 1) человек хорошо знает право и не нарушает его, потому что боится санкций, ответственности, наказания; 2) человек хорошо знает право, признает его ценность, относится к праву с глубоким уважением; 3) человек мало знает о праве, но не совершает правонарушений потому, что хорошо воспитан в духе нравственных норм и принципов.

Первый вариант (правомерное поведение из-за страха наказания) порицался почти всеми опрошенными. Большая часть одобрила третий вариант (правомерное поведение, обусловленное нравственными качествами личности). Те, кто одобрил второй вариант (правомерное поведение, обусловленное хорошим знанием права и уважением к нему), после просьбы обосновать это мнение пояснили, что они имели

ввиду не столько граждан, т.е. частных лиц, сколько государственных служащих, должностных лиц (для которых, добавили некоторые, неплох и первый вариант).

Всовременном цивилизованном государстве взаимодействие права и морали осуществляется не на митингах, клеймящих действительных или мнимых правонарушителей, не на партийных или религиозных собраниях, обсуждающих и осуждающих моральный облик правонарушителя, а в повседневном поведении людей, в их уважительном отношении к другим людям. Правомерное поведение - следствие знания и понимания членами общества Золотого правила морали.

Это, однако, возможно лишь при том непременном условии, что содержание самого права не противоречит общепризнанным элементарным нормам морали. Как отмечено, авторитетность права относится к его сущностным качествам. Право, в какой-то части противоречащее моральным устоям общества, постоянно нарушается, обходится, не соблюдается, требует обеспечения его норм чрезмерно строгими санкциями. Ответственность за авторитетность права лежит на законодателе, государственная воля которого определяет содержание правовых норм.

Многовековой опыт законотворчества научил законодателей не навязывать обществу правовых норм, порождающих всеобщий моральный протест, или, по крайней мере, не настаивать на соблюдении этих норм, попустительствовать их нарушению. Длительные религиозные войны и кровавые конфликты вынудили

144

большинство государств провозгласить свободу совести, отказавшись от юридически обязательных государственных религий.

Лицемерное перетолкование моральной заповеди "не убей" ("не убей, но если государство прикажет - по закону - убей") постепенно сменяется отменой смертной казни, а также провозглашением (в ряде стран - осуществлением) права на замену обязательной военной службы альтернативной гражданской службой.

При развитии законодательства принято учитывать критерии справедливости или несправедливости правовых норм. Если в индивидуальных спорах (в суде, в других государственных органах) одна и та же норма, относящаяся к спорному делу, может по-разному оцениваться сторонами спора о праве, то в моральном сознании общества действующие правовые нормы нередко получают общепризнанную оценку, выраженную в общественном мнении. В нашей стране, например, порицались как несправедливые действовавшие в советское время правовые нормы об ограничении прав внебрачных детей, о чрезмерно суровых наказаниях за мелкие хищения, о ряде необоснованных привилегий должностных лиц. В демократическом обществе и государстве массовое моральное сознание имеет возможность влиять на законодательную власть, добиваясь изменения или отмены правовых норм, противоречащих общественному мнению.

Однако моральное сознание общества, оценивающее закон, неспособно определить содержание лучшего закона, поскольку моральные критерии для этого недостаточны. Прямая и тесная связь права с системой социальных норм осуществляется через правосознание.

3. Право и правосознание

Рядом с правом и моралью в общественном сознании находится обширная сфера социальных норм, оценок, понятий, эмоций, именуемая правосознанием. Об этой сфере написано много, но получается как-то так, будто речь идет не об одном и том же.

Некоторые теоретики-правоведы называют правосознание "естественное право", другие - просто "право" (официальное или неофициальное), третьи - полагают, что правосознание - нечто внешнее по отношению к праву, т.е. знание права, оценка права, почтение к праву, критика действующего права, проекты его совершенствования и т.п. Наконец, правосознание нередко определяется тавтологично: "правосознание - это та часть сознания, которая относится к праву".

Высказано много верных суждений о видах правосознания, его структуре и роли в реализации права. Однако разнообразие взглядов на сущность правосознания и его отношение к праву заметно влияет на дискуссии о понятии и сущности права, на споры о соотношении разных правопониманий.

Высказывались сомнения в том, что правосознание носит нормативный характер. Эти сомнения свойственны преимущественно тем юристам, которые считают правосознание лишь отражением действующей нормативно-правовой системы, совокупностью знаний о правовых нормах, результатом правовой пропаганды и изучения законодательства. Но даже и в таком, крайне узком

145

понимании ("правосознание = знание права") правосознание имеет оценочный характер и потому нормативно не менее, чем право и мораль, в нормативности которых никто никогда не сомневался.

Распространено также представление, что правосознание - это часть морали, содержащая оценки права (либо вообще моральная оценка права в целом). Однако между моралью и правосознанием (как и правом) меньше общего, чем различий.

Основное содержание морали, как показано, - требования, предъявляемые к человеку, оценка личности в ее поведении и отношении к другим людям.

Основное содержание правосознания - оценка действий людей и общественных отношений с точки зрения представлений о праве и правопорядке, о правах и обязанностях, об основаниях возникновения правоотношений, о порядке рассмотрения споров, о преступлениях и наказаниях и т.п.

В отличие от морали правосознание - это мышление правовыми понятиями и категориями, оценка действий людей и их отношений в нормативных определениях: "имеет (не имеет) юридическое значение", "имеет право", "обязан", "договор заключен и оформлен", "сделка удостоверена", "мошенничество", "незаконно", "правонарушение, преступление, наказание", "возвращение чужой вещи", "право на жалобу", "возмещение причиненного вреда", "срок истек", "вход запрещен", "подлежит наказанию (взысканию)" и т.д. Для оценки действий людей и общественных отношений правосознание нередко использует моральные категории, но связывает с ними юридические понятия (например: "за это злое дело надо судить и наказывать", "это имущество по справедливости нужно передать другому лицу", "договор выполнен добросовестно", "здесь уже прошли все разумные сроки давности и претензий", "этот договор нужно признать недействительным, потому что при его заключении одна сторона обманула другую").

Различия между правом, правосознанием и моралью особенно заметны там, где между ними существуют противоречия.

Так, советское уголовное законодательство 30-50-х гг. определяло за хищения социалистической (государственной или кооперативно-колхозной) собственности наказания в виде длительных сроков лишения свободы (от 7 до 25 лет) или даже высшую меру наказания.

Массовое правосознание того времени считало такие наказания чрезмерно строгими, особенно в случаях мелких хищений.

Мораль, порицая посягательство на чужое имущество, считала несправедливым и злым делом уголовное наказание голодных людей, собиравших на колхозных или совхозных полях колоски, неубранные овощи, бравшие бесхозяйственно содержимые и потому портящиеся продукты и другие предметы в государственных хранилищах и т.п.

По-разному оценивалось также брачно-семейное законодательство 40-60-х гг. Советское право того времени, признав юридическое значение только браков, оформленных в органах загса, ввело категорию "внебрачные дети", отцы которых не имели права признать их своими. В метриках этих детей делался прочерк в графе "отец"; дети не имели права наследования и других прав по отношению к отцу, не

состоящему в зарегистрированном браке с их матерью.

Массовое правосознание не призывало к восстановлению существовавшего

146

до того института фактического брака, ссылаясь на который женщина могла любого знакомого назвать отцом ее ребенка (научные методы определения отцовства тогда еще не существовали). Однако правосознание резко порицало нормы, не дающие фактическому отцу ребенка возможности юридически признать его своим со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями*(310). С точки зрения морали родственные отношения вообще по зависят ни от права, ни от правосознания.

Правосознание оценивает факты и отношения, связанные с формальной определенностью права, а также процессуальные формы*(311).

Важно отметить, что правосознание является своеобразной формой действующего права при таких его источниках, как санкционированный обычай и прецедент.

Первоначально право складывалось в древности или в раннее Средневековье как обычное право в результате выборочного санкционирования судами и другими государственными органами обычаев, содержавшихся в общественном правосознании. Обычаи санкционировались выборочно потому, что нормы, выражавшие коллективистские традиции и обыкновения первобытной общины, не соответствовали отношениям частнособственнического общества. Санкционированный обычай, ставший образцом, прецедентом для последующих решений аналогичных дел, был соединением обыденного правосознания и правосознания официального (судебного, административного и др.). Сознание общества определяло содержание правовой нормы; официальное правосознание признавало эту норму обязательной, придавало ей формальную определенность и обеспечивало санкцией.

Нормы обычного права содержались и сохранялись в сознании общества. Правосознание вообще было формой существования любого прецедента, в том числе решений, вынесенных не в связи с санкционированием обычая, а по усмотрению органа правосудия при рассмотрении конкретного дела. Хотя письмоводители были уже в судах Ветхого завета времен Моисея (Исход, 18. 21, 25), трудно предположить, что записи судебных решений, имеющих характер прецедента, широко распространялись в обществе и были общеизвестны в странах Древнего мира и Средних веков. То же и санкционированный обычай: "Салическая правда", "Русская правда" и другие записи обычаев созданы позже возникновения систем обычного права и, судя по всему, не носят исчерпывающего характера. Поэтому в судах Древности и Средневековья нередко выступали "знатоки права" - лица, сведущие в правилах правосудия, доказывавшие суду существование какоголибо правового обычая либо прецедента.

Правосознание (особенно профессиональное) тождественно праву в тех странах, где не все действующее право выражено в нормативно-правовых актах государства.

Вправосознании содержится мусульманское право - шариат. Это право (фикх

-право и доктрина права) определяется и применяется учеными-правоведами, осуществляющими правосудие в исламских странах.

Правосознание судей является одним из источников права в странах общего права, особенно в Англии*(312).

Правосознание тесно связано с правом и в тех странах, где источниками

147

права являются законы и другие нормативно-правовые акты.

Любое право действует и реализуется как осознанное право. Неопубликованный нормативно-правовой акт, равно как забытый обычай или неизвестный прецедент, не способны оказать влияние на поведение людей и общественные отношения. Процесс осознания права обществом состоит не в механическом запоминании правовых норм, а в их творческом усвоении; в общественном сознании содержание одних норм состыковывается с содержанием других норм, уточняются и согласовываются термины, содержащиеся в текстах нормативных актов, тексты толкуются логически, грамматически, телеологически, исторически, систематически; осмысливаются "оценочные понятия". Действующее право постоянно оценивается, домысливается и корректируется с позиций массового правосознания, а также моральных принципов, норм и категорий. Поэтому право в целом как нормативная система регулирования поведения людей реализуется в той мере, в какой общество способно его осмыслить и усвоить, с почти неизбежными коррективами ряда норм и институтов общественным правосознанием.

В правосознании содержатся основные принципы, правовые начала, сложившиеся в сознании общества за многие века существования права и применяемые при реализации права независимо от того, сформулированы ли они в действующем законодательстве.

Таковы, в частности, принципы, известные еще в Древности или возникшие в Новое время: "незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение" (ignorantia juris non excusat), "без закона нет ни преступления, ни наказания" (nullum crimen, nulla poena, sine lege), "никто не должен дважды нести наказание за одно преступление" (non bis in idem, nemo debet bis puniri pro uno delicto), "сомнения толкуются в пользу обвиняемого" (in dubio pro reo), "одного свидетеля недостаточно для решения дела" (testis unus, testis nullus), "тяжесть доказательства лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает" (ei incumbit probatio, qui dicit, non qui negat), "договоры следует выполнять" (pacta servanda sunt). В профессиональном и доктринальном правосознании сложились аксиомы права (суждения о праве, которые принимаются без доказательств, как само собой разумеющиеся)*(313).

Наконец, в правосознании современного общества содержатся нормы, определяющие основные неотчуждаемые права и свободы человека, принадлежащие каждому от рождения, прямо не обозначенные в действующем законодательстве.

Правосознание влияет на развитие права, его применение и другие формы реализации. Но непосредственно действующим (официальным и всеобщеобязательным) правом нормы правосознания становятся, только пройдя через государственную волю. В сфере правотворчества государство издает законы и другие нормативно-правовые акты, а также придает официальную силу нормам, сложившимся в массовом или профессиональном правосознании, посредством одобрения обыкновений судебной и иной правоприменительной практики, придания этим обыкновениям официально признанной юридической силы. В странах, где нормативно-правовые акты являются основным источником (формой) права, все

148

решения дел, принятые на основе не только закона, а профессионального правосознания (аналогия права, аналогия закона), проверяются вышестоящими судебными инстанциями, порой доходя до верховных судов. В этом смысле наиболее общей санкцией таких решений является судебная система в целом, в конечном счете определяющая, какое из этих решений законно, а какое подлежит отмене. Право и правопорядок любого общества тесно связаны с правосознанием и зависят от его состояния. Но правосознание не может стать основой стабильного правопорядка, поскольку оно не имеет единства, системности и определенности, присущих праву.

В каждом обществе право одно, но видов правосознания несколько. По социальной основе различаются правосознание индивидуальное, групповое (включая территориальные общности), национальное, сословное, классовое, массовое. По формам связи правосознания с действующим правом, по отношению к нему различаются правосознание официальное, профессиональное, доктринальное, обыденное.

Между нормами-оценками, содержащимися в разных видах правосознания, немало противоречий. Различные слои населения, профессии, даже возрастные группы видят право по-разному - и право действующее, и право идеальное, и даже право, когда-то бывшее в истории.

Массовое правосознание, существующее рядом с действующим правом, всегда в чем-то с ним расходится и потому ряд правовых проблем оценивает и решает по-своему. В результате образуется что-то вроде "неофициального права", не всегда противоречащего действующему праву, но и не тождественного ему.

С. Муромцев, Л. Петражицкий и другие ученые-юристы давно заметили, что право как порядок юридических отношений создается не (только) из Москвы и Петербурга.

Достаточно известно, что в современном обществе масса частноправовых отношений, особенно между гражданами, возникает и реализуется без юридического оформления (бытовые ссуды, денежные займы без расписок, дарение, дача и взятие предметов во временное пользование, совместные работы, обмен, ремонт бытовых приборов или жилых помещений и т.п.). Бесчисленное множество разнообразных сделок и договоров, возмездных и безвозмездных, кратко- и долгосрочных, значительных и менее значительных, заключается и выполняется порой без четкого понимания их гражданско-правовой природы и содержания. К выяснению формально-юридической природы этих отношений стороны чаще всего прибегают лишь при возникновении споров, недоразумений, конфликтов, причем и тут дело нередко завершается консультацией у юриста, адвоката, прокурора, не доходя до суда и судебного исполнителя. Соответствующие лишь общему правовому принципу гражданского общества "разрешено все, что не запрещено" бесчисленные сделки, договоры, возникающие из них отношения заключаются и выполняются на основе обыденного, массового правосознания*(314). Для узаконения этой формы правосознания в Гражданском кодексе Российской Федерации используется понятие "общие начала и смысл гражданского законодательства" (ст. 6, 8).

Массовое правосознание - это тот материал, из которого творится право, создаваемое не (только) в парламентах и в кабинетах ученых юристов. Многие

149

понятия и оценки правосознания санкционировались как обычаи или (и) прецеденты либо получали воплощение в нормативно-правовых актах государства, узаконяющего отношения, сложившиеся на практике. Так возник, например, договор пожизненного содержания с иждивением, который поначалу получил распространение и известность, а затем - формально-определенное выражение в

ст. 601-605 ГК РФ.

Массовость обыденного правосознания не означает, что большое число людей одновременно размышляет о нормах и принципах поведения, имеющего юридические последствия. Обыденное сознание ситуационно; содержащиеся в нем правовые и моральные критерии активизируются каждый раз, когда жизненная ситуация взывает к особой оценке.

Так, подавляющее большинство отечественных следователей, дознавателей, прокуроров и судей всегда испытывало интуитивное неудобство при допросах близких родственников лиц, привлеченных к уголовной ответственности, тем более, что по Уголовному кодексу РСФСР карались не только ложные показания, но и отказ от дачи показаний. О возможной ответственности за это предупреждались все свидетели, о чем с них бралась подписка; но на практике вряд ли были уголовные дела по обвинению родителей, детей или супруги осужденного за отказ от дачи обличающих показаний или за ложные показания, как-то смягчающие вину обвиняемого. Правоприменительная практика стихийно и твердо встала на путь привлечения к уголовной ответственности за ложные показания только тех родственников обвиняемого, которые в целях оправдания близкого им человека заведомо ложно обвиняют других людей, невиновных (ложный донос) и (или) создают и фальсифицируют в тех же целях доказательства (подкуп или подговор свидетелей и т.п.). Этой практике не противодействовали вышестоящие инстанции, ведающие дознанием, следствием и судом. В конце концов подобная практика была узаконена в ст. 67 Конституции РСФСР (в ред. 1992 г.), ст. 51 Конституции Российской Федерации, а затем в уголовном законе (ст. 308, 316 и другие УК РФ).

Таких примеров можно привести немало; отсюда, однако, не следует, что массовое или профессиональное правосознание всегда помогает совершенствованию права и укреплению правопорядка. К сожалению, нередко бывает наоборот.

Попытки граждан определять свои отношения или совершать юридически значимые поступки, руководствуясь не действующим законодательством, а своими, обыденными представлениями о праве, часто порождают трагические ситуации. При рассмотрении немалой части гражданских и уголовных дел их участники искренне сетуют: "думали, договор оформлен правильно, оказалось - нет", "знал бы, что это запрещено и строго наказывается, - не стал бы". В массовом правосознании содержится немало противоречащих действующему праву представлений о правомерном и неправомерном, юридически значимом и юридически ничтожном.

Существует уверенность в правомерности захвата (раздела) не обрабатываемых много лет участков земли и пустующих строений без попыток найти их собственника и получить его согласие. С "бесхозным имуществом" (имеющим собственника) совершаются сделки (купля-продажа, обмен, аренда, залог). Считается правомерным самовольное задержание имущества должника или

150