Глава 24

Социальная революция

Революции - наиболее ярко выраженное проявление социальных измене­ний, непрерывного процесса социального становления. Они означают фунда­ментальный разрыв непрерывности исторического процесса, преобразование всей структуры и способа функционирования общества, а также повседнев­ной жизни, ментальности и позиций членов общества. В момент революции социальная деятельность (активность субъектов, зависимость исторического процесса от роли действующих субъектов) как способность к самопреобразо­ванию проявляется в наивысшей степени.

Революции по сравнению с другими формами социальных изменений име­ют пять отличительных признаков: а) изменения охватывают все сферы соци­альной жизни: экономику, политику, культуру, повседневную частную жизнь и т.п.; б) в каждой из этих областей происходят радикальные, фундаментальные изменения; в) эти изменения совершаются исключительно быстро, в кратчай­ший срок; г) они бывают связаны с бурным проявлением активности, с мобили­зацией значительных сегментов общества, с массовыми социальными движе­ниями; д) ход и опыт революции становится предметом исключительно силь­ных эмоциональных переживаний, вызывает такие эмоциональные состояния, как энтузиазм, эйфория, оптимизм, надежды, ощущение собственной силы и сильнейшие честолюбивые претензии, намерения и ожидания, а также осо­бенно сильно запечатлевается в коллективной памяти.

Революции как знамение новейшей эпохи

Хотя революции сопровождали историю человечества с глубокой древно­сти, однако только накануне современной эпохи, Нового и Новейшего времени, они обрели масштаб, позволяющий определять их как «великие революции». Именно так обычно называют английскую революцию (1640), американскую революцию (1776), французскую революцию (1789), а позднее - революцию в России (1917), мексиканскую революцию (1919), китайскую революцию (1949).

560

Наверняка историки будущего дополнят этот ряд, распространив категорию великих революций на бархатные революции в Центральной и Восточной Ев­ропе 1989 г.

Существует несколько причин, по которым именно новейшая эпоха ока­зывается наиболее благоприятной для социальных изменений революцион­ного типа. Во-первых, индустриализация и урбанизация ведут к колоссальному уплотнению и расширению групп совместно проживающих людей, что откры­вает возможности интенсивных контактов, совместных групповых пережива­ний разочарования и отчаяния, кристаллизации общих идеологий, а в итоге мобилизации, необходимой для массовых действий. Во-вторых, капитали­стическая экономика создает более острые по сравнению с прежними про­явления социального неравенства, колоссальные различия богатства, влас­ти, престижа, а на этом фоне сильные и широко распространенные ощуще­ния несправедливости, гнета и дискриминации побуждают людей к критике существующего строя, к протесту и революционной мобилизации. В-третьих, растущий уровень и широкое распространение образования увеличивают воз­можности включения людей в социальную деятельность, восприятия и пере­живания ими общественных деяний, идентификации ими тех экономических и политических механизмов, которые вызывают несправедливость и угнете­ние, а также возможности сравнения собственного положения с лучшими ус­ловиями жизни в других, более счастливых обществах, возможности опреде­ления врагов, против которых направляются революционные действия. Особую роль здесь играют все более широко доступные средства массовой информа­ции. В-четвертых, демократизация политических структур создает шансы для организации, агитации, революционных доктрин и идеологий, для легаль­ной оппозиционной деятельности. В-пятых, доминирующий в культуре со времен эпохи Просвещения рациональный активизм (высокое значение, которое придается разумной и активной человеческой деятельности), спо­собствующий совершенствованию общества, побуждает людей решитель­но брать общественные дела в свои руки, вместо того, чтобы пассивно ждать неизвестных приговоров Провидения. Разум - прогресс - революция - та­кова триада ценностей, определяющих аксиологический климат новейшей эпохи и становящихся стимулом и катализатором массовых революцион­ных действий.

Неслучайно многие историки и социологи называют Новое и Новейшее время эпохой социальных движений и революций. Неслучайно также именно в этот период, в XIX в., в общественном сознании формируется идеализация революций как явления, в основном позитивного, создается своеобразный миф революций. Только опыт XX в. заставляет поставить этот миф под сомнение. Все чаще возникают два вопроса. Во-первых, почему революции, как прави­ло, приносят результаты, противоположные тем, какие рисовались в мечтах революционеров: репрессии, новые виды неравенства и несправедливости, ухудшение качества жизни - словом, вместо прогресса регресс? И во-вторых, почему разум так легко уступает место насилию, террор - превосходству в силе и разрушительной стихии? В этом контексте происходит ревизия идеа­лизации великих революций, акцент переносится на их мрачные, черные сто-

561

роны. Пессимистическая атмосфера, распространение идеи хронического кри­зиса современной цивилизации разрушает в общественном сознании оптими­стические мифы революций.

Понятие революции

Теоретические концепции революции исходят из двух интеллектуальных традиций: историософской и социологической. В итоге появляются два от­личных друг от друга понятия революции. Историософская традиция рас­сматривает революцию как бы с внешней стороны, в контексте длительного исторического процесса, как существенный разрыв исторического постоян­ства, как радикальное изменение «логики», «направления» и «смысла» пре­жних действий, предшествующего развития. Акцент здесь делается на после­довательной форме исторического процесса, а революция рассматривается как качественное изменение этой формы, как ее фундаментальное преобразова­ние, действительный «перелом». Прекрасным примером такого понятия ре­волюции является марксистская теория смены общественно-экономических формаций; в этой теории революция означает качественный скачок при пе­реходе от низших к высшим формациям: от первобытнообщинного строя к рабовладению; от рабовладельческого общества к феодальному; от феодально­го к капиталистическому; от капиталистического к коммунистическому. Про­тивоположностью революции, согласно данной теории, является постоян­ная, непрерывная, основанная на накоплении, направленная эволюция, спо­собная приносить изменения только количественного характера в рамках данной, пока еще неизменной формации.

Социологическая традиция отказывается от внешней, исторической перс­пективы и рассматривает революцию как комплекс процессов, происходящих внутри данного общества посредством массовых социальных движений и при­водящих к принципиальным изменениям, преобразованиям основных соци­альных структур: иерархии власти, классового устройства, социальной стра­тификации, нормативных систем, общественного сознания и культуры. Рево­люция рассматривается как своеобразный механизм самопреобразования общества путем активности субъектов. Такой подход связан с новейшими на­правлениями теории социальных изменений, акцентирующими конструктив­ный характер активности субъектов, - «творение истории» или «становление общества*. Противоположностью революции в таком понимании является обычное, рутинное функционирование общества, приводящее к воспроизвод­ству, репродукции, к непрерывному возобновлению его основных структур (важнейшими процессами такого репродукционного характера являются рас­смотренные нами в гл. 17 социализация и социальный контроль).

Современное определение революции исходит из обеих охарактеризован­ных выше традиций и представляет собой синтез их основных идей, а именно представления о фундаментальном характере изменений, охватывающих ши­рокую социальную сферу, а также омассовой мобилизации, стремительном тем­пе и внезапности самого хода перемен. Рассмотрим три примера:

562

• революция - это быстрое, фундаментальное и резкое изменение, распро­страняющееся на господствующие ценности и социальные мифы, на полити­ ческие институты, социальные структуры, формы руководства и правитель­ ственную деятельность;

• революция - это быстрое преобразование основных государственных и классовых структур, которое сопровождается поднимающимися снизу, име­ ющими классовую мотивацию бунтами и в известной мере вызвано этими бунтами;

• революция - это насильственный захват власти руководителями массо­ вых социальных движений, которые впоследствии используют эту власть для инициирования важных социальных реформ¹.

Такие определения границ и содержания понятия революции сталкива­ются с двумя дискуссионными проблемами. Во-первых, можно ли говорить о революции в том случае, когда изменения инициируются и осуществляются сверху, навязываются или предлагаются обществу, скажем, просвещенными монархами, харизматическими лидерами, влиятельными руководителями ре­форматорского толка без мобилизации массовых движений снизу (напри­мер, при проведении реформ Кемаля Ататюрка в Турции, Насера в Египте, при «перестройке» Горбачева и т.п.)? Представляется, что независимо от мас­штаба таких изменений мы имеем дело скорее с управляемой государствен­ной реформой, нежели с революцией в полном смысле этого слова. Во-вторых, должна ли революция непременно сопровождаться насилием, кровопроли­тием, террором? Оказывается, что в благоприятных геополитических ус­ловиях массовое социальное движение может привести к революции без единого выстрела. События 1989 г. в Центральной и Восточной Европе имели мирный характер (за исключением Румынии), что нашло отраже­ние и в названиях «бархатная революция», «самоограниченная революция», однако, несомненно, это была революция, поскольку имела огромный мас­штаб мобилизации снизу (например, около 10 млн участников движения «Солидарность»), а также широкую сферу фундаментальных и кардиналь­ных изменений (от политического строя до эстетики оформления витрин магазинов).

Революцию в полном и точном смысле этого слова следует четко отли­чать и отделять от других видов перемен частичного характера. Государствен­ный переворот (или дворцовый переворот, свержение правительства) - это только внезапная смена правящей группы, перестановка сил внутри поли­тической элиты, без глубокой модификации политических или социальных структур. Военный путч - это захват власти генералами или офицерами (во­енной хунтой), что также, как правило, не связано с реструктуризацией со­циальной системы, а самое большее касается ограничения или нарушения гражданских прав и свобод. Восстания (или народные бунты) - это массо­вые спонтанные выступления населения против репрессивной власти, кото­рые могут привести к частичным уступкам без более глубоких системных

¹ Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven: Yale University Press, 1968. P. 264.

Социальная революция 563

изменений.Гражданская война - это силовые столкновения противостоя­щих друг другу социальных группировок, мотивированные главным обра­зом этническими или религиозными, а иногда идеологическими расхожде­ниями, причем целью таких группировок является скорее приобретение власти в рамках существующего строя, нежели смена самого этого строя. Наконец, беспорядки, манифестации - это спонтанные экспрессивные взрывы недо­вольства, выражающиеся в резких коллективных действиях, не руководству­ющихся, однако, какой-либо четкой программой изменений. Все названные выше явления могут, конечно, сопутствовать революциям, представлять со­бой составляющие силы или грани революционной ситуации, однако они не идентичны революциям.

Ход революции

Исследуя революции различных эпох, историки и социологи пробовали выявить их общие черты. Наиболее тщательному анализу подверглась Ве­ликая Французская революция (1789), а затем наблюдения и выводы, сде­ланные на основе ее анализа, были распространены на другие революции. Некоторые авторы (Л.П. Эдварде, К. Бринтон²) особенно настаивали на том, что в самом процессе Французской революции заключена универсальная модель, применимая ко всем революциям.

Они утверждают, что каждая революция в более или менее явно выра­женной форме обязательно проходит следующие фазы. Революции предше­ствует революционная ситуация - резко выраженное усиление недовольства, протеста, социального беспокойства, что проистекает из экономического, фи­нансового или политического кризиса. Эту ситуацию особенно остро чув­ствует интеллигенция, которая в острых политических дискуссиях выражает общественные стремления, агитирует за реформы, обосновывает необходи­мость борьбы с режимом, формулирует революционные доктрины и создает революционные идеологии. Формируется и получает все более широкое рас­пространение революционное сознание.

Оборонительная реакция господствующего режима проявляется в попыт­ках проведения частичных реформ: в политической либерализации, в эко­номических уступках. Результат их, как правило, оказывается противопо­ложным намерению: предпринятые реформы воспринимаются как сигнал слабости правительства, отступающего под натиском социального протеста; кроме того, мероприятия, направленные на либерализацию, расширяют сфе­ру гражданских прав и свобод, а тем самым то поле, на котором разворачива­ются антиправительственная деятельность и движения протеста, как гово­рят социологи, открывают «структуру политических шансов».

Уже французский политолог XIX в. Алексис де Токвиль утверждал, что, как это ни парадоксально, революции происходят не тогда, когда режим ис-

² Edwards L.P. The Natural History of Revolution. Chicago: University pf Chicago Press, 1927; Brinton С Anatomy of Revolution. New York: Harper & Row (Vintage Books), 1965 [1938].

564

пользует наиболее жесткие ограничения и репрессии, а тогда, когда насту­пает некоторое облегчение, смягчение, улучшение ситуации. Эту мысль спу­стя сто лет повторяет и подтверждает на основе эмпирических данных аме­риканский социолог Джеймс Дэвис (James Davies) в своей теории «J-кри-вой», указывая, что революции, как правило, происходят после некоторого прогресса в различных областях жизни, вызывающего высокие и далеко не всегда реалистические общественные надежды и намерения.

Неудачи, которыми кончаются попытки проведения реформ, вызывают паралич власти, теряющей способность управлять обществом. Власть в та­кой ситуации «валяется на улице» и только ждет, чтобы кто-нибудь ее по­добрал. И действительно, наступает этап «политики улицы», массовой «ре­волюционной мобилизации», публичных манифестаций, коллективных бун­тов, народных восстаний, которые в зависимости от реакции властей репрессивной или мирной, протекают с применением насилия, с кровопро литием или без насилия, гладко и мирно. Так или иначе в этот момент судь­ба старого режима уже предопределена. Единственным спасением для ока­завшихся под угрозой элит в такой ситуации может стать национальная измена: обращение за военной помощью к внешним союзникам против соб ственного народа (например, подавление народного восстания в Венгрии 1956 г., интервенция в Чехословакию в 1968 г., проведенная против Праж­ской весны). Однако, когда такое решение оказывается невозможным илн недоступным, ибо просто нет или не хватает изменников, занимающих до­статочно высокие посты, или внешние силы не торопятся со своей помо щью или не собираются ее оказывать, режим вынужден отступить, и н ступает момент перехода власти, которую берут в свои руки «вожди» рево­люции.

После краткого периода революционной эйфории (которую некоторые ав­торы приравнивают к религиозному экстазу и вдохновению) наступает де мобилизация масс, а также раскол в среде активных политических элит. На сколько на более ранних этапах, в процессе выражения протеста и в борьбе было легко найти и определить общего врага, прийти к «негативному кон сенсусу», настолько трудными оказываются возникающие после захвата вла сти проблемы установления нового порядка, нового строя, по отношению которым весьма непросто достичь согласия. «Позитивный консенсус» ник; не складывается или не вырабатывается вовсе, ибо разные сегменты общ ства и их представители в новой властной элите имеют различные, стру турно обусловленные интересы, намерения, амбиции, представления о 6 дущем и различное отношение к прошлому. Появляется разделение обще ства на радикалов, умеренных центристов и консерваторов. Как правило, на первом, раннем послереволюционном этапе доминируют и господствуют умеренные силы, пытающиеся провести постепенные реформы, используя для этого как институты, так и «кадры» (административный персонал), унас ледованные от старого режима.

Высокая цена реформ, которые всей тяжестью ложатся на массы, а также очевидная неосуществимость прежних намерений и надежд порождают но вую волну общественного недовольства. Это создает социальную базу для р

565

дикальных группировок, которые, прикрываясь фразами о незавершенной ре­волюции, вступают в борьбу с умеренными силами; эта борьба идет на уровне политических элит («война в верхах») и кончается тем, что радикальные груп­пы, выступающие под лозунгом полного отмежевания от прошлого, приходят к власти, уничтожают группы, в той или иной мере связанные со старым ре­жимом, и начинают создавать совершенно новые институты. Это тот период, который порой (например, во Франции, в России) выступает в обличий inoc-лереволюционного террора*.

Состояние хаоса и всеобщей угрозы порождает стремление к стабильно­сти, миру, покою, согласию и порядку, что открывает шансы перед консер­вативными группировками и сильными, харизматическими лидерами, ус­танавливающими автократические системы правления. Наступает период, когда прекращаются или сводятся на нет политические реформы, - период «ре­ставрации», зато продолжаются экономические реформы, направленные на удовлетворение требований граждан и на обеспечение власти прочной об­щественной поддержкой. В конечном итоге наступает период стабилизации и нормализации ситуации, оздоровления, «освобождения от революционной лихорадки», экономического развития и постепенной либерализации поли­тической системы. Новый режим все более крепнет, символом чего являет­ся принятие новой конституции.

Конечно, это только схема, и о ней никак нельзя сказать, что здесь не бы­вает никаких исключений. Конкретные исторические условия и обстоятель­ства вызывают различные отклонения от данной схемы, порой даже полно­стью исключают тот или иной этап, входящий в схему. В общих чертах пред­ставленная схема достаточно верно отражает «логику* революционного процесса. Однако это всего лишь схематическое описание того, как обычно революции протекают, и такая схема еще никак не объясняет, почему рево­люции возникают и почему они идут именно таким, а не каким-либо иным путем. На эти наиболее сложные вопросы пытаются дать ответ теории рево­люции.

Модели революций

В основе каждой теории лежит определенная модель: общее представ­ление о важнейших особенностях исследуемого явления или о «механиз­мах» исследуемого процесса. Теории революции основываются на двух разных, противоположных друг другу моделях: конструктивистской и структуралистской. Первая модель рассматривает революцию как результат чьей-то целенаправленной деятельности - действий лидеров, революци­онных групп, масс, акцентируя, таким образом, аспект действия. Вторая мо­дель рассматривает революцию как следствие формирования социальных условий, которые открывают поле для революционной реакции элит и масс, то есть акцентирует структурный аспект данного явления.

Конструктивистская модель имеет две разновидности. Наиболее попу­лярна «вулканическая модель»: революции происходят («извергаются») как

566

результат накопившегося общественного недовольства, которое поднимает­ся выше определенного уровня, как бы переходит порог. В вулканической модели особенно большое значение придается спонтанности действий, предпринимаемых «снизу» массами граждан, ощущающих на себе невыно­симо тяжелую ситуацию, преследования, гнет, эксплуатацию, несправед­ливость, а также подчеркивает лавинообразный характер распространения революции, охватывающей все более широкие круги членов общества. Дру­гая разновидность конструктивистской модели - это конспиративная мо­дель. Согласно этой модели (в российской историографической традиции чаще определяемой как «теория заговора» - Прим. пер.), революции явля­ются результатом агитационной или организационной деятельности груп­пы профессиональных революционеров, которым удается убедить массы и мобилизовать их к действиям. С этой точки зрения массы являются пред­метом целенаправленных манипуляций «сверху». Получается, что револю­ции не столько «извергаются», сколько вызываются целенаправленными действиями.

Структуралистская модель исходит из того, что общественного недо­вольства, даже самого сильного и широкого, еще недостаточно, чтобы про­изошла революция. В каждом обществе существует некий потенциал фруст­рации, возмущения, критики, протеста. Однако проявиться все это имеет шанс только тогда, когда сформируются соответствующие благоприятные структурные условия. Одну разновидность таких условий описывает модель «кипящего котла». Революции происходят, когда с такого котла снимают крышку, то есть когда прекращает действовать аппарат насилия и репрес­сий, когда правящие силы проявляют слабость или неспособность к даль­нейшему руководству, когда в кругах политических элит дело доходит до раскола и борьбы, когда предпринимаются оборонные реформы, освобож­дающие общество от жестких ограничений. Другую разновидность благо­приятных структурных условий подчеркивает модель «найденного сокро­вища». Успешная революционная акция требует различных средств и раз­нообразных ресурсов: денег для организационных мероприятий, контактов со сторонниками и единомышленниками, времени и энергии для конспи­рации, поддержки со стороны авторитетных социальных групп, организа­ций или ассоциаций. Только тогда, когда революционные настроения и уст­ремления получают доступ к такого рода арсеналу, открывается реальная возможность для совершения революции, для того, чтобы она была успеш­ной. Как мы уже говорили выше, одной из причин, по которой революции чаще происходят в Новое и Новейшее время, является именно появление, сво­его рода «освобождение» в это время различных необходимых структур­ных ресурсов: упрощаются контакты в городской среде, в местах промыш­ленного производства; развиваются средства массовой коммуникации; уве­личивается круг и уровень гражданских прав и свобод; расширяется, по крайней мере для некоторых социальных групп, поле свободного времени и запас энергии.

Вероятно, каждая из этих моделей подчеркивает то или иное условие, не­обходимое для свершения революции, но только все вместе они охватывают

567

всю совокупность условий, достаточных для появления этого необычайносложного, многоуровневого феномена. Безусловно, революции не происхо­дят без достаточно сильно возбужденных масс, но не происходят они и без

точайших репрессий и при недостатке свободного времени, энергии, капи­тала или свободы, ибо тогда массы обречены на конформистскую роль пас­сивных объектов.

Теории революций

В зависимости от характера факторов, которые трактуются как важнейшие в предлагаемых объяснениях причин революций, теории революции можно разделить на четыре группы: а) бихевиористские; б) психосоциальные; в) струк­турные; г) политические.

Первую социологическую теорию революции, акцентирующую харак­тер поведения людей в ходе революции и после революции, сформулиро­вал известный американский социолог Питирим Сорокин³. Революция в его понимании выражается в патологических действиях людей: эти дей­ствия, означающие полный разрыв с цивилизацией, дисциплиной, поряд­ком и моральными сдерживающими нормами, приобретают широкое рас­пространение и варварский характер. Источники такой патологии поведе­ния кроются в условиях социальной жизни, которые не обеспечивают в необходимой мере удовлетворение базовых человеческих потребностей и инстинктов: голода и жажды, безопасности, комфорта, участия в делах и жизни своей группы, самореализации, идентичности, коммуникации с дру­гими людьми, охраны собственности, обеспечении сексуальной свободы и т.д. Патология действий является реакцией на нечеловеческие условия жиз­ни. В революцию она перерождается тогда, когда власть оказывается не­способной поддерживать порядок силой, поскольку ее аппарат репрессий ослабевает.

Психологические теории обращаются к более сложным процессам моти­вации, склоняющей людей к революционной мобилизации. Наиболее извес­тна в этом ряду теория относительной депривации (Джеймс Дэвис и Тэд Гурр⁴). Понятие «депривация» означает расхождение между уровнем рас­пространенных в обществе притязаний и мерой их действительной реализа­ции. Разумеется, расхождение такого рода существует всегда: люди мечтают иметь больше, чем имеют; достичь большего, чем им удается. Однако в опре­деленных условиях это расхождение, воспринимаемое и характеризуемое как неправильное, несправедливое, перерождается в протест против всякого бо­гатства, против более высокого уровня жизни, против более значительного объема власти, против более высокого престижа, и вместе с протестом появ-

³ Sorokin P. The Sociology of Revolution. New York: Howard Fertig, 1967 [1925]. 4 ⁴DaviesJ.C. Toward a Theory of Revolution // American Sociological Review. V. 27.1952. P. 5-19; Gurr T. Why Men Rebel. Princeton: Princeton University Press, 1970.

568

ляются претензии на все это - на богатство, более высокий уровень жизни, власть, престиж. «Я имею законное право на улучшение своего положения», -эта мысль обретает новое значение, новое качество в общественном созна­нии. Ощущение относительной депривации и сопутствующие ему претен­зии создают основу для революционных установок и действий. Генеалогия такого психологического синдрома может соответствовать одному из трех вариантов. Так называемая аспирационная депривация (расхождение между уровнем претензий и возможностью их осуществления, вызванное завышен­ным уровнем таких претензий) появляется тогда, когда постоянным и неиз­менным остается угнетение людей, но меняется способ самого восприятия этого угнетения. Если раньше такое угнетение считалось нормальным, то те­перь оно вызывает протест как явление недостойное, несправедливое, нано­сящее людям ущерб и обиды. «Мы заслуживаем большего», - говорят себе люди, в то время как диссонанс между их возрастающими претензиями и неизменным несчастьем становится невыносимым. Источником такого из­менения взгляда людей на свое положение может стать, к примеру, ради­кальная идеология, подчеркивающая значение таких ценностей, как спра­ведливость, равенство, достоинство. В других случаях аналогичный резуль­тат появляется в силу контактов, непосредственных или при помощи средств массовой информации, с другими обществами, которые представляются как более богатые, более справедливые, более счастливые. Вопрос «Почему они, а не мы?» вызывает сильную революционную мотивацию. Другая разновид­ность относительной депривации - кризисная депривация означает проти­воположную ситуацию: при относительно стабильном, неизменном уровне притязаний возникает экономический или политический кризис, который приносит внезапное, резкое ухудшение жизненных условий, ограничение гражданских свобод, рост неуверенности в завтрашнем дне. И в этом случае диссонанс между потребностями, намерениями и утраченными прежними шансами их реализации становится невыносимым и порождает революци­онную мотивацию. Третья разновидность - это прогрессирующая деприва­ция, которая представляет собой комбинацию обеих форм охарактеризован­ных выше обстоятельств: разбуженным и быстро растущим потребностям, намерениям, планам сопутствует внезапное ухудшение условий жизни. Это вдвойне болезненно, ибо означает одновременную утрату надежды и пре­жних, уже достигнутых благ, становится депривацией относительно не только потребностей и намерений, но и прежнего уровня жизни, прежних реальных достижений. Американский социолог Джеймс Дэвис⁵ утверждал, что имен­но прогрессирующая депривация была причиной всех великих революций в истории.

Структурные теории ищут источники революции в поляризации обще­ства, разделенного на привилегированные и угнетенные группы (классы), и в нарастающем конфликте групповых интересов. Чем глубже полярный раскол общества, чем меньшую роль играют средние, промежуточные груп­пы, чем очевиднее фронт борьбы, тем более четко определяется революци-

3. DaviesJ.C.When Men Revolt and Why. New York: Free Press, 1971.

онная ситуация. Теперь, чтобы разразилась революция, нужно только ос­лабление или устранение государственных и правовых структур, защища­ющих господство привилегированных групп. Теории такого типа черпают свое вдохновение в концепции Маркса. Так, одна из главных представите­лей так называемой исторической социологии американка Теда Скокпол⁶ на основе сравнительного анализа французской, русской и китайской ре-

*Skockpol Т. States and Social Revolutions. Cambridge; Cambridge University Press, 1979.

570

волюций обнаружила в них общую закономерность. Сначала наступает эко­номический и политический кризис, который может быть связан, к приме­ру, с поражением в войне; этот кризис подрывает силу и сплоченность гос­подствующих групп аристократии (помещиков, землевладельцев) и охра­няющей их интересы армии. Затем должен разразиться массовый бунт угнетенных классов - крестьянства и городского пролетариата - бунт «сни­зу». И наконец, свержение старого режима приводит к реорганизации го­сударственного аппарата и к консолидации власти в руках новых элит. На всех трех этапах огромную роль, по мнению Теды Скокпол, играет внешний контекст: носящие характер коалиции или, напротив, конфликта отноше­ния с другими государствами, находящимися в непосредственном окруже­нии данного общества.

Полное перенесение центра тяжести в сферу государственной организа­ции характерно для политических теорий революции. Они рассматривают революцию как результат борьбы за гегемонию между противоположными блоками политических элит, как внутренний процесс внутри структур влас­ти. Массовые выступления или общественные бунты представляются здесь только как «эпифеномен», как отражение или симптом раскола и борьбы в политической сфере. В интерпретации американского историка и социоло­га Чарльза Тилли революция - это «осуществляемый с применением силы переход из одних рук в другие контроля над государством, в ходе которого по крайней мере два соперничающих политических блока предпринимают направ­ленные друг против друга серьезные попытки овладения таким контролем, а значительная часть населения, подлежащего юрисдикции данного государства, заявляет о своей поддержке того или другого блока»⁷. Поэтому наиболее ха­рактерной для революции является ситуация «двойной суверенности», или двоевластия, которое возникает тогда, когда борющиеся друг против друга по­литические блоки оказываются в переходной ситуации равновесия. Револю­ция совершается тогда, когда достаточно большие группы граждан отказы­вают в лояльной поддержке силам, господствующим прежде, и начинают под­держивать алтернативную группу, обретающую власть. Понятие революции в этой теории охватывает очень широкую сферу, включая: а) завоевание од­ного государства другим; б) освободительную борьбу за независимость или политическую автономию общества, бывшего подчиненным, включенным в федеральные или имперские структуры; в) мобилизацию оппозиции и овла­дение ею некоторыми фрагментами государственного аппарата (например, когда оппозиция входит в правящую коалицию); г) свержение господствую­щих ранее группировок и взятие власти группами, прежде от власти отстра­ненными. В таком контексте революция теряет свою исключительность, свой мифологический ранг. Она становится просто, если можно так сказать, пе­рефразируя известную формулу Клаузевица, «продолжением политики ины­ми средствами».

⁷ Tilly С. European Revolutions, 1942-1992. Oxford: Blackwell, 1993. P. 8.

571

Что мы не знаем о революциях

Теории революции грешат многими слабостями, в сущности, это скорее эскизы теорий, нежели обоснованные н логично построенные объясняющие и предсказующие теории. Однако благодаря систематическим, продолжавшимся в течение нескольких десятилетий размышлениям над феноменом революции мы сегодня знаем значительно больше о революциях, которые произошли в прошлом, а также лучше видим направления, в которых следует вести даль­нейшие поиски. Мы полнее отдаем себе отчет в том, чего не знаем и имеем, как определил Роберт Мертон, определенное поле незнания, неведения, а это уже сам по себе важный шаг на пути познания.

Существует несколько наиболее поразительных загадок, которые требуют разгадки на пути дальнейшего анализа явлений. Во-первых, в чем заключается, на чем зиждется та уникальная комбинация действенных факторов, психоло­гических, структурных, политических, геополитических, которая приводит к революционному взрыву, как возникает этот особенный «революционный синдром*-? Кажется, что в этой потрясающей гремучей смеси можно обнару­жить все типы ингредиентов, однако, думается, что будущее скорее принадле­жит теориям, предусматривающим разные уровни и разные факторы в разви­тии данного явления, нежели однозначным, настаивающим на каком-либо одном факторе, одной причине. Но удастся ли когда-нибудь определить про­порцию необходимых факторов? И не исключит ли такую возможность само усложнение феномена революции, которую мы не сможем понять, даже по­знав все частные закономерности? Не подобна ли эта ситуация той, что суще­ствует в метеорологии: там даже полное и глубокое знание всех физических и химических механизмов позволяет лишь весьма приблизительно, а часто не­верно предвидеть конкретное состояние погоды? Во-вторых, в чем заключа­ется феномен внезапной массовой мобилизации? Как это происходит, люди, годами погруженные в пассивность и апатию, вдруг пробуждаются от летар­гического сна, выходят на улицы, организуются, строят баррикады, борются и побеждают? Можно ли когда-нибудь определить тот порог, за которым насту­пает внезапное качественное изменение мотивации, установок, действий, всех тех расчетов, которые склоняют людей предпринимать решительные, ангажи­рованные действия вместо того, чтобы мириться со своей судьбой. И напро­тив, как происходит внезапная демобилизация массового движения, когда революция терпит поражение или побеждает? Кто отходит в сторону, кто ос­тается? В-третьих, как из поколения в поколение, иногда на протяжении столе­тий, наследуются революционные традиции, неожиданно оживающие, когда складываются благоприятные условия? Каким образом передается и сохра­няется коллективная память победивших или потерпевших поражение в ре­волюциях? В-четвертых, почему даже победившие революции так редко реа­лизуют свои программы и так часто доводят дела до "зффекта" бумеранга», противоположного намерениям революционеров? И наконец, удастся ли пред­видеть будущие революции? Не имеем ли мы здесь дело в чистом виде с тем явлением, которое Роберт Мертон называл «самосбывающимся пророче­ством»: любой прогноз революционного взрыва может вызвать настолько

572

успешную превентивную реакцию режима, еще сохраняющего всю полноту власти и располагающего средствами насилия, что революция окажется за­душенной, уничтоженной в зародыше вопреки всем самым основательнымпрогнозам?

Это только некоторые из вопросов, которые остаются открытыми и к кото­рым должны будут обратиться будущие теории революции.

Важнейшие понятия и термины

Аспирационная депривация - внезапный рост потребностей при неизменном уровне угнетения.

Беспорядки - спонтанные, экспрессивные взрывы недовольства, выражающиеся в коллективных силовых акциях, часто имеющих деструктивный, разрушительный характер, однако не объединенных какой-либо четкой программой преобразова­ний.

Военный путч - захват власти генералами или офицерами (военной хунтой), что, как правило, не связано с изменением строя, разве что приводит к ограничению или устра­нению гражданских прав и свобод.

Восстания (народные бунты) - массовые, спонтанные выступления против репрессивной власти, приводящие в лучшем случае к частичным уступкам без глубоких системных изменений.

Вулканическая модель революции - представление о революции как о результате спонтанных действий «снизу», предпринимаемых гражданами, ощущающими выходя­щую за грань возможного (за порог терпения) невыносимость гнета, эксплуатации, несправедливости.

Государственный переворот (дворцовый, свержение правительства) - внезапное, осу­ществленное с применением силы изменение состава правящей группировки, ротация в рамках данной политической элиты без глубоких изменений политических и соци­альных структур.

Гражданская война - резкие, силовые столкновения противоборствующих социальных группировок, мотивированные главным образом этническими или религиозными раз­личиями, а иногда и идеологическими, целью которых является скорее защита своих интересов и приобретение власти в рамках существующего строя, нежели изменение самого строя.

Двоевластие - типичная для многих революций переходная ситуация временного равно­весия сил между теми, кто защищает старый режим, и революционерами, которая находит выражение в их контроле над разными частями государства.

573

Историософское понятие революции- радикальный поворот в развитии, что выража­ется в полном качественном изменении экономической и политической систем, иерар­хии социального неравенства, системы ценностей, правовых и моральных основ, а так­же характера повседневной жизни.

Конспиративная модель революции - представление о революции как о результа­те действий группы профессиональных революционеров, которым удается убедить массы и мобилизовать их к действиям.

Кризисная депривация - внезапное ухудшение уровня жизни при неизменном уровне потребностей и притязаний.

Миф революции - идеализация революции как героического, благородного и прогрес­сивного явления.

Негативный консенсус - типичное для революционного сознания единство взглядов на неприемлемые особенности старого режима, а также однозначное выявление и опреде­ление врагов, против которых надлежит бороться

Относительная депривация - расхождение между ровнем потребностей, претензий и стандартом реальных достижений, определяемое как неправильное или несправедли­вое и приводящее к протесту против большего богатства, более высокого уровня жиз­ни, большего объема власти, более высокого престижа и т.п. у «других» с намерением присвоить все это себе.

Позитивный консенсус - ясное, разделяемое всеми революционерами представление о послереволюционном устройстве, соответствующем их мечтам, а также их единство в вопросах стратегии и тактики, необходимой для доведения революции до победно­го конца.

Прогрессирующая депривация («J-кривая») - одновременный рост потребностей и снижение уровня жизни.

Революционная ситуация - особое усиление недовольства, протеста, социального беспокой­ства, которое проистекает из экономического, финансового или политического кризиса.

Революционная традиция - культивируемая в общественном сознании память о пре­жних революциях, включающая в себя революционные мифы, идеализированные кар­тины, героические образы вождей и стереотипные представления о противниках (вра­гах революции).

Социологическое понятие революции - полное и радикальное преобразование обще­ства (экономики, политики, культуры, социальной жизни) в результате массовой моби­лизации «снизу» социальных движений.

Структура политических шансов - минимальные гражданские свободы, прежде всего свобода собраний и слова, которые в сочетании с низкой репрессивностью режима создают благоприятные условия для организации политической оппозиции или рево­люционного движения.

574

Управляемая реформа государства- изменение, которое, в отличие от революции, инициируется и осуществляется «сверху», правящими силами, и имеет своей целью лишь частичное совершенствование существующей системы без намерения полностью изменить ее.

Рекомендуемая литература

3, 22, 34, 57 (см. «Сто книг с моей книжной полки»)