- •232 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •234 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •236 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •238 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •246 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •248 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •250 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •252 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •254 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •256 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •260 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •262 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •264 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •266 Избранные статьи Людвига Бинсватера
- •268 Избранные статьи Людвига Бинсватера
- •270 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •272 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •278 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •280 Избранные статьи Людвига Бинсвашера
- •282 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •284 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •286 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •288 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •290 Избранные статьи Людвига Бинсвангера
- •292 Избранные статьи Людвига Бинсватера
280 Избранные статьи Людвига Бинсвашера
суеверной». Следовательно, нет сомнения, что так называемый «невроз навязчивости» Лолы уже полностью развился, когда ей было двадцать два, возможно, даже раньше, и только гораздо позже был замечен ее родственниками (если не считать наблюдения об ее отказе сесть на корабль из-за определенного предмета одежды). Итак, то, что «невроз навязчивости» был дополнительным проявлением шизофренического процесса, это уже не подозрение, но научная уверенность. ...И вот «антипатия» к матери принимает такую нездоровую форму, что Лола считает заколдованным все, что исходит от нее; она прячет эти предметы, раздает их, «теряет» или продает их на улицах, завернутые в небольшие свертки. Опыт говорит нам, что такое поведение выходит за рамки симптомов, проявляемых в простом навязчивом неврозе.
Стадия суеверия: «навязчивое чтение» и <фобия одежды» / Уже на этой стадии мы можем заметить, пусть только в «одном случае, определенно бредовое восприятие. В течение периода ее душевного смятения, когда появилась тревога Лолы по поводу симпатичной медсестры, она почувствовала, что за ней наблюдают два человека: «Я лежала внизу в шезлонге, когда увидела две фигуры в коридоре, которые наблюдали за мной; когда я повернулась к ним, они убежали, поэтому я осталась внизу; но это было очень жутко».
К этому мы должны добавить боязнь Лолы быть загипнотизированной. Хотя «бред гипнотического преследования» еще не присутствовал, мы тем не менее видим в ее страхе быть загипнотизированной, в ее просьбе «не смотреть на нее так» и торжественно обещать ей не гипнотизировать ее, выражение «ощущений гипнотического влияния».
Но были и другие верные признаки шизофрении, которые можно было наблюдать в лечебном учреждении. Лола поначалу производила впечатление холодного и лишенного чувств человека, неряшливого и равнодушного во всех отношениях, очень скрытного, мстительного, обидчивого и подозрительного, чрезвычайно упрямого и даже склонного к негативизму, без какого-либо интереса или радости в работе, и отставшего в умственном развитии. Мы должны учесть ее непредсказуемое поведение и решения, ее непостоянство и ипохондрическую реакцию на лечебные средства. Кроме того, мы должны принять во внимание ее внезапную перемену — в течение дня — от несомненной боязни гипноза до жадного желания быть загипнотизированной; такая поразительная амбивалентность, прибавленная ко всем остальным симптомам неуравновешенности, позволяет нам говорить о раздвоении личности в условиях шизофрении.
То, что картина несколько меняется, когда Лола находит врача, который ей приятен, не должно производить на нас впечатление удивительного. Лола все еще эмоционально восприимчива, и ее потребность в поддержке и руководстве ни в коем случае не угасла. Теперь она становится более управляемой, гораздо более открытой, даже доверчивой. Следовательно, теперь возможно получить более глубокое представление о ее психической жизни. Таким образом, впечатление о всей лично-
История болезни Лолы Фосс 281
сти пациентки становится определенно более благоприятным, особенно поскольку теперь становится очевидным, как сильно она страдает.
Обращаясь к «навязчивым явлениям» Лолы, мы снова должны провести различие между «навязчивым чтением» (навязчивым допросом судьбы) и навязчивой «табуизацией» ее окружающей среды и мира окружающих людей. Мы уже показали, насколько тесно взаимосвязаны эти две вещи. Психопатологическая проблема, которая напрашивается сама собой, состоит в следующем:
Имеем ли мы здесь дело с подлинными навязчивыми идеями как в неврозе навязчивости, или идеи уже являются бредовыми? Диагноз шизофрении сам по себе не обязательно представляет собой решение, т. к. во время шизофрении мы довольно часто наблюдаем настоящие фобии, навязчивые идеи и навязчивые действия (в моем опыте, они наиболее часто состоят из страха микробов и навязчивого мытья). Поэтому в случае смешанной шизофрении мы должны исследовать как раз то, сталкиваемся ли мы с подлинными и чистыми симптомами невроза навязчивости, основанного на механизме замещения, или просто аномальными психическими явлениями, которые навязываются пациенту против его воли и которые он ощущает и оценивает как «навязчивость». Мы знаем, что едва ли есть психопатологический симптом, который не был назван «навязчивым» 8. В нашем случае нам следует задать вопрос и решить, являются ли вообще «навязчиво суеверные» идеи и действия Лолы навязчивыми состояниями, или они уже представляют собой бредовые идеи. И если мы действительно хотим говорить о навязчивых идеях, мы по-прежнему стоим перед лицом альтернативы, что они могут быть гораздо ближе к бреду, чем к навязчивому состоянию (viz. совет Кречмера гораздо больше искать различие между навязчивым состоянием и бредом, чем различие между бредом и бредом). Здесь мы снова встречаем много обсуждаемую, но, на мой взгляд, очень неопределенно сформулированную проблему: могут ли бредовые идеи возникать из навязчивых идей? Я считаю, нужно спрашивать и исследовать то, являются ли и в какой мере являются навязчивое состояние и бред только различными стадиями или периодами одного и того же антропологического «изменения формы» [Gestaltwandef]. На этот вопрос еще не ответила психопатология, которая в основном заинтересована в строгом разграничении между навязчивым состоянием и бредом как психопатологическими симптомами. Основным критерием этого разграничения было, со времен Вестфаля (Westphal), понимание или отсутствие понимания бессмысле-ного и чуждого эго качества нездорового события. С точки зрения симптоматологии, этот критерий имеет силу, хотя такое понимание часто подвержено колебаниям, так что критерий часто подводит в конкретном случае. Но вопрос в том, может ли психопатология удовлетвориться этой описательной психопатологической точкой зрения и ее чисто « функциональной» интерпретацией, которая всегда будет являться директивой для клинической и в особенности для судебной оценки. Но разве не следует психопатологии, в интересах чистого исследования, руководствоваться другими и более глубокими перспективами? Учитывая послед-