3.6. Мотивы терроризма

Мотивы играют важную роль в оценке действий и поступков человека, так как от них зависит, какой субъективный смысл имеет действие для него. И под мотивом понимают то, ради чего совершается поступок, поэтому люди отличаются друг от друга не только поведением, но и мотивами этого поведения.

Действия террористов, даже политических, националистических и «идеологических», обычно кажутся рациональными, продуманными, хорошо подготовленными, не случайно обнаружить и задержать их бывает очень трудно; вроде не должно вызывать сомнений то, что перед нами разумные, знающие свои цели и движимые ясными мотивами люди. Однако как совместить светлые идеалы и нечеловеческую жестокость террористов, высоту их помыслов и примитивность взглядов и знаний, готовность к самопожертвованию ради людей и уверенность в допустимости уничтожения многих из них ради торжества своих замыслов.

Поэтому можно сказать, что впечатление понятности и ясности мотивов террористов весьма обманчиво. Мотивация терроризма несет сложный, многоуровневый, неоднозначный характер, сами мотивы в значительной мере бессознательны и их необходимо различать в зависимости от видовой принадлежности конкретного теракта.

Сложность обнаружения подлинного мотива связана с тем, что у него имеется два аспекта – рациональный и иррациональный. Рациональность заключается в том, чтобы с помощью чрезвычайного насильственного акта достигнуть конкретной цели: признания требуемых политических или националистических свобод, выпуска на свободу других террористов и т.д. Очень часто эти рациональные цели достигаются, но эффект от них остается очень локальным, как по времени, так и по социальному объему. Застигнутая врасплох, Система вначале может подчиниться террористам, но затем исподволь и постепенно исправляет негативные последствия подрывных действий.

Иррациональный аспект терроризма включает в себя состояние существования, который переживает его участник. При теракте создается уникальная психологическая ситуация, в которой люди начинают действовать по совершенно иным законам, нежели в обычной жизни, в системе принятых связей.

Например, в ситуации «террорист – заложник» драма приобретает особый смысл, поскольку наиболее поверхностные слои личности мгновенно смываются перед лицом реальной смерти. Сам террорист становится как бы субъектом смерти: с одной стороны, он вызывает на себя всю разрушительную мощь Системы, а с другой – получает мимолетное, но крайне острое осознание абсолютного превосходства над заложниками и власти над их жизнями. Здесь есть и мазохизм, граничащий с религиозным мученичеством, поскольку террористу грозит смертью сама Система, есть и садизм, поскольку он получает удовлетворение от господства над заложниками. Выяснение мотивов позволит эффективнее действовать при нейтрализации терактов.

С.А. Эфиров называет следующие мотивы терроризма:

• самоутверждение;

• самоидентификация;

• молодежная романтика и героизм;

• придание своей деятельности особой значимости;

• преодоление отчуждения, конформизма, обезлички, стандартизации, пресыщения и т.п.

Возможны непосредственные мотивы, которые могут вытеснять идейные или переплетаться с ними. Кроме того, кого-то нанимают для совершения теракта.

Самым основным мотивом С.А. Эфиров считает «идейный абсолютизм», «железные» утверждения в обладании единственной, высшей, окончательной истиной, «уникальным рецептом спасения» своего народа или даже человечества [17]. У человека, поймавшего «синюю птицу» абсолютной истины, возникает желание приобщить к ней других или устранить несогласных. Любой ценой. Так «идейный абсолютизм» органично перерастает в терроризм.

Нужно отметить такой мотив, как самоутверждение, который часто переплетается с желанием доминировать, подавлять и управлять окружающими. Данный мотив обнаруживается в любом виде террористического поведения, тем более что подавление других часто обеспечивает и личную безопасность.

Представляется несомненным и существование такого мотива терроризма, как молодежная романтика и героизм, придание своей жизни и деятельности особой значимости, яркости, необычности. Во многом это уход в миф и сказку, в которой действуют бесстрашные герои, несущие людям добро и силой устанавливающие справедливость. Террорист своими поступками идентифицируется со сказочным (легендарным) героем и тем самым тоже утверждается и самоутверждается. Слияние с образом может быть не только положительного героя, но и злого персонажа. Последнее имеет место, когда требуется отомстить своим врагам, обычно не имеющим конкретного лица, людям вообще, своим обидчикам. Готовясь к теракту, или планируя его, подыскивая технологические средства или соучастников, совершая сами террористические действия и уходя от преследования, преступник живет полной жизнью. Беря на себя ответственность за совершенное злодеяние, террорист тем самым сообщает какую-то информацию о себе, вступает в определенные отношения с обществом, с властью и с этого момента начинает новую игру, полную для него героики. И то, что против него действуют правоохранительные силы, придает ему в собственных глазах еще больше властности и весомости.

Можно исходить из того, что мотивом теракта выступает самоутверждение себя в ближайшей среде, прежде всего в группе. Террористами движет некоторая всепоглощающая, фанатичная идея, которой они преданны, например коренная перестройка общества и даже всего мира или «спасение» своей нации. Еще один мотив заключается в том, что терроризм может диктоваться потребностью получения значительных выгод для своей социальной, особенно национальной, группы и для себя лично. Такая выгода может носить и чисто денежный характер [20;21].

Между тем высказанные мотивы, стимулирующие терроризм, в том числе за плату, неизбежно вызывают весьма важный вопрос: почему для достижения своей цели террорист выбирает смерть, уничтожение и устрашение, а не какой-нибудь иной способ, в том числе вполне законный?

Ведь все можно решить или получить без взрывов бомб. Стало быть, возникает необходимость найти главное или даже единственное, что порождает только терроризм или иные действия, весьма сходные с ним по своей природе и характеристикам.

Поэтому одна из главных задач науки о человеке как раз и заключается в поиске того уникального мотива, который порождает именно терроризм.

Некоторые исследователи полагают, что одним из таких мотивов, если иметь в виду терроризм, выступает влечение отдельных людей к смерти, к уничтожению, столь же сильное, как и влечение к жизни.

Влечение к смерти (некрофилия) объединяет значительную группу людей, которые решают свои главные проблемы, сея смерть, прибегая к ней или максимально приближаясь.

Некрофилия, как писал Э. Фромм, родственна садистскому характеру и инстинкту смерти, но лишь родственна, а не адекватна. Некрофилы живут прошлым и никогда не живут будущим, считал Э. Фромм, и это находит свое достоверное подтверждение особенно у националистических террористов, которые так любят восхвалять героическое прошлое своего народа и без остатка преданны традициям. Для некрофила характерна также установка на силу, как на нечто, что разрушает жизнь. Применение силы является его образом жизни. «Как для того, кто любит жизнь, основной полярностью в человеке является полярность мужчины и женщины, так для некрофилов существует совершенно иная полярность – между теми, кто имеет власть убивать, и теми, кому эта власть не дана. Для них существуют только два «пола»: могущественные и лишенные власти, убийцы и убитые. Они влюблены в убивающих и презирают тех, кого убивают. Иногда такую влюбленность в «убивающих» можно понимать буквально: они являются предметом сексуальных устремлений и фантазий… Влияние людей типа Гитлера и Сталина также покоится на их неограниченной способности и готовности убивать. По этой причине они были любимы некрофилами. Одни боялись их и, не желая признаться себе в этом страхе, предпочитали восхищаться ими. А другие не чувствовали некрофильного в этих вождях и видели в них созидателей, спасителей и добрых «отцов» [22].

Террорист делает смерть своим детищем, тем более что сам теракт должен внушать страх, даже ужас. Конечно, страсть к кровавому насилию присуща не одним террористам, но и наемным убийцам, военным наемникам, сексуальным маньякам-убийцам и т.д. Очень важно подчеркнуть, что данный мотив, как и большинство других, существует на бессознательном уровне и крайне редко осознается действующим субъектом. Он часто бывает ведущим, что не исключает наличия других дополнительных мотивов, например корыстных.

Некоторые террористы, особенно террористы-самоубийцы, буквально зачарованы смертью. Его самым мощным образом притягивает смерть – своя и чужая, а поэтому можно говорить о таком самоубийце как о некрофильской личности. Данное предположение уместно и в том случае, если смерть представляется ему чем-то прекрасным [20].

Если страшное влечение к кровавому насилию присуще и другим опасным преступникам, то чем же от них отличаются террористы?

Во-первых, тем, что целью и содержанием террора является устрашение (внушение ужаса), стремление к тому, чтобы таким путем парализовать противника. Во-вторых, террорист, в отличие от наемного убийцы, разбойника или сексуального маньяка – убийцы, может решать не только свои личные проблемы, но и общественные, связанные с интересами его нации, религии, секты, социальной группы. Поэтому можно сказать, что некоторые террористы часто бескорыстны, это как бы преступники – «идеалисты».

Такими «идеалистами» могут быть руководители отдельных государств, убежденные в том, что они, даже развязывая геноцид против собственного народа, действуют только ради блага народа, ради высших и благородных целей, ради достижения некоего идеала. Чем чище в этом плане помыслы любого террориста, чем больше он предан идее, тем больше он опасен. В этом убеждает жизнь и личность многих террористов.

Поскольку терроризм многолик, мотивация отдельных его проявлений несет отпечаток того типа, к которому относится данный теракт.

Нельзя понять, например, террориста, связанного с национализмом, если не учитывать роль и значение родины, нации в его жизни . Многие люди бессознательно переносят на свой род, племя, нацию, религию, на землю и природу в целом свое отношение к Матери как к кормилице и защитнице.

Основываясь на вышесказанном, логично сделать вывод о том, что стремление к идентификации с Матерью – родиной, нацией и т.д. является глубоким мотивом террора, связанного с национализмом.

Немалую роль играют традиции, обычаи, вся история данного народа или данной религии, их психология, их приверженность к тем или иным формам поведения. Почти всегда идеологию и психологию нации, как известно, в значительной мере определяет религия.

Террористы – одиночки встречаются относительно редко, чаще террористы объединяются в группы, в которых весьма велика роль лидера. Это можно наблюдать в религиозных и сектантских образованиях, причастных к террору, например в «АУМ Синрике». Если это террор государства, то его вождь обладает неограниченной властью, он организует и направляет весь государственный террор.

Власть его не только абсолютна, от него ждут чуда, и он сам верит в свои магические способности, как это было с Гитлером и Сталиным, а поклонение такому идолу не знает границ. Поэтому есть все основания считать, что тоталитарный лидер есть прямой психологический наследник Отца – бога – вождя – мага, мудрого, справедливого, заботливого, хотя и жестокого предводителя древней орды. Магическими свойствами наделяют и лидеров сектантских террористических организаций, того же «АУМ Синрике».

Многие террористы конформны, т.е. их агрессивные действия порождаются тем, что им предписано поступать именно так, и они сами считают своим долгом подчиняться указаниям. Неподчинение требованиям представляет опасность, от которой защищаются тем, что выполняют их. Конформизм характеризует в основном исполнителей терактов. Солдаты, расстреливающие по приказу командира мирное население, совсем не обязательно руководствуются жестокостью, при отсутствии приказа они, вероятно, вообще не стали бы так поступать.

Итак, психологические корни терроризма находятся в предыстории человечества, они связаны, в частности, с архетипами Матери и Отца; террористическая группа отличается сложной структурой и спецификой групповой динамики; отдельные террористы обладают такими характеристиками, как агрессивность, жестокость, фанатичная убежденность, психологическая отчужденность от людей, а также конформность и нарциссизм. Среди них немало некрофильских личностей.

Необходимо отметить то, что многие теракты совершаются вымогателями: например, предпринимателей убивают не только для того, чтобы наказать за несговорчивость, но чтобы устрашить и других деловых людей, которых тоже обложат данью.

Во многих других случаях устрашение не является самостоятельным мотивом, а имеет другой смысл и преследует другую цель: добиться, например, изменения политики государства или его отдельных органов, в том числе в отношении регионов страны. Такой мотив движет чеченскими террористами, террористами из Ирландской республиканской армии, добивающимися выхода Ольстера из состава Великобритании, бакинскими и тамильскими экстремистами и другими, которые добиваются изменения статуса своей родины.

Впрочем, надо заметить, что некоторые террористы прошлого и современного мира не всегда даже сами ясно понимали и понимают, что им нужно от государства. Просто таким способом они вели войну с ненавистной властью, которой приписывали свои беды и мстили за действительные или мнимые обиды, личные поражения и т.п.

Вообще, война с помощью террора всегда была и есть, достаточно распространена, и она имеет место тогда, когда силы, от лица которых действуют террористы, не могут справиться с властью иным способом – достаточно вспомнить Алжир, Чечню и Ирак.

То, что террор есть часть войны, убедительно свидетельствуют боевые действия Второй мировой войны, когда террор использовался в исключительно больших масштабах (воздушные бомбардировки, уничтожение мирного населения и т.д.). Подобное делалось в Югославии странами НАТО и сейчас в Ираке – войсками США и их союзниками.

Конечно, нельзя исключать случаи, когда террористическая война с властью ведется для того, чтобы самим захватить власть. В печати были высказаны основные соображения, что именно этот мотив присутствовал в преступных действиях религиозной секты «АУМ Синрике» и присутствует в деятельности террористических организаций Ирака. Хочется обратить внимание на то, что это один из самых распространенных мотивов терроризма, причем, как показывает история, террористические акты могут продолжаться на протяжении десятилетий, как, например, в Великобритании и в Чечне. Поэтому соответствующая категория терроризма должна привлечь постепенное внимание мирового сообщества. Так как, по сути, сейчас идет четвертая мировая война (если холодную войну считать третьей) – это война между Востоком и Западом.

Террористические убийства, похищение людей, захват заложников и т.д. могут совершаться и ради получения значительных материальных выгод, быстрого обогащения, освобождения из заключения соучастников и т.д. Примеров предостаточно.

Как и любое человеческое поведение, террористическое может определить не один, а несколько мотивов сразу, хотя удельный вес каждого из них в большинстве случаев различен. Так, мотив реализовать свои идеи и тем самым утвердиться может сочетаться с привлечением к себе внимания.

Терроризм многолик, и столь же разнообразны порождающие его мотивы, многие из которых наполнены страстями и бурными эмоциями, которые обусловливают и неотвратимость терактов, и их особо разрушительный, кровавый характер. Ненависть и безусловная убежденность в своей правоте всегда будут вызывать к жизни такие преступления [10;11].

Содержание мотивов и интенсивность их проявления в террористических действиях группы зависят и от того, какие силы стоят за ней и питают ее, насколько она самостоятельна, какие конкретные цели ставит перед собой, какова та основа, которая объединяет ее членов, какова структура группы и кто ее возглавляет. Исключительно важна идеология группы и той более могучей силы, которая вызывает ее к жизни [8;20].

По мнению Б.Г. Чуркова, у религиозного фанатика, готового совершить самоубийственный теракт, наиболее рельефно выражено то, что условно можно обозначить как «экстремистское сознание». Оно может присутствовать и в социально – политическом и этнополитическом видах терроризма. В нем главным является вера в обладание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа или всего человечества. Такая вера сейчас проявляется в религиозном фундаментализме.

Этот автор верно отмечает, что указанного мотива недостаточно для обращения к терроризму. Людей, убежденных, что они достигли высшей и единственной истины, немало в самых разных сферах, и лишь немногие прибегают к террору. Необходимым условием является крайняя нетерпимость к инакомыслию, к всякого рода сомнениям и колебаниям, перерастающая в убеждение, что нормальный, полноценный человек не может видеть вещи в ином свете, чем тот, который открывается благодаря обладанию абсолютной истиной. Поскольку на практике исключить инакомыслие невозможно, возникает другой компонент мотивации – идея обращения инакомыслящих в единственно истинную веру. Ее реализация возможна путем мирной пропаганды, миссионерской деятельности либо с помощью насилия. Второй путь ведет к терроризму. Для фанатиков – идеалистов особенно важна убежденность в собственной правоте [20].

Необходимо отметить, что религиозный терроризм стимулируется не только вышеуказанным мотивом. Террорист спасает свою религию, свою церковь, защищает ее даже ценой собственной жизни, тем более, если он надеется на вечное блаженство после смерти. Подобную надежду можно вселить (или укрепить) с помощью наркотиков или гипнотического внушения. Религиозные фанатики способны прибегнуть к террору для того, чтобы еще больше возвеличить, утвердить свою религию. Многие исламские фундаменталисты убеждены, что неверных и еретиков необходимо обратить в свою веру или уничтожить. Названная уверенность весьма характерна для политического, «идеалистического» и, конечно, государственного терроризма. Примеры: большевики – идеалисты во главе с Лениным, большевики – практики и циники во главе со Сталиным.

Однако фанатизм отнюдь не является особенностью, присущей любому террористу. Это было бы очень просто, и не было бы проблем. Его нет у криминально – корыстных террористов, партизан, лиц, участвующих в государственном терроре. Многие политические и религиозные террористы отличаются не фанатизмом, а повышенной внушаемостью и подчиняемостью, другие жаждут власти, третьи испытывают потребность в уничтожении жизни и т.д. Многие террористические группы (например, в Латинской Америке) движимы не фанатизмом, а элементарным поиском социальной справедливости.

Вместе с тем необходимо обратить внимание на то, что террористические группы довольно часто заимствуют левые и правые революционные теории, осмысливают их по-своему и доводят до крайних пределов. Эта максимилизация искажает социальную действительность, которую террористы затем так и начинают воспринимать. В таком виде реальность вызывает негодование, вражду, ненависть, стремление раз и навсегда покончить с ней. Подобная реальность совсем не беспочвенна, она имеет объективные основания, но эти основания доводятся до абсурда, когда, например, развитые страны представляют средоточием зла, а их культуру – только как тоталитарный контроль. Мир оказывается поделенным на две части: абсолютного зла и абсолютного добра [22].

Итак, террористы – это особый класс людей со своей идеологией и мировоззрением. В основном это подвижники с отрицательным знаком, отмеченные избранностью и амбициозным, двойственным отношением к жизни: с одной стороны, они хотят сделать ее справедливой и правильной, а с другой – уничтожают ее, убивая многих для достижения своих идеалов.

Вместе с тем у них вполне явственно проявляется стремление выйти за рамки своего повседневного, будничного существования, наполнить его яркими красками, необычными событиями, риском, острыми переживаниями, наконец, что особенно важно, соприкоснуться со смертью, даже уйти в нее. Соответствующий психологический эффект достигается двояким путем: когда экстремист рискует своей жизнью, ставя ее на грань небытия, и когда он убивает. Контакт со смертью представляет собой преодоление ограниченности своего бытия и выход за его пределы в бесконечное. Пребывание в нем, хотя бы и путем уничтожения другого, определяет то особое, никак не сравнимое с обычным состояние психики, нахождение ее в специфическом измерении, что наблюдается практически у всех убийц, которые убивали неоднократно.

В акте убийства он ставит себя над жизнью, бессознательно ощущает себя ее хозяином – хотя бы и одной единственной. Тем самым он преодолевает свою ограниченность, но это не есть только утверждение себя как личности, не есть проверка себя на то, что «я могу или не могу» [22]. Как было сказано выше, террористы представляют собой совершенно особый класс людей. Эту их особость можно назвать некрофильностью.

Итак, суммируя все вышесказанное о содержании терроризма, можно дать более–менее четкое его определение.

Терроризм – политика (деятельность) личности, группы, класса, партии и государства, доведенная до крайней степени устрашения, подавления противников (личности, группы, класса, общества, народа) насильственными мерами, терактами, вплоть до их физического уничтожения, определяемая их интересами, целями.

И главная цель терроризма – уничтожение невиновных и запугивание тех, кто еще не уничтожен. Поэтому задача террористов типа Усама бен Ладена – запугать мир настолько, чтобы подчинить его; если это невозможно – уничтожить его.

К особо опасным угрозам террористического характера относятся:

- убийства (с применением холодного и огнестрельного оружия, ядов и т.п.);

- взрывы в местах массового скопления людей (в зданиях, на транспорте, рынках, вокзалах и т.п.);

- захват воздушных судов и других транспортных средств для перевозки людей, похищение людей, захват заложников;

- нападение на потенциально опасные объекты;

- отравление систем водоснабжения, баз продовольствия и продуктов питания, искусственное распространение возбудителей инфекционных болезней;

- проникновение в информационные сети и телекоммуникационные системы с целью дезорганизации их работы, вплоть до вывода из строя.

По мнению зарубежных экспертов, радиоактивные изотопы, компоненты химического и биологического оружия, делящиеся материалы,в том числе высокообогащенные уран и плутоний, сейчас в значительной степени стали доступны террористам. Это объясняется возможностью «взлома» компьютерных сетей (даже защищенных от несанкционированного доступа), «прозрачностью» границ, слабостью экспортного контроля, открытостью данных о новейших разработках различных типов вооружений, усиливающейся интернационализацией преступности и терроризма.

Тревогу и озабоченность вызывает сравнительно новый вид терроризма с применением высокотоксичных химических ОВ и биологических соединений. В ряде государств террористы создают биологические рецептуры, подобно вирусу Эбола или возбудителя заболевания «сибирская язва», и патогенные типы микроорганизмов, способные воздействовать на определенные этнические группы и расы. Особую озабоченность вызывает то, что многие из них в состоянии вести обмен информацией по химическому и биологическому оружию через сеть Интернет.

В новой программе подготовки террористических групп «Мировой фронт джихада» (МФД) существует раздел по работе с токсическими веществами и газами типа зарин (нервно-паралитического действия). Террористов обучают приемам изготовления высокотоксичных ОВ для заражения водоемов на основе химических препаратов, которые имеются в свободной продаже.

Наиболее крупномасштабные терракты с применением ОВ были осуществлены членами религиозной секты «АУМ Синрике» в Японии. В городе Мацумото 27 июня 1994 г. в результате применения ОВ зарин 7 человек погибли, 114 получили поражения различной степени тяжести. Японской полиции в то время выявить организаторов акции не удалось. 20 марта 1995 г. террористы из секты «АУМ Синрике» на 5 линиях токийского метро применили ОВ зарин. В результате терракта было заражено 16 подземных станций, погибло 12 человек и около 4 тыс. человек получили отравления разной степени тяжести. Позднее, 8 мая, полиция на станции метро «Шинд - жуки» обнаружила устройство с таймером, которое должно было в установленное время запустить реакцию с образованием синильной кислоты (ОВ общеядовитого действия).

Канадский центр стратегического анализа, изучив более 200 случаев химико-биологического терроризма, считает, что наиболее распространенными и доступными химическими веществами и биологическими агентами для проведения терактов являются:

- токсичные гербициды и инсектициды;

- СДЯВ - хлор, фосген, синильная кислота и др.;

- ОВ зарин, зоман, иприт, люизит;

- психогенные и наркотические вещества;

- возбудители опасных инфекций типа сибирской язвы, натуральной оспы, туляремии;

- природные яды и токсины: стрихнин, рицин, бутулотоксин, нейротоксины.

Получение высокотоксичных химических веществ и особо опасных биологических агентов для использования в террористических целях в настоящее время является разрешимой задачей. Сложнее создать эффективные и надежные устройства для совершения террористических актов с применением этих веществ. Местами применения химического и биологического оружия могут стать крупные объекты инфраструктуры с большим скоплением людей: станции метрополитена, аэропорты и железнодорожные вокзалы, крупные офисные залы, выставочные павильоны, а также системы водоснабжения больших городов, партии продуктов питания.

Особую опасность представляет применение быстродействующих фосфороорганических ОВ в замкнутом объеме помещений с приточно-вытяжной вентиляцией. Высокие скорости распространения зараженного воздуха в местах скопления больших масс людей могут привести к колоссальному числу жертв. Если бы террористы «АУМ Синрике» в помещениях станции метро создали облако зарина с концентрациями 0,01 - 0,02 мг/л, то все находившиеся на станции пассажиры получили бы смертельное поражение в течение нескольких минут.