Насилие – это одна из наиболее распространенных форм отношений между людьми. Сообщество людей может применять анонимное насилие, виды которого многообразны.

Разрабатывается идеология насилия, ее формы пронизывают всю духовную жизнь человека, философию, религию. Бог грозит правоверным карами за нежелательные виды поведения даже после смерти, причем в разряд нежелательного поведения включаются такие виды поведения, на которые светская власть не обращает внимания, а именно умственное поведение, мышление. Нежелательный ход мышления наказывается церковьью более жестоко, чем реальный поступок [10;29].

Насильственная схема управления пронизывает почти все сферы жизнедеятельности современного человека. Она неминуемо способствует развитию в человеке садистических черт. Ведь управление всегда ориентировано на то, чтобы изменить поведение другого в желательном направлении, что в конечном счете должно принести удовлетворение управителю. Но поскольку данная форма включает в себя причинение страдания другому, то в определенный момент происходит смещение акцентов, когда страдание другого, управляемого, само по себе становится источником удовлетворения управителя. Процесс управления возможен еще и потому, что тот, кем управляют, испытывает чувство удовольствия, удовлетворяя желания управителя и избавляясь от наказания. Избавление от наказания всегда приятно, и эта приятность – эмоциональное подкрепление желательного для управителя поведения. В результате управляемый становится жертвой управителя и лишается самостоятельности, внутренней свободы, что доставляет ему удовлетворение. Для подтверждения приведем пример. Эрих Фромм в книге “Бегство от свободы” объясняет отказ от свободы в пользу деспотизма разрушением сообщества, которое жестко программировало жизненные проявления человека. В результате свобода оказалась не по вкусу, поскольку люди были не готовы к самостоятельному принятию решений и нуждались во внешней силе, которая управляла бы ими. Они не созрели, по его мнению, для того, чтобы принять свободу от ограничений, которые накладывало на них стабильное сообщество в рамках средневекового цеха, деревни. Свобода от этих ограничений внушала им страх и толкала на поиски безопасности за спиной у сильной личности [19;22].

Трудно сравнивать количество насилия над личностью в традиционном сообществе и в свободном, даже если оно потом подвергалось фашизации. Количество насилия в традиционных обычаях часто оказывается большим, чем в бесчеловечных предписаниях или кодексах тиранических обществ. Разница состоит в том, что в первом случае это не так заметно для не вооруженного психологическим знанием человека.

А как третируют в мирной деревеньке, жители которой придерживаются патриархальных норм, одиноких матерей и девушек, оставшихся старыми девами! Это мы наблюдаем сейчас в селениях (станицах) Чечни. Таких девушек боевики готовят стать террористками-смертницами (шахидками), чтобы они смыли свой грех (позор), убив неверных. Аллах их простит, и они попадут в Рай.

Фашизм возникает не вследствие бегства от свободы, а в результате того, что насильственная форма управления, одетая в политические одежды и примененная в государственном масштабе, используется для подавления одного слоя населения другим в интересах власти (партии) и самоутверждения. Это дает нам основание думать, что причиной стремления к рабству и поиска беспощадного правителя является не разрушение средневекового сообщества, как думал Эрих Фромм, а форма насильственного управления, которая привычна и практикуется в этом сообществе.

Человек с самого начала применяет этот образец к себе и другим, исходя из того, как им управляли его родители. Если в семье внедряется насильственная форма управления, то трудно ожидать, что человек, прошедший такую школу, станет в общественной, производственной и даже политической деятельности пользоваться другой формой, т.е. ненасильственной. Когда мы показываем фильм, где “хороший”, т.е. положительный, герой эффективно осуществляет насилие над “плохими”, то прежде всего внедряем в него, даже закрепляем в нем насильственную форму управления, которая будет применяться как к другим, так и к самому себе. Поэтому не следует удивляться тому, что, наблюдая за поведением героев “хороших”, идейно выдержанных фильмов, наши подростки объединяются в шайки и ведут войну с “плохими” соседями – и дело не ограничивается драками, доходит до убийств и террора.

Почему мы должны думать, что воспитанный в респектабельной семье человек, став руководителем, не будет практиковать насильственную форму, если еще на студенческой скамье его обучают, что “насилие - повивальная бабка истории”, история человечества кровожадна и что все попытки улучшить жизнь путем революционных преобразований были тщетны, т.к. революционеры неэффективно применяли насилие, были подчас либеральны. Применение ненасильственной формы он рассматривает как слабость и оппортунизм [8]. Что же будет, если он станет политиком?

Сталинизм был возможен только потому, что первая насильственная форма управления разделялась всем обществом поголовно, за редким исключением, как управителями, так и жертвами, а ненасильственная схема управления третировалась как буржуазный либерализм или еще какой-либо опасный “изм”.

Стремление сделать виновниками ужасающего террора только Сталина и его приспешников свидетельствует о желании оставить в неприкосновенности подлинные причины терроризма, ограничившись осуждением отдельных людей и отдельных решений.

Такова краткая характеристика основных причин терроризма.