Источники и литература

1. «Иркутские епархиальные ведомости» как краеведческий источник [Электронный ресурс]. URL: http://www. http://iemp.ru/statiji/detail.php?ID=1392 (дата обращения: 25.05.2012).

2. Караваева Е.В. Томские епархиальные ведомости как источник по истории формирования санитарной культуры в Томске // Макарьевские чтения: материалы шестой международной конференции (21–23 ноября 2007 года). Горно-Алтайск, – 2007. – С. 95–107.

3. Яблоков М.С. Тобольская епархиальная печать в конце XIX – начале XX вв. // Вторые Макушинские чтения. Томск, – 1991. – С. 43–46.

4. «Енисейские епархиальные ведомости» [Электронный ресурс]. URL: http://www.drevo-info.ru/articles/19624.html (дата обращения: 06.06.2012).

5. Гуляева Е.П. «Якутские епархиальные ведомости» о переводах религиозных изданий на якутский язык (1884–1910 гг.) // Третьи Макушинские чтения. Омск, – 1994. – С. 56–59.

6. Косых В.И. Из истории деятельности Забайкальской епархии // Третьи Макушинские чтения. Омск, – 1994. –С. 47–49.

ОБУЧЕНИЕ ЦАРСКИХ ДЕТЕЙ В XVIIВЕКЕ (НА ПРИМЕРЕ СЕМЬИ

МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА РОМАНОВА)

Яринская а.М.

Сибирский государственный медицинский университет

Михаил Федорович Романов – первый русский царь из династии Романовых, время правления которого приходится на XVII век – переходный период в истории России от средневековья к новому времени. Особенностью переходного периода было разрушение традиционного средневекового мировоззрения, рост интереса к окружающему миру, к человеческой личности. На смену религиозной постепенно приходила светская культура, в основе которой лежал рационализм, предполагавший веру в человеческий ум, знания, способности. С другой стороны, после завершения Смуты православие оставалось единственной опорой для возрождавшейся России, ее государя и народа, выступая одновременно фактором развития национального самосознания, способом законного обоснования власти, царя и его связью с подданными [1. С. 67]. Сам царь Михаил Федорович являл собой пример благочестия. Даже в очень тяжелое для страны время он, прежде всего, заботился о делах духовных. Так, узнав от священников о чудесах иконы Казанской Богоматери, Михаил повелел установить новый церковный праздник: первое празднество и «ход со кресты» 8 июля, когда явилась эта икона, второе празднество 22 октября, «како очистися Московское государство» [2. С. 42]. Возле «Золотой» комнаты Теремного дворца Михаила Федоровича – собственного его кабинета, где проходили совещания с ближними боярами, находилась Крестовая (моленная) комната, куда государь выходил прямо из Постельной. Крестовая была вся уставлена иконами, в ней хранились кресты и всякие святыни. Здесь царь по утрам молился с духовником, слушал чтение святых и поучительных книг [3. С. 31–32].

Нужно сказать, что первый русский царь из династии Романовых проявлял особую заботу о воспитании своих детей, хотя сам, по отзывам историка Н.И. Костомарова, «был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарен способностями, но и не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, вступивши на престол, едва умел читать» [4. С. 3].

После вступления на престол в 1613 году Михаил Федорович далеко не сразу обзаводится семьей. Только через 14 лет, 22 апреля 1627 года, у него и его жены Евдокии Лукьяновны Стрешневой рождается первая дочь Ирина, еще через год – Пелагея, которая вскоре умирает. В марте 1629 года появляется на свет долгожданный наследник Алексей. Затем рождаются еще пять дочерей (Марфа, Анна, Софья, Татьяна, Евдокия) и два сына – Иван и Василий. Правда, не все они доживут даже до отрочества [2. С. 41]. В итоге из 10 родившихся детей останутся только четверо: сын Алексей – будущий царь и дочери Ирина, Анна, Татьяна.

Важно отметить, что воспитание царских детей было не только личным государевым делом, но и государственным, особенно если речь шла о наследнике, будущем правителе государства. В XVII веке для царевичей и царевен учебные пособия издавались Печатным двором и Верхней типографией, и те из книг, которые получали одобрение при царском дворе, затем распространялись среди детей других сословий. Так произошло с букварем «Славяно-российских письмен» Василия Бурцева (1634), предназначенного изначально для царевича Алексея, а после одобрения при Дворе изданного «малым детем в научение». В 1692 и 1693 гг. другой издатель Карион Истомин поднес лицевые списки своего Букваря царским детям, а годом позже издал его массовым тиражом. Заметим, что все буквари, изданные в XVII веке, были значительно шире своего названия. Кроме азбуки и уроков грамотности они содержали статьи по вероучению, краткие словари, статьи педагогического содержания, образцовые письменники [5. С. 146].

По словам А.П. Богданова, «начиная с детей Михаила, московские царевичи и царевны обитали как в Раю, имея для игр и развлечений все, что только мог вообразить изощренный ум россиян XVII века» [6. С. 224]. Раем для царских детей служили комнаты и игровые площадки с их великолепным оформлением, мебелью, «потешными» предметами, куклами, многофигурными игрушками, изготовленными из золота, серебра, драгоценных пород дерева, тканей, мехов, в свою очередь украшенными жемчугами и красками. Все это являлось высшими достижениями мастеров России, Востока и Запада. Так, у царевича Алексея Михайловича был «слон серебрян, на нем арап с топориком; на слоне чердак (вышка, терем), на чердаке мужик с алебардою и три мужика с пиками; медведь золот, наведен финифтом лазоревым да голубым с каменьи». У царевича Ивана Михайловича (умер в начале 1639 г., пяти лет и семи месяцев от роду) «было судов серебряных: судки да конек, братина, оловеничек да кружечка, горшочек, ставик, котлик, тарелочка, росольничек, чашка, сапожок, песоченка» [7. С. 287].

Но больше всего изумляет перечень предметов, которые находились в комнате царевны Ирины Михайловны. Вот лишь некоторые из них: «Змей золот крылат…, у змея в голове изумруд четвероуголен, в очах две искорки яхонтовые, во рте держит человечью главу…Немка серебряна золочена, у ней в руках ведро… Достокан (стакан) серебрян, на нем меленка с трубкою. Кораблик на колесах. Птичка на стоянце. Два возка серебрены маленки, немецкое дело. Ларец, весом полтора фунта, по нем резаны травы и птицы; около ларца подпись: «Ларец благоверные царевны и великие княжны Ирины Михайловны». Пять рожков невеликих через грань позолочены, резные» [7. С. 286–287]. Большая часть этого серебра имела в детском быту значение игрушек. При этом такую посуду с изображениями птиц, зверей, людей очень любили и взрослые. В общей государевой казне на Казенном дворе хранились: корабли, птицы (орел, сова, петух, лебедь, страус), звери (барсы, львы, олень, верблюд, единорог) [7. С. 287]. Все эти вещицы-безделушки, служившие для забавы и украшения, можно было приобрести в особом Потешном (игрушечном) ряду, а также в Овощном и Пряничном рядах, на Красной площади.

Помимо разного рода «потешных» предметов в царском быту высоко ценились книги. У каждого члена царской семьи в комнате стояла книгохранительница с запасом избранных или наиболее необходимых настольных книг для душевного спасения [7. С. 282]. Прежде всего это были церковные поучения или церковно-исторические сказания, жития, но могли встретиться и светские книги. У царевича Алексея в возрасте 11–12 лет уже была маленькая библиотека, основу которой составили напечатанные специально для него по заказу дедушки Филарета Никитича «Азбука», «Апостол печатный…», «Апостол письменный…»; подаренные окольничим князем А.М. Львовым «Грамматика литовская печать в осмушку», литовский «Лексикон» и учителем царевича В.С.Прокофьевым «Псалтырь» [8. С. 109; 6. С. 226–228].

Кроме того, царевич Алексей получил от А.М. Львова предназначенную для письма книжку, которая привлекала особое внимание: «…листье каменное, доски серебряны камфарены; по доскам на сторонах стоят немки; застежки серебряны ж, на переплетке четыре репейка на щурупах. Книжка каменная ж, доски серебряные резные, по зеленой земле». К этому подарку от А.М. Львова прилагалось «перо писчее с финифтом, у него черен королек, на верху изумрудец. Перо серебряно с карандашом» [7. С. 284]. Не менее красивой была каменная книжка царевича Ивана Михайловича: «…оправлена золотом и осыпана дорогими каменьями, яхонтами, изумрудами, алмазами. Верхняя ее доска украшена запоною с литым двоеглавым орлом, а нижняя литым же изображением человека на коне с палашом, под конем змея крылата. На золотой цепочке висит золотая спица, или перо…». У царевича Ивана также имелась «готовальня серебряна четвероугольна резная, а в ней чернилица меденая да песочница серебрена», и другая «готовальня оболочена кожею красною, по ней басмены травы золотом и серебром сусальным…» [7. С. 284].

На выбор педагогических средств для царевичей оказывали влияние сами воспитатели. По замечанию В.О. Ключевского, главный воспитатель царевича Алексея Б.И. Морозов был одним из первых среди русских бояр, кто пристрастился к западноевропейскому. В комнате будущего государя можно было увидеть коня немецкой работы и немецкие «карты», купленные в Овощном ряду, а также детские латы, сделанные для мальчика немецким мастером Петром Шальтом. Кроме того, Б.И. Морозов ввел в учебную программу Алексея Михайловича прием наглядного обучения, знакомил его с предметами окружающего мира посредством немецких гравированных картинок [8. С. 109]. И.Е. Забелин эти картинки именует эстампами, гравированными на меди и на дереве, и относит их появление в царском быту к началу XVII века под общим названием потешных немецких печатных листов [7. С. 263–264]. А.П. Богданов, напротив, самое раннее упоминание о покупке эстампов для царских детей относит к 1632 г. Так, для пятилетней царевны Ирины Михайловны купили для потехи в упоминаемом Овощном ряду, на Красной площади, сначала 20 «листов», а чуть позже 30 «листов», о которых говорилось, что они «бумаги немецкой писаной, т.е. раскрашенной акварелью. Кстати, появление иностранных акварелей в России А.П. Богданов также относит к 1632 г. 16 июня 1634 г. купили от 40 до 60 печатных листов для пятилетнего царевича Алексея Михайловича и его сестер-царевен: семилетней Ирины и четырехлетней Анны. 9 января 1635 г. «в хоромы царевича Алексея, которому исполнилось 5 лет и 10 месяцев, были взяты еще 32 «листа писаных немецких и русских» [6. С. 249]. Эстампы использовались в царской семье и для наклеивания на ларцы, коробьи, сундуки. К примеру, купленный 8 июля 1644 г. для четырнадцатилетней Анны Михайловны «немецкий лист» «предназначался в наклейку на ее коробочку» [6. С. 232].

Таким образом, эти живописные картинки покупали для малолетних царевичей и царевен, с одной стороны, для забавы, увеселения, с другой, для знакомства их со многими предметами повседневной жизни, то есть с полезными знаниями селянина, ремесленника, промышленника, а также со знаниями по естественной истории, географии, всеобщей истории [6. С. 234; 7. С. 264].

Не менее значимым в деле образования царских детей являлся вопрос о том, кто будет их обучать и воспитывать. По словам подьячего Посольского приказа Г.К. Котошихина, оставившего свое сочинение о Российском государстве XVII века, для царевича и царевны выбирали «всяких чинов из жен жену добрую и чистую, и млеком сладостну, и здорову… Да у того же царевича или царевны бывают приставлена для досмотра мамка, боярыня честная, вдова старая, да нянька и иные послужницы» [9. С. 38]. Из этого же сочинения узнаем, что в возрасте пяти лет к царскому сыну приставляли боярина «честью великого, тиха и разумна». Такие качества были замечены в боярине Б.И. Морозове в процессе выбора главного воспитателя для царевича Алексея. Помимо главного воспитателя Г.К. Котошихин упоминает «учительных людей», приставленных к детям для обучения грамоте. Они должны были быть «тихие и не бражники», то есть спокойные, скромные, непьющие люди [9. С. 38–39].

Эстетической составляющей процесса воспитания детей царя Михаила Федоровича являлись «верховые сады» (от слова «Верх», т.е. Дворец), находящиеся при комнатах государя, царевичей и царевен [7. С. 140]. Все сады располагались на каменных сводах, над палатами и погребами. Отсюда еще одно их название – висячие сады. Они были разбиты на несколько цветников и гряд, между которыми шли дорожки для прогулок, обложенные досками, так что цветники и гряды находились собственно в ящиках. Из цветов здесь росли пионы, тюльпаны, белые и желтые лилии, алые розы, орлик, душистая и репейчатая гвоздика, девичья красота, рута, лазоревые и желтые фиалки, пижма, иссоп и многие другие. В летнее время во всех верховых садах висели клетки с канарейками, рокетками, соловьями и даже попугаями. Но самой любимой птицей русских царей была перепелка. Так, например, в 1667 г. в комнатном саду тогда уже царя Алексея Михайловича висело несколько клеток с перепелками [7. С. 144].

И хотя И.Е. Забелин указывает на скудость сведений о верховых садах, из Расходной книги Казенного приказа № 766 ему удается выяснить, что в 1635 г. садовниками Иваном Телятевским и Титом Андреевым для царевича Алексея Михайловича был разведен сад подле построенного незадолго до этого также для него Каменного Терема [7. С. 141–142]. В Расходной книге Казенного приказа содержится интересное сведение о том, что в том же 1635 г. садовник Никита Родионов поднес царю Михаилу и сыну его Алексею в их сады яблони и груши [7. С. 141].

Таким образом, обучение детей первого царя из династии Романовых, прежде всего, наследника российского престола, было не только дворцовым делом, принадлежащим царской семье, но и делом государственным, от которого зависело будущее страны и ее народа. Царский двор в заботе о воспитании царевичей и царевен способствовал и изменениям в обществе, в частности, в сфере образования, что выражалось в массовом издании на территории России учебных пособий, изначально предназначенных для царских детей; в распространении немецких гравированных картинок (эстампов), применении метода наглядного обучения, увлечении «потешными» предметами, куклами, многофигурными игрушками. Можно говорить о том, что начиная с правления Михаила Федоровича Романова, Государев двор, высшей точкой которого являлась царская семья, постепенно становился для своих подданных источником всенародного просвещения.