бн

правильны ли обвинения, предъявленные ему Горчаковым. На это Кенесары ответил: «После манифеста Государя Императора никогда против России не восставал, справедливость моя в этом случае известна богу. Враги мои осуждают меня перед Вами, я готов предстать перед начальством и уверить, что я совершенно не виновен. Враги мои не терпят меня и хотят, чтобы я не был в близком сношении с Вами».

Среди историков Казахстана, особенно дореволюционных, прочно укрепилась мысль, что сношения Кенесары с Оренбургской администрацией были не более, чем восточной хитростью, что Кенесары и в этот период был непримиримо настроен к России. В это укоренившееся мнение нам представляется важным внести одно уточнение. Кенесары искренне готов был прекратить борьбу, но при условии возвращения к тем отношениям, которые существовали между империей и Казахстаном при хане Аблае. Это было, конечно, неосуществимым условием, и сложившуюся обстановку гораздо более трезво оценивал Горчаков, чем Перовский. Возможно, что неосуществимость своих требований сознавал и Кенесары. Тем не менее, для понимания движения Кенесары существенно подчеркнуть, что на пути сближения между повстанцами и Россией стояла не слепая национальная вражда ко всему русскому, а непреодолимая для Кенесары сила — российское самодержавие с его системой колониальной экспансии.

Глава 8 БОРЬБА С КОКАНДОМ. ВОССТАНИЕ В ТУРГАЙСКОЙ

ОБЛАСТИ.

Заключенное в конце 1840 года перемирие с оренбургскими властями, согласно которому Кенесары дал обещание прекратить всякое вооруженное нападение на пограничную Линию, продолжалось до 1842 года, хотя и в это время отдельные вооруженные столкновения с сибирскими отрядами не прекращались.

Эта передышка имела весьма важное значение для развития движения Кенесары. Движение в Среднем жузе носило еще характер локальной борьбы, Кенесары в более решительной форме лишь продолжал дело своего брата Саржана. В районе Тургая Кенесары возглавлял освободительное движение казахов как Среднего, так и Младшего жуза. База движения становится более широкой, само движение перестало быть территориально ограниченным восстанием части родов Среднего жуза. Второе крупное отличие развития борьбы 1840—1845.годов от предшествующего этапа заключалось в том, что стремление Кеиесары к возрождению Казахского ханства получает свое оформление в избрании его казахским ханом.

О первых подготовительных совещаниях представителей казахских родов, обсуждавших кандидатуру Кенесары, сообщает Кулебай Куканов из Джагалбайлинского рода: «Кенесары принял меня благосклонно — аул его

175

имеет не более 40 кибиток. Но киргизов много к нему собралось, а именно: жаппасцы, чумекеевцы, торткаринцы, алчинцы и чиклинцы... Киргизы же совещаются над избранием султана Кенесары ханом всех родов...

Ордынцы же, собранные в его ауле, согласны все, как я мог заметить из слов их, помириться с собою и избрать ханом Кенесары».

Следившие за деятельностью Кенесары власти всячески старались через лазутчиков и султанов-правителей разжигать родовую вражду между восставшими, не давать им возможности объединиться в единое государство. «При старом режиме,— говорил товарищ Сталин,— царская власть не старалась и не могла стараться развить государственность на Украине, в Азербайджане, Туркестане и других окраинах, она боролась с развитием государственности на окраинах»1. На этот раз все ее старания были тщетны. В одном из донесений военному министерству задним числом сообщается об избрании Кенесары ханом: «В сентябре Кенесары присвоил себе ханский титул и стал посылать от себя повеления в киргизские волости Сибирского ведомства»2.

Действительно, в сентябре 1841 года представителями казахских родов, по традиционному обычаю, Кенесары был поднят на белую кошму и избран ханом.

И это было закономерным явлением.

Всякое национально-освободительное движение, опирающееся на поддержку широких народных масс, стремится к созданию своего национального государства.

В. И. Ленин писал: «Что такое «национальное» восстание? Восстание, стремящееся создать политическую независимость угнетенной нации, т.е. особое национальное государство»3.

Ахмет Кенесарин в своих воспоминаниях указывает на одну интересную деталь: во время избрания Кенесары ханом часть родов Младшего жуза, населявших прилинейную пограничную степь, просили Кенесары, чтобы он пока не называл себя ханом в переписке с оренбургскими властями, и заявили, что «они за это тайно будут поддерживать Кенесары, а на словах заявят о своей преданности царским властям и непричастности к восстанию Кенесары». Когда Оренбургскому военному губернатору Перовскому сообщили об избрании Кенесары ханом, он потребовал от Кенесары объяснения, «действительно ли он избран ханом?» Кенесары, отвечая Перовскому, отрицал факт своего избрания. Это объяснялось, очевидно, тем, что избравшие его роды, кочевья которых расположены близ пограничной Линии, боялись преследования.

Таким образом, Кенесары пришел к власти не в результате междоусобной борьбы и родовых интриг, а был избран ханом, как общепризнанный руководитель восстания.

Другая особенность данного этапа борьбы заключается в том, что, возглавив освободительное движение, Кенесары твердо решил отказаться от политики своих братьев, искавших опору в «единоверных»

176

среднеазиатских ханствах. Кенесары решил вести борьбу на два фронта: как с царской Россией, так и среднеазиатскими ханствами, в первую очередь с Кокандом и ташкентским кушбеки.

Дальнейшую борьбу Кенесары с Кокандом нельзя рассматривать лишь, как попытку объединить подвластных Коканду казахов; Коканд представлял серьезную угрозу независимости казахов и без борьбы с ним нельзя было создать единое независимое государство. Именно поэтому в борьбе с Кокандом целью Кенесары являлось полное освобождение казахов от какой бы то ни стало зависимости от южного соседа.

Деятельность Кенесары по организации возрожденного в 1841 году казахского ханства определялась задачами борьбы за независимость. Поэтому рассмотрим, как развивалось национально-освободительное движение в рассматриваемый период. Перемирие, установленное в 1840 году, было неустойчиво, тем не менее, оно позволило Кенесары повернуть фронт борьбы на юг.

Еще в 1838 году Коканд и ташкентский кушбеки сделали попытку использовать Кенесары в своих целях и предлагали ему кокандское подданство. Вот что сообщает об этом в своем показании Искара Утембаев, из Тока-Карпыковской волости: «в аулы Кенесары Касымова, кочующего на урочище Коинды, Качерлы... прибыл владелец ташкентский кушбеки с войском двух тысяч человек с тем предположением, что если Кенесары со всеми удалившимися от зависимости от Российского правительства волостями будет согласен подчиниться Ташкенту, то, сделав с ним примирение, он пригласит для кочевок в Ташкент, если на это Кенесары не согласится, то кушбеки оттуда не возвратится, не сделав с ним решительного действия».

Кенесары отказался вступить в подданство ташкентского кушбеки. По поводу этого В. А. Перовский писал графу Нессельроде: «Ташкентский правитель прислал в октябре прошлого года к возмутившемуся Кенесары подарки, испрашивая дружбу его и позволение основать в степи укрепления, обещая в этом случае Кенесары свою помощь. Но последний, не доверяя недавнему врагу своему, от того отказался».

Ташкентский кушбеки все же не прекращал попыток склонить отложившихся казахов Среднего жуза к вступлению в кокандское подданство. Казах Байбек Бекбулатов сообщает такой характерный факт: «Во время нахождения откочевавшего из пределов Среднего жуза Дюсембая в Чакчаковскую волость, в районе реки Или, к ним приезжал специальный представитель кокандского кушбеки с требованием вступить в кокандское подданство. Он предлагал им от имени кокандского владельца взять в каждую волость по одному из таш-кентцев письмоводителем, но киргизы тех волостей просили от имени их извиниться перед владельцем, что они этого принять не могут».

В борьбе с Кокандским ханством Кенесары умело использовал вспыхнувшую в 1840 году войну между Бухарой и Кокандом.

177

Дореволюционные историки, при характеристике внутреннего состояния среднеазиатских ханств, обычно приводят старинную арабскую пословицу — «В Руме (Турция) блаженст-но, в Дамаске — благотворительность, в Багдаде

— ученость, а в Туркестане ничего, кроме злобы и вражды». Эта поговорка оправдывается, в частности, событиями, которые развернулись в Средней Азии в 40-х годах.

Вэтот период во главе Бухарского ханства находился эмир Насрулла, прозванный народом «Эмиром-мясником» (Эмир Хасап) за его чрезмерную жестокость. Насрулла боролся за установление неограниченной власти и вел борьбу с остатками феодальной раздробленности, которая сопровождалась исключительными жестокостями.

Бухарское ханство давно зарилось на богатства кокандского хана и подвластные ему провинции. Выгодное положение Кокандского ханства давало возможность господствовать над караванными путями, идущими из Оренбурга в Ташкент, Бухару и Хиву. Формальный повод к войне с Кокандом нашелся. В это время кокандским ханом был Мадали-хан. Он влюбился в свою мачеху, красавицу Хан-Паджа-Аим (младшая жена покойного Омар-хана), проживавшую в Ура-Тюбе, и женился на ней.

Узнав об этом, Бухарский эмир Насрулла послал к Мадали-хану Раимкалмака с письмом (риваятом), в котором объЯвил его кафиром (неверным) за незаконный брак с женой своего отца. Взбешенный Мадалихан арестовал посланных бухарского эмира, что послужило поводом к войне с Кокандом.

В1840 году бухарский эмир двинулся на Ура-Тюбе, после непродолжительного сопротивления взял город, а затем направился к Коканду. Войска эмира застали Мадали-хана врасплох, к тому же многие видные кокандские сановники сами были заинтересованы в занятии Коканда бухарцами. Об этом свидетельствует письмо Кинжетай аксакала, петропавловского купца второй гильдии, своим родным, в котором он писал: «Между тем подданные Коканда пребывали в бес печности, потому что младший брат хана Лари-Хан имел сильную сторону, говорили, что эти возьмут Коканд, только для переворота в ханском поколении».

Вэтой борьбе как Коканд, так и Бухара, были заинтересованы в поддержке со стороны Кенесары. Но не менее и этом было заинтересовано

иХивинское ханство. Хивинское ханство, после похода Перовского в 1839 году, напуганное возможностью его повторения, заинтересовано было, заключив союз с Кенесары, заставить его охранять западную границу Хивы от царских войск. В этих целях, осенью 1840 года, Алла-Кул-хан прислал письмо Кенесары с приглашением поселиться «в укреплении, построенном хивинцами на Сыр-Дарье». На это Кенесары весьма дипломатически ответил, что «он не может постоянно жить в том укреплении, а желает быть в середине киргизской степи и продолжать только с Хивою обыкновенные дружеские отношения».

Такой отказ свидетельствует, что Кенесары вовсе не желал стать

178

подданным Хивы, а тем более заключать с нею военный союз. Иным было его отношение к Бухаре. Стремясь к ослаблению Кокандского ханства, Кенесары во время войны Бухары с Кокандом поддерживал бухарского хана. По поводу этого начальник Сибирского Таможенного округа в своем секретном донесении министру финансов писал: «Хан бухарский предпринял неприязненные действия против Кокани и Ташкени... Вследствие этого бухарский хан употреблял Кенесары для открытия военных действий».

Вначале сентября 1841 года Кенесары выступил с 4 тысячами отборных

войск из казахов Чумекеевского, Торткарин-ского и Табынского родов, на Ташкент4, Однако вспыхнувшая в его войсках эпидемия задержала его. Зато другая часть его войска осадила крепости Сузак, Яны-Курган, Жулек и Ак-Мечеть. Особенно ожесточенным был бой за крепость Сузак. Очевидец рассказывает, что «Кенесары осаждал Сузак в продолжение 18 дней; у него были сделаны деревянные лестницы, для того, чтобы влезть на вал». Кенесары, разрушив Сузак и другие укрепления, присоединил к себе окрестных, подвластных Коканду казахов и заставил их откочевать в сторону Тургая.

Осада Сузака и взятие ряда укреплений и крепостей явилась крупнейшей моральной победой Кенесары, поднявшей его авторитет в казахских народных массах. В результате поражения кокандский хан вынужден был предложить Кенесары вечный союз. Но Кенесары отказался от этого и потребовал возвращения принадлежавшей казахам территории.

Вначале апреля 1842 года бухарскими войсками был взят г. Коканд. Предание гласит, что когда эмир бухарский въезжал в город, к нему навстречу вышел Мадали-хан. Насрулла привел его в собрание ученого духовенства и спросил, как надо с ним поступить за его противозаконное дело, на что «ученые предложили приставить к жерлу пушки и выстрелить». Как пишет Наливкин, Мадали-хан по приказанию бухарского эмира был зарезан.

Предвидя осложнения отношений Бухары с Хивой из-за обладания кокандскими владениями и не желая чрезмерного; усиления Бухары, Кеиесары вступил в переговоры с Хивой для того, чтобы усилить распри между ханствами и тем самым ослабить их. Его расчет оправдался. В 1842 году началась ожесточенная борьба между Хивой и Бухарой из-за Коканда, продолжавшаяся с переменным успехом.

Вэтот период Коканд, превращенный в провинцию бухарского хана, приплел в упадок. Подвластные ему казахские и киргизские роды начали борьбу за свое освобождение. Восстали казахи Чумекеевского, Торткаринского и Табынского родов, кочевавшие по берегам Сыр-Дарьи. Они обратились за помощью к Кенесары, прося его взять на себя руководство их борьбой. Кенесары согласился. Султан-правитель Ахмет Джантюрин писал по этому поводу в Оренбургскую Пограничную Комиссию: «Сие предприятие, как слышно, сделано не столько по собственному желанию Кенесары, сколько убедили его к тому киргизы

179

означенных родов, которые, кочевавши около Сыр-Дарьи, подвергались часто временным нападениям ташкентцев».

Воспользовавшись ослаблением Коканда, значительная часть киргизских родов, кочевавших в окрестностях ИссыкКуля, признали себя независимыми и «выгнали кокандцев из небольших укреплений, устроенных на речках Кара-Коле. Барскауне и Конур-Улене».

Хивинский хан, желая заручиться в борьбе с Бухарой хотя бы нейтралитетом Кенесары, послал ему через своего представителя Базарбая в подарок «15 отличнейших ружей и одного аргамака». Кенесары подарки принял и даже похвалил качество полученных ружей, сказав своим соратникам, что при стрельбе из таких ружей «ни одна птица на 300 сажен п более не улетит от пули»3.

Воспользовавшись борьбой между Бухарой и Хивой, жители Коканда восстали и освободили свой город. Кокандцы предложили ханский престол родственнику Мадали-хана — Шир-Али. По словам Абул-Гафар-бека «с удалением бухарцев мир и тишина водворились в Кокандском ханстве. Шир- Али-хан, в то время довольно пожилой человек, оказался правителем добрым и кротким. Он носил прозвище «пустяк» (т. е. меховой коврик для обтирания ног, а в переносном смысле тряпка)».

После первых успешных военных операций против бухарского эмира, в конце ноября 1842 года умер хивинский хан и на престол вступил его сын — инак Рахман-Кул. С первых же дней своими жестокими репрессиями он вызвал ненависть народа: «Хивинцы не совсем расположены к нынешнему хану. Чрезмерная строгость его и нередкое отсутствие правосудия в распоряжениях Рахман-Кула породили даже к нему негодование жителей».

Не желая усиления ни Хивы, ни Бухары, Кенесары продолжал лавировать между ними. За сохранение дружественного нейтралитета хивинский хан Рахман-Кул одарил Кенесары «тремя аргамаками с верховой позолоченной сбруей, тремя саблями, двенадцатью ружьями и свинцом»1.

Кенесары умело использовал свои дружественные связи с Хивой для установления с ней торговых отношений. В это время приверженцы Кенесары вели бойкую торговлю на среднеазиатскнх рынках, пригоняли скот и на вырученные деньги покупали ружья, порох, свинец и другие необходимые товары.

Военные действия Кенесары против Коканда вызвали беспокойство оренбургской администрации. Оренбургский военный губернатор Перовский потребовал объяснений. Почему, спрашивал он у Кенесары, «Вы вмешиваетесь в войну бухарского хана с Кокандом, собираете для этого значительные партии киргизов?».

В своем ответе Кенесары четко формулировал причины войны казахов с Кокандом: «Находившимся при нас роды отняты кокандцами, которые прежде еще убили старших братьев моих: Саржан султана, Есенгельды султана, Алджан султана, Касыма. Ныне в 1841 году мы отправили на Коканд

180

войско, чтобы выручить находившиеся там роды... Из этих родов остались 6 600 кибиток»3.

Специально посланные царские лазутчики для выяснения причин военных действий между Кенесары и Кокандом подтвердили правильность доводов Кенесары. В частности, начальник Сибирского Таможенного округа писал: «Кенесары перешел в Кокандское владение с значительным числом киргиз-кайсаков в намерении вывести из Коканда передавшихся туда в последнее беспокойство киргиз, подвластных России». Однако объяснения Кенесары не удовлетворили правительство: враждебные действия на юге султана, подданного империи, грозили подорвать интересы русской среднеазиатской торговли. От Кенесары было потребовано прекратить враждебные действия на юге и прикочевать к русским границам. Кенесары внешне покорился, но глубоко затаил обиду. Ему было ясно, что русское правительство отказывается признать за ним какую бы то ни было долю самостоятельности.

В то же время в начале 1842 года в составе русской администрации произошли важные перемены: Перовский был отозван из Оренбурга и на его место назначен генерал Обручев, который не доверял Кенесары и не верил в возможность мирного урегулирования конфликта. Это облегчало положение Горчакова и позволяло принять решительные меры против Кенесары. Перемирие, установившееся со степью, было нарушено Горчаковым в том же 1842 году. Сибирский отряд под командой Сотникова напал на аулы Кенесары, угнал большое количество скота и увел в плен до 10 человек, в том числе жену Кенесары Куным-жан. Несколько позже Сибирским отрядом были разбиты аулы Кенесары, кочевавшие при Аксакалтобе, и угнаны 1 000 верблюдов, 3 000 лошадей, 10 000 баранов и убито 100 человек и уведено в плен 25 человек1.

Брошенный Горчаковым вызов попал в цель. Кенесары вынужден был выступить против сибирских властей.

С наступлением 1843 года он усилил нападения на пограничную Линию Западно-Сибирского губернаторства и разгромил дружественные России аулы султана Алтыбая Кубекова из рода Жаппас и Алтын, причем султан Алтыбай был убит. Одновременно Кенесары возобновил и набеги на Кокандские владения.

Это выступление Кенесары послужило причиной нарушения перемирия. Вновь начались вооруженные столкновения с царскими отрядами.

Положение Кенесары оказалось очень трудным. Он потерял всякую надежду на примирение с царскими властями. В одном из своих писем Кенесары с негодованием писал ген. Обручеву: «В прошедшем 1839 году проживающие в Оренбурге г. военный губернатор и генерал Гене объявили нам всемилостивейший манифест Государя Императора и прощение сделанным нами проступкам. Вполне поверив такой личности, мы остановили стрельбу и действия саблями, и спокойно пребывали в пространных владениях Его Величества... 21 числа Наурыза во время

181

отлучки нашей на охоту ограблена часть наших аулов, убито несколько человек и уведена султанша Куным-жан выезжавшим из Омской области отрядом под начальством Сотникова... После чего мне осталось предположить, что милость надобно ждать от одного бога, а от русских начальников ее не дождешься»

Возобновление военных действий в степи побудило генерала Обручева в начале 1843 года представить специальную докладную с обоснованием необходимости и подробным изложением плана карательной экспедиции против Кенесары и просить военного министра об отпуске необходимых средств. Он просил об отпуске на военные расходы 14 тысяч рублей и, сверх того, 3 тысячи рублей на премию за доставку головы Кенесары. При этом Обручев предупреждал, что Кенесары имеет теперь целую армию и угрожает нападением на Оренбургскую крепость. Его докладная была дана на отзыв В. А. Перовскому, как бывшему военному губернатору Оренбургского края. Перовский написал подробные замечания на план Обручева, в которых по прежнему защищал Кенесары. Он писал: «Мне кажется, что г. Обручев напрасно и не в меру встревожен действиями Кенесары и неблагонамеренностью ордынцев. Донесение его большею частью составлено из толков киргизских и не заключает ничего положительного»; далее он продолжал: «К сожалению, план экспедиции и самый состав отряда кажутся мне так ошибочны, что не предвидя от предпринимаемых мер никакой пользу, можно почти наверное предсказать различного рода неудачи». Несмотря на замечания Перовского, 27 июня Николай I разрешил поход в степь с отнесением расходов за доставку головы Кенесары за счет кибиточного сбора.

10 июля 1843 года Обручев направил в степь отряд в 300 человек под командою войскового старшины Лебедева. Встреча Лебедева с Кенесары произошла на р. Иргизе, Но и на этот раз Кенесары, избегая столкновения с царским отрядом, убедил Лебедева, что подчиняется приказанию властей, навсегда отдается в подданство России и перекочевывает к границе Оренбургского ведомства. Лебедев запросил указаний Оренбургского военного губернатора. Тот незамедлительно ответил: воздержаться от враждебных действий против Кенесары, но с отрядом оставаться в степи. Одновременно султанам-правителям было поручено срочно сформировать отряды, причем запрещалось разглашение целей похода. Так, например, султану восточной части Орды Ахмету Джантюрину, прибывшему в конце апреля на вершину Тобола, было предписано:

Собрать благонадежных и преданных царизму казахов с хорошими верховыми и подъемными лошадьми;

О целях похода не объявлять, а распускать слухи, что поход предпринимается с другим назначением.

Однако султанам-правителям не удалось вовремя сформировать свои вооруженные отряды. Ахмет Джантюрин явился к месту назначения с опозданием, а султан Баймухаммед Айчуваков собрал только 500 казахов.

182

Вавгусте 1843 года отряд из 5 000 человек под общим командованием полковника Бизанова, вместе с султанами-правителями Арсланом Джантюриным и Баймухаммедом Айчу-ваковым, выступил из крепости Сахарной для уничтожения «мятежного султана Кенесары». Другие отряды, сформированные в Западно-Сибирском генерал-губернаторстве, выступили из Омска, Петропавловска и Каркаралинска.

Одновременно оренбургский военный губернатор Обручев обратился с воззванием к «кочующим казахам»:

«К вам,— писал он,— обращаюсь я с советом, полезным для вас; отриньте заблуждения ваши, оставьте злодея, пораженного теперь страхом, возвратитесь на прежнее место ваших кочевок. Для собственного спасения вашего я делаю это воззвание, чтобы отвратить от вас те бедственные последствия, которые вы можете навлечь на себя и семейства ваши, продолжая оставаться в сообществе с Кенесарой».

К этому времени силы Кенесары возросли. Ему были подвластны более 5000 аулов из родов Баганалы, Аргын, Табын, Тама, Байбакты, Шекты, Шомекей и др.

Отряд полковника Бизанова, вместе с султанами-правителями Баймухаммедом Айчуваковым и Арсланом Джантюриным, двинулся сперва по р. Иргизу, а затем по нижнему течению р. Улкояк, где кочевали аулы Кенесары. Здесь он столкнулся с небольшим отрядом Наурызбая, специально высланным в разведку. При столкновении Наурызбай был тяжело ранен, однако ему удалось с боями скрыться в степь. Визанов, утомленный длительными, изнурительными переходами, не стал его преследовать. Вместо этого он направился в сторону аулов Кенесары и захватил там значительное количество скота. Но дать бой самому Кенесары ему не пришлось.

Отряд Ахмета Джантюрина, шедший со стороны Тобола, опоздал и не смог присоединиться к отряду Бизанова.

Прибыв 17 сентября 1843 года в Тургай, султан Ахмет Джантюрин узнал, что отряд Бизанова, измотав в боях силы и ничего не добившись, вернулся

вОрск. Джантюрин был вынужден возвратиться к Тоболу. Так бесславно окончился поход Бизанова.

Остальным царским отрядам также не удалось навязать сражение Кенесары. Со своими джигитами он маневрировал в степных просторах, изматывая силы противника. Обессиленные отряды, в связи с ранним наступлением холодных осенних дождей, вынуждены были прекратить военные действия и покинуть степь.

Военные действия против Кенесары предполагалось возобновить в

следующем, 1844 году.

Воспользовавшись временной передышкой, Кенесары стал 1 готовиться к новой борьбе. По свидетельству властей, к этому времени он «имел при себе хорошо вооруженных 8 000 человек»

Вконце 1843 года вместе с Ержаном Саржановым Кенесары во главе 3500

183

джигитов напал на аул султана-правителя средней части Оренбургского ведомства Арслана Джантюрина, расположенный по р. Уилу. Нападение Кенесары было настолько внезапным, что жители аула не успели призвать помощь с ближайшей пограничной Линии. Нападавшие нанесли султану чувствительный ущерб, захватив у него 5 500 лошадей, 3 500 верблюдов, 970 коров и 7 000 баранов.

Султан Арслан Джантюрин, вместе с присланным ему на помощь отрядом, численностью в 500 солдат, отправился вдогонку Кенесары. Однако, прибыв к р. Ори, он узнал о значительном перевесе вооруженных сил Кенесары и потому решил прекратить дальнейшее преследование. По возвращении Арслан Джантюрин писал председателю Оренбургской Пограничной Комиссии: «Султан Кенесары снова готовит нападение на собственный мой аул, потому что, как доходят до меня сведения, первое его намерение есть посягнуть на мою жизнь и погубить семейство мое»2.

В ответ на это донесение Оренбургский военный губернатор приказал султану-правителю западной части Орды полковнику Баймухаммеду Айчувакову оказать вооруженную помощь Арслану Джантюрину для преследования «степного разбойника Кенесары». Кроме того, решено было усилить отряд Арслана Джантюрина артиллерией и другим вооружением. Однако и это не помогло. Восставшие во главе с Кенесары попрежнему продолжали нападения на пограничные Линии и на аулы ненавистных султанов. Одновременно Кенесары вторгся со стороны УлуТау в пределы степей, подчиненных Западно-Сибирскому генералгубернатору. Это вынудило Горчакова обратиться к канцлеру Нессельроде за разрешением занять Улу-Тау и Арганаты путем поселения там казачьих семейств и выделения специального отряда из состава второго сибирского полка. Просьба Горчакова была удовлетворена.

Опыт предшествующих лет борьбы с Кенесары убедил правительство, что отдельным отрядам, посылаемым против восставших, не достигнуть успеха, так как Кенесары, маневрируя в степных просторах, легко избегал преследования. Поэтому правительство решило снарядить весной 1844 года в степь 3 отряда. Отряды должны были комбинированным наступлением со стороны крепости Орск, от гор Улу-Тау и от реки Тобол на кочевья Кенесары в районе Тургая, взять Кенесары в клещи и отрезать ему пути отступления. Оренбургскому и Западно-Сибирскому губернаторам предложено было объединить силы и осуществить единство действий.

Со стороны Оренбургского губернаторства был сформирован отряд из преданных казахов, которым правительство обещало, в случае смерти на поле боя, назначить их семьям пенсию.

Этот отряд в полной боевой готовности должен был находиться в верховьях р. Тобол.

Со стороны Сибирского генерал-губернаторства были сформированы 2 отряда: один, под командой есаула Лебедева в составе 250 человек при двух орудиях, а другой, под командой сотника Фалилеева, в составе 150 казаков.

184