бн

«близнецом» торгового капитала.

Развитие торговли в Казахстане, не изменив натуральную производственную основу хозяйства казахов, все же способствовало дальнейшему внедрению товарно-денежных отношений. Среди казахов появляются торговцы, которые организовали специальные торговые товарищества (напр., Ахмет Джантю рин, Куламбаев и др.). Они же ссужали деньги в долг под ростовщические проценты.

Развитие товарно-денежных отношений способствовало появлению батрачества. Для первой половины XIX в. характерным является появление среди казахов «отхожего промысла». Появление «отхожего промысла» свидетельствует о тяже лом положении беднейшей части казахов, стремившихся избавиться от кабальной полукрепостнической формы труда путем перехода к более свободной капиталистической форме труда. Еще В. И. Ленин указывал, что «Перекочевывание (от - ходничество— Е. Б.) разрушает кабальные формы найма и отработк и»2 .

По данным Артемьева, общее число казахов, работавших пастухами у прилинейных русских жителей и на рыболовных промыслах Каспийского моря, доходило до 20 тыс. душ обое го пола. На одних Эмбенских рыболовных промыслах работало до 200 казахов. Большинство казахов, уходивших на заработки, работало на рыболовных промыслах и нанималось к зажиточным линейным жителям. Только незначительная часть I работала в горно-заводской промышленности, в частности на золотых приисках, каменноугольных копях Баян -Аула и на Каркаралинском свинцовом руднике. Хозяин этих предприя тий Попов в 1843 году из Талдыгульских копей добыл 12840 пудов каменного угля, а в 1846 году из Каркаралинского свин цового рудника — 5 292 пуда свинцовой руды.

О порядке найма казахов золотопромышлен никами сообщает Григорий Колмагоров, в то время служивший в Запад но-Сибирском крае. По его рассказам, наемные работники казахи делились на три категории.

1.Месячные — летние, которые работали только с мая по октябрь, им платили от 3 до 4 рублей серебро м в месяц, и, кроме того, они обеспечивались жильем.

2.Рабочие, вскрывающие торф. Смотря по толщине наносной земли на золотоносном пласте, им пплатили от 3 до 5 рублей серебром.

3.Рабочие на золотых приисках, работавшие на отведенных им

участках с	хозяйским инструментом, под	надзором приказчиков.
Они получали плату только за вымытое ими		золото	по 1 р. 50 к.
серебром за каждый золотник.
Положение	работников-казахов, нанимавшихся в		прили иейные

русские хозяйства, было тяжелое. По этому поводу в одном донесении Оренбургской Пограничной Комиссии воен ному губернатору говорилось: «Казаки очень редко обеспе чивают киргизов работников своих в платеже и этим, так сказать, кабалят их на долгое время» 2.

Изменение хозяйственных условий не могло не повлиять и на

51

социальные отношения казахов, к рассмотрению которых мы и переходим в следующей главе.

Глава 2 СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ КАЗАХОВ

При анализе социальных отношений в Казахстане очень важно выяснить, какие изменения претерпели отдельные фео дальные институты, и какое место они занимали в общественной жизни казахов в интересующий нас период. Без такого рассмотрения вопроса нельзя вскрыть классовой и социальной сущности отдельных феодальных институтов. «Самое надежное в вопросе общественной науки,— говорит Ленин,— это не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в исто рии возникло, какие главные этапы это явление проходило, и с точки зрения этого развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»3.

Дореволюционные буржуазные историки знали только два социальные группы в Казахстане — «ак-суек» (белая кость) и «кара-суек» (черная кость) *. К белой кости они относили всех чингизидов, а к черной кости — все остальное население. Эти две группы во всех исследованиях фигурируют как прочно установившиеся социальные категории. Поэтому в трудах этих авторов можно встретить «белую кость» и «черную кость» и XV в. и XVIII— XIX вв. Однако, какие изменения претерпели эти социальные группы, и какое место занимали они в общественной жизни казахов в рассматриваемый период, оставалось невыясненным. Известно, что «белая кость» XV века во многих отношениях отличалась от «белой кости» XIX в., то же самое происходило и с «черной костью». В процессе разложения патриархальнородовых отношений и классовой дифференциации из среды «черной кости» выделялась родовитая знать, не уступавшая по своему положению чингизидам, и зависимые общественные группы — егынши, джатаки, байгуши.

Появление термина «белая кость» восходит к ранним периодам истории казахского народа. Очевидно, возникновение знати «белой кости» было связано с периодом господства татаро-монгольских завоевателей и формированием феодальных отношений в Казахстане. Сами представители «белой кости» называли себя потомками Чингис-хана. Как пишет султан Мендалий Пиралиев2, специально занимавшийся изучением этногенезиса казахов: «Можем заключить, что к этим народам (казахам и узбекам)

52

понятие естественных прав белой кости господство над черной перешло от монголов ... владельцы считаются особым от народа племенем, вследствие мифических представлений об их совсем земном происхождении»3.

Как указывает академик В. В. Радлов, древне-тюркский термин «тора» означал — «принц». В древне-уйгурской книге «Кудатку Билик» он тоже значит «князь» — «принц». Происхождению этого термина и его значению у древнетюркских народов и монгол посвящена специальная работа Г. Шлегеля4.

Исследователь истории Средней Азии Кары-Курбан-Лли-Каджи- Халид-Бек-Оглы появление термина «тюре» также относит к эпохе Чингис-хана

Впереводе означает: «...казахских ханов обычно называют тюрями. Слово «тюре» было в свое время названием законов и уложений Чингис-хана, ставшим впоследствии титулом его сыновей и потомков».

Автор объясняет происхождение слова «тюре» от персидского «дрэ», что означает наказание подчиненных кнутом. Далее автор поясняет, что со времени Чингис-хана казахские ханы слово «тюре» употребляли по отношению

ксвоим сыновьям и родственникам. Приказание хана беспрекословно выполнялось; хан мог казнить своих подчиненных, но его сыновья и родственники не были наделены такими правами — они могли только наказать своих подчиненных.

Тюре — это ханские родственники, по своему положению стоявшие ниже ханов. Автор пишет:

Впереводе это значить: слово «тюре» означает титул. В эпоху Чингис-хана такой титул был дан неполновластным чиновникам... По книге Тибиян Нафи на языках индусов слово «тюре» означало человека неполновластного, не имеющего большого авторитета... В наше время тюрями называют тех, которые стоят ниже ханов.

Все это подтверждает указание султана Мендалия Пиралиева по поводу происхождения термина «тюре». Известно, что в завоеванных странах Средней Азии монгольские завоеватели обращались с местным населением, как с крепостными и применяли по отношению к ним телесное наказание.

Представители «белой кости» — тюринцы составляли отдельную феодальную касту и не входили в состав казахской родовой общины. До XVIII века включительно представители «белой кости» — ханы и султаны — занимали господствующее положение в общественно-политической жизни казахов. В силу законсервировавшихся патриархально-феодальных отношений в Казахстане и сложившейся на этой почве традиции ханом мог быть избран

53

только представитель «белой кости». Звание султана могли носить лишь чингизиды. До XVIII века это звание закреплялось господствующим положением чингизидов в общественно-экономической жизни казахов. Но в первой половине XIX века былой однородности «белой кости» уже не наблюдалось. В основе упадка влияния этого привилегированного сословия лежал рост имущественного неравенства среди чингизидов. Их сословной однородности серьезный удар нанесла и политика царского правительства. На основе устава 1822 года и в результате политического преобразования Младшего жуза, за исключением султанов-правителей и старших султанов (агасултанов), перешедших на царскую службу и получивших от правительства потомственное звание дворянства, остальная часть чингизидов потеряла свои привилегии. Потомки «белой кости» слились с остальной массой.

В40-х годах XIX в. по заданию Оренбургской Пограничной Комиссии было обследовано положение отдельных социальных групп казахов — султанов, биев и тарханов. Один из обследователей, чиновник особых поручений д'Андре, так определяет положение чингизидов среди казахов: «Все султаны в западной части Средней Орды считают происхождение свое от Чингис-хана, хотя многим родословие неизвестно. Знают происхождение свое от 3 до 6 колен для того, чтобы доказать происхождение свое от белой кости. Малым преимуществом пользуются в Орде подобные потомки Чингис-хана... При разбирательстве или решении какого-либо народного дела, голос султана принимается наравне с прочими голосами киргизцев. Свой голос и особенных прав на преимущества на сих не имеют».

Далее, д'Андре указывает, что из былых преимуществ «белой кости» сохранился только обычай женитьбы на чингизидах. Кичась своим происхождением, «тюринцы» продолжали еще традицию выдачи своих дочерей замуж только за казаха, исходящего от «белой кости». Но и это не везде соблюдалась. В первой половине XIX в. тюринцы вступали в брак с верной костью». Таких тюринцев называли «караман», т. е. чернью. Так, например, был прозван род тюринца Барака за вступление в родственные отношения с «черной костью».

Итак, сословие «тюре» уже не было однородным. Наряду богатыми тюринцами были и бедные, разорившиеся тюринцы, утратившие свою кастовую обособленность. Многие из них породнились с представителями «черной кости».

Таким образом, в первой половине XIX в. звание «белой кости» имело больше историческое значение, чем сословное. Исключение составляли только султаны, занимавшие определимое служебное положение в царской административной системе. Хозяйство султана было тесным образом связано с кочевой общиной, так как обслуживалось членами общины. наконец, в среде самих тюринцев существовали такие же татриархальнородовые отношения, как в кочевой общине.

Врассматриваемый период нельзя противопоставлять султанов и родовую знать. Отношение султанов и родовой знати землепользованию, а также формы эксплуатации кочевой общины выступали в одинаковой форме, соответственно изменившимся условиям.

54

Господствующей социальной группой, выраставшей, в противоположность султанам, непосредственно из недр кочевой общины, были родовые старшины

— бии. В рассматриваемый период бии также занимали господствующее положение среди казахов. Они пользовались особыми правовыми и экономическими преимуществами. Родовые старшины издавна распоряжались значительной частью общинных кочевьев, но в первой половине XIX в., в связи с усилением кризиса пастбищно-кочевого хозяйства, они начали захватывать лучшие зимовые стойбища (кыстау) в свою личную собственность. Отдельные аулы богатых родовых старшин — биев, как и аулы султанов, кочевали отдельно от родовых общин.

Наряду с этим, родовые бии, наравне с ханами и султанами, разбирали судебно-исковые дела и участвовали в дележе доходов.

Биями могли быть только представители «черной кости», чингизиды не могли быть избраны биями, хотя они участвовали в разборе судебных дел.

Происхождение слова «бий» до сих пор окончательно еще не выяснено. Курбангали Халид Оглы утверждает, что слово «бий» происходит от слова «бек» или «биюк», что в переводе означает властитель, глава народа. В переводе это: «...титул «бий» происходит, конечно, от слова «бек».

Слова «бий» и «бек» приравниваются к арабскому слову (кабир газим) что в переводе означает: «глава одного рода или старшина

рода, или бек города».

Поскольку формы эксплуатации кочевой общины султанами и родовой знатью совпадали, нет нужды описывать их раздельно. Только надо учесть, что родовая знать (бий, батыры), как и султаны, была заинтересована в сохранении патриархально-родовых отношений, обеспечивших ей господство над казахской общиной. Многие формы феодальной повинности маскировались оболочкой патриархально-родовых обычаев.

Если в XVIII в. султаны присваивали прибавочную стоимость в формах продуктовой ренты, а родовая знать в форме отработочной ренты, то в первой половине XIX века султаны и родовая знать получали оба вида ренты — и продуктовую и отработочную.

Концентрация скота в собственность отдельных семей приводила и к концентрации владения общинной землей. Поземельные отношения сводились к формуле К. Маркса: «Не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и совместное владение землей».

Это высказывание Маркса о поземельных отношениях азиатских стран дает ключ к пониманию земельных отношений казахов, у которых, наряду с общинным владением землей, было частное владение землей, выражавшееся в узурпации общинных земель султанами и родовой знатью. Однако это еще не полностью вскрывает характер поземельных отношений в первой половине XIX века.

В этот период к продолжавшемуся процессу узурпации общинных земель султанами и родовой знатью добавилась колониальная политика царизма, сопровождавшаяся захватом лучших общинных земель. Это обстоятельство не могло не изменить существующий порядок землепользования. Были нарушены

55

традиционно установившиеся кочевые маршруты основных казахских родов, что послужило одной из причин кризиса пастбищно-скотоводческого хозяйства, изменившего структуру хозяйства казахов.

Отмеченный нами в предыдущей главе переход казахов к оседлости и к сенокошению и возросшее в связи с этим народнохозяйственное значение зимних стойбищ привели к тому, что в частное владение захватывались, прежде всего, земли, предназначенные для кыстау.

В процессе оседания на зимовых стойбищах лучшие зимовки с богатыми кормовыми лугами достались феодальной верхушке. Недаром известная поговорка гласит: «У кого крепкий кнут, у того и земля». В материалах по обследованию землепользования казахов приводится выдержка из рассказа одного казаха, который говорил: «Богатые устраивают по 2—3 зимних стоянки (помещения) и отнимают у нас, бедняков, сенокосы и стоянки».

Родовая знать и султаны уже не ограничивались правом распоряжаться лучшими зимовыми стойбищами и сенокосными угодьями рода. Они стали захватывать их в частное владение. По поводу этого имеются многочисленные указания в архивных источниках. Подполковник Метелицин и Изразцов, изучавшие обычаи и быт казахов Семиреченского края, писали: «Зимовка составляет собственность лица

ипереходит по наследству так же, как и всякое другое имущество: зимовку отца наследует младший сын и т. д . Пользование зимовкой без позволения собственника возбраняется под опасением уплаты убытков за потраву».

Захват лучших зимовок султанами, родовой знатью вызвал обострение борьбы за землю внутри казахского общества. Предпринимались попытки насильно отобрать зимовые стойбища у биев

исултанов. В поисках защиты казахские феода лы обращались к царской администрации, требуя закрепить за ними в собственность принадлежавшие им зимовки. Харак терно письмо феодала Д. Байсенгирова, жаловавшегося на ка заха Бозиева, так как тот «намеревается насильственно за нять принадлежащие ему, Байсенгирову, зимовые места, который 17 лет находился кочевкою в

Уваковской волости, а ныне, прикочевав, хочет насильно занять чужие зимовки»2.

Саналогичным письмом обратился к областном у начальнику сибирских киргизов бий Джулумбет Дабасов, который писал: «Назад

тому 30 лет имею зимовую кочевку	в семи верстном расстоянии от
редута Бобровского, ныне же места	те отнимают от меня насильно

Киреевской волости киргизы Мендебай и Текей Бекчины, а потому, прибегая к Вашему высокородию с сей моей нижайшей просьбою, убедительнейше прошу о разбирательстве сей моей просьбы»3.

Подобных фактов очень много. Надо сказать, что ко всем этим просьбам власти относились очень благожелательно, о чем подробно будет сказано в другой связи.

Итак, изменившийся порядок землепользования и переход казахов к сенокошению и постоянной зимовке поаульно дали возможность

56

родовой знати и султанам захватывать лучшие зимовые стойбища и владеть ими на правах частной собственности.

Таким образом, происходит процесс окончательного оформ ления феодальной собственности на землю. Однако из этого

мы не должны делать поспешный вывод, что якобы только к началу XIX века и относится становление феодальных отношений у казахов. Как раз своеобразие так называемого кочевого феодализма заключается в том, что здесь феодальные отношения уже раньше складывались на почве фактического сосредоточения общинной земли в распоряжении отдельных феодалов, в связи с концентрацией в их руках скота, как главного средства производства. Образование феодальной зе мельной собственности внесло крупные изменения в социаль но-экономические отношения казахов.

Феодальная верхушка казахов не только владела зимовы ми стойбищами, но фактически распоряжалась летовками (жайляу). Чиновник Оренбургской Пограничной Комиссии Л. Баллюзек, специально занимавшийся изучением кочевых районов казахов, сообщает интересные данные о правах сул танов, биев и аксакалов распоряжаться летними пастбищами казахских общин. Он указывает, что хотя на летовках уста навливаются определенные границы между различными аулами, обозначавшиеся тремя знаками: воткнутой в землю пикой, начерчиванием на песке или глине родовой тамги и завязыва - нием узлов из высокой травы — все же фактическими распорядителями пастбищных районов являлись султаны, бии и ак сакалы. Далее Л. Баллюзек указывает, что когда два вожака спорят о своих правах на летовку, то решение принимается в пользу старшего: «Если из спорящих один — султан, а другой — простой киргиз, то спорное место уступается первому, т.е. султану; если один из спорящих лиц — бий, а другой — известный в целом роде аксакал, старшина, то уступка делает ся в пользу последнего; если спор между бием и простым кир гизом, то спорное место остается за первым».

На право биев и султанов распоряжаться летними кочевь ями указывал также Михаил Граменицкий, служивший в По граничном управлении сибирских киргизов. Он писал: «Самые удобные кочевки, самые коренные пастбища занимаются юр тами и стадами богачей; на долю бедняков остаются только места забракованные»2.

О фактическом владении султанами летовками и зимовы ми стойбищами свидетельствует земельный спор, возникший между казахами Алтын-Эмельской волости и султаном Аблай-хановым. Известный султан Старшего жуза Тезек Аблайха-нов владел летовкой и зимовыми стойбищами. После его смерти они по наследству перешли к его семье. Не имея земель, казахи Алтын-Эмельской волости стали претендовать на летовку и зимовые стойбища Тезека Аблайханова. Когда в связи с этим жена Тезека обратилась к Семиреченскому губернатору, от него последовало указание: «Об ограждении наследников полковника Тезека Аблайханова от притеснения киргизов и об оставлении в их исключительном и нераздельном пользовании как

57

зимних, так и летних кочевок, которыми пользовался полковник Аблайханов»1.

Очень характерна также переписка между известным бием Туртуульской волости Чона Идигиным и генерал-губернатором Западной Сибири Сельяниновым в 1830 году.

Всвоем обращении к генерал-губернатору бий Идигин просит: «издревле занимаемые нами урочища, а именно: зимними кочевками БаянАул и Иреймень, а летними кочевками - Итемгень и Мамай — оставить навсегда в нашем владении».

Это ходатайство было уважено. Как говорится в ответе генерал-губернатора: «летние и зимнее кочевья, в письме поименованные, навсегда ему (бию Идигину

—автор) принадлежать будут вместе с озерами к тем урочищам принадлежащими».

Можно привести и другие примеры захватов казахской знатью родовой земли. В «Материалах обследования по киргизскому землепользованию» указывается, что в 40-х годах XIX века султаном Конур-Кульджой насильственно были захвачены летовочные районы казахов рода Мамай. Эти казахи, лишенные своих родовых пастбищ, вынуждены были уйти в Бугулинские горы Акмолинского округа.

Другой султан Муса Черманов захватил летние пастбища рода Малкозы и впоследствии на захваченную территорию переселил 100 кибиток своих сородичей из рода Карджас.

Сын Букей-хана, Султангары, захватив летние пастбища рода Садыр, переселился туда со своими рабами и тюленгутами.

При этом следует отметить, что хотя султаны и родовая знать фактически распоряжались летними кочевьями казахских общин, формально частная собственность на них еще не существовала. Султаны, родовая знать — бии сообща владели летовкой вместе с кочевой общиной. О порядке пользования летними кочевьями письмоводитель Восточной части Орды Половоротов писал: «Почти никто не владеет землей или кормом летом, кроме сохраняемых зимних кочевок, тем более прилинейных, заготовляющих сено».

Всохранении общинной собственности на летовочные районы заинтересованы были сами султаны и родовая знать, так как под видом общинного владения летовкой им легче было эксплуатировать кочевую общину.

Господствующая роль феодальной верхушки — султанов, биев и др. представителей родовой знати — определялась не только возможностью распоряжаться летними кочевьями и зимовыми стойбищами казахских общин: их права на землю реализовались еще в целом ряде феодальных повинностей. Родовая собственность на землю и в первую очередь общинный характер владения летними кочевьями (жайляу) накладывали известный отпечаток на формы феодальных повинностей, которые прикрывались патриархальнородовой оболочкой. На деле это были настоящие феодальные повинности в виде продуктовой и отработочной докапиталистической ренты.

С земледельческих районов регулярно собирали налог — ушур, со скотоводческих — закят.

58

Ушур происходит от арабского слова «гашара», что по-русски означает десять; гашарун — десятый или десятая часть. Слово гашар казахи произносят извращенно ушур или гусур. Этот налог взимался с казахов, занимавшихся хлебопашеством. По установившимся издавна традициям, сборщики ушу-ра получали 4/ю часть урожая. Сначала ушур собирали с сыр-дарьинских казахов, издавна занимавшихся земледелием. С распространением хлебопашества на другие районы ушур стал собираться повсеместно. В первой половине XIX в. ушур стал одним из основных источников обогащения феодальной верхушки. По сообщению толмача Оренбургской Пограничной Комиссии Ф. Субханкулова, с сыр-дарьинских казахов ушур собирали с числа батманов3 снятого урожая. Если хлеб сеяли без поливки, то брали 1/10 часть батмана, а с поливных пашен 1/20 часть.

Закят возник у казахов вместе с принятием ислама1. Вначале сбор закята преследовал цель оказания помощи обедневшим сородичам. Впоследствии закят превратился в феодальную повинность. До XIX века право собирать закят принадлежала только, ханам.

По поводу этого исследователь Букеевской орды А. Еврейнов писал: «В казачьих ордах вообще он (закят) составляет принадлежность ханского достоинства в изъясненных видах и в виде доставания народом хану с семейством средств к поддержанию его достоинства. По своему основанию и народному обычаю, это сбор с количества скота, из которого сороковая часть должна отделяться хану»2. В связи с ликвидацией ханской власти, право сбора закята перешло к султанам и отчасти биям. Надо сказать, что и в этот период сбор закята производился под видом оказания помощи обедневшим и осиротевшим казахам. Но это была лишь внешняя оболочка, в действительности же этот старинный институт родового строя был приспособлен к потребностям развивающихся феодальных отношений. Закят собирался со всех владельцев скота один раз в год весной, когда казахи начинали трогаться со своих зимовок.

По данным чиновника Оренбургской Пограничной Комиссии д'Андре, порядок сбора закята был следующим:

Имеющий	40	баранов	давал	на закят	2	барана
«	120	«	«	«	3	«
«	300	«	«	«	3	«
«	400	«	«	«	4	«
«	500	«	«	«	5	«
«	600	«	«	«	6	«
Имеющий 5 верблюдов			«	«	1	«
«	10	«	«	«	2	«
«	15	«	«	«	3	«
«	20	«	«	«	4	«
«	25	«	«	«	5	«

Верблюдов, находившихся во время перекочевки под вьюком, не облагали занятом.

59

С рогатого скота взыскивали следующий занят:
Имеющий	30	голов	давал на	закят	1	двухгодовалого бычка
»	60	»	»	»	2	»
»	90	»	»	»	3	»
»	120	»	»	»	4	»

В первой половине XIX в. эти два налога—ушур и закят — собирались регулярно и стали узаконенным видом феодальной повинности. Наряду с ними, под видом «подарков» в пользу феодальной верхушки собирались всевозможные виды натуральных повинностей. Среди них особое место занимает «сотым». «Сотымом» назывался налог скотом, который взимался зимой для пропитания ханов, султанов и родовой знати. Вышеупомянутый д'Андре так характеризует назначение согыма: согым дается для того, чтобы «хан или султан мог прожить всю зиму на иждивении народа и таковой мог бы видеть и готовность ордынцев жертвовать собою в пользу начальства».

Следующая таблица 2 дает известное представление о том, сколько примерно скота ежегодно забирали у казахов под видом согыма

казахские феодалы.
Наименование рода	Число кибиток	Сколько следует с каждого рода
		согыма по числу кибиток
Адай	1503	100
Алаша	2640	176
Байбакты	3205	213
Берш	5085	339
Жаппас	904	60
Исентемир	466	31
Исык	669	44
Маскар	361	24
Кзыл-Курт	825	55
Ногай	1093	72

Другой вид натуральной повинности—сыбага—по существу был разновидностью согыма. В отличие от последнего сыбага взимался ханами, султанами и биями весною в виде вареного мяса. На сыбагу давали целого барана, иногда полбарана, смотря по значению и влиянию феодала.

Об этих натуральных повинностях председатель Пограничной Комиссии Ладыженский писал: «Закят, сугум, сыбага и тому подобного рода дань – по обычаю присвоено ханским потомкам.

Кроме того, существовали всевозможные виды подарков султанам, биям и аксакалам. Так, например, за сообщение приятных новостей казахи должны были давать суюнши подарки ценными вещами.

Таковы виды регулярных натуральных повинностей, поставляемых казахской феодальной верхушке — ханам, султанам, биям и аксакалам. Все эти повинности относились к формам продуктовой докапиталистической ренты.

60