Философия Любви-Дружбы-Счастья-2

11

говорит: ищите того, кого полюбите, к кому почувствуете любовь, но в повелительной форме утверждает: любите сейчас, того кто уже рядом с вами). Конечно, здесь имеется в виду именно агапе-каритас, тот вид любви, который каждый человек в состоянии взрастить в себе, если сможет укрепить волевое начало и развить чувство долга на основании того понимания, что все люди от природы обладают равным достоинством, одинаковыми правами и свободами, а значит и требуют к себе такого же доброго отношения, каким обычно каждый из нас одаривает самого себя. Но неужели агапе-каритас – это любовь, абсолютно лишенная чувственных элементов, эмоциональной нагрузки? Нет. Однако, в отличие от любви-эроса или романтической влюбленности, в агапе-каритас чувственный элемент не предшествует делам любви, а, наоборот, следует за подобными делами. Фактически, каждый из нас сталкивался с такими случаями в собственной жизни, когда насущная необходимость помочь ближнему заставляла нас на время поступиться своими интересами и, преодолев равнодушие, лень или простое нежелание что-либо делать для другого, стимулировала к добрым поступкам (перевести старушку через дорогу, вызвать врача к лежащему посреди тротуара человеку, подать милостыню нищему). И вот, после того, как мы уже совершили, казалось бы, нежеланное сперва дело добра и милосердия, на душе становится легко, а в сердце появляется некая приятная теплота, тихая радость, чувство исполненного долга, и все эти приятные ощущения вместе как бы говорят нам: «правильно поступаешь, делай так и дальше». Такое чувство удовлетворения от совершенных нами благих дел во имя ближнего и есть тот чувственный элемент, который необходимо сопровождает агапе-каритас, любовь человека к человеку, но он появляется уже после того, как подобное благое дело сделано.

3. Любовь родственная или материнско-отцовская. В греческом языке данному виду любви соответствует свой особый термин – «сторге», который обозначает «привязанность», теплое родственное чувство, что проявляет себя через доверие и заботу по отношению к близкому человеку. Ученые утверждают, что возникновение и поддержание такого родственного чувства становится возможным благодаря выработке организмом человека и других млекопитающих особого гормона – окситоцина или «гормона привязанности», который помогает ощутить чувство общности. Окситоцин – это гормон, который сопутствует любви, беременности, родам, грудному вскармливанию и помогает формироваться материнско-отцовскому чувству (в переводе с греческого языка «окситоцин» означает «быстрое рождение») [7,1]. Бельгийские ученые выяснили, что гормон окситоцин играет одну из ведущих ролей в социальном поведении человека, поскольку увеличивает доверие близких людей друг к другу, однако, ученые

12

подчеркивают, что гормон лишь усиливает уже имеющееся доверие, но никак не способен вызвать это чувство к тому партнеру, который изначально не вызывает у нас доверительного чувства [там же]. Таким образом, нельзя сказать, что окситоцин целиком и полностью ответственен за родственную любовь, но, тем не менее, стимуляция его выработки организмом через объятия и поцелуи (нервные рецепторы кожи), совместное времяпрепровождение на отдыхе, в путешествиях, через общение за совместным ужином или просмотром фильма – все это может значительно усилить такую любовь-привязанность (сторге).

Оттенков родственной любви можно выделить немало: это и братская (сестринская) любовь, и любовь к родственникам по крови различной степени родства (тети, дяди, бабушки, дедушки, племянники и кузины), и любовь к своему непосредственному домашнему окружению к которому вы очень привыкли, то есть к тем людям, которые стали вам родными, хотя и не были изначально связаны с вами кровнородственными узами (свекровь, теща, тесть и т.д.). Но из всех подобных чувств наиболее сильным является, вне всякого сомнения, любовь родительская (особенно материнская). В частности, «материнский инстинкт» или же интенсивное бессознательное влечение матери по отношению к ребенку, стремление всячески опекать собственное чадо принято считать пиком родственного любовного чувства. Опять-таки, помогает формироваться этому чувству гормон окситоцин. Так израильские психологи провели исследования, по результатам которых было доказано, что те мамы, у которых уровень окситоцина был выше, после рождения малыша стремились проводить с ним больше времени, с большей охотой и радостью кормили, купали и пели ребенку колыбельные, а в будущем, утверждают специалисты, уровень окситоцина будет повышаться и у малыша, причем именно после общения с родной матерью [7,1]. И если отец находится рядом с ребенком после его рождения, то и у него повышается уровень гормона окситоцина, гормона верности, эмоциональной привязанности, доверия. Он же позволит папе меньше реагировать на стрессовую ситуацию после появления маленького ребенка в его жизни [там же]. Но не стоит думать, что отношение родителей к своим детям зависит лишь от изначального природного уровня окситоцина в их организме, на самом деле все обстоит намного сложнее, ведь выработка окситоцина может стать прямым следствием сознательного желания заботиться именно об этом маленьком человечке, и конкретных практических дел, совершаемых ради его блага. Например, мы знаем, что близкий плач ребенка, а также частый тактильный контакт дитя с матерью стимулирует повышение уровня окситоцина в ее организме, в то время как алкоголь, который она может употреблять, а также адреналин, что вырабатывается в результате нервных перегрузок, наоборот, резко его

13

снижают [7,1]. Поэтому та мать, которая даже при отсутствии внутреннего желания, тем не менее, будет совершать волевое усилие над собой и постоянно заботиться о малыше, не будет его игнорировать, и, в то же самое время, победит вредные привычки (курение, алкоголь), создаст благоприятный психологический климат в семье, со временем, вне всякого сомнения, сможет развить в себе гораздо более сильную любовь-привязанность (сторге), а уровень окситоцина в ее организме необходимо возрастет. Ученые утверждают, что даже взгляд на лицо или фото любимого, родного человека, звук его голоса увеличивают интенсивность выработки гормона окситоцина. При этом специалисты отмечают, что наибольшую активность окситоцин проявляет в организме у представителей моногамных пар: верные возлюбленные, по результатам исследований, показали уровень окситоцина на треть выше, чем те, кто позволял себе измену, свободные отношения [там же]. Более того, специальное исследование американских ученых выявило, что у тех людей, кто добровольно проявляет чувство «материнской заботы» в настоящей благотворительной деятельности даже по отношению к чужим детям, уровень окситоцина в организме также повышается [там же]. Таким образом, мы можем заключить, что и пары с низким природным уровнем окситоцина вполне могут быть заботливыми и любящими родителями для своих детей, если они изберут правильную линию поведения, создадут благоприятный психологический климат в семье, сделают сознательный моральный выбор в пользу верности партнеру, искреннего общения, совместного времяпрепровождения и добровольного взаимного попечения друг о друге.

Итак, любовь-сторге означает одновременно бессознательную и в то же самое время сознательную заботу в кругу близких людей, и это наиболее очевидно в любви матери к своему ребенку. Да, никакое ее заверение в любви не убедит нас, если мы увидим отсутствие у нее заботы о ребенке, если она пренебрегает кормлением, не купает его, не оберегает от опасностей, но когда мы видим ее заботу о ребенке, мы всецело верим в ее любовь, поскольку родительская любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии того, кого любишь. Именно поэтому известный психолог и философ Э. Фромм утверждал, что любовь-привязанность или родительская любовь – это, прежде всего, любовь к беспомощному существу, которое нуждается в нашей опеке, заботе [8]. Сторге – это тот вид любви, который умеет ждать и прощать, заботиться и доверять, это терпеливое чувство. Конечно, мы должны сказать и о «материнском инстинкте», который принадлежит к сфере неосознанного и лежит в основе самого сильного проявления сторге – любви матери к своему ребенку. Однако наличие у женщины сильного подсознательного, почти инстинктивного, влечения по отношению к собственному малышу, во-первых, можно встретить

14

далеко не во всех случаях, связанных с материнством (попытки жестокого убийства новорожденных «нежелательных» детей собственными матерями или абсолютное пренебрежение к ним с их стороны является печальным тому подтверждением); а во-вторых, такое подсознательное влечение совсем не исключает последовательного сознательного отношения к собственным детям и их судьбе. Можно было бы даже сказать, что в любви-сторге тесно переплетены два элемента: чувственный, основанный на ощущении родства людей, где родительское чувство является наиболее сильным по степени эмоционального накала, а также элемент сознательный, который предполагает целенаправленное воспитание, систему наказаний и поощрений, то есть такое последовательное отношение к собственным отпрыскам, которое не просто доставляет им удовольствие, но, прежде всего, помогает формированию в детях нужных социальных качеств, добродетелей и ответственной гражданской позиции. В библейской традиции подобная мысль хорошо иллюстрируется словами, сказанными от имени Бога-Творца всему человечеству в виде аллегории: «кого люблю, того наказываю, и бью всякого сына, которого принимаю».

4. Любовь человека к самому себе. Себялюбие или «эго» (от лат. «ego» – я) не является чем-то изначально порочным или ущербным, если воспринимается лишь как один из видов любви в многообразной палитре человеческой жизни. Любовь к самому себе приобретает уродливые и античеловечные формы только если становится единственно возможной любовью человека и превращается в эгоизм, эгоцентризм, выливается в ненависть по отношению к другим людям и даже целым народам или расам (к примеру, философская концепция «сверхчеловека» Ф. Ницше [9] была доведена в идеологии немецкого фашизма до крайнего эгоцентризма и эголитаризма, что на практике породило чудовищные преступления против человечества). В нормальных условиях любовь индивида к себе самому является вполне приемлемым социальным явлениям и даже служит предпосылкой для нормального формирования навыков общения и поведения в других видах любви, например, в любви к ближнему, или к противоположному полу. Если мы обратимся к христианской традиции, то сможем увидеть, что Иисус Христос не случайно призывает своих последователей не просто возлюбить ближнего своего, но возлюбить ближнего своего как самого себя (Евангелие от Матфея 19:19) [10,35]. Очевидно, что без должной любви к самому себе, человек может оказаться неспособен на любовь к другим людям, или, иными словами, тот, кто ненавидит свою собственную человеческую сущность, не сможет полюбить эту человеческую сущность в других. Но как обозначить ту границу или тот универсальный критерий, который позволит нам беспрепятственно отделять любовь к самому себе и самоуважение с одной стороны от

15

эгоизма и эгоцентризма с другой? На наш взгляд, ответ кроется в отношениях между людьми с точки зрения самого индивида, в том, как именно он их воспринимает: если человек ставит себя, свои цели и желания выше целей и желаний других людей, и видит в окружающих только средства для удовлетворения собственных потребностей и стремлений, то он эгоист. Однако, если человек относится к другим людям наравне с самим собой, если он считает их цели и устремления настолько же важными, как и свои собственные, но при этом не терпит унижений и предпочитает строить отношения с людьми как «равный с равными», то перед нами, несомненно, человек с чувством собственного достоинства, умеющий любить самого себя и уважать других.

Кроме того следует отметить, что люди зачастую неверно понимают сущность любви к самому себе, усматривая ее, главным образом, в поиске удовольствия для своего тела и души, но правильным, в данном контексте, было бы скорее искать не удовольствия, но блага. Ведь с точки зрения диалектической взаимосвязи между удовольствием и благом, известно, что не всякое удовольствие приносит благо, как и не всякое благо является для нас приятным (например, наркотик, который вызывает приятные ощущения, эйфорию, тем не менее, сильно вредит нашему организму, не приносит ему блага, но, в то же время, скажем, ампутация пораженной гангреной конечности хотя и является крайне неприятной операцией, но приносит благо человеку, поскольку спасает ему жизнь). Таким образом, любовь к самому себе важна не только в качестве отдельного самостоятельного вида любви, но также имеет значение и для других ее видов, поскольку благодаря самоуважению и чувству собственного достоинства человек становится способен, например, к любви к противоположному полу. Действительно, представим себе любовь между мужчиной и женщиной, когда один из партнеров не любит себя, неуверен в себе и «закомплексован». Успешное развитие отношений в таких условиях будет крайне затруднено, ведь неуверенный в себе человек, который не любит себя, будет считать, что его не за что любить, он будет видеть обман в искренних проявлениях чувств, не сможет в полной мере доверять своему партнеру, будет изводить любимого человека беспричинной ревностью и подозрениями. Таким образом, мы приходим к закономерному выводу, что любовь человека к самому себе необходима для гармоничного развития личности, и она будет считаться вполне нормальным общественным явлением, если каждый отдельный человек будет неизменно и в равной степени стремиться к благу как для самого себя, так и для других.

5. Эротическая любовь, любовь между мужчиной и женщиной.

Греческий «эрос» или половая любовь, несомненно, является не только наиболее интригующим и загадочным, но и наиболее сложным по своей

16

структуре видом любви. Именно поэтому мы будем рассматривать сущность эроса в отдельном пункте данной главы. Сейчас лишь отметим, что эротическая любовь делится на два главных подвида: любовь-влюбленность, которая основана на бессознательном половом влечении, и любовь-преданность, в основе которой лежит сознательное единство жизненных ценностей и мировоззрений двух любящих людей. В свою очередь любовь-влюбленность делится еще на несколько разновидностей в зависимости от силы и глубины любовного чувства: «мания» или страстное влечение, жажда всецелого обладания объектом любви; «людус» или любовь-игра, любовь-кокетство, основанная на симпатии и влечении, но не имеющая постоянства и глубины чувств; и, наконец, «прагма» – рассудочная, расчетливая любовь, где наряду с легким влечением к партнеру, обязательно присутствует расчет, поиск выгоды. Идеалом эротической любви считается гармония между бессознательной любовью-влюбленностью и сознательной любовьюпреданностью, когда бурное чувственное влечение к объекту любви одновременно дополняется основательным пониманием общих жизненных стратегий, целей и приоритетов совместной жизни.

6. Дружба, любовь дружеская. Дружба – это совершенно особый вид человеческих взаимоотношений, которые могут быть настолько же прочными и долговечными, как и любовь-эрос, но при этом не обладают той яркой эмоциональной окраской и чувственной насыщенностью, что так характерны для любви межполовой. Однако, вне всякого сомнения, дружба – это самостоятельный вид любви, о чем говорили еще древние греки, которые впервые присвоили дружбе статус любви и дали ей свое уникальное название – филео (греч. «phileo» – любовь к другу). Конечно, мы условно можем говорить и о неком дружеском чувстве, которое позволяет нам некритически относиться к объекту филео, то есть к человеку, избранному в качестве друга, но все же определяющими являются именно сознательные отношения между друзьями, основанные на схожести их духовных миров, образа жизни и образа мысли. Дружат между собой, как правило, те люди, которые хорошо понимают друг друга, кому комфортно и легко вместе, кто чувствует в другом поддержку и опору, и в конечном итоге видит в своем друге как бы продолжение самого себя. Поэтому Публилий Сир утверждал, что друзей создает счастье, а несчастье только испытывает их [11]. Однако в нескольких словах о сущности филео или дружеской любви сказать невозможно, поэтому мы рассмотрим все основные особенности феномена дружбы подробно уже в отдельной главе. И дружба стоит того. Ведь ничто не может сравниться с утешением в дружбе, и это хорошо иллюстрируют поэтические строки: «Ты не печалься друг, что мир твой одинокий, и что любимую не в силах ты найти, ведь путь твой, пусть печальный и глубокий, он не кому не сможет подойти!» [12,50].

17

1.2 Содержание и сущность феномена любви, определение любви

Эпиграф:

Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе.

митр. Антоний Сурожский

Итак, мы рассмотрели все шесть основных видов любви и попытались дать им краткую характеристику. Однако в связи с этим может возникнуть вопрос: почему мы выделили лишь шесть видов любви, но оставили в стороне такие, казалось бы, важные ее разновидности как «любовь к Родине», «любовь к животным» и, наконец, «любовь к вещам». Все дело в том, что по нашему собственному мнению, ни любовь к Родине, ни любовь к животным, ни любовь к вещам не являются самостоятельными видами любви, но органично вписываются, как составляющие элементы, в контекст более общих ее видов, уже рассмотренных нами. Например, мы уже говорили выше, что любовь к вещам является лишь частным случаем проявления человеческого себялюбия, любви к самому себе, поскольку нам нравятся те или иные вещи, занятия или события в нашей жизни (наподобие танцев, спорта или искусства) ровно настолько, насколько они удовлетворяют нас самих, доставляют нам удовольствие (эстетическое, практическое или же моральное). Подобным образом и любовь к Родине является разновидностью любви к ближнему (агапе), поскольку главную ценность любого государства представляют люди, народ, и, следуя патриотическим призывам защищать Родину, мы обязаны хранить не просто определенную географическую территорию, но землю, на которой живут наши соотечественники. Прекрасно понимал эту мысль,

18

как нам кажется, Михаил Илларионович Кутузов, который решился в 1812 г. отдать врагу, то есть наполеоновским войскам, выжженную Москву, уже пустую землю ради того, чтобы спасти русских людей, армию и мирное население Российской империи от гибели и порабощения [13,415-416]. Конечно земля, на которой мы выросли, имеет для нас определенную ценность, но и после иммиграции на чужбину «земляки» остаются «земляками», поскольку главное значение в понятии Родина придается именно людям, этносу, то есть тем, кто живет рядом с нами и подпадает под общее понятие «ближнего». Что же касается любви к животным, то и на этот счет у нас есть своя собственная интерпретация, касающаяся сути данного феномена. Но прежде зададимся вопросом: почему к различным видам живых существ у нас, у людей столь различное отношение: от ненависти и страха к пресмыкающимся и членистоногим, а также потребительского отношения к мясным породам скота и птицы, мы способны переходить ко всецелому обожанию домашних питомцев, которые нередко становятся, чуть ли не полноправными членами наших семей? На наш взгляд ответ достаточно прост: когда мы говорим, что «любим» свинину или говядину, мы опять-таки любим по существу самих себя и то удовольствие, которое нам приносит хорошая отбивная или шашлык. В отношении домашних животных ситуация иная, когда мы любим своих домашних животных, называя их членами семьи, мы, по сути, переносим на этих животных человеческую любовь-привязанность или родственную любовь (сторге). Заметьте, собаки или кошки нередко заменяют одиноким людям детей и партнеров, а разговаривая с этими животными как с разумными существами, равными себе, такие люди подсознательно демонстрируют окружающим, что испытывают острую нехватку общения с родными и близкими людьми, которых у них нет, или общение с которыми по какой-то причине затруднено. Таким образом, в любви к домашним питомцам отчасти раскрывается тот нереализованный потенциал любви-сторге, который у разных людей может быть разным (кто-то способен любить и заботиться о собственной большой семье и еще о двенадцати собаках, а кому-то достаточно иметь одного-единственного кота, чтобы полностью удовлетворить свою потребность в любви-сторге, подогреваемую гормоном окситоцином). И конечно, в контексте всего вышесказанного становится понятным, почему заводчики различных животных, в том числе и особо опасных, искренне удивляются, когда их питомцы проявляют агрессию по отношению к своим хозяевам, царапают и кусают их, а в некоторых случаях даже причиняют увечья, забывая о том, что животное всегда остается животным, вопреки нашему желанию видеть в нем человекоподобное существо и любить как равного себе.

19

В конечном итоге мы непосредственно приходим к выводу о том, что основных видов любви не более шести, и, что древнегреческие мыслители были во многом правы, считая агапе, сторге, филео и эрос – главными проявлениями любовного чувства. Но следует также выяснить в чем состоит сущность любви как таковой, независимо от ее видовых различий. Следуя индуктивному методу Ф. Бекона, о котором мы уже упоминали ранее, необходимо сравнить между собой все известные нам виды любви и выделить то общее, что без сомнения присутствует в каждом из них. Во всех случаях любовь начинается с чувственного влечения, что-то особенное замечаем мы в другом человеке, что заставляет нас думать о нем, тревожит. Исключение составляет только любовь-агапе, которая может начинаться с волевого усилия, исходить из сознательного принципа, требующего бесстрастного человеколюбия. Как мы уже говорили, любовь-агапе способна подвигать людей на бескорыстные добрые дела на благо ближним, и здесь любовное чувство не предшествует поступкам, а следует за ними, проявляет себя в виде ощущения умиротворенности, благости, удовлетворения от совершенных дел. В таком случае, пускай любовь – это, несомненно, чувство, но, как мы уже показали выше, это не только чувство. В каждом из видов человеческой любви, будь-то любовь родственная, дружеская, любовь к Богу, ближнему, самому себе, или к противоположному полу обязательно присутствует и второй элемент – сознательный. Он представляет собой разумный подход к любовному процессу, дополняющий чувство и включающий в себя анализ происходящего или рефлексию, то есть фактическое осознание целей и средств самой любви. Ведь, к примеру, та или иная женщина-мать не просто способна безумно любить свое дитя, забывая о себе, но и осознанно заботиться о том, кого любит. Точно так же и в любви между мужчиной и женщиной: без сознательного уважения к партнеру, без разумного благого отношения к нему, что исключает потребительскую позицию и эгоизм, без понимания мировоззрения и жизненных ценностей любимого человека любовь была бы уже не любовью, а низменной страстью, жаждой обладания, когда человеком хотят обладать, как порой просто хотят обладать красивой вещью. Вспомним еще раз о любви-агапе, в которой сознательный элемент, сознательное отношение к объекту любви изначально играет ключевую роль, поскольку именно сознательная установка стимулирует волевое усилие для дел на благо ближнего. Таким образом, следует признать двойственную природу любви, то есть не только чувственную, но и сознательную ее сторону, и определить любовь как гармоничное единство двух различных начал: чувственного и сознательного, эмоционального и разумного. Когда мы любим человека мы испытываем к нему чувственное влечение, воспринимаем его эмоционально, но, в то

20

же самое время, сознательно желаем ему блага и счастья, стремимся привнести в его жизнь все самое доброе, светлое, высокое, независимо от того кем он нам приходится: другом или братом, матерью или женой. Именно поэтому сущность любви на наш взгляд заключается в одновременном чувственном и сознательном стремлении к благу, как для тех, кого мы любим, так и для самих себя. Конечная цель настоящей любви во всех ее проявлениях – это постоянство и полнота добра, блага, то есть того положительного смысла жизни, который способствует обретению счастья. И потому далеко не случайно известный русский философ Иван Ильин [14] утверждал, что настоящая семья возникает из любви и дает человеку счастье!

Теперь попытаемся непосредственно сформулировать ответ на главный вопрос: что же такое любовь вообще, какой смысл, мы люди, вкладываем в это понятие изначально. Итак, дадим единое вневидовое определение любви. Любовь – это чувственное стремление, а также

разумно-волевое желание относиться к другому подобному мыслящему существу наравне с самим собой, как к высшей ценности и объекту для благодеяния. Предметы и явления природы не являются объектами любви, они могут нам лишь нравиться, мы можем привыкать, привязываться к ним; но любим мы исключительно таких же разумных существ, какими являемся сами. Любовь – это исключительно человеческий феномен, и нет никаких веских доказательств того, что любовь можно найти вне человеческого общества на нашей родной планете, или же в далеком космосе. Благодаря разуму и сознанию человеческая любовь не управляется инстинктами, то есть безусловными рефлексами и влечениями, как это заведено в мире животных, но напрямую зависит от нашей сознательной позиции и силы воли. У человека нет инстинктов, есть лишь склонности и предрасположенности. Вот почему мы утверждаем, что любовь – это талант души, который требует сознательного развития, самосовершенствования в умении любить. Настоящая любовь та, что не ищет выгод, и по-настоящему любит тот, кто забывает о себе, оставляет в стороне свою гордость и эгоизм. Суть и характер истинной любви человека к человеку как нельзя лучше выразил выдающийся христианский проповедник I ст. н. э. апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт…» (1-е Послание Коринфянам 13:4-8) [10,288]. И если мы люди, научимся бескорыстно любить друг друга, то не станем делать зло не только себе, но и окружающей нас природной среде, ибо нашим детям и внукам еще предстоит жить после нас, а что мы им