Музеи и коллекционные собрания. Создание и сохранение музейных собраний является одним из самых слабо изученных аспектов культурной деятельности российских эмигрантов.

Музейному делу россиян в зарубежье посвящена публикация Л.П. Муромцевой и В.Б. Перхавко «Одна из сторон духовной жизни российской эмиграции первой волны», [11;187-190] которая в определенной мере восполняет недостаток информации по данному вопросу. Ее авторы справедливо отмечают, что, в отличие от эмигрантских архивов, музейные собрания до сегодняшнего дня обойдены вниманием ученых.

В большинстве эмигрантских музеев наряду с прочими экспонатами хранились архивные документы и фотографии, редкие книги.

Как подчеркиваются в данной публикации, исследователям еще предстоит точно определить состав музейных коллекций, проследить их дальнейшую судьбу и, что, по мнению авторов, самое главное, установить их современное местонахождение. Авторы характеризуют музейные собрания российского зарубежья, дают краткую характеристику коллекций.

Примечательны сведения о числе эмигрантских музейных собраний, существовавших в 1920-1930-е гг. – по всему миру было около сорока музеев. Русские музеи существовали в Чехословакии, Китае, Болгарии, Германии, Тунисе, Франции, Югославии, США, Латвии, Ватикане и др. государствах. [11, с.187-190]

Нам важно подчеркнуть, что как особое культурно-просветительное учреждение музеи играли особую роль в духовной жизни эмигрантов, были плодом подвижнической, бескорыстной деятельности интеллигенции российского зарубежья.

Среди музейных учреждений русской эмиграции наиболее известен Русский культурно-исторический музей в Праге, который был создан в 1934 г. как общественное учреждение русских эмигрантов, проживавших в Чехословакии. Идея создания принадлежала В.Ф. Булгакову, который являлся его директором. В создании музея принимали участие А.Л. Бем, Н.И. Астров, С.В. Завадский, гр. С.В. Панина, М.М. Новиков, А.Н. Фатеев и др.

Целью учреждения музея являлось собирание, хранение, изучение и экспонирование предметов и материалов, относящихся к истории жизни, творчеству и быту русской эмиграции (знамена, ордена, медали, оружие, иконы, костюмы, портреты, картины, скульптуры, реликвии, связанные с жизнью и деятельностью известных русских писателей, ученых, художников, артистов; рукописи художественных, научных, музыкальных произведений, плакаты, афиши, чертежи изобретений и др.).

При музее была создана библиотека, главной задачей которой являлся сбор печатных изданий о литературном и научном творчестве представителей русской культуры и науки.

Открытие музея состоялось 29 сентября 1935 г. в здании Збраславского замка близ Праги.

По положению управление музеем осуществлялось музейной комиссией при Русском свободном университете, избираемой Советом профессоров университета сроком на 2 года. Непосредственное руководство осуществлял директор, назначаемый Советом профессоров. Музей осуществлял свою деятельность на частные пожертвования, частично - из средств, выделенных Русским свободным университетом. Имели место единовременные субсидии правительства Чехословакии, за вход в музей взималась плата.

Экспонаты передавались в музей в виде дара, на временное хранение или на время их экспонирования.

Комплектование осуществлялось через представителей музея в различных странах.

К началу 1940-х годов в структуре музея существовали следующие отделения: художественное (собрано более 300 картин выдающихся русских художников), архитектурное (проекты, чертежи, рисунки, фото зданий русских архитекторов), театральное (эскизы декораций, рисунки костюмов, плакаты, афиши, портреты артистов и т.д.), Пушкинское – создано в 1937 г. к 100-летию со дня смерти А.С.Пушкина (портреты А.С.Пушкина и его современников, рисунки, иллюстрации к произведениям поэта), отделение русской старины (старинные портреты, миниатюры, ордена, медали, монеты, посуда, костюмы и т.д.), научно-литературное (портреты писателей, поэтов и ученых, их автографы, рукописи произведений), а также библиотека (книги русских писателей, изданные за границей, черновики рукописей художественных произведений). Музей был закрыт в 1944 г.

Отмечая, что каждая из сберегавшихся эмигрантами коллекций имела свою неповторимую, а порой и драматическую историю, свою судьбу, отличалась определенным своеобразием, Л. П. Муромцева и В. Б. Перхавко выделяют и общие черты, характерные для эмигрантских музейных собраний 1920–1930-х гг., как общественных, так и частных:

• практически все из русских музеев за границей имеют авторство инициативы создания,

• их существование подкреплялось соответствующим правовым статусом и источниками финансирования;

• имеется некоторая общность судеб коллекций, поскольку их преимущественная тематика связана с историей России, ее духовной и национальной культурой;

• значительная роль эмигрантских музеев в духовной жизни зарубежья, определялась их культуроохранной и просветительской функциями.

Определенную роль во внешкольном образовании, особенно в сельской местности играли передвижные музеи и выставки.

Так, например, в конце 1920-х годов в г. Риге возникло Общество любителей старины, которое ставило своей задачей отыскание, сохранение и популяризацию русской старины и народных мотивов в прикладном искусстве. Весной 1928 года этим обществом была устроена выставка русских народных рукоделий, вышивок, тканей. Опыт оказался удачным: были собраны интересные экземпляры русского народного орнамента. Выставка привлекла много посетителей. Впоследствии устроены передвижные выставки народного искусства, воспитательное значение которых выражалось в пробуждении уважения к старине, понимания ценности своей культуры и развития эстетического вкуса в народе.

Учреждения, выполняющие функции внешкольного образования как дополнительные к своей основной деятельности. Вторую группу составляют учреждения, выполняющие функции внешкольного образования наряду с основными видами деятельности – в этой группе необходимо назвать следующие учреждения (с невысоким уровнем генерализации функций внешкольного образования и высокой степенью институционализации):

• учреждения общего и специального образования – русские школы и гимназии, университеты, военные учебные заведения и др.;

• учреждений социальной направленности – детские учреждения интернатного типа, приюты, детские дома, детские оздоровительные лагеря, благотворительные учреждения др.;

• научно-исследовательских учреждений и высшего образования – высшие учебные заведения, научные институты, академические общества и др.;

а) учреждения общего и специального образования – русские школы и гимназии, университеты, военные учебные заведения и др.

Современные исследования показывают, что распределение русских образовательных учебных заведений по регионам Европы было очень неравномерным, и «численность учащихся по отношению к взрослой части русской эмиграции не соответствовала реальному соотношению, а определялась главным образом размерами материальной поддержки школы» [3, с.297-298].

Предводительства Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года в Югославии) и Болгарии оказывали постоянно увеличивающуюся материальную помощь, но полностью содержать русские школы они не могли. Об этом свидетельствуют многочисленные доклады о положении русских школ в эмиграции – например, доклад Д.М. Сокольцова о положении русской школы в Польше, доклад П. Соковнина о положении русской школы в Болгарии, доклад З.А. Макшеев о положении русской школы Югославия и т.д.

Предводительства множества государств Западной и Юго-Восточной Европы, хотя и не оказывали помощи, но и не препятствовали деятельности эмигрантских учебных заведений.

Общее число русских школ к середине 1920-х годов составило: в Чехословакии, Югославии и Болгарии - 16 начальных и 26 средних школ, а в других странах Западной Европы (исключим бывшие территории Российской империи) – всего 11 начальных и 6 средних школ. Также были созданы за счёт частных пожертвований и платы за обучение школы – в Германии, Франции, Греции, Венгрии.

В Великобритании, Бельгии и Швейцарии, где не было самостоятельных русских школ, организовывались кружки при церковных приходах. Это были кружки по изучению родного языка, отечественной литературы, истории, географии, русской культуры и народного творчества.

В США осуществлялось только дополнительное образование в приходских и частных светских школах, финансировавшееся из местных средств, в него включалось изучение русского языка и литературы, закон Божий. В 1920 году были созданы «Русский народный институт» в Нью-Йорке, где ректором был профессор И.И. Петрункевич и школа, находившаяся при нём и готовившая студентов к поступлению в американские высшие учебные заведения.

Восточный центр русской эмиграции располагался в Китае в городе Харбине, в нем в 1920 году действовала педагогическая секция. Дети эмигрантов обучались в 20 гимназиях и в учебных заведениях Китайской-Восточной железной дороги, в институтах – Харбинском политехническом, педагогическом, юридическом, Святого Владимира, Северно-Маньчжурском университете и консерватории. В 1954 году русская колония покинула Харбин по соглашению между Китаем и СССР, небольшая часть колонистов вернулась на родину, а некоторые эмигрировали в другие страны.

Практически для всех русских детей, не посещавших русские школы, особенно если они учились в школах иностранных, процесс освоения российской культуры смещался в сферу дополнительного образования – внешкольного или пришкольного.

Воскресно-четверговые школы. На пленарном заседании Педагогического бюро по делам средней и низшей русской школы за границей (14 июля 1924 16 июля 1924 г.) А.В. Ельчанов отстаивал мысль о необходимости активизировать внешкольный образовательный процесс, «так как дополнительные занятия русскими предметами являются явно недостаточными, то в целях противодействия денационализации детей, соответствующими органами и лицами предложен ряд мер: устройство четверговых и воскресных детских клубов. Открытие новых интернатов и полуинтернатов с занятиями в них русскими предметами, устройство детских вечеров и праздников с введением в них национального, бытового, литературного, музыкального и т.п. материала».

В 1930-е годы в российском зарубежье стали создаваться воскресно-четверговые школы, которые компенсировали недостаток русских учебно-воспитательных учреждений. Они существовали на местные сборы и ассигнования благотворительных организаций.

Цель воскресно-четверговых школ состояла в том, чтобы дать детям религиозное и национальное воспитание и образование. Поэтому школы организовывались либо при приходах, либо (по мере возможности) рядом создавалась домовая церковь, куда после окончания занятий дети шли петь молитвы и слушать Евангелие.

Верно подмечая специфику воскресно-четверговой школы, С.Н. Дубровина пишет, что она была «не просто школой (в обычном смысле слова) - сюда дети приходили добровольно и только в праздничные и выходные дни (воскресенье и четверг), но она и не была кружком, так как здесь давались систематические знания. Учителя разрабатывали программы занятий и новые методы и пути преподавания» [7, с.82].

Воскресно-четверговую школу посещали дети от 5 до 18 лет. В зависимости от возраста и развития они были поделены на несколько групп:

• младшая группа (5-9 лет) - занятия носили характер детского сада: дети рисовали, играли, пели национальные песни, слушали русские сказки, учились читать и писать по-русски, а также учили молитвы и проходили в отдельных рассказах Ветхий и Новый Завет, рассказы о житии святых связывались с именинами детей.

• средняя группа (10-14 лет) - велись беседы по религиозным вопросам и отечествоведению.

• старшая группа (14-18 лет) - занятия проводились по четвергам и носили учебный характер. Здесь изучались Закон Божий, русский язык, история, география и литература России.

По воскресеньям занятия носили характер детского клуба. Ежегодно избиралась тема занятий, например: Пушкин. Дети делали пушкинскую выставку, разучивали стихи и сценки. Один час каждое воскресенье обязательно отводился беседе по Закону Божьему.

В педагогической работе воскресно-четверговых школ особое внимание уделялось различным формам внешкольного образования – устраивались экскурсии, вечера для старших и утренники для младших. Ежемесячно устраивался школьный праздник, где в картинках волшебного фонаря показывалось все пройденное по Закону Божьему и по русской истории. В школе обязательно отмечались рождественская елка, Масленица, Благовещение (в этот день дети выпускали птичку), Пасха и так далее. На летнее время детей отправляли в колонии (недалеко от города) [7, с.82-83].

Церковно-приходские школы. В 1920-е годы в Париже по инициативе церковно-просветительного кружка на частные пожертвования и сборы церкви были открыты церковно-приходские школы, в которых занятия проводились по русским национальным предметам (Закон Божий, русский язык, история, география и литература России) для детей, учащихся в иностранных школах. Как свидетельствуют материалы, опубликованные в сборнике «Зарубежная русская школа. 1920-1924» (Париж, 1924), занятия проводились раз в неделю (в свободный от занятий день), каждая школа обслуживала около 50 человек, дети в зависимости от уровня подготовки были разделены на три группы, здесь же они получали горячий завтрак.

Внешкольная работа общеобразовательных учреждений. Широкую внешкольную работы вели все русские учебные заведения – русские гимназии, лицеи, русские школы. Например, активно работала в этом направлении русская Гимназия в Париже. Внешкольная работа в деятельности русских учебных заведений была распространена не только в признаных центрах русской эмиграции, но в других городах и странах.

Так, в 1926 году при гапсальской гимназии (Эстония) «работали кружки – литературный, драматический, музыкальный, спортивный. Что в значительной степени занимало внеурочное время. Оркестр гимназии чутко отзывался на все русские вечера с культурно-просветительной целью, и неоднократно выступали с концертами в Нарве, Ревеле и Юрьеве для привлечения средств на нужды эмигрантов.

Преподаватели гимназии принимали участие по внешкольному образованию чтением лекций в Народном Университете по литературе, физике, политической экономии и бухгалтерии.

Типичным примером внешкольной работы являются литературные вечера. Так, например, в 1928 году памятный вечер, посвященный столетнему юбилею Л.Н. Толстого, прошел в Териокском Реальном Училище. По мнению руководителей, он имел огромное воспитательное значение. Учащиеся и многочисленные гости не только познакомились с творчеством великого русского писателя, но и прониклись духом, атмосферой России.

Подобная работа проводилась и в ряде других учебных учреждений российского зарубежья.

Внешкольное образование в деятельности военных учебных заведений русской эмиграции. По-особому выстраивалась внешкольное образование и культурно-просветительная работа в военных учебных заведениях русской эмиграции. Речь идет, прежде всего, о таких учреждениях как военные училища, кадетские корпуса, офицерские школы и курсы переподготовки. Ценным источником для рассмотрения внешкольной работы военных учебных заведений в условиях эмиграции для нас явилось диссертационное исследование А.М. Бегидова [1, с.278]. В этой диссертации обобщены материалы различных российских и зарубежных архивов и впервые в современной отечественной литературе представлена целостная картина деятельности военных училищ, кадетских корпусов и других учебных заведений военной направленности в 1919-1939 годы.

В эмиграции продолжили свою деятельность крупнейшие военные училища дореволюционной России: Константиновское военное училище, Сергиевское артиллерийское училище, Николаевско-Алексеевское инженерное училище и ряд других (всего 9 училищ). Однако их реальные возможности к обучению ограничены, а штат урезан.

Наряду с военными училищами в эмиграции действовали кадетские корпуса, в которых осуществляется обучение личного состава военных организаций, эмигрантской молодежи - кадет и юнкеров. Среди наиболее известных кадетских корпусов были: Первый русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус, Донской кадетский корпус, Корпус-лицей в память императора Николая II, Крымский кадетский корпус, которые превратились в центры военного обучения российской эмигрантской молодежи и пользовались в мире русского Зарубежья большой популярностью. Военно-учебные заведения продолжали свои занятия, как в период гражданской войны, так и на раннем этапе эмиграции - в лагерях Галлиполн, Лемнос, Чаталджа, а также на военно-морской базе в Бизерте. Кадеты и юнкера, обучавшиеся в русских военно-учебных заведениях стремились любой ценой завершить свое военное образование и получить офицерские звания, надеясь на скорое возвращение на Родину.

Обучение эмигрантской молодежи в кадетских корпусах в 1920-1930-е годы позволило многим российским беженцам получить среднее образование и в дальнейшем продолжить обучение в высших учебных заведениях Болгарии, Чехословакии, Франции и других стран.

Одной из форм военно-учебной практики в эмиграции являлось создание офицерских школ и курсов переподготовки. Например, в Галлиполи находилась Офицерская артиллерийская школа, военно-административные курсы.

В исследованиях по истории военных учебных заведений русской эмиграции подчеркивается, что свободного времени у учащихся было очень мало, поскольку днем значительная часть кадет и юнкеров вынуждена была работать [1, с.84]. Жизнь военно-учебных заведений проходила часто по вечерам, а то и ночам. Особенно активна она была накануне присвоения юнкерам офицерских званий. "В эту ночь спать нам почти не пришлось. Парад окончился в два часа, после этого все приводили в окончательную готовность и примеряли свою новую офицерскую форму, витая в атмосфере радостного возбуждения. Улеглись около, четырех, а в 6 нас, как обычно, разбудил трубный сигнал".

И все же различные формы внешкольного образования входили в повседневную жизнь учащихся военных учебных заведений, более того, со временем практически вся система военной подготовки сместилась в область внешкольного образования.

В зарубежье между российскими военно-учебными заведениями и военными училищами стран проживания иногда устанавливались неформальные взаимоотношения, выражавшиеся в организации различных совместных мероприятий - парадов, учений, - в личных встречах между русскими кадетами и иностранными военными, в обмене книгами, в торжественных вечерах и т.п.

Например, в Югославии активно общались кадеты Полоцко-Владикавказского училища и курсанты Мариборского корпуса. "По отношению к Мариборскому корпусу мы, разумеется, в долгу не остались и некоторое время спустя пригласили всю его старшую роту к себе, - писал впоследствии один из офицеров-владикавказцев, участник тех событий. - Был устроен прекрасный общий обед... Трапеза прошла исключительно весело. Вечером местными любительскими силами был дан спектакль, за которым последовали танцы. Уехали гости только под утро". Внимание со стороны коллег-военных зарубежных стран, симпатии военной молодежи, совместные мероприятия значительно облегчали существование российским военно-учебным заведениям, в определенной мере "легализуя" их в глазах населения и администрации стран проживания. Это также очень облегчало и психологическое состояние личного состава училищ, которое, по понятным причинам, было крайне тяжелым [1, с.75-76].

В условиях эмиграции возникли общества военного самообразования и военного воспитания молодежи, имеющие своей целью усовершенствование и создание резервов воинского кадра Русской армии.

Ввиду того, что за рубежом имелись российские средних военно-учебные заведения, а также большое количество офицерского состава бывшей российской армии, встал вопрос и о создании Русской военной академии. Первоначально в 1922 году в центрах расселения русских войск были образованы "Курсы высшего военного самообразования" на основе добровольных кружков. В 1925 году уже 52 таких кружка функционировало во Франции, Югославии, Болгарии, Бельгии, Чехословакии, Англии и США, при этом в них занималось около 550 человек. Одновременно с этим проводилась работа по подбору преподавателей и разработка программ и учебных курсов для создаваемой академии [1, с.91-92].

В 1920-1930-е годы действовало "Общество бывших курсантов школы николаевской кавалерии", члены которого в течение двух десятилетий сохраняли традицию дореволюционного воинского искусства.

Большое значение для кадет и юнкеров, получавших офицерские звания, имела история полков, форму которых они надевали, их воинские традиции, боевое прошлое. Например, уже в 1921 году в полупустынной печатнице Янакиева в Галлиполи был издан Исторический очерк с описанием 175-летнего боевого пути Первого кадетского корпуса.

При кадетских корпусах создавались музеи, хранились знамена. Например, при Первом русском кадетском корпусе имелось два музея – военно-учебных заведений и Врангелевский, хранилось 98 знамен, среди них – знамена Полоцкого, Симбирского и Сумского корпусов.

На протяжении 1920-х годов личный состав кадетских корпусов и военных училищ постепенно втягивался в социально-политическую жизнь стран проживания и все больше и больше отдалялся от военно-учебных заведений и их жизни. Однако и полностью порывать со своим "военным прошлым" русские кадеты не хотели. Многие из них впоследствии приходили в свои бывшие казармы... чтобы отдохнуть душой и телом, и девши военную форму, хоть на несколько дней почувствовать себя офицером, а не рабочим". К тому же "казарма" военно-учебных заведений стала во многих случаях своего рода культурным центром русских общин, вокруг которых формировалась жизнь российской эмиграции. "Эта тяга к "родной" казарме значительно усилилась, когда в ее освободившуюся часть вселили привезенную сюда русскую смешанную гимназию, и местное общество обогатилось изрядным количеством русских барышень. В силу всех этих обстоятельств, многие из нас, отложив всякие попечения о более разумном устройстве своей жизни, довольно весело и беззаботно прожили в Тырново-Сеймене еще несколько лет".

Кадеты и юнкера военно-учебных заведений российского зарубежья в 1920-е годы поддерживали тесные связи с отделами Русского Обще-Воинского Союза в странах проживания, при которых создавались военно-научные курсы: на них заслушивались доклады, читались лекции и т.п.

Все кадетские корпуса поддерживали связи с представителями российской эмигрантской интеллигенции, деятели русской зарубежной культуры.

В конце мая 1927 года Крымский кадетский корпус принимал приехавшего из Праги известного русского историка, профессора Московского университета А.А. Кизеветтера и профессора Белградского университета А.В. Соловьева. «Профессор Кизеветтер посетил несколько уроков в разных классах. Затем он прошел в зал, где был собран весь корпус и там с необычайным блеском и горячей силой убеждения говорил о здоровых исторических силах, строивших нашу великую страну. Вся его блистательная импровизация дышала верой в возрождение России и в ее светлое и мощное будущее».

Для кадет Крымского корпуса регулярно проводились лекции, занятия, чтения по отечественной истории по проблемам российской военной истории, начиная с 9-10 веков, история государственности, биографии крупнейших полководцев – А.В. Суворова, М.И. Кутузова, адмиралов Нахимова, Ушакова и др.

Донской кадетский корпус сыграл в 1920-е – 1930-е годы большую роль в процессе консолидации российских военных беженцев за рубежом, в деле военно-профессиональной подготовки эмигрантской молодежи.

Внешкольное образование в условиях Донского кадетского корпуса являлось необходимым компонентом национального воспитания. При корпусе существовал самодеятельный художественный театр, который помогал кадетам осваивать курс русской истории и литературы. Кадеты-донцы прилагали большие усилия, «...чтобы театр и далее развивался, а это столько дало всем в изучении русской литературы. Ставился и "Феодор Иоаннович", весь, без купюр, и "Смерть Иоанна Грозного", и "Князь Серебряный"».

Понимая, что кадет корпуса в будущем ждет сложная жизнь в изгнаньи, в чуждом им мире, руководство Донского корпуса стремилось дать им навыки и гражданских профессий, которые бы в крайнем случае могли им дать средства к существованию: «...корпус не ограничивался академическими знаниями, но и старался приучить кадета "на всякий случай" к ручному труду - кто мог предположить, что его ожидает в будущем?^».

Не ограничивались только учебной программой и педагоги Первого Русского кадетского корпуса. Здесь обращалось большое внимание на организацию среди кадет разнообразных кружков, позволявших им знакомиться с вопросами, не входившими в программу. Особенную известность получил Константиновский литературно-художественный кружок с лекциями – литературной, драматической и художественной программой.

Со второй половины 1920-х годов в Первом русском кадетском корпусе стали возникать спортивные кружки – в том числе Сокольской гимнастики. «Гимнастический кружок, подготавливая инструкторов для корпусных гимнастических команд, много способствовал развитию этого вида спорта в корпусе». Предполагалось, что занятия спортивной гимнастикой позволят кадетам применить свои навыки в дальнейшем на военной службе, либо в России, либо в армиях стран проживания.

Российские беженцы уделяли особое внимание сохранению своего духовного и интеллектуального развития, поддержанию уровня военно-специальной подготовки. Силами русских эмигрантов в Белграде было организовано Общество ревнителей военных знаний, имевшее своей целью проведение военно-теоретических занятий с его участниками, а также всеми желающими изучить новейшие достижения военно-научной мысли. На заседаниях заслушивались также доклады по вопросам восстановления российской государственности после предполагавшегося падения советского режима в СССР [8, с.60].

Одновременно с военно-учебными заведениями российской эмиграции возникают различного рода специальные курсы технической эксплуатации, обычно - продолжительностью в шесть-семь месяцев. Они открывались обычно специально для профессиональной переподготовки российских эмигрантов, с тем, чтобы обеспечить им возможность последующей адаптации в странах размещения. Однако обычно обучавшиеся на них российские беженцы не прекращали и своих военно-учебных занятий, которые, впрочем, становятся все более и более эпизодическими.

Например, в г. Ланчево в 1922 году были созданы курсы технической эксплуатации. Программа курсов включала в себя такие предметы, как: техническая эксплуатация железных дорог, служба движения, телеграфное дело, сербский язык. В число слушателей принимались лица, окончившие средние учебные заведения и не ниже 6 класса. Успешно обучающимся на курсах выдавалось пособие в размере 400 динар. Донское правительство со своей стороны оказывало дополнительную помощь казакам, которые были приняты на указанные курсы. Занятия облегчались тем, что Военное министерство Югославии разрешило пользоваться библиотекой Министерства, где можно было получать не только техническую литературу по программе курсов, но и военную.

В середине 1920-х годов происходит внутренняя стабилизация в СССР, что лишает российскую эмиграцию надежды на скорое падение советского режима «превращают деятельность военных училищ в фикцию». Все перечисленные факторы привели к свертыванию деятельности российских военных училищ за рубежом в 1930-е годы: как часть феномена российской военной эмиграции они прекращают свое существование.

В 1924 году прекращается производство в офицерские звания, примерно с 1925 года высшие военные училища русского Зарубежья фактически сворачивают свою деятельность по подготовке боевого офицерского состава, меняя направление работы в сторону оказания социально-политической и правовой помощи своим членам: преподавателям и юнкерам, обслуживающему персоналу.

«В результате этого обстоятельства зарубежные русские военные училища утрачивают свое значение центров объединения и подготовки антибольшевистской военно-политической оппозиции, превращаясь скорее в мемориальные организации, члены которых занимаются сбором исторического материала о своих военно-учебных заведениях, организуют музеи, проводят встречи ветеранов» [1, с.137].

В то же время руководство эмигрантских военных училищ берет курс на сохранение организационных структур своих высших военно-учебных заведений с тем, чтобы в случае необходимости и складывания благоприятной обстановки иметь возможность снова быстро развернуть их в действующие военные училища.

В среде российской военной эмиграции создавались организации бывших воспитанников российских военно-учебных заведений. К началу 1930-х годов таковыми являлись: Общество бывших юнкеров Елисаветградского кавалерийского училища (Югославия), Общество Николаевского кавалерийского училища (Югославия), общество офицеров Интендантской академии (Югославия), общество взаимопомощи воспитанников Николаевской инженерной академии и училища (Югославия), объединение юнкеров Одесского военного училища (Франция), всероссийский союз кадет (Франция), объединение бывших кадет Аракчеевского кадетского корпуса (Франция), союз пажей (Франция), кружок питомцев Морского училища и Морского корпуса (Югославия), общество бывших воспитанников Морского инженерного училища (Франция).

Участники этих организаций осуществляли взаимную моральную и материальную помощь, занимались пропагандой российских военных традиций в среде российской эмиграции, прежде всего - эмигрантской молодежи.

Таким образом, и здесь образовательная деятельность сместилась в область внешкольного образования: выпускники военных училищ поддерживали связи друг с другом в условиях зарубежья, оказывали социальную и материальную помощь, вели переписку, собирали материалы по истории своих училищ, создавали музеи и архивы военно-учебных заведений. Проводились публичные лекции по проблемам военной истории, тактике и стратегии ведения современной войны.

Наш анализ внешкольного образования в деятельности различных учебных заведений показывает, что основными формами внешкольного образования, включенными в деятельность образовательных учреждений русской эмиграции являлись:

• Организация внеклассного досуга учащихся.

• Ученические кружки (литературные, исторические, естественно-исторические, физико-математические, музыкально-худо-жественные, театральные, спортивные, туристические и т.д.).

• Ученические спектакли и вечера.

• Ученические газеты и журналы.

• Экскурсии, краеведческие кружки.

• Сообщение учащимся техническим знаний и умений (домоводство, машинопись, счетоводство, работа в пришкольном огороде, саду и т.д.).

• Спортивные занятия, сокольская гимнастика и др.

б) учреждений социальной направленности – детские учреждения интернатного типа, приюты, детские дома, детские оздоровительные лагеря, благотворительные учреждения др.

Широко известны слова А.П. Дехтерева, директора Шуменской гимназии-интерната, о том, что «дети, преодолевшие гражданскую войну и осилившие эмиграцию, - вне прошлого. У них иная психика, иные нервы, иные понятия об отношениях. По-моему, у них даже состав крови другой».

Особый склад характера не только русских детей, но их родителей, переживших стресс изгнания и отрыва от родины, осложнялся трудными материальным и социальными условиями, с которыми столкнулись практически все русские люди, оказавшиеся за границей. Многие из детей лишились родителей и нуждались в создании приютов и учреждений интернатного типа. Это обстоятельство обусловили формирование специальных учреждений эмиграции, сочетающих в своей работе социозащитную направленность и педагогические функции, в том числе, осуществляемые средствами внешкольного образования.

Это отчетливо понимали деятели русской педагогической эмиграции. Так, на Съезде по вопросам воспитания русской молодежи (6-9 июля 1929 года, г. Прага), проходившем под председательством В.В. Зеньковского, была принята Резолюция (по докладу В.П. Шапиловского «Конкретные проблемы воспитания в русских зарубежных школах с интернатом»): «Съезд считает необходимым единство целей и приемов обучения и воспитания, что является обязательным для воспитывающей школы. …. При этом необходима рациональная организация школьных развлечений и различных видов ученической самодеятельности, в основу которых должна быть положена идея приобщения учащихся к великому и ценному в родной культуре».

Воспитывающая школа русского зарубежья нуждалась в полном арсенале средств содействия внешкольному образованию, среди которых важное место занимали разумные развлечения, активный отдых на природе, спорт и туризм.

Приют «Русский Дом». Приют «Русский Дом» был создан в 1924 г. в Маньчжурии. С 1924 по 1934 г. директором «Русского Дома», известного своей воспитательной системой не только в Китае, но и в Европе и США" являлся бывший лейтенант Русского Императорского флота К.И. Подольский. Впоследствии К.И. Подольский стал начальником групп Педагогов Российского фашистского союза.

Благодаря стараниям К.И. Подольского «Русский Дом» вскоре становится начальным училищем с воинской структурой и дисциплиной. Состав учащихся был разбит на 4-е отделения под началом К.И. Подольского (1 и 2 отделения) и А.С. Бодрова (3 и 4 отделения) и имел свою форму: матроски и бескозырки с надписью "Русский Дом". Девизом "Дома" стал призыв: "За Веру, Царя и Отечество". Для воспитанников был введен строгий распорядок дня:

6.00 – подъем по сигналу горниста, мытье в бане, гимнастика, утренний осмотр, молитва и утренний чай;

9.00-14.00 – занятия, затем обед и отдых;

15.00 – сигнал «по мастерским», где проводятся занятия по столярному, слесарному, токарному, переплетному и сапожному делу;

17.00-17.30 – прогулка, игры. Затем ужин. После ужина приготовление уроков, по окончании которых – чтение, рисование и т.п.;

21.00 – поверка и молитва;

Отбой – для младших в 21.30, для старших в 22.00.

В июне 1938 г. для приюта-училища был освящен флаг ЕИВ Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и училище стало именоваться Русским Домом им. Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. К этому времени численность воспитанников составляла 101 мальчик, из них: – 19 детей бесплатно. 70 – с льготной платой и 12 – с полной платой. По семейному положению учащиеся распределялись следующим образом: круглых сирот – 14, полусирот – 39 и имеющих родителей – 48. По видимому, с этого момента Русский Дом стал считаться приемником Севастопольского Морского ЕИВ Наследника Цесаревича Алексея Николаевича Корпуса, просуществовавшего в России до революции, в полном объеме, всего один год. За десять лет своей работы (1924–1934 гг.) Русский Дом окончили 128 воспитанников и получили начальное ремесленное образование в мастерских училища 420 человек.

Много внимания в приюте уделялось национально-патриотическому воспитанию – для этого устраивались лекции, дискуссии, праздники и др. мероприятия.

Летние площадки. Одной из форм внешкольной работы в эмиграции были летние площадки. Летние площадки устраивались в городах и собирали тех эмигрантских детей, которые не смогли выехать летом за город. Хорошее питание и пребывание на свежем воздухе - это было лишь одной из целей летних площадок. Помимо забот о физическом благополучии детей (многие получали одежду, обувь), имелись и педагогические задачи, как и у других просветительных организаций. В воспитательном отношении разница между детскими площадками и школой была не качественной, а количественной. Педагоги стремились дать за короткое время максимум культурных и социальных навыков. В программе работы летних площадок было предусмотрено обучение мальчиков различным ремеслам (столярному, плотницкому), а девочек – шитью, вязанию, что помогало в дальнейшей жизни. Непременным условием посещения летней площадки являлась необходимость все общаться по-русски, а также воспитатели проводили беседы по истории, географии, культуре России.

в) научно-исследовательских учреждений и высшего образования – высшие учебные заведения, научные институты, академические общества и др.

Организация внешкольного образования в странах русского рассеяния, безусловно, зависела от наличия слоя высококвалифицированных специалистов, представителей культуры, науки и образования. Не случайно внешкольная работа проводилась более активно там, где действовали русские высшие учебные заведения, научные институты, академические общества.

Русский Педагогический Институт в Праге. Подлинным центром академической жизни русского зарубежья являлась Чехословакия. Правительством здесь были созданы все условия для поддержки российских эмигрантов из среды профессиональных и научных кадров.

В Прагу из других стран переехало значительное число бывших профессоров российских университетов и работников системы просвещения и образования, которые работали как в чехословацких учебных заведениях, так и русских гимназиях и вузах.

В Праге функционировало пять русских и три украинских вуза, Русский Народный университет. Были основаны русские научные учреждения: институт византологии (руководитель проф. Н.П. Кондаков), экономический кабинет проф. С.Н. Прокоповича, уникальный Русский исторический архив. Все российские студенты и дети школьного возраста были устроены в русские либо иностранные учебные заведения.

Центром научной педагогической мысли в 1920-е годы стал Русский педагогический институт им. Я.А. Коменского.

В числе преподавателей Института состояли: профессора, имевшие большой опыт организационно-педагогической работы – Н.М. Могилянский (бывший директор Музея Императора Александра III), профессор В.В. Зеньковский, ранее работавший директором Фребелевского Института в Киеве. Курсы лекций читали академик, профессор В.А. Францев, профессора А.А. Кизеветтер, С.Н. Булгаков, В.С. Ильин, И.И. Лапшин, С.А. Егунов, А.Л. Бем и др.

«Для чтения эпизодических курсов, покамест приглашены: проф. Е.В. Аничков, С.И. Гесссен, проф. Н.Л. Окунев и приват-доцент С.И. Карцевский».

Внешкольно-образовательная деятельность института выражалась с одной стороны, в организации многочисленных лекций, публичных чтений, которые проводились силами преподавателей и слушателей для русского диаспоры и местного населения, а с другой – в активной научно-педагогической работе и подготовке педагогических кадров, способных осуществлять внешкольное образование, наряду с другими видами образования и воспитания.

В Русском педагогическом институте в Праге, по оценкам современников, были собраны «почти все видные педагоги, живущие за рубежом». Это обстоятельство позволяет нам говорить об институте не просто как об особом образовательном учреждении русской эмиграции, но и как о центре теоретической педагогики русского зарубежья. Ибо здесь шла интенсивная разработка практически всех направлений науки об образовании и воспитании. Широкомасштабная научно-исследовательская работы была связанна с изучением:

• истории народного образования и просвещения (А.В. Фро-ловский, И.И. Лапшин);

• педагогической психологии (В.В. Зеньковский);

• истории и современного состояния внешкольного образования (С.О. Серополко), правовой защиты детства (А.В. Маклецов);

• работы с детьми и подростками, имеющими отклонения в развитии и беспризорниками (В.М. Левитский);

• физического воспитания (С.А. Острогорский);

• спортивного направления педагогической работы внешкольных учреждений (сокольская гимнастика) (А.И. Ефанов) и др.

В последующих параграфах диссертации будет более подробно рассказано о деятельности Русского педагогического институте имени Амоса Коменского по подготовке кадров и проведению научных исследований в области внешкольного образования.

Русский научный институт в Белграде. 1928-1940. Основан в 1928 г. Председателями правления института являлись профессор Е.В. Спекторский, Ф.В. Тарановский, с 1936 г. – профессор А.П.Доброклонский. Институт находился под покровительством короля Александра I при содействии Державной комиссии по делам русских беженцев в Югославии и югославской культурной комиссии (во главе - академик А.И. Белич). Задачи института - исследовательская работа по проблемам русской и южнославянской истории, подготовка молодых ученых и печатание научных трудов. С 1933 г. размещался в Русском доме имени императора Николая II. За время существования института издано 17 выпусков записок (1930-1941). В институте читались курсы лекций по естественным и гуманитарным дисциплинам, издавались сборники материалов по библиографии русских научных трудов за рубежом и “Записки Русского научного института в Белграде”. Институт представлял стипендии молодым русским ученым-эмигрантам, проводил торжественные заседания, посвященные знаменательным событиям и лицам.

Деятельность института была прекращена в 1940 г., после окончания второй мировой войны отдельные ученые возобновили свою работу уже в рамках научных учреждений СФРЮ.

Русский Академический союз во Франции, г. Париж. 1925-1926. Большую культурно-просветительную, научно-популяризаторскую деятельность вел Русский Академический союз во Франции (г. Париж), созданный 28 марта 1925 г. на учредительном собрании инициативной группы. Союз оказывал помощь нуждающимся членам, а также организовывал чтение лекций и докладов, вел иную научную деятельность. Председателем Союза являлся П.Н. Милюков. В соответствующем фонде ГА РФ отложились программы лекций и других культурно-просветительных мероприятий Русской академической группы в Париже.

Наличие за рубежом значительной группы студенчества привело к необходимости создания русских студенческих союзов. Во всех странах русского рассеяния их насчитывалось более сорока. Консолидация студенческих союзов привела к образованию ОРЭСО (Объединение русских эмигрантских студенческих организаций) и ОРОВУЗ (Объединение русских, окончивших высшие учебные заведения). Они защищали академические, правовые и культурно-национальные интересы русского студенчества, оказывали моральную, профессиональную и материальную помощь своим членам, учреждали стипендии, имели информацию о спросе на труд. Русское студенческое христианское движение за рубежом (РСХД) под председательством В.В. Зеньковского преследовало не только религиозные задачи, но и боролось с денационализацией русских детей и молодежи. В многочисленных клубах, кружках, курсах, летних и зимних лагерях молодое поколение расширяло свои знания о русской истории и религиозной культуре.