3.2. Понятие о системе и ролевой деятельности в религиозно-философско-педагогическом наследии Древней Руси и Русского государства

Период XI–XVII вв. – это первая, а значит, ранняя эпоха русской гуманистической религиозно-философско-педагогической мысли. Он подразделяется на древнерусский (культура Киевской, или домонгольской Руси) и средневековый (культура государства Московского).

При первом знакомстве религиозно-философско-педагогическое насле­дие названной эпохи предстает перед нами как всего лишь «отвлеченные на­чала», «мирская мудрость», то есть каждый источник как бы выступает от­дельно и не связан с другими. Это наследие еще не представляет, как, напри­мер, в античное время, целостную область религиозно-философских знаний. Однако религиозно-философско-педагоги­чес­кое наследие Древней Руси и Русского государства, появившееся в разное время и в разных исторических обстоятельствах, имеет свою уникальную общность, которая проявляется в утверждении светлых добрых начал в жизни, в очеловечивании и одухотворении мира, в установлении высоких нравственных идеалов в обществе. Следовательно, это насле­дие мы можем представить как системное образование, имеющее свою сущ­ность, содержание, функции, формы существования и т.д.

Как мы отметили, система – от греч. sustema – целое, составленное из частей, соединение. Именно в контексте такого понимания «системы» религиозно-философско-педагогическое наследие Древней Руси и Русского государства является це­лостным образованием. Создателями этого наследия являются «не профессионалы»; то есть это люди, не занимавшиеся постоянно философствовани­ем, воспитанием и не сделавшие эти занятия своей постоянной профессией. Вот как выразился об этом Даниил Заточник (XII–XIII вв.): «Я, княже, ни за море не ездил, ни у философов не учился, но был как пчела – припадая к раз­ным цветам и собирая мед в соты; так и я по многим книгам собирал сладость слов и смысл их и собрал, как в мех воды морские» [6, 18].

К этим людям относятся: Илларион (XI в), Даниил Заточник (XII–XIII вв.), Не­стор (1050-е гг. – нач. XII в.), Владимир Мономах (1053–1125), Кирилл Ту­ровский (умер до 1182 г.), Серапион Владимирский (умер в 1275 г.), Нил Сорский (ок. 1433–1508), Иосиф Волоцкий (1439-1515), Филофей (ок. 1465–1542), Иван Пересветов (XVI в.), Максим Грек (ок. 1470–1556), Юрий Крижанич (ок. 1618–1683), Стефан Яворский (1658–1722), В.Н. Татищев (1686–1750) и мн.др. Они творили свои труды по «Божьему вдохновению» и в связи с общественной необходимостью.

Поэтому принято подчеркивать специфику этого наследия как общин­ное сознание, соборность, «софийность» («слово-мудрость-дело»), которое ставило перед собой для разрешения «вполне земные, человеческие пробле­мы» на основе высокой гражданственности и гуманистических начал. Следо­вательно, это наследие нам представляется как концентрированное выраже­ние своего времени, традиций, мировоззрения – «эпоха, схваченная в мысли» (Гегель). Характерной особенностью рассматриваемого наследия является и то, что религиозные идеи и традиции еще доминируют над «истинно» фило­софскими и педагогическими мыслями, но внутри них можно вполне объек­тивно усмотреть представления русских людей о проблеме «человек и его формирование, его нравственное совершенствование, выбор путей личного и общественного развития», «взаимоотношения человека и природы, человека и общества» и мн.др.

Мы попытаемся выделить наиболее общие и значимые положения и представле­ния о системно-ролевой деятельности воспитателя.

Раннее религиозно-философско-педагогическое наследие, представ­ленное как сущностное явление, само обладает рядом социальных, педагоги­ческих, конфессионных и др. ролей.

Кирилл Туровский (умер до 1182) считал, что это наследие очень полезно понимать и знать... «Это и душу делает целомудренней, и на смирение направляет ум, и сердце на стремление к добродетели изостряет, и самого человека делает благородным, и на небеса к Божьим заветам мысль устрем­ляет, и к духовным трудам тело укрепляет, и пренебрежение к этой земной жизни, и богатству, и славе дает, и все житейского мира печали отводит» [6, 25].

Это наследие выполняло еще одну важнейшую роль – роль, объединяющую многих людей. Мы это отметили выше как «соборность», «софий­ность». Дело в том, что «прежде всего эта мысль была ориентирована на че­ловека, который рассматривался обычно не как отдельно существующая особь, а как сопричастная, «соприродная» с ним» [2, 3].

Раннее религиозно-философско-педагогическое наследие Древней Руси выполняло также роль «очистителя» души, разума. Творцы этого наследия проявляли особенное внимание к внутреннему миру человека, его душе, совестливости, состраданию. Характерным для этой эпохи было то, что душевность и совестливость воспринимались как синонимы. Отсюда и чис­тота помыслов, которые базировались на особой людской честности, верности истине и справедливости. «Научись, верующий человек, быть благочестию совершителем, научись, по евангельскому слову, «очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавле­нию, иметь помысли чистые, побуждая себя на добрые дела...» [2, 10]. Или еще: «...человеку даны два дара, которых лишены бессловесные животные: разум, – чтобы (он) мог научиться мудрости, и руки, – чтобы мог делать мудреные или искусные вещи» [2, 32].

Следующая роль ранней религиозно-философско-педагогичес­кой мыс­ли – роль нравственных критериев. Эти критерии представлены в «законе» взаимоотношений между людьми. Суть этого закона ярко выразил первый русский киевский митрополит, сподвижник Ярослава Мудрого, Илларион (XI в.). «Закон ведь – предшественник и слуга благодати и истины, истина же и благодать – слуги будущего века, жизни нетленной. Как закон приводит подчиняющихся ему к благодатному крещению, так и крещение сынов своих препровождает к вечной жизни» [6, 12]. Древнерусские мыслители стреми­лись найти во взаимоотношениях между людьми оптимальное соотношение действительного и желаемого, стремились реализовать нравственный идеал, представленный в Библии. Этот нравственный идеал взаимоотношений проявлялся не только в личностных отношениях, но и в межнациональных и ме­ждународных связях. «Ибо встретили меня посла от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей и волость их отнимем; ежели не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе». И я ответил: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелования преступить» [3, 112]. Нравственным идеалом для древнерусских людей была христианская религия, по-особому прочувствованная: «Вострубим, как в златокованные трубы, во все силы ума своего, и заиграем в серебряные орга­ны гордости своею мудростью. Восстань, слава моя, восстань в Псалтыри и в гуслях. Встану рано и расскажу тебе. Да раскрою в притчах загадки мои и возвещу в народах славу мою. Ибо сердце умного укрепляется в теле его красотою и мудростью» [4, 389].

Необходимо выделить еще одну существенную роль, выполняемую ранней религиозно-философско-педагогической мыслью, – сплачивающую русский народ роль. «Бог ведь не хочет зла людям, но блага; а дьявол радуется злому убийству и крови пролитию, разжигая ссору и зависть, братоненавидение, клевету..., не погубите Русской земли. Ибо если начнете войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу, которую оборони­ли отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за русскую землю и другие земли приискивая...» [6, 19-21]. Эта мысль, сплачивающая русский народ, содержится во всех источниках. Вот еще один известный мудрец, основатель Троице-Сергиевской лавры Сергий Радонежский (ок. 1314–ок. 1397 ), благословляя русский народ на священный бой с врагами, направил в ополчение иноков-богатырей Пересвета и Ослябю, а великому князю Дмитрию Донскому предрек победу: «Иди против супостатов, отверг­ни сомнения, и Бог поможет тебе» [цит. по 1, 133].

Итак, на основе сказанного необходимо сделать вывод, что личность и народ, свобода и нравственность, сплоченность рассматривались русскими мыслителями в неразрывной связи с понятием Бог и отечество. «Историче­ская судьба России, патриотическая любовь к ней обретают высший социаль­но-философский и нравственный смысл» [2, 4]. И в то же время самобытная русская мудрость исключала проповедь национальной исключительности и розни между народами: «... Не давайте сильным губить человека. Ни право­го, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его; если будет пови­нен смерти, то не губите никакой христианской души... Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол: если не можете почитать его подарком, то пищей и питьем; ибо они, проходя, про­славят человека по всем землям, или добрым, или злым» [2, 11-12].

Раннее религиозно-философско-педагогическое наследие выполняло еще одну важную роль. Оно представляло собой мировоззрение всей рус­ской общности. Обобщая содержание трудов Иллариона, В. Мономаха, Ио­сифа Волоцкого, Филофея, М. Грека и других, можно с уверенностью ска­зать, что они представили своим соплеменникам мир как целостную (при всех своих противоречиях) систему, некое единство: «Что такое человек, как подумаешь о нем?», «Велик ты Господи, и чудны дела Твои; разум человече­ский не может постигнуть чудеса Твои, и благословленно и славно имя Твое вовеки по всей земле. Ибо кто не восхвалит и не прославит силу Твою и Твоих великих чудес и благ, устроенных на этом свете: как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звезды, и тьма, и свет, и земля на водах положена... Как разнообразны человеческие лица: если и всех людей со­брать, не у всех один облик, но каждый имеет свой облик лица, по Божьей мудрости...» [6, 23].

Древнерусские мыслители окружающий мир понимали и воспринимали достаточно объективно. Например, Юрий Крижанич (ок. 1618-1683), вид­ный славянский мыслитель, долгое время живший в России, писал: «Знание – это понимание причин вещей, и знать (значит) понять причины вещи. А кто не знает причин, не знает и самой вещи... Мудростью называется знание наиважнейших и наивысших вещей. А именно: о Боге, о небе, о земле, о челове­ческих нравах, о законопорядке и о всяких великих, господских, премного важных и необходимых вещах... Через причины познаются следствия... Через следствия познаются причины... Цель – конечная причина – то, ради чего что-либо существует...» [6, 51-53].

Итак, раннее религиозно-философско-педагогическое наследие Древ­ней Руси и Русского государства представляет из себя системное образова­ние, и во все времена оно выполняло социальные, педагогические, конфессиональные, мировоззренческие и мн. др. роли. Создатели такого уникально­го наследия сами выступали в различных ролях: политика, миссионе­ра, проповедника, судьи, учителя, воспитателя и т.д.

Ярким примером может служить Владимир Мономах (1053-1125), великий князь Киевский, автор выдающегося памятника древнерусской мыс­ли «Поучение». В этом труде В. Мономах предстает перед нами в роли государственного деятеля, историка, философа, проповедника, семьеведа, просве­тителя, учителя, воспитателя и т.д. В «Поучении» рассматриваются проблемы политического и правового, нравственного и социального, традиционного и исторического характера.

В. Мономах в роли

- историка: «Я, худой, дедом своим Ярославом, благословленным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, от­цом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов...» [3,112];

- воспитателя-патриарха: «Дети мои или иной кто, слушая эту грамот­ку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце и не станет лениться, а будет трудиться» [3, 112];

- проповедника: «Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это будет ведь начало всякого добра...»;

- философа: «Что такое человек – как подумаешь о нем?... Как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звезда, и тьма, и свет, и земля... Все же это дал Бог на пользу людям, в пищу и на радость» [6, 23-24];

- семьеведа: «...Иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: «Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь: не свирепствовать словом, не хулить в беседе, не смеяться много, стыдиться старших, с нелепыми женщинами не беседовать, глаза держать книзу, а душу ввысь, избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью ни во что ставить всеобщий почет» [4, 395-397].

«Старых чтите, как отца, и молодых как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всеми наблюдайте... Лжи остерегайтеся, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело... » [4, 399-401].

«Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите. Жену свою любите, но не давайте власти над собой...» [4, 400-401];

- наставника: «Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь... Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, и чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели» [4, 401].

Итак, эти примеры можно было бы продолжать и дальше по каждому из мыслителей Древней Руси. Творцы раннего религиозно-философско-педагогического наследия Древней Руси и Русского государства создали целостную систему взглядов на мир как творение Бога, на человеческую историю как на «арену борьбы Божественной благодати и козней дьявола», на человека как двойственное существо (тела и души), на формирование челове­ка и нравственных норм в условиях исторических, очень сложных и противоречивых.

Каждый из творцов раннего религиозно-философско-педагоги­ческого наследия, имея определенный общественный статус, выполнял множество функций и ролей. Все это свидетельствует о том, что в лю­бой деятельности человека сочетаются элементы импровизации, творчества, с одной стороны, и регламентации, заданности – с другой.

Изучение и знание раннего религиозно-философско-педагоги­чес­кого наследия Древней Руси и Русского государства позволяет целостно познать историю становления и формирования личности в процессе ее развития, оп­ределить критерии ее воспитанности и по-новому построить целостный педа­гогический процесс, сердцевину и системообразующее начало в котором составляет са­мосовершенствующаяся личность.

Список использованной литературы и источников по 3.2.

1. Баландин, Р. К. Всемирная история. 500 биографий / Р. К. Баландин. – М.: Современник, 1998. – 317 с.

2. Из истории русской гуманистической мысли : хрестоматия / сост. А. Ф. Малышевский и др. – М. : Просвещение, 1993. – 288 с.

3. Литература Древней Руси : хрестоматия / сост. Л. Л. Дмитриев. – М. : Художественная литература, 1990. – С. 112–116 с.

4. Памятники литературы Древней Руси в XII веке. – М. : Художественная литература, 1980. – 707 с.

5. Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. – М. : Прогресс, 1993. – 400 с.

6. Хрестоматия по истории философии (русская философия) : в 3 ч. Ч.3. – М.: ВЛАДОС, 1997. – 672 с.

Авторы приносят извинения за возможные ошибки или упущения в настоящем издании. Если вы с нами свяжетесь, мы будем рады исправить их при первой же удобной возможности.

350