Глава 1. Авторитарная теория прессы

Исторически и географически наибольшее распространение из всех четырех концепций отношения прессы к обществу и к правительству получила авторитарная теория. Именно она почти что самопроизвольно была примята в большинстве стран, когда общество и уровень техники достаточно продвинулись вперед, чтобы создать то, что мы сегодня называем «массовыми средствами» коммуникации. Теория эта составляет основу систем прессы во многих современных обществах. Даже там, где от нее отказались, она продолжает оказывать влияние на методы многих правительств, теоретически придерживающихся либертарианских принципов.

На протяжении почти что двухсот лет после распространения книгопечатания в западном мире функция массовой прессы и ее отношение к современному обществу определялись исключительно на основе авторитарной теории. Тюдоры в Англии, Бурбоны во Франции, Габсбурги в Испании да и, пожалуй, все правительства Западной Европы опирались на принципы авторитаризма как теоретического обоснования своих систем контроля над прессой, и практика эта вовсе не ограничивалась шестнадцатым и семнадцатым столетиями. В последующие века ареал распространения этой доктрины в мире также был большим. В новые времена она была сознательно или инстинктивно воспринята такими непохожими национальными образованиями, как Япония, имперская Россия, Германия, Испания, и многими азиатскими и южноамериканскими правительствами. Можно смело утверждать, что авторитарная доктрина определила модель массовой коммуникации для большего числа людей и на протяжении более долгого периода, чем любая другая концепция контроля над прессой. <26>

Очевидно, все человеческие общества обладают внутренне присущей им способностью вырабатывать системы социального контроля, посредством которых можно сбалансировать отношения между личностями и общественными институтами и обеспечить их общие интересы. Как писал У. Дж. Шепард, «существуют два общих типа таких систем — те, которые функционируют спонтанно и автоматически, проистекая непосредственно из общего чувства права, существующего в сообществе, и проводимые в жизнь санкциями социального давления, и те, которые получили определенное институциональное оформление и функционируют на основании юридических мандатов, проводимых в жизнь посредством применения определенных наказаний. Последняя из указанных форм социального контроля есть правительство, трактуемое в самом широком смысле (21:8). В рамках нашего исследования авторитарная концепция контроля над прессой есть система принципов, развившаяся из второго типа социального контроля, описанного Шепардом. Согласно такой концепции, функция и деятельность прессы как институт; контролируются организованным обществом посредством другого института — правительства.

Основные постулаты концепции

Поскольку пресса, наряду с другими формами массовой коммуникации, появилась уже в высокоорганизованном обществе, естественно, что ее отношение к тому обществу определялось постулатами, составлявшими в ту пору основу, на которой строились рычаги социального управления. <27> В то время большинство правительств в Западной Европе правили, опираясь на авторитарные принципы, те же принципы легли и в основу системы контроля над прессой.

Любая теория, рассматривающая отношение средств массовой информации к организованному обществу, составляющей которого она и является, покоится на определенных философских допущениях (или, если хотите, выводах), касающихся человека и государства. Для целей нашего исследования можно выделить следующие области допущений: 1) природа человека, 2) природа общества и государства, 3) отношение человека к государству, 4) область основного вопроса философии, природа знания и истины.

Авторитарная теория функций и целей организованного общества вобрала в себя определенные постулаты, существовавшие в этих областях. Прежде всего, считалось, что человек может реализовать свой потенциал полностью только как член общества. Таким образом, постулировалось, что в личном качестве сфера деятельности человека крайне ограничена, но в качестве члена общества или любого организованного сообщества его способность достигать поставленных целей неизмеримо возрастает. При таком допущении роль группы приобретала гораздо более важное значение, чем роль личности, поскольку личность могла достигнуть своих целей только посредством своего участия в группе.

Такая теория неизбежно приводила к суждению, что государство как выражение групповой организации стояло выше в шкале ценностей, чем личность, поскольку без государства личность была не в состоянии развивать качества цивилизованного человека. Идея зависимости личности от государства в достижении более цивилизованного состояния является общим элементом всех авторитарных систем, — то есть человек достигает своих целей в государстве и посредством государства, вне государства он остается примитивным существом.

Из этого следовало, что государство есть существенное условие для полного развития человека. <28> Такое допущение приводило к определенным фундаментальным выводам относительно природы государства. Вне зависимости от своих отдельных составляющих, государство стало восприниматься как совокупность всех желаемых качеств. Его власть определять цели и методы достижения этих целей проистекала посредством процесса, в целом неподвластного исчерпывающему человеческому анализу. То мог быть результат божьего промысла, выражение высших интеллектуальных или лидерских качеств или же отсутствие уверенности в результативности любого другого процесса управления.

Более глубинные философские вопросы, касающиеся природы знания и истины, получали в рамках авторитарного подхода столь же категоричные ответы. Согласно аргументации приверженцев этой теории, знание открывается посредством умственного усилия. Способности людей прибегать к рассуждению и их готовность делать умственные усилия далеко не одинаковы. Поскольку такие различия существуют, они должны быть отражены в социальной структуре. «Мудрецы», способные к анализу и синтезу, должны стать лидерами организованного общества, а если не лидерами, то, по крайней мере, советниками лидеров. Любое знание, кроме богоданного, достигается посредством человеческого усилия, и для всеобщего блага такое усилие лучше всего совершать в рамках государства. Знание, приобретенное или продвинутое вперед таким образом, становится нормой для всех членов общества и приобретает абсолютную ауру, которая делает перемены нежелательными, а стабильность и преемственность сами по себе превращаются в добродетель. Вдобавок, в интеллектуальной деятельности требовалось достичь единства, поскольку только при этом условии государство могло успешно функционировать на благо всех. Идеалисты из лагеря сторонников такой доктрины постулировали, что подобное единство будет возникать из понимания важности вклада каждого в дело общества как единого целого, а реалисты из того же лагеря признавали, что такое единомыслие в большинстве случаев могло быть достигнуто только благодаря постоянному надзору и контролю.<29>