Глава 5. Социально-политическое функционирование журналистики 229

тами, как отход от принципов демократии, выборочное ведение анти­коррупционных войн, нечестные выборы, рецентрализация управления и т.п., свое «законное» место занимает и государственная гегемония в СМИ³⁹.

Таким образом, допущение разъединения политики и журналистики даже на абстрактно-теоретическом уровне надо считать и бесперспектив­ным, и нереалистичным. Независимо от того благо или вред несет в себе их союз, он неизбежен, во всяком случае в обозримом будущем. Тогда, по всей видимости, имеет смысл рассуждать о том, какими мерами оцени­вается «хорошее» и «дурное» и как обеспечить максимальное преобла­дание блага. Сами собой напрашиваются конкретизирующие вопросы. Какие взаимоотношения между журналистикой и политикой (полити­ками) заслуживают поощрения, а какие — осуждения? Какая журналис­тика будет стимулировать развертывание общественно ценной политики и т.п.? Но это наиболее привычный поворот мысли, хотя и выигрыш­ный в прагматическом отношении, в том числе как методическая уста­новка в политолого-журналистском образовании. По существу, здесь нет неясностей, за исключением разве что отдельных конъюнктурных дета­лей. Мы заранее скажем, что от прессы потребуются объективность, упо­мянутая только что компетентность, гражданственность, надежный иммунитет к финансовым соблазнам и другие вполне общеизвестные достоинства, укладывающиеся в нормативные представления о качестве выполнения журналистикой ее общественного долга.

Аналитика, избравшего этот стереотип мышления, ожидают по мень­шей мере две ловушки. Во-первых, он априори исходит из того, что журналистика всегда есть, наличествует в социально-политическом мире, тогда как в действительности она может полностью атрофировать­ся или, в менее очевидном, но потому и более опасном варианте, усту­пить место своим суррогатным заменителям. Во-вторых, следовательно, весь приведенный реестр требований придется относить к явлению, ко­торое даже среди сторонников тенденциозной эксплуатации ресурсов публичного слова не получило ни общепринятого понимания, ни точ­ного названия. Имеется в виду неопределенность и узость подходов к журналистике, с которой мы сталкиваемся в политической коммуни-кативистике. Стоит ли при вступлении на территорию политики торо­питься с отказом от аппарата теории журналистики в пользу явно неадекватной его замены?

Парадоксальным на первый взгляд, но оправданным в исследователь­ском и практическом отношениях выходом из запутанной ситуации бу-

³⁹ Хан Гордон М. Назад к будущему: становление и консолидация авторитаризма типа «стэлс» // Россия между парламентскими и президентскими выборами: актуальные воп­росы внутренней и внешней политики / под ред. К.К. Худолея. СПб., 2004. С. 73—74.

228 Раздел II. Журналистика в социальном мире: опыты применения теории

приобретения был бы равнозначен возврату на ранние ступени социаль­ного опыта.

Вряд ли оправдана позиция тех исследователей, которые связывают за­рождение и эволюцию периодики исключительно с политической исто­рией мира и, в частности, России. Не меньше правды в словах тех специалистов, кто настаивает на литературном генезисе прессы, во всяком случае в нашей стране. В литературе все активнее разрабатывается пло­дотворная идея о тесной связи зарождавшейся прессы с развитием науки, познания мира, или, еще шире, с идеей торжества разума — одним из кра­еугольных камней философии Просвещения³⁷. Несомненно, в рождении печати сконцентрировался мощный пучок разнородных возможностей, предпосылок и потребностей.

Но нельзя не признавать и того, что современная политика скована с прессой, причем связь эта, так сказать, взаимовыгодная. Политическая жизнь питает журналистику календарными событиями, злобой дня, сен­сационными отставками и назначениями — словом, не дает ей погру­зиться в размеренное бестрепетное существование. Политика и политики в свою очередь тоже вынуждены поддерживать форму перед скептическими взорами репортеров, заигрывать с ними и относиться к ним как к рупору, обращенному в сторону общественности. Интерес у каждой стороны свой, эгоистический, но стойкий и ясно осознаваемый. Не случайно он проби­вался сквозь толщу ограничений даже в весьма отдаленные времена. Исто­рики отечественной печати сообщают, что хотя столетия назад политические издания в целом не поощрялись властью, эта тематика была представлена го­раздо шире, чем принято считать. Помимо знаменитого журнала Н.М. Ка­рамзина «Вестник Европы», имевшего политический отдел (1802—1803), выходили переводное издание «Политический журнал» (Москва, 1790), первая частная газета «Гений времен: Исторический и политический жур­нал» (1807—1809). К началу XX в. в России насчитывалось до сотни част­ных общественно-политических газет³⁸.

Мы и сегодня наблюдаем, что ни одна попытка комплексно оценить политическую ситуацию не обходится без включения в этот комплекс по­ложения дел в СМИ. Например, работающий в нашей стране зарубежный исследователь публикует свою версию динамики российской политичес­кой системы, описывая ее как авторитаризм типа «стэлс» (так называется американский самолет-невидимка). В наши задачи не входит анализ вер­сии. Мы лишь хотим подчеркнуть, что в ней, наряду с такими компонен-

³⁷ Макушин Л.М. Потенциал журналистики в социальном познании: исторический взгляд // Журналистика и социология'2002. Журналистика как средство общественно­ го познания / ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2003. С. 54.

³⁸ Жирков Г.В. Просветительская функция журналистики в исторической ретроспек­ тиве // Филол. вестн. Ростов, гос. ун-та. 2003. № 3. С. 67—68.