Антиядерные тенденции в южной части Тихого океана и подписание «договора Раротонга»

Развивающиеся страны тяготились конфронтацией сверхдержав, полагая, что рост конфликтности в окраинных районах мира отражает стремление США и СССР «вытолкнуть» угрозы конфликта между собой на мировую периферию. Расположенные на ней страны желали оградить свои регионы от втягивания в биполярное противостояние. Эти тенденции стали проявлять себя в южной части Тихого океана.

Их фоном был рост интереса СССР к островным государствам этой части мира. Советский Союз в 1987 г. заключил соглашение о рыболовстве с маленьким островным государством Вануату, что было расценено на Западе как шаг к приобретению новой базы на Тихом океане, хотя через год соглашение не было возобновлено ввиду его явной нерентабельности. Не удались и попытки установления более тесных экономических связей СССР с Кирибати, Тувалу, Западным Самоа и Соломоновыми островами. Тем не менее, администрация США очень бурно реагировала на активность СССР в этой части мира, обвиняя Москву в подготовке к проведению наступательной военно-морской стратегии.

В такой ситуации 6 августа 1985 г. Австралия, Новая Зеландия и пять малых стран южной части Тихого океана на острове Раротонга (острова Кука) подписали договор о создании безъядерной зоны в этой части мира («договор Раротонга», вступивший в силу в декабре 1986 г.). Этот договор запрещал странам-участницам производить, испытывать, разрабатывать, владеть и использовать ядерное оружие. Вопрос о запрете или разрешении заходов в свои порты иностранных кораблей с ядерным оружием на борту каждое государство должно было решать самостоятельно. Советский Союз и КНР вскоре подписали и ратифицировали протоколы о признании безъядерной зоны в Южной части Тихого океана. США, Франция и Великобритания после продолжительной отсрочки тоже подписали эти протоколы, но не ратифицировали их. Франция – поскольку имела в зоне действия договора полигоны для проведения испытаний ядерного оружия, США и Британия – опасаясь, что признание безъядерной зоны огранит свободу прохода по водам Южной Пасифики американских и британских военных кораблей с атомным оружием на борту.

В самом деле, некоторые страны региона после подписания договора стали уклоняться от определенных форм военного сотрудничества с США. В особенно энергичной форме это проявилось в политике Новой Зеландии, которая запретила заходы в свои порты американских военных кораблей, чем вызвала решение США в 1987 г. заморозить оказание военной помощи Новой Зеландии и сотрудничество с ней по линии АНЗЮС. Это фактически означало отказ от сотрудничества трех стран на коллективной основе. Но Новая  Зеландия сохранила партнерские отношения в военной области с Австралией, а Австралия – с Соединенными Штатами.

Становление экономического регионализма в юва

Окончание вьетнамской войны ориентировало страны этой части мира на более интенсивное региональное сотрудничество. В феврале 1976 г., через девять лет после провозглашения АСЕАН, на индонезийском острове Бали состоялось первое совещание глав государств и правительств «пятерки», в ходе которого были подписаны Декларация согласия АСЕАН и Договор о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии. С этого времени организация получила программу действий и структуры для осуществления намечаемых мероприятий. В соответствии с установками, она должна была способствовать обеспечению мира, прогресса, процветания и благосостояния региона и наращивать достижения стран АСЕАН при помощи сотрудничества в экономике, социальной сфере и культуре. Государства «пятерки» были достаточно дальновидны, чтобы предусмотреть возможность присоединения к Договору соседей по региону, хотя само его подписание не считалось достаточным для вступления в АСЕАН. Речь шла о трех странах Индокитая и Бирме.

Регионализация отношений в Восточной Азии не была равнозначна интеграции по западноевропейскому сценарию. Ее идеология была иной. Римские договоры 1957 г. в Европе выражали реакцию европейских стран на национализм межвоенного периода. Европейцы хотели преодолеть его через формирование транснациональных институтов.

Восточноазиатский регионализм возник как средство утверждения национального «я» местных стран. Другое дело, что, ощущая свою слабость, государства региона дошли до мысли об утверждении этого «я» посредством объединенных усилий. Такая логика далеко отстояла от идеи транснациональности. Европейская интеграция ориентировала на размывание государственных границ, а восточноазиатская – на их укрепление и взаимную «притирку», с тем чтобы исключить в будущем споры, способные ослабить местные страны. Европейцы строили наднациональное сообщество, а азиаты – объединяли усилия суверенных стран.

Основным организационным звеном АСЕАН стали ежегодные встречи министров иностранных дел стран-участниц. С 1977 г. они стали сопрягаться с совещаниями между министрами АСЕАН и представителями стран и донорских организаций, поддерживавших региональное сотрудничество. В их числе были Австралия, Европейское сообщество, Канада, Новая Зеландия, США, Япония. В основном обсуждения касались возможности осуществления программ развития. В 1984 г. практика обсуждений между АСЕАН и поддерживающими странами была преобразована в пост-министерские совещания (PMC, Post-Ministerial Conferences), которые проводятся ежегодно на следующий день после проведения официальных встреч министров иностранных дел АСЕАН. Асеановский диалог  был средством формирования чувства политической общности, солидарности между странами-участницами, воспитания их взаимной терпимости, утверждения практики бесконфликтного согласования точек зрения на спорные вопросы.

При этом малые и средние страны не хотели пока развивать интеграцию в масштабах всего АТР. Они понимали специфику своих национальных задач по сравнению с интересами сильных стран, как минимум, в том, что касалось приоритетов национального развития. Расширение масштабов регионального сотрудничества угрожало столкнуть страны АСЕАН с необходимостью разбираться с комплексом неурегулированных и практически неразрешимых проблем, которые существовали у Японии с СССР, Тайваня – с КНР, СССР – с США, Японией и Китаем, Южной Кореи – с КНДР, КНР, СССР и т.д.

Малые государства не имели возможности влиять на решение этих вопросов. Интересам их хозяйственного развития соответствовало избирательное сотрудничество лишь с некоторыми сильными державами. Причем избирательность была строгой, так как углубление отношений даже с подконтрольной США в военной сфере Японией вызывало страхи молодых государств, стремившихся избежать не только политического, но и экономического доминирования любой державы. Малые страны выступали за кооперацию в первую очередь между государствами с сопоставимыми потенциалами. Конечно, в принципе регионализация не мыслилась в отрыве от Японии и США как экономических лидеров тихоокеанского района. Но малые страны полагали, что существует два уровня регионализации – внутренний (страны АСЕАН, Тайвань, Гонконг, Южная Корея) и внешний (США, Япония, Австралия, Канада и т.п.). Точно также считалось, что для регионализации должно существовать две скорости – опережающая для сотрудничества малых и средних стран между собой и запаздывающая для их сотрудничества со всеми остальными государствами. Концепция регионализации, которую отстаивали малые и средние страны, твердо ориентировала на экономическое, а не военно-политическое взаимодействие.

Дискуссия о выборе между военно-политическим или экономическим векторами тихоокеанского регионального сотрудничества, показавшая преобладание сторонников второго, отражала новую реальность: в регионе возникли «новые индустриальные страны». Ими прежде всего стали четыре «тигра» Восточной Азии (Гонконг, Сингапур, Тайвань, Южная Корея), к которым «подтягивались» государства АСЕАН с официально присоединившимся к их организации в 1984 г. Брунеем.

В негласном противостоянии США и малых стран региона по поводу перспектив регионализации японская сторона играла роль буфера. Воздерживаясь от критики концепций политизации регионализма, за которые выступали США, Япония считала более обоснованной платформу экономизации регионального сотрудничества,  на которой оставались страны АСЕАН. Ссылаясь на мирную конституцию, Япония подчеркивала невозможность для нее участия в региональном сотрудничестве, если оно будет носить военно-политический характер.

Японское правительство стремилось убедить США в целесообразности согласиться с мнением малых стран. С 1985 г. Токио и Вашингтон впервые смогли согласовать позицию в отношении тихоокеанского регионализма, приняв асеановское видение перспектив региональной интеграции как интеграции экономической. Инициатива в развитии регионального диалога по экономическим и политическим вопросам перешла к малым и средним странам.