Вопр.37 Место исполнения обязательства

Если место исполнения не было обусловлено, надлежащим местом исполнения, locus opportunus, считалось то место, где может быть предъявлен иск по данному обязательству. «Cum… neque adscriptum, quo loco detur, quocumque loco petetur, dari debet» – «если (в сделке, например, в завещаении) не добавлено, в каком месте должно произойти исполнение, то оно должно иметь место в том месте, где будет предъявлен иск».

А место подсудности определяется принадлежностью лица к той или иной общине, либо местом жительства должника. Кроме того, лю­бой иск может быть, независимо от гражданства или места житель­ства, предъявлен в Риме по принципу Roma communis nostra patria est – Рим наше общее отечество.

Если в договоре обусловлено место исполнения, допустим Эфес, а иск предъявлен в соответствии с только что приведенным правилом в Риме, то истец обязан в своем исковом требовании упомянуть о месте исполнения, Эфесе, в противном случае считалось, что он допустил в своем исковом требовании стеснение прав ответчика в виде plus petrio loco (излишнее, неправильное требование истца в отношении места), а это влекло за собой отказ в иске (Гай. 4. 53-а).

Время исполнения обязательства

Вопрос о времени исполнения решался, прежде всего, в зависимо­сти от договора сторон: обязательство должно быть исполнено в срок, предусмотренный в договоре сторон. Если срок в договоре не установлен, то надо думать, что первоначально действовало правило, формулированное в комментарии Помпония к Сабину: «In omnibus obli­gationibus, in quibus dies non ponitur, praesenti die debetur» – «во всех обязательствах, в которых срок не предусмотрен, долг воз­никает немедленно» (D. 50. 17. 14). Или, как это выражено в свое­образной терминологии, утвердившейся в наследственном праве, ubi pure quis stipulatus est, et cessit et venit dies – если договор заключен без срока и условия, то момент возникновения обязатель­ства и срок исполнения совпадают (D. 50. 16. 213). Такое положе­ние, понятное в деликтном праве, применялось к договорам, надо ду­мать, на более ранней стадии их развития.

Вопр.38 Просрочка должника. До последнего времени было общепризнано, что пропуск должником срока исполнения обязательства сам по себе не приводил в римском праве к какой-либо специальной, усиленной ответственности должника, если кредитор не сделал со своей стороны некоторых шагов к тому, что бы поставить должника в положение лица, находящегося в просрочке. В результате новейших исследований в области науки римского права можно считать доказанным, что классическому праву не было известно такое условие просрочки: в классическую эпоху должник считался “в просрочке”, как только он не исполнил обязательства в надлежащее время. Только по законодательству Юстиниана одним из необходимых элементов просрочки должника являлась interpellatio, т.е. напоминание со стороны кредитора. Однако и тогда в некоторых случаях просрочка должника наступала независимо от напоминания; так, если в обязательстве содержался точный срок исполнения, то он сам по себе как бы напоминал должнику о необходимости платежа (dies interpellat pro homine, срок напоминает вместо человека), вор всегда считался просрочившим, так что interpellatio не требовалась, и т.д.

Кроме указанных элементов просрочки (наступление срока исполнения, напоминание со стороны кредитора, неисполнение обязательства) требовалось еще, чтобы неисполнение обязательства в надлежащее время произошло без уважительных для того причин.

2. Просрочка в исполнении обязательства влекла для должника неблагоприятные последствия, которые в общем сводились к тому, что кредитор вправе был требовать полного вознаграждения за весь тот ущерб, какой для него мог возникнуть вследствие неисполнения обязательства. Прежде всего римские юристы устанавливали общее положение, что вследствие просрочки должника обязательство “perpetuatur”, т.е. становится постоянным, увековечивается. Раб, которого должник обязан был передать к такому-то сроку кредитору и передачу которого он просрочил, мог фактически умереть после наступления просрочки, притом без всякой вины должника; тем не менее это обстоятельство не освобождало должника; юристы образно выражали продолжающуюся ответственность должника словами, что раб должен быть передан и “мертвым” (как если бы он был жив, D. 45. 1. 82. 1), т.е. должна быть уплачена его стоимость. Это значит, что если до просрочки должник отвечал только за вину, но не за случайно наступивший вред, то, допустив просрочку, он становился ответственным и за случайный вред. В императорский период ответственность просрочившего должника смягчили в том отношении, что предоставили ему возможность доказывать, что и при своевременном исполнении обязательства кредитор не избежал бы понесенного вреда, так как предмет обязательства одинаково погиб бы и у кредитора. Практически доказать это, разумеется, было чрезвычайно трудно.

Другое неблагоприятное для должника последствие просрочки состояло в том, что при исчислении суммы возмещения в пользу кредитора возможное уменьшение стоимости предмета обязательства (к моменту присуждения) не уменьшало ответственности должника, тогда как, наоборот, вздорожание к этому времени предмета обязательства увеличивало сумму взыскания.

Однако наивысшую (за весь промежуток времени между наступлением просрочки и присуждением) цену вещи платил только вор; всякий другой должник, в частности просрочивший исполнение договорного обязательства, присуждался в таком размере лишь в том случае, если кредитор доказывал, что при своевременном исполнении обязательства он именно в тот момент, когда была наиболее высокая цена вещи, продал бы ее.

Наконец, за просрочку с должника взыскивались проценты.

3. Действие просрочки должника прекращалось, если он предлагал (реально, а не на словах) кредитору всю сумму долга с теми обременениями, которые возникли в результате просрочки; то же самое наступало в том случае, если стороны договаривались о продолжении обязательственных отношений (например, о новых сроках исполнения).

Прекращение действия просрочки не уничтожало, однако, уже возникших последствий просрочки.

4. Просрочка кредитора наступала, если он без уважительных причин не принимал исполнения обязательства, предложенного ему должником надлежащим образом.

Основание признания такого института заключалось в том, что хотя принятие исполнения — не обязанность кредитора, а только его право, однако должник не должен страдать от того, что кредитор без достаточного основания не принимает исполнения. Неблагоприятные последствия, проистекающие для должника от непринятия кредитором исполнения, могли бы выразиться в необходимости хранить предмет долга, нести ответственность за его целость и т.д.

Поэтому просрочка кредитора имела своим последствием прежде всего ослабление ответственности должника: если по характеру обязательства он отвечал бы даже за легкую неосторожность, то с момента просрочки кредитора должник отвечал только за умысел и грубую неосторожность (см. ниже, § 3, п. 2); если долг был процентным, начисление процентов прекращалось. Далее, должнику предоставлялась возможность вообще освободиться от всяких забот о предмете долга, сдав его в помещение суда или храма. В древнереспубликанском праве разрешалось в этих случаях просто выбросить предмет долга; с развитием хозяйственной жизни такое бесцельное уничтожение имущесгвенных ценностей было признано недопустимым.

Вопр.39 Договоры в римском праве Определение договора в римских юридических документах не дается. но из определения отдельных договоров можно установить, что всякий договор предполагает прежде всего соглашение двух сторон, с которым связываются юридические последствия. Договоры поэтому надо отличать от действий, в ко-торых выражена воля одной стороны (например, завещание). Договор, как одно из оснований обязательственных отношений, имеет место только тогда, когда воля сторон, вступающих в договор, направлена на установление обязательственных отношений. В римском праве существовали договоры строгого права и договоры, основанные на доброй воле. В договорах строгого права существовал культ бу-квального текста договора. В договорах, основанных на доброй воле, главную роль играло не формальное толкование договора, а его смысл. Договоры также делились на односторонние и двухсторонние (синал-лагматические). Односторонними договорами назывались такие, в которых од-на сторона брала на себя все или подавленную часть обязательств, а другая сто-рона не брала (или почти не брала) никаких обязательств. Двусторонними до-говорами были те, когда обе стороны брали на себя достаточно заметные обяза-тельства. Причем среди двусторонних договоров выделялись равноценные (ко-гда обязательства сторон были примерно одинаковы) и неравноценные (когда одна сторона брала на себя более существенные обязательства, чем другая). Существовали три главных условия действительности договоров: 1) со-гласная воля обеих сторон к заключению договора; 2) законность содержания договора; 3) способность лиц, заключающих договор, вступать в договорные обязательства. Содержание договора должно быть достаточно определенным. Не могли получить силы обязательства, обладающие полностью неопределенным содер-жанием. При всем этом договорные обязательства в римском праве делились на определенные и неопределенные. При определенных обязательствах всегда указывалось с полной ясностью и точностью содержание обязательства. При неопределенных обязательствах в договоре указывался только критерий, с по-мощью которого можно установить содержание обязательства. Основанием (каузой) договора являлась ближайшая цель, ради которой договор заключался. Более отдаленные цели для заключения договора не имели значения. Сделки, имеющие определенную цель, назывались каузальными. Но бывали и такие сделки, из которых не было видно, какая цель лежит в их осно-вании. Такие сделки назывались абстрактными. Процесс заключения договора в Риме различался в зависимости от того, о каком договоре идет речь. Заключение договора через представителей рим-ское право обычно не практиковало. Правда, бывали и исключения: например, допускалось заключение договора займа через представителя, да и то лишь в позднейший период истории Рима. По способу своего заключения (и в связи с этим по их юридической зна-чимости) договоры делились на две большие группы: пакты и контракты. Пактом называлось неформальное соглашение не пользовавшееся иско-вой защитой. Контрактом признавался договор, признанный цивильным правом и снабженный исковой защитой. Контракты, в свою очередь, делились на сле-дующие основные виды: вербальные контракты, литтеральные контракты, ре-альные контракты и консенсуальные контракты

Вопр.40 Вербальным (т. е. устным) контрактом назывался договор, устанавливающий обязательство verbis (словами), т. е. договор, получающий юридическую силу посредством и с момента про­изнесения известных фраз. Основной вербальный контракт – стипуляция. Стипуляцией назывался устный договор, заключаемый посредством вопроса будущего кредитора (centum dare spondes? — обеща­ешь дать сто?) и совпадающего с вопросом ответа (spondeo — обещаю) со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательству. Договор стипуляции был известен уже законам XII таблиц. Формальные требования, первоначально чрезвычайно строгие, с течением времени были значительно ослаблены (от­пало, например, первоначальное требование, чтобы ответ бук­вально совпадал в своей редакции с вопросом, за исключением, впрочем, одной разновидности стипуляции, sponsio, при которой это требование сохранилось). Несмотря, однако, на все смягчения необходимых формаль­ностей в классическом римском праве все-таки прочно сохраня­лись некоторые черты стипуляции как формального контракта: присутствие договаривающихся сторон в одном месте, устный вопрос кредитора и такой же устный ответ должника, совпада­ющий по смыслу с вопросом. В качестве устного договора сти­пуляция оставалась недоступной как немому, который не может произнести вопроса или ответа, так и глухому, который не мо­жет непосредственно воспринимать вопрос или ответ. В период абсолютной монархии был издан (во второй поло­вине V в.) закон, признавший обязательную силу за всякой стипуляцией, не противозаконной по содержанию, независимо от соблюдения формы вопроса и ответа, другими словами, закон допустил совершение устного договора в каких угодно выражениях. Но и тогда стипуляция осталась недоступной для глухих и немых и требовалось, по крайней мере, присутствие сторон. Обязательство, возникшее из стипуляции, было обязательством строгого права и потому подлежало строго буквальному толкованию. Так, еще Гай считал стипуляцию недействи­тельной, если на вопрос кредитора: «Обещаешь ли 10?», должник отвечал: «Обещаю 5». Юрист даже не ставил вопроса о признании в этом случае обязательства в сумме 5. С течением времени такой крайний формализм был смягчен, и в Дигестах (D.45.1.4) указанный пример решается в том смысле, что при разногласии между сторонами в отношении суммы обязательство надо считать установленным в меньшей сумме, так как в отношении нее соглашение можно считать достигнутым (этот фрагмент Дигест приписывается Ульпиану, III в. н. э., но, видимо, он интерполирован, т. е. принадлежит составителям Дигест, и, следовательно, относится к VI в. н. э.). Надо заметить, что в Институциях Юстиниана воспроизведен изложенный выше фрагмент Гая, в котором выражена более формальная точка зрения. Формальный характер стипуляции сказывается также в том, что ее действие ограничивалось непосредственно участво­вавшими в ней сторонами. Стипуляционное обязательство являлось односторонним, т. е. одной стороне принадлежало только право (не связанное с обязанностью), а на другой стороне лежала только обязанность (без сопровождающего ее права). Обязательство из стипуляции имело абстрактный характер. Это значит, что если необходимые требования относительно по­рядка заключения стипуляции соблюдались, то обязательство возникало независимо от того, какое материальное основание привело стороны к заключению договора, какую хозяйственную цель они преследовали и достигнута ли цель, имевшаяся в виду сторонами.

Принцип абстрактности стипуляционного обязательства не лишал, однако, должника права доказывать, что основание, по которому он принял на себя обязательство, не осуществилось; но такое доказательство было для должника не всегда фактически возможно, да и требовало нередко времени; а за это время, пока отсутствие основания не доказано, кредитор мог уже осу­ществить свое право.

Абстрактный характер стипуляции (помимо простоты и быстроты взыскания долга) представлял еще то удобство, что в стипуляционную форму можно было облечь любое обязатель­ственное отношение: и заемное обязательство, и обязательство уплатить цену за купленную вещь, и т. д. Стипуляцией неред­ко пользовались в целях новации, т. е. стипуляцию заключали для того, чтобы прекратить уже существующее обязательство, поставив на его место новое, возникающее из стипуляции. Дока­зав факт стипуляции, кредитор тем самым получал возмож­ность взыскания по обязательству.

Эта черта стипуляции, позволявшая вложить в нее любое содержание и быстро проводить его в жизнь, делала стипуля­цию самой употребительной в практике формой договора; в классический период она являлась основной формой оборота.

Необходимо, однако, для уточнения добавить, что абстрак­тный характер стипуляционного обязательства не доводился до таких крайних пределов, чтобы не признавать силы за стипуля­цией, если по желанию сторон в ней указывалась хозяйственная цель, для которой стипуляция заключалась. Стороны не только могли упомянуть в тексте вопроса и ответа основание, по кото­рому стипуляция совершалась, но и поставить силу стипуляции в зависимость от преследуемой цели (посредством включения соответствующего условия).

Для обеспечения доказательства факта совершения стипуляции вошло в обычай составлять письменный акт, удостове­ряющий это обстоятельство (он назывался cautio). С течением времени стипуляционные документы (cautiones) получили такое широкое применение, что значение стипуляционной формы (вопрос и ответ) отошло на второй план, и если только обе стороны присутствовали в одном месте, то при наличии cautio предполагалось, что составлению документа предшествовало совершение словесной формы стипуляции.

Вопр.41  Литтеральным контрактом назывался договор, который должен был совершаться на письме (litterae — письмо): “litteris fit obligatio”, т.е. “обязательство возникает посредством записи, письма”.

Древнереспубликанский письменный контракт заключался посредством записи в приходо-расходные книги, которые велись римскими гражданами (самый порядок ведения этих книг и записей в них в точности не известен). Литтеральный контракт представлял тогда собой обязательство, по существу не впервые возникавшее, но заменявшее собой (обновлявшее) обязательство, уже существовавшее ранее на другом основании (например, задолженность на основании купли, найма и т.п.) или на другом лице (долг Тиция переписывался на Люция).

Запись делалась, разумеется, на основании соответствующего соглашения сторон, иначе не могло бы быть речи о договоре. Вероятно, записи в книге кредитора известной суммы как уплаченной должнику соответствовала запись в книге должника той же суммы как полученной от кредитора: в этом и выражалось их соглашение.

Таким образом, литтеральный контракт в более древней форме можно определить как договор, заключавшийся средством записи в приходо-расходную книгу кредитора или существовавшего до того долга данного должника или долга другого должника, переводимого на данного на основании соответствующего соглашения сторон.

Из приведенного определения литтерального контракта вытекает вопрос, делалась ли при этой записи какая-нибудь оговорка о том, что данное обязательство должно собою заменить такое-то предыдущее и что последнее в связи с записью прекращается. Если нет, то какими средствами предупреждалось дублирование обязательства, как предупреждалась возможность двойного взыскания (и по первоначальному обязательству, послужившему основанием для записи, и по новому, возникшему вследствие записи)? В дошедших до нас источниках римского права никакого материала для ответа на поставленные вопросы мы не находим.

2. В классический период приходо-расходные книги утратили значение, по-видимому, в связи с вошедшими в практику более простыми и удобными формами записи долгов. С утратой значения приходо-расходных книг прекратилась и практика старых литтеральных контрактов.

Зато стали все больше входить в употребление заимствованные из греческой практики долговые документы — синграфы и хирографы. Синграфы излагались в третьем лице (“такой-то должен такому-то столько-то”); такой документ составлялся в присутствии свидетелей, которые подписывали его вслед за тем, от чьего имени он составлялся. Эта форма письменных обязательств получила широкое распространение на почве процентных займов, заключавшихся между римскими ростовщиками и провинциалами.

В императорский период синграфы стали менее употребительным видом письменного обязательства; на первый план выступили хирографы. Хирографы излагались в первом лице (“я, такой-то, должен такому-то столько-то”) и подписывались должником.

Вопр.42 Реальным контрактом назывался такой договор, который устанавливал обязательство путем прямой передачи вещи (вещь, по латински «че»). Реальные контракты делились на следующие виды: договор займа, договор ссуды, договор хранения (депозит) и договор заклада. Заем представляет собой договор, по которому одна сторона (заимодавец) передает другой стороне (заемщику) денежную сумму или вещи в собственность, с обязательством заемщика вернуть деньги или вещи по истечении указанного в договоре срока или по востребованию. При договоре займа допускалась выплата процентов (от 1% до 6%). Специальной разновидностью займа был морской или корабельный заем. Заимодавец давал заемщику деньги для мореходных и торговых целей под большие проценты (до 12%). При этом заемщик обязывался вернуть занятую сумму лишь при условии, если корабль благополучно дойдет до места назначения. В противном случае заемщик освобождался от уплаты долга. Договор ссуды состоит в том, что одна сторона (ссудодатель) передает другой стороне (ссудопринимателю) какую-либо вещь для временного безвозмездного пользования, с обязательством ссудопринимателя вернуть по окончании пользования ту же самую вещь в целости и сохранности. Ссудоприниматель, получая вещь в безвозмездное пользование, нес за нее строгую ответственность, кроме случаев, когда вещь повреждена случайно. Ссуда давалась обычно на строго определенное время. Однако существовал и такой вид ссуды, когда вещь давалась до востребования. Подобная сделка называлась прекарий. Договор хранения (депозит) – это такой договор, согласно которому одна сторона (депонент) передает другой стороне (депозитарию) вещь для безвозмездного хранения. Не требовалось, чтобы вещь была собственностью депонента, можно было отдать на хранение и чужую вещь. Депозитарий только хранил вещь, не становясь ни ее собственником, ни владельцем. Он не мог пользоваться вещью(например, сдавать ее в наем или в аренду). Если депозитарий нанес вред хранимой вещи, он нес ответственность перед депонентом и должен был возместить ущерб. Однако, поскольку договор был безвозмездный, депозитарий не отвечал за особо внимательное отношение к вещи; подлежал возмещению лишь преднамеренный ущерб или ущерб, в результате грубой неосторожности, нанесенный депоненту. Особым видом договора хранения была секвестрация. Несколько лиц отдавали на хранение вещь с тем условием, чтобы она была возвращена одному из них, в зависимости от того, как сложатся в дальнейшем обстоятельства. Обычно вещь отдавалась в секвестр тогда, когда шел спор о праве собственности на нее. Как только спор разрешался (например, решением суда), вещь возвращалась реальному собственнику. Договор заклада – это такой договор, когда имела место передача вещи должником кредитору в счет получения от кредитора некоторой денежной суммы. В случае не возврата этой денежной суммы кредитору в срок, должник терял вещь, и она становилась собственностью кредитора. Кредитор обязан был относится к взятой в заклад вещи внимательно, поскольку, в случае возврата денежного долга, должник должен был получить обратно свою вещь в целости и сохранности.

Вопр.43  Заем (mutuum) представляет собой договор, по которому одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) денежную сумму или известное количество иных вещей, определенных родовыми признаками (зерно,масло, вино), с обязательством заемщика вернуть по истечении указанного в договоре срока либо по востребованию такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода, какие были получены (D. 44. 7. 1.2.).

Заем является одним из реальных договоров, т.е. обязательство в этом случае устанавливается не только простым соглашением (consensus), но и передачей вещи (res); нельзя требовать возврата от того, кто ничего не получал.

Реальный характер договора займа не означает, однако, что в этой категории договоров consensus, соглашение сторон, не имеет существенного значения: соглашения сторон недостаточно для возникновения заемного обязательства, однако (как и при всяком договоре) соглашение и при займе является необходимым моментом. Нет consensus, нет и договора. В текстах римских юристов встречают примеры того, что, несмотря на передачу вещей, обязательство не возникнет, потому что между сторонами не consensus, a dissensus (разногласие, недоразумение); так, передана денежная сумма, причем передающий деньги делает это с намерением дать взаймы, а получающий думает, что ему дают их в дар или на сохранение: займа нет за отсутствием согласованной воли двух сторон.

2. Mutuum является не первоначальной формой договора займа. В древнейшем римском праве для этой цели пользовались формальной сделкой nexum1 (совершавшейся per aes et libram, с помощью меди и весов), а также стипуляцией. По мере развития хозяйственной жизни, расширения торговли, ремесленной промышленности совершение не только такой громоздкой сделки, как nexum, но даже и более простой, однако все-таки формальной — стипуляции стало затруднительным. Требования хозяйственной жизни привели к тому, что судебную защиту стали получать и неформальные договоры займа; так появилась новая форма займа — реальный договор займа, для юридической силы которого не требовалось облекать согласие сторон в какие-либо торжественные формы, а Достаточно было лишь передать на основании соглашения сторон так называемую валюту займа, т.е. деньги, зерно, вино, и тому подобные вещи, определенные родовыми признаками.

3. Характерные признаки договора mutuum можно опор делить следующим образом:

а) mutuum — реальный договор, т.е. получающий юридическую силу лишь с того момента, когда на основании соглашения сторон последовала передача res, вещи;

б) предмет договора — денежная сумма или известное количество других вещей, определенных родовыми признаками (весом, числом, мерой);

в) эти вещи передаются заимодавцем в собственность заемщика;

г) вещи передаются с обязательством для заемщика вернуть заимодавцу такую же денежную сумму или такое же количество вещей такого же рода, какие были получены.

Если заем не денежный, заемщик обязан вернуть не только такое же количество вещей, какое было получено, но и по качеству не хуже полученных взаймы вещей.

Поскольку предметом займа служили вещи, определенные весом, числом, мерой (а не индивидуально), причем они поступают в собственность заемщика, на нем лежал и риск случайной гибели полученных вещей: если в силу случайной причины взятые взаймы вещи погибали и заемщик не имел возможности ими воспользоваться, он не освобождался от обязанности вернуть полученную сумму (количество).

Вопр.44 Договором ссуды называется такой договор, по которому одна сторона (ссудодатель) передает другой стороне (ссудополучателю) индивидуально-определенную вещь во временное безвозмездное пользование с обязательством второй стороны вернуть по окончании пользования ту же самую вещь в целости и сохранности.

Подобно займу, договор ссуды также был реальным контрактом, т.е. обязательство из этого договора возникало лишь тогда, когда состоялась передача вещи ссудополучателю (пользователю) .

2. В то время как предметом договора займа являются деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками (мерой, числом, весом), предметом договора ссуды может служить только индивидуальная вещь, ибо только такую вещь можно вернуть по окончании пользования без замены другой; если, например, предметом договора является охапка дров на топку печи, то, как только дрова сгорят, возврат самих дров, какие были получены, станет невозможным и речь может идти только о возврате такого же количества того же рода вещей (т.е. это будет договор займа).

Договор ссуды имеет целью предоставление вещи в безвозмездное пользование, т.е. из договора ссуды получает хозяйственную выгоду (utilitas) только ссудополучатель.

Это обстоятельство учитывалось в римском праве при решении вопроса о пределах ответственности ссудополучателя за сохранность вещи: поскольку договор заключался в его интересах, на него возлагалась строгая ответственность а именно: ссудополучатель отвечал за omnis culpa (за всякую вину), т.е. не только за намеренное причинение вреда ссудодателю (dolus) и не только за грубую небрежность (culpa lata), но даже и за незначительную небрежность (culpa levis). Ссудополучатель был обязан хранить данную ему в пользование вещь пользоваться ею надлежащим образом, т.е. в соответствии с хозяйственным назначением вещи и указаниями договора, и проявлять при этом заботливость (diligentia) хорошего хозяина, т.е. не допускать невнимательности, непредусмотрительности, беззаботности, какие не свойственны хорошему хозяину. Только тогда, когда ссудополучатель проявил полную внимательность, предусмотрительность, заботу, так что вред для ссудодателя возник вследствие простой случайности (casus), ссудополучатель не нес ответственности перед ссудодателем; случайно возникший вред для вещи относился на счет ее собственника.

4. Договор ссуды заключался в интересах только одной стороны — ссудополучателя. Однако этот договор не являлся таким строго односторонним договором, как договор займа. По этому поводу до нас дошли от юриста Павла следующие соображения.

Сссудодатель заключает договор ссуды не в силу хозяйственной необходимости, а по доброй воле, осуществляя лишь моральный долг и любезность в отношении другой стороны. Поэтому он сам, оказывая такую любезность, определяет ее форму и пределы. Но как только ссудодатель предоставил другому свою вещь в безвозмездное пользование, он себя связал: ему не принадлежит право по своему произволу прекратить потом договорное отношение, истребовать раньше установленного срока предоставленную в пользование вещь и т.д. Договор ссуды, по словам того же классического юриста, есть сделка обоюдная, и из нее возникают и иски для обеих сторон.

Конечно, обязательство ссудополучателя основное: во-первых, оно возникает всегда и безусловно, ибо, если получена во временное пользование чужая вещь, появляется непременно обязательство ее вернуть; во-вторых, это обязательство основное и по хозяйственному его значению: возврат вещи является одним из существенных признаков данного рода отношения.

Обязательство на стороне ссудодателя может возникнуть, а может и не возникнуть: если ссудодатель предоставляет вещь в исправном состоянии и за время пользования ссудополучателю не пришлось нести необходимых расходов на содержание и поддержание вещи, то на ссудодателе не лежит никаких обязанностей; в его лице возникает только право требовать возврата по окончании договора данной в ссуду вещи в исправном состоянии. Но если ссудодатель неосмотрительно передал в пользование вещь в таком состоянии, что она причинила ссудополучателю убытки, он обязан возместить их (D. 13. 6. 17. 3; разумеется, при условии вины ссудополучателя он не несет ответственности, если сам не знал о пороках данной в ссуду веши).

Так, если ссудодатель дал в пользование больное животное которое заразило имеющийся у ссудополучателя собственный скот; ссудодатель ссудил худые или вообще негодные сосуды, а ссудополучатель, который не мог заметить неисправности сосудов, пролил или испортил вино либо масло (D. 13. 6. lg 3 — Гай) — во всех таких случаях для ссудополучателя открывается возможность искать возмещения убытков со ссудодателя. Равным образом, если предоставленная в пользование вещь потребовала от ссудополучателя расходов по содержанию или поддержанию ее, ссудодатель в известных случаях обязан их возместить.

Именно среди издержек, какие ссудополучателю приходится нести за взятую в пользование вещь, есть такие, которые сопровождают процесс пользования и не могут быть переложены на ссудодателя; например, взяв в ссуду раба или животное, ссудополучатель должен, конечно, и кормить этот предмет ссуды, а потому не вправе предъявить к ссудодателю счет о возмещении такого рода издержек. Иначе смотрели, если раб или животное заболели и их пришлось лечить: понесенные в связи с болезнью раба или животного расходы могли составить предмет actio commodati contraria (иск ссудополучателя).

Однако римские юристы обращали внимание на то, что обязанности, лежащие на ссудодателе и на ссудополучателе, не эквивалентны ни по условиям возникновения, ни по экономическому удельному весу, ни по существенности значения. Две встречные обязанности, вытекающие из договора ссуды, не находились между собой в таком соотношении, как при договоре купли-продажи, найма имущества и др.

В этих последних примерах из заключения договора вытекали в качестве непременного последствия обязанности как тон, так и другой стороны (например, обязанность продавца передать в обладание покупателя проданную вещь, обязанность покупателя уплатить за вещь условленную цену). Обе эти обязанности имеют одинаково важное, одинаково существенное значение, и не может быть законного договора купли-продажи, из которого возникла бы обязанность продавца и не возникла бы обязанность покупателя (либо наоборот).

Равным образом оба предоставления, которые обязуются сделать продавец и покупатель, и по экономическому своему назначению рассматриваются как в принципе эквивалентные: стоимости вещи соответствует определенная цена.

При договоре ссуды никакого эквивалента предоставлению вещи в пользование нет, так как пользование по этому договору предоставляется безвозмездно. Обязанность на стороне ссудодателя может возникнуть только случайно, если в самом предоставлении вещи в пользование будет заключаться вина ссудодателя, имевшая последствием убытки для ссудополучателя (приведенный выше пример с предоставлением сосудов, дающих течь). Для того чтобы взыскать со ссудодателя понесенные убытки, ссудополучателю давался иск. Но этот возможный (эвентуальный), не безусловно возникающий иск римские юристы охарактеризовали и в самом его названии: в то время как иски продавца и покупателя, наймодателя и нанимателя имели каждый свое наименование, отражавшее их самостоятельное значение (actio empti — actio venditi, actio locati — actio conduct!), иски из договора ссуды и для той и для другой стороны носили одно и то же название — actio commodati. При этом иск ссудодателя называли actio commodati directa, прямой, основной иск из ссуды, а иск ссудополучателя — actio commodati contraria, противоположный, обратный, встречный иск (который может возникнуть, а может и не возникнуть).

Вопр.45 1. Договор хранения — это реальный договор, по которому однасторона (хранитель) принимала на себя обязательство хранитьпереданную ей другой стороной (поклажедателем)индивидуально­определенную вещь и возвратить ее в неизменном инеповрежден­ном виде по окончании срока хранения.  2. Признаки договора хранения:  реальный договор, то есть считался заклю­ченным с момента фактической передачи вещи на хранение; предмет договора — индивидуально-определенная вещь. Родовые вещи в виде исключения тоже могли быть предметом хране­ния, однако в данном случае возникал особый вид договора хранения; вещь передавалась только на хранение, то есть хранитель неста­новился ни собственником, ни даже владельцем переданного емуимущества. Он лишь являлся держателем вещи и поэтому не мог ею даже пользоваться; хранение всегда было безвозмездным', если вносилась плата, то на­лицо был наем;

• риск случайной гибели вещи лежал на поклажедателе.  Срок не являлся существенным условием договора, и поэтому хранение могло осуществляться в течение неопределенного пе­ риода времени (до востребования). 3. Хранитель был обязан обеспечить сохранность вещи в течение срока действия договора и своевременно возвратить ее. В связи с тем, что хранитель исполнял свои обязанности без­возмездно, его ответственность носила ограниченный харак­тер — он отвечал только за умысел и грубую неосторожность. Легкая небрежность не влекла ответственности для хранителя. Если хранитель без согласия с поклажедателем пользовался вещью либо не возвращал ее в срок, то поклажедатель вправе был предъявить к хранителюпрямой иск из хранения. Удовлетво­рение данного иска влекло для хранителя "infamia" (бесчестье). Поклажедатель был обязан обеспечить, чтобы его вещь не при­чинила ущерба хранителю, а также предупредить хранителя об особых ее свойствах. В противном случае хранитель имел право предъявить обратный иск из хранения.  4. Особые правила были установлены для трех видов хранения: вынужденного хранения; иррегулярного хранения; секвестра.

Вынужденное хранение возникало в тех случаях, когда поклаже­дательбыл вынужден немедленно отдать свою вещь на сохране­ние третьемулицу. Это было вызвано чаще всего каким-либо стихийным бедствием(пожар, наводнение и т. д.).  Так как в данном случае поклажедатель был лишен возможно­сти выбрать подходящего хранителя и проверить его добросо­вестность, то хранитель нес повышенную ответственность. Во-первых, он отвечал за всякую свою вину, в том числе и за легкую небрежность. Во-вторых, в случае гибели или повреждения вещи хранитель был обязан компенсировать поклажедателю не одинарную, а двой­ную стоимость вещи. Иррегулярное (необычное) хранение — это передача на хранениевещей, определенных родовыми признаками.  При иррегулярном хранении сданные поклаже дате л ем веши смешивались с однородными вещами хранителя, поэтому на хранителя возлагалась обязанность возвратить не те же самые вещи, которые он фактически получил, а лишь такое же коли­чество и такого же рода вещи. Риск случайной гибели вещи в данном договоре возлагался на хранителя. В отличие от договора займа, целью иррегулярного хранения было удовлетворить хозяйственную потребность поклажедателя. Секвестр -это особый вид хранения, в соответствии с которымнесколько лиц отдавали на хранение вещь третьему лицу с темус­ловием, что она будет возвращена тому или другому лицу вза­висимости от того, как сложатся в дальнейшем обстоятельства.  Секвестр чаще всего применялся в случае возникновения спо­ра о праве на вещь. В таком случае вещь по договоренности сторон изымалась из владения спорящих и передавалась на хра­нение какому-либо незаинтересованному лицу, у которого она и оставалась до разрешения спора. Хранителю могло быть предоставлено право не только хранить спорное имущество, но и управлять им. За хранителем признавалось не только держание, но и юриди­ческое владение вещью. Такая особенность объясняется тем, что если бы хранитель рассматривался только как держатель вещи, то было бы неясно, от чьего имени он хранит вещь (ведь о вещи шел спор), а это бы не позволяло хранителю защитить фактическое обладание вещью от необоснованных посяга­тельств на нее. Секвестр мог быть установлен не только по соглашению сто­рон, но и по решению суда.

Вопр.46 Консенсуальные контракты

Консенсуальными, согласно классификации Гая, являлись такие кон-тракты, при которых обязательство возникало вследствие одного лишь согла-шения (consensus’a), а передача вещи если и производилась, то не в целях за-ключения договора, а во исполнение уже заключенного договора. К разряду консенсуальных контрактов относились: договор купли-продажи, договор найма, договор поручения, договор товарищества. Договор купли- продажи это мена, основанная вначале на простом то-варообмене,а затем на обмене посредствам денег. Одна сторона – продавец – обязуется предоставить другой стороне – покупателю вещь, товар, а другая сторона – покупатель – обязуется уплатить продавцу за проданную вещь опре-деленную денежную сумму, цену. Товаром может быть телесная вещь (res corporales) , но возможна продажа и нетелесных (res incorporalis) вещей (напри-мер, продажа права требования). Иногда товаром могли быть не свои, а чужие вещи или даже будущие вещи (например, зерно будущего урожая). Другой су-щественный элемент купли – продажи – цена – должна быть определенной; нельзя продавать товар по неопределенной цене. Однако цена может меняться в зависимости от рыночных условий. Договор найма существовал в трех различных формах: 1)наем вещей; 2)наем услуг; 3)наем работы, или подряд. Наймом вещей, называется такой договор, по которому одна сторона (наемодатель) обязуется предоставить другой стороне (нанимателю) одну или несколько определенных вещей для временного пользования, а эта другая сто-рона (наниматель) обязуется уплачивать за пользование этими вещами опреде-ленное вознаграждение и по окончании пользования вернуть вещи в полной со-хранности наймодателю. Предметом найма могут быть любые вещи, кроме не-которых предметов потребления (например, пищи) . Наймодатель может сдать в наем и чужую вещь или некоторые права (например, сервитут). Вознагражде-ние может быть выплачено и деньгами, и в натуре. Срок не являлся обязатель-ным элементом договора найма вещей. Наймодатель обязан в течение всего времени обеспечить нанимателю возможность спокойно пользоваться вещью; наниматель же несет ответственность за сохранность вещи и возмещает ущерб наимодателю в случае повреждения вещи по вине нанимателя. Наем услуг – это такой договор, по которому одна сторона – наймода-тель – принимает на себя обязательство исполнять в пользу другой стороны – нанимателя – определенные услуги, а наниматель, в свою очередь, обязуется платить за эти услуги определенное вознаграждение. Наймодатель ставит себя в зависимость от нанимателя. Содержанием договора были обычно повседнев-ные домашние работы. Договор мог быть заключен и на определенный срок и без указания срока. Оплата за услуги могла быть и сдельной, и повременной. Наем работы (подряд) – такой договор, по которому одна сторона – под-рядчик – принимает на себя обязательство исполнить в пользу другой стороны – заказчика – определенную работу, а заказчик обязуется уплатить за эту рабо-ту определенное денежное вознаграждение. Договор подряда означает, что подрядчик должен дать законченный результат работы, притом работу выпол-нить качественно и в срок; поэтому всякое нарушение договора в части качест-ва работы и выполнения срока влечет за собой ответственность подрядчика. Обязанность же заказчика – уплатить установленное вознаграждение за сде-ланную работу. Договор поручения – это договор, по которому одно лицо (доверитель) поручает другому лицу (поверенному) безвозмездное исполнение каких - либо действий в пользу доверителя, а это другое лицо (поверенный) обязуется ис-полнить эти действия. Содержанием договора поручения могут быть юридиче-ские действия (совершение сделок) и другие различные действия. Поверенный выполняет эти действия безвозмездно, однако, за добросовестные услуги дове-ритель может сделать поверенному подарок (honor); отсюда впоследствии воз-ник термин «гонорар». Кроме того, расходы на выполнение самого поручения (на поездки, переговоры и т.д.) также берет на себя доверитель. Однако, если договор не исполнен или исполнен плохо, поверенный обязан возместить дове-рителю понесенные убытки. Договор товарищества – это такой договор, по которому два или не-сколько лиц объединяются для достижения какой-либо общей (хозяйственной) цели, не противоречащей праву. Особенно был распространен договор, по ко-торому члены товарищества объединяют как свое имущество для определенной промышленной деятельности, так и все (и положительные, и отрицательные) результаты этой деятельности. Договор предполагает пропорциональность вкладов каждого из участников и пропорциональность получения прибылей и убытков. Срок не являлся в договоре товарищества необходимым условием. Но товарищество прекращало свое существование в случае достижения совмест-ной цели деятельности или в случае прекращения доверия и согласия его членов.