Раздел 6. Научный стиль речи

Н а у ч н а я лексика обслуживает сферу науки и характеризуется как бы обезличенной информацией о природе, человеке и обществе. Стилеразличительными признаками научной лексики являются: терминированность семантики слова, тематика научных понятий, логизация значения научного понятия, отсутствие эмоционально-экспрессивных коннотаций и слов разговорного характера. В состав научной лексики входят:

1) терминосистемы как парадигмы отраслей специализи­рованного знания: валютный курс «'фин. цена продажи цен­ных бумаг'», марка «'фин. денежная единица Германии и Фин­ляндии'», боны «'фин. кредитные документы, дающие право на получение денежной суммы'»;

2) абстрактные имена, называющие отвлеченные понятия: аналогия, бытие, вместимость, гипотеза, двучленный, классифицировать, обусловливать, полагать, реализовы­вать;

3) модальные слова, выражающие достоверность/недосто­верность сообщения: безусловно, вероятно, возможно, несом­ненно;

4) слова, определяющие «порядок» изложения мыслей: во-первых, во-вторых, кроме того, таким образом и др. (Цит. по: Современный русский язык: Учеб. для студ. вузов/ П.А. Лекант, Е.И. Диброва, Л.Л. Касаткин и др.; Под ред. П.А. Леканта).

Сфера научного общения отличается тем, что в ней пресле­дуются цели наиболее точного, логичного, однозначного выра­жения мысли. Главнейшей формой мышления в области науки оказывается понятие, а языковое воплощение динамики мышления выражается в суждениях и умозаключениях, сле­дующих одно за другим в строгой логической последователь­ности. Мысль здесь строго аргументирована, ход логиче­ских рассуждений особо акцентируется. Анализ и син­тез тесно взаимосвязаны, и первый, собственно, необходим для получения второго, ибо назначение науки — вскрывать закономерности. Отсюда обобщенный и абстрагированный характер мышления. Необходимо различать, с одной стороны, характер и «путь» мышления в самом процессе научного позна­ния и, с другой,— воплощение результатов мышления в научных сочинениях. В текстах появляются дополнительные, по срав­нению с исследовательским этапом, чисто «оформительские» задачи (способ доказательства, степень полемичности, описательность или рассуждение, степень популяризации). В свя­зи с этим этапы внутренней и внешней речи не являются тождественными по своей речевой фактуре, по языковому воплощению. Между названными ступенями мышления и их языковым воплощением нет принципиального различия. Однако следует помнить, что окончательная кристаллизация мышления (научных положений) осуществляется именно во внешней, а не во внутренней речи.

Самыми общими специфическими чертами научного сти­ля, вытекающими из абстрактности (понятийности) и строгой логичности мышления, являются

о т в л е ч е н н о - о б о б щ е н н о с т ь и п о д ч е р к н у т а я л о г и ч н о с ть изложения. Они определяют в свою очередь более частые (вторичные) стиле­вые черты, а также специфику речевой системности научного стиля, значения и стилевые окраски употребительных здесь языковых единиц и, кроме того, их частотность. Весьма ти­пичными для научной речи (но не первичными, а производ­ными) являются смысловая точность (однозначность), без­о'бразность, скрытая эмоциональность, объективность изложе­ния, некоторая сухость и строгость его, не исключающие, однако, своеобразной экспрессивности. Степень проявления этих черт может колебаться в зависимости от жанра, темы, формы и ситуации общения, авторской индивидуальности и дру­гих факторов.

Чем же достигаются и как выражаются основные стилевые черты научной речи?

Отвлеченность и обобщенность непременно пронизывают собой каждый научный текст. Это сказывается прежде всего в том, что почти каждое слово выступает здесь как обозначение о б щ е г о п о н я т и я или абстрактного предмета. Ср. предло­жения: Химия занимается только однородными телами; Возмож­ность количественного определения основывается на следующем положении; Химические формулы, служат для выражения заме­щения. Здесь каждое из слов выражает общее понятие или абстрактное явление (химия в о о б щ е, тела в о о б щ е и т. д.). Даже там, где есть некоторая видовая конкретизация («следую­щим положением», «химические формулы»), все же словосоче­тание выражает весьма абстрактное понятие.

Характерно, что даже и конкретная лексика здесь выступает для обозначения общих понятий (ср.: Химик должен обращать внимание на..., т. е. химик вообще, всякий химик; Береза хорошо переносит морозы; здесь слово береза обозначает не единичный предмет, дерево, но породу деревьев, т. е. выражает опять-таки общее понятие).

Этот отвлеченно-обобщенный характер речи подчеркивается и специальными лексическими единицами (обычно, обыкновенно, регулярно, всегда, всякий, каждый), и грамматическими средст­вами: неопределенно-личными предложениями, пассивными кон­струкциями (Для этого берут в лабораториях воронку; По окон­чании опыта отсчитывается остаток кислоты и т. п.).

Конечно, обобщенность и отвлеченность научной речи отнюдь не означает, что ей в принципе противопоказана образность. Анализ конкретных предметов и явлений входит составной ча­стью в научное познание. Словесные же образы помогают выра­жению понятийной мысли. Употребление образных средств зави­сит в известной степени от авторской индивидуальности и от области знания. Так, некоторые гуманитарные науки (литера­туроведение, история, философия), описательные естественно­научные (геология, химия, география и некоторые другие) обычно в большей степени, чем так называемые точные науки, используют средства словесной образности. От последних сле­дует отличать устоявшиеся в науке термины-метафоры, как правило, со стершейся образностью. К ним можно отнести, на­пример, в биологии — язычок, пестик, зонтик, в технике — муф­та, гусеница, лапа, плечо, хобот, шейка, в географии — подошва (горы), хребет и т. п.

Из всех образных средств наиболее созвучным стилю науч­ной речи оказывается сравнение, поскольку оно выступает как одна из форм логического мышления. Сравнения широко исполь­зуются для пояснения характеризуемых явлений, для иллюстра­ции, не преследуя специально экспрессивных целей. В этих слу­чаях сравнения точны, нередко содержат в своем составе уже известные термины: Радикал С₁₄H₁₄ вступает, подобно азоту, в соединение с тремя экв. водорода (Н. И. Зинин). В других случаях, выступая в пояснительной функции, сравнения вместе с тем обладают яркой образностью и наглядностью: Прилив поднимает волны, подобные горам (Д. Соколов); Льдины стояли как высокие холмы (Ф. П. Врангель). Порой сравнения научной речи отличаются особенно яркой образностью и оригинально­стью: Ветвистые рога их (оленей. — М. К. колыхались, как будто огромные полосы сухого кустарника (Ф. П. Врангель); По реке Бухтарме и вокруг озера Колывана... можно видеть гранитные горы, как будто сложенные из хлебов (Д. Соколов).

Можно привести и примеры интересных нетерминологических метафор: ...две рати, дубовая и еловая, уже тысячелетия стоят друг против друга (Г. Ф. Морозов); Ель... прошла под сень сосны, густым сомкнутым строем (М. Е. Ткаченко); Сосна при­ютила первых поселенцев ели (Он же); жизнерадостный вид подроста (Г.Ф. Морозов).

Использование средств словесной образности в научной речи, помимо их необязательности и сравнительно редкого употреб­ления, п р и н ц и п и а л ь н о отличается от использования этих средств в художественной литературе: 1) образные средства, в частности метафоры, имеют в научной речи, как правило, лишь двуплановый, но не многоплановый характер; 2) метафоры в научной речи имеют узкоконтекстное значение и не обладают тем системным характером, который свойствен им в художест­венной речи; 3) функции образных средств в научной и худо­жественной речи принципиально различны. В художественном произведении метафора — это один из важных элементов в об­щей системе образов, органически объединенных общей темой и идеей, в научной же речи образные средства выступают во вспомогательной роли — для пояснения, популяризации, кон­кретизации — и потому являются своего рода инкрустациями, органически не связанными с общей речевой системой.

Все это отражается и на собственно лингвистической природе метафор и других образных средств и выражается, в частности, в том, что метафоры научной речи обычно имеют общеязыковой характер, необязательно индивидуальны; сравнения включают в свой состав термины и т. д. К тому же речевая образность научного текста имеет такие отличия от эстетической образно­сти художественной литературы, которые проистекают из раз­личия самой сущности соответствующих форм познания и заклю­чаются в следующем. Образ в научной речи обычно с х е м а т и ­з и р о в а н и

о б о б щ е н, лишен тех индивидуально-неповторимых свойств-признаков, которые присущи ему в художественном произведении. При всей своей образности метафора, например, в научной речи обозначает не один-единственный (пусть в то же время типизированный) предмет, а общее свойство, тип и т. п.

Отвлеченность и обобщенность научной речи проявляются в особенностях функционирования разнообразных грамматических, в частности морфологических, единиц, что обнаруживается и в выборе категорий и форм (а также степени их частоты в тексте), и особенно — значений этих единиц.

При употреблении г л а г о л а это выражается, как указывалось, в широком использовании настоящего вневременно'го (с качественным, признаковым значением), что согласуется с необходимостью характеризовать свойства и признаки иссле­дуемых предметов и явлений; Хлорид медленно разлагается (Н. Д. Зелинский); Углерод составляет... самую важную часть растения (К. А. Тимирязев).

В связи с проявлением все той же стилевой черты для науч­ной речи оказываются характерными глагольные формы с ослаб­ленными лексико-грамматическими значениями времени, лица, числа, о чем свидетельствует синонимия структур предложения, ср., например, такие параллели: перегонку производят — пере­гонка производится; мы можем вывести заключение — можно вывести заключение — выводят заключение. Это явление нахо­дит свое отражение в синтаксисе — в наличии своего рода опустошенных личных предложений, допускающих замену на безличные, и вообще их опущение (ср. синонимические выраже­ния: Мы знаем, что не существует метода... — Известно, что не существует метода... — Не существует метода...).

В научной литературе, особенно в такой, где применяются математические методы, форма будущего времени, по существу, лишена своего обычного грамматического значения и, как видно из примеров, грамматически ослаблена (будет=есть, является).

Отвлеченностью, обобщенностью и специфичной речевой системностью научного стиля обусловлено и то обстоятельство, что формы глаголов настоящего времени — на фоне прошедшего (так называемое настоящее живого представления) — в научной речи, однако, не получают той образности и конкретизации зна­чений, которые им обычно свойственны. В научной речи они подчеркивают закономерность явления, что усиливается и ком­понентами контекста. Собственно, настоящее живого представ­ления здесь вообще отсутствует, а вместо него в аналогичных контекстных условиях наблюдаются случаи, подобные следую­щему: Фриг и Гитц с успехом применили к их изучению обычные физиологические методы... При раздражении определенных мест коры больших полушарий регулярно наступают сокращения... (И. П. Павлов).

Отвлеченность и обобщенность проявляются в научной речи и в особенностях употребления и значениях категории в и д а глагола. Здесь широко употребительны формы несовершенного вида, как сравнительно более отвлеченно-обобщенные по значе­нию, чем формы совершенного вида: первые составляют в науч­ной речи около 80%. (В художественной речи они составляют лишь 55%).

Характерно, что и те сравнительно немногие глаголы совер­шенного вида, которые встречаются в научной речи, часто ис­пользуются здесь в устойчивых повторяющихся оборотах в фор­ме будущего времени, синонимичного настоящему вневремен­ному; отсюда — ослабленность и видового значения: докажем, что...; рассмотрим...; уравнение примет вид и т. д. В большин­стве этих случаев возможна замена формой несовершенного вида, что реально и наблюдается в научных текстах.

Большее, чем в других стилях, число глаголов несовершен­ного вида лишено парных глаголов совершенного вида: Кислота разъедает..., ...Металлы легко режутся. Вода разваривает овощи и т. п. Это обусловлено качественными значениями глаголов.

Употребление л и ц а глаголов и личных местоимений обнару­живает ту же закономерность: для научной речи характерно преобладание наиболее отвлеченно-обобщенных по своему зна­чению единиц. Так, практически не используются формы 2-го лица и местоимения ты, вы как наиболее конкретные; ничтожен процент форм 1-го лица ед. числа. В подавляющем большинстве случаев используются наиболее отвлеченные по значению формы 3-го лица и местоимения он, она, оно. Но еще показательнее - особенности употребления этих языковых единиц. Помимо известного так называемого авторского мы, употребляющегося «для скромности» и ради объективности изложения, местоиме­ние мы вместе с личной формой глагола очень часто выражает значения разной степени и характера отвлеченно-обобщенности. К ним относится «мы совокупности» (я и аудитория; мы с вами): Если мы исключим..., то получим... (А. Г. Столетов); ...Мы обо­значим через м... (А. Г. Столетов); Мы приходим к результату... (К. А. Тимирязев); Мы можем заключить... (С. И. Вавилов). Характерно, что во всех этих случаях наряду с возможной под­становкой «мы с вами» не менее вероятным окажется пропуск местоимения при замене личной конструкции безличной или ин­финитивной: можно прийти к результату; можно заключить; если исключить; если обозначить и т. д. Таким образом, значение лица оказывается весьма ослабленным, неопределенным, а следователь­но, более, чем обычно, отвлеченным. Это ослабление значения в других случаях еще более ярко выражено: Длительный звук мы называем музыкальным (А. Г. Столетов)—называется му­зыкальным; Итак, мы имеем теорему (Н. А. Умов) — имеется теорема и т. п. Та же тенденция проявляется и в случаях, когда местоимение мы и глагольная форма 1-го лица множественного числа предполагает всякого человека, человека в о о б щ е, т. е. приобретает весьма обобщенное значение (в этих случаях так­же возможна замена этих выражений на безличные): Все заме­ченное нами мы ясно различаем или как вещество, или как явление (Д. И. Менделеев); Раздражения... частей сетчатки мы можем различать раздельно (А. Г. Столетов).

Очень часто в научной речи глаголы используются в неопре­деленно-личном значении, близком к обобщенно-личному; во многом это зависит от лексической семантики глаголов. В этом случае деятелем может мыслиться любой, всякий, каждый, или же он совершенно неконкретен и неизвестен и даже вообще не может предполагаться (исходя из значения глагола). Приме­ры: За такие активные центры принимаются атомы (Н. Д. Зе­линский); Законы обыкновенно формулируются... (А. Н. Рефор­матский); Бром получают подобно хлору (А. Н. Реформатский) и т. п.

Категория ч и с л а с у щ е с т в и т е л ь н ы х также нередко выступает с ослабленным грамматическим значением, поскольку названия отвлеченных понятий в принципе нельзя представить как считаемые «предметы», они несовместимы с идеей числа, счета. Ср.: Целость всех частей этого механизма... (И. М. Сече­нов); Образование воды при горении воска... (А. М. Бутлеров) и т. п.

Единственное число существительных, обозначающих еди­ничные считаемые предметы, в научной речи обычно служит для выражения обобщенного понятия либо неделимой совокуп­ности и целостности: Береза относится к породам светолюбивым (Г. Ф. Морозов); Чаще всего лось встречается на... лесосеках (В. Н. Мильков); Далее в глубь материка... преобладают дуб и граб (Л. С. Берг). Не случайно названия растений, животных и т. д. используются в текстах естественных наук почти исклю­чительно в форме единственного числа, указывающего единство, совокупность, неделимость. Это объясняется тем, что формы множественного числа от подобных существительных конкретны по значению: они указывают на отдельные считаемые предметы (березы, лоси, дубы, и т. д.). Последнее несовместимо с выра­жением общего понятия и не соответствует общей стилевой черте научной речи.

Значение единственного числа существительных, близкое к дистрибутивному, в научной речи приобретает также весьма обобщенный характер: Рука является не только органом труда (В. Л. Комаров); Ухо производит анализ всякого звука (А. Г. Столетов).

Зато научной речи известны несвойственные обычно русскому языку в других сферах общения формы мн. числа от абстракт­ных и вещественных существительных: теплоты, длины, часто­ты, деятельности, стоимости, минимумы, максимумы, климаты, равновесия, концентрации, фауны, флоры, величины, состояния, активные кислороды, порохи, хвои, глины, нефти, стали, табаки, полыни и т. д.

Отвлеченность и обобщенность научной речи выражаются в повышенной употребительности слов среднего рода. Это существительные с абстрактным значением: движение, коли­чество, явление, отношение, действие, свойство, образование, изменение, распределение, состояние, влияние, значение, опре­деление и т. д. Среди существительных мужского и женского рода большое место принадлежит абстрактной лексике: случай, опыт, процесс, вопрос, объем, характер, период, опыт, метод, результат и др.; часть, энергия, форма, сила, величина, масса, деятельность, возможность, потребность и др. Отвлеченные суще­ствительные в научной речи, как правило, не метафоризируются и выступают в качестве терминов.

Обобщенность и отвлеченность не предполагают, однако, что научная речь должна быть совершенно безэмоциональной и неэкспрессивной. Вспомним положения о том, что «без «человеческих эмоций» никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины», что «нельзя «изу­чать действительное положение вещей», не квалифицируя, не оценивая его...». Научная речь, как и всякая другая литератур­ная, должна быть яркой, в меру экспрессивно-эмоциональной и образной, не безликой. Иначе она не достигает своей цели, во всяком случае, коммуникативные ее качества страдают.

Особенной экспрессивностью и эмоциональностью отличают­ся научные произведения полемического характера (например, дискуссионные статьи и части произведений, заключающие поле­мику), научно-популярная литература; труды, отличающиеся особенной новизной темы и проблематики; части работ историко-библиографического характера («история вопроса») и разного рода «отступления» от основного изложения. Наиболее сдер­жанными оказываются описательные работы и описательные части научных сочинений, учебная литература, информационные статьи и некоторые другие жанры. Степень экспрессивности и эмоциональности научной речи в большой степени зависит от авторской индивидуальности, отчасти от отрасли науки и жанра.

Экспрессивность научной речи отличается от этого же свой­ства в других сферах общения. Если, например, экспрессивность художественной речи — в высшей степени образности, то науч­ной — в доказательности. Экспрессивность научной речи дости­гается прежде всего точностью употребления слов и логичностью изложения (так называемая интеллектуальная экспрессивность).

Среди языковых средств, которые наиболее часто привлека­ются в качестве средств усиления экспрессивности высказыва­ния, назовем: 1) усилительные и ограничительные частицы, местоимения, количественные наречия: Ломоносов не был лишь отвлеченным теоретиком (Л. В. Черепнин); ...для идеалистических выводов не было абсолютно никаких оснований (Б. М. Кедров); При работах с синильной кислотой нужно быть чрезвычайно осторожным (Д. И. Менделеев); 2) э м о ц и о н а л ь н о - э к с п р е с с и в н ы е прилагательные: Дети делают нещадное количество оши­бок (Л. В. Щерба); удручающее впечатление (А. Гладкий); колоссальное количество (А. Е. Ферсман); 3) суперлятивы: в наивыгоднейшем случае, труднейшая задача, простейшее ре­шение; 4) средства словесной образности: Механи­ческая картина мира рухнула (Б. М. Кедров); двери (в глубь атома. — М. К.) были открыты. (Б. М. Кедров); Растительная клеточка — это ловушка, это западня (К. А. Тимирязев); 5) «прагматические вопросы»: В самом деле, какие тела находит клеточка в окружающей среде? (К. А. Тимирязев); Почему же учительство не любит и не умеет заниматься языком? (Л. В. Щерба); Почему же объект так сложен...? Какая же этому причина? (И. П. Павлов). Несколько менее привлекаются в экспрессивных целях средства разговорной лексики, повторе­ния одних и тех же слов в стилистических целях, существитель­ные с суффиксами субъективной оценки, восклицательные пред­ложения и ряд других средств.

Одной из главнейших специфических черт научной речи является подчеркнутая личность, выражающаяся на синтак­сическом и сверхфразовом уровнях. Она реализуется средст­вами, типичными именно для научной речи.

Одно из них — связь предложений при помощи повто­ряющихся существительных, часто в сочетании с указательным местоимением: ...Эти колебания частей самого уха и служат ближайшим источником слуховых ощуще­ний. В каждом ощущении мы различаем силу, высоту, тембр... Мерою силы является ... квадрат амплитуды. ... Эта амплитуда может быть крайне мала... и звук все-таки слышен. Высоту звука мы оцениваем ухом... Привычное ухо увеличивает отно­сительную высоту... (А. Г. Столетов).

Для научной речи характерно использование вводных слов, выражающих отношение между частями высказывания. Нередко встречается нагромождение вводных слов этой группы (обычно в частях текста, представляющих собой рассуждение или изложение обобщений, выводов и за­ключений): Итак,... Таким образом, мы видим, что для любой глубины средняя температура есть величина постоянная. Следовательно, А_о и есть средняя температура.., стало быть, А_о и есть... (А. Г. Столетов).

Весьма характерно и употребление наречий в связующей функции. Чрезвычайно характерны в этом отношении слова поэтому, потому, специализировавшиеся в выражении причинно-следственных отношений: Если мы сблизим грани, ...тепловые токи от этого, конечно, не могут потерять своих свойств; поэто­му и здесь...(А. Г. Столетов). Приведем пример упо­требления и других наречий в указанной функции: Допустим, что... Тогда, подставив это выражение в уравнение, получим... Отсю­да можно сделать заключение, что... (П. П. Лазарев).

Среди, пожалуй, наиболее ярких и специфичных для науч­ной речи средств выражения подчеркнутой связности и логич­ности изложения оказываются так называемые конструкции и обороты связи. С точки зрения общей, традиционной сти­листики эти выражения лишь загромождают текст и в силу семантической опустошенности вообще не нужны в речи. Одна­ко они органически присущи научному общению, без них речь становится отрывистой, скачкообразной. Примеры: Теперь пе­рейдем к вопросу о...; Наконец, можно еще отметить постоянную связь; Приведу еще пример; Постараемся теперь объяснить..., Остановимся на ...; Далее отметим ... и т. д.

Отмеченные выше средства выражения подчеркнутой логич­ности типичны именно для научной речи и даже специфичны лишь для нее. Другие средства, прежде всего союзы, особенно подчинительные, не являясь специфичными средствами выра­жения подчеркнутой логичности изложения, все же выступают в научной речи в этой стилистической функции. Насыщен­ность же ими научной речи выше, чем других сфер общения. Преобладание союзной связи над бессоюзием, свойственное научному изложению, опять-таки способствует подчеркиванию отношений между частями высказывания.

Такая стилевая черта научной речи, как точность, выра­жается в употреблении терминологии, однозначных слов. Пере­носные значения здесь редки, синонимичность представлена слабо, в частности, нежелательна замена существительных, осо­бенно терминов, их синонимами, а также местоимениями, характерна также четкость оформления синтаксических связей.

Своеобразными и типичными для научной речи лингвистиче­скими признаками являются, кроме того, например, следующие:

особые «ссылочные» обороты (по Павлову, по Менделееву и т. п.); специализация слова далее в функции вводного слова со значением выражения отношения частей высказывания (Далее. Это вещество хорошо растворяется в...);

использование глаголов состояния и некоторых других для выражения значений свойств и качеств предметов (Азот не го­рит и не поддерживает горения; Жесткая вода плохо развари­вает плоды и овощи);

своеобразные значения настоящего времени: настоящее реги­стрирующее, или констатирующее (Мульдер связывает образо­вание их с...; Как полагает Кальо...), и настоящее обобщающей констатации (Мы имеем многие доказательства; Мы имеем дело с каким-то видом комплексообразования);

специализация местоименных слов в указательной функции и использование их в качестве средства связи (данный, извест­ный, соответствующий и др.);

широкое использование цепи родительных падежей, связан­ное с вообще, повышенной частотностью родительного падежа в научной речи (установление зависимости длины линии волны рентгеновских лучей атома—П. Л. Капица).

В синтаксисе, кроме указанных выше явлений, отметим: пре­обладание сложных предложений над простыми; использование развернутых распространенных предложений; специальные типы сложных предложений, по форме временных (с союзным словом в то время как и др.) и условных (если... то), но употребляемых не для выражения времени и условия, а для сопоставления частей предложения; развернутую сеть союзов и отыменных предлогов (особенно для выражения подчинительных отноше­ний) при общей четкости выражения синтаксических связей (в связи с тем, что; ввиду того что, вследствие, за исключением и т. п.); широкое употребление причастных и деепричастных оборотов, страдательных конструкций.

В целом научной речи свойствен именной характер (по срав­нению, например, с художественной, разговорно-бытовой, неко­торыми жанрами публицистической). Это выражается и в об­щем преобладании имен (в частности, существительных) над глаголами, и в широкоупотребительном качественном значении глаголов, и в большом числе разного рода отглагольных оборо­тов и слов (в том числе среди служебных частей речи). Ср., например, употребление устойчивых оборотов речи с отглаголь­ными существительными (использующихся как синонимичные глагольным оборотам и конструкциям): оказывать воздействие на...; подвергаться анализу; делаться возбудителем... и т. п., ведущих за собой к тому же цепь имен. Кроме того, отметим использование почти исключительно повествовательных пред­ложений, а вопросительных — лишь в функции сосредоточения внимания читателя на каком-либо вопросе; отсюда однообразие предложений по цели высказывания.

Среди негативных признаков назовем: недопустимость внелитературной лексики; незначительную долю эмоционально-экспрессивной лексики и фразеологии; сравнительно слабо пред­ставленную метафоричность; несвойственность категории числа сущест­вительных в контексте научной речи выражения единичных счи­таемых предметов и раздельного множества (этих предметов) и некоторые другие. (Цит. по: М.Н. Кожина. Характеристика функциональных стилей русского языка /Стилистика русского языка).

Стиль научный. Используется в сфере научной (или учебной) деятельности человека. Специфика этой сферы общения – обобщение результатов научных исследований, научное описание фактов и явлений действительности, законов, определяющих их “поведение”. В зависимости от специфических задач, стоящих перед автором научного исследования, он излагает свои научные воззрения в учебниках, научных статьях, монографиях, диссертациях, докладах и других жанрах научной литературы.

Научный стиль реализует функцию сообщения. Однако та информация, которая лежит в основе научного сообщения, имеет свою специфику: она носит интеллектуальный характер. Исходя из этого, передача научной информации требует точности, логичности, доказательности.

Названные особенности определяют важнейшие стилевые черты научного стиля, его специфику: отвлеченность, обобщенность, логичность, доказательность, объективность изложения, точность, скрытая эмоциональность, строгость и даже сухость.

Отличительные признаки научного стиля реализуются с помощью следующих языковых средств:

1. Использование лексических единиц языка для обозначения слов-понятий. В этом случае лексические единицы, как правило, приобретают терминологическое значение, то есть служат “обозначением логически сформулированных понятий” (Л. Г. Барлас) и приобретают способность нести более полную логическую информацию. “…Строгость в выборе терминов, которые не должны допускать никаких двусмысленностей” (Л. В. Щерба) – специфическая черта научной речи.

2. Повышенное употребление имен существительных, которые составляют 35% всех словоупотреблений (Ср.: в художественной речи они дают 23-25%, в разговорной – около 12%). Среди существительных преобладают формы среднего рода единственного числа, так как именно эти формы придают речи отвлеченный, обобщенный характер.

3. Повышенная употребительность имен прилагательных (13% словоупотреблений) и причастий (6% всех словоупотреблений), что объясняется необходимостью точного обозначения видовых признаков понятий, их логической конкретизации. Именной характер научного стиля в целом позволяет передать обобщенно-отвлеченное значение понятий, суждений, умозаключений, абстрагировать явление и его признаки.

4. Преимущественное употребление таких глагольных форм, как инфинитив, формы настоящего – будущего времени, как правило, с вневременным значением, формы несовершенного вида, передающие значение длительности, постоянства и многократности действия. Очевидно, что выбор подобных форм определяется необходимостью обозначить связи между явлениями и понятиями, между объектом и признаком. Глагол в научной речи сравнительно редко выражает конкретное действие.

5. В научной речи господствует логический синтаксис. “Фразы отличаются грамматической и смысловой полнотой и высокой логико-информативной насыщенностью” (Л. Г. Барлас). Широко используются сложные и осложненные конструкции, особенно конструкции с деепричастными и причастными оборотами. Логическая последовательность и определенность достигается с помощью подчинительных союзов в структуре сложных предложений, вводных слов, специальных конструкций и оборотов связи (остановимся на…, перейдем к…; отметим также).

Для научной речи характерны особые “ссылочные” обороты (по Павлову; как полагает…), широкое использование цепи родительных падежей (нанизывание падежей), конструкций, способствующих сосредоточиванию внимания читателей на каком-либо вопросе (вопросительные предложения).

Научный стиль реализуется в следующих его разновидностях (подстилях): собственно научный, научно-учебный (учебно-научный), научно-популярный. (Цит. по: Ипполитова Н.А. Русский язык и культура речи)

Учебно-научная, излагающая основы той или иной науки литература имеет свои особенности, отличающие ее от других видов научной литературы (проблемной статьи, журнальной или сборниковой подборки, частной монографии). Ее основные от­личия следующие: сжатая полнота, предметно-ло­гическая последовательность, спокойно раз­вертывающаяся манера изложения. Сжатая полнота выражается в том, что, с одной стороны, излагается только часть накопленной информации о предмете данной науки, но, с другой — эта часть является базовой и равномерно-разносторонне характеризующей предмет. Этим определяется и предметно-логи­ческая последовательность изложения. Она чаще всего такова: сначала дается определение и общая характеристика предмета, определяются основные его стороны (сектора), затем последова­тельно один за другим следуют изложения, посвященные от­дельному сектору: внутри такого изложения обычно повторяется выше отмеченная содержательно-структурная схема. Поскольку излагается уже отработанное, проверенное базовое научное зна­ние, изложенное в целом не имеет проблемного характера, а соот­ветственно и полемических наслоений (за отдельными исклю­чениями). Построение целого и его частей подчиняется закону предметно-тематической иерархии и является линейно-разветв­ленным...

Предложение научного стиля (собственно научного подстиля – М.С.) с точки зрения ритмико-интонационной структуры представляет собой стилистически нейтральную фразу с автоматизированным фра­зовым ударением на конце фразы. В предложении с такой рит­мико-интонационной структурой информация развертывается по «линейному» принципу, т. е. от «данного» к «новому», содержа­щему основную мысль высказывания. Сознательное устранение оттенков — смысловых и тем более эмоциональных — с целью однозначного выражения логической информации в процессе ее развертывания, естественно, связано с прямым порядком слов, с их строгой фиксацией в структуре предложения. (Цит. По А.Н. Васильева. Основы культуры речи)

По своим отличительным признакам научно-учебный подстиль находится между собственно научным и научно-популярным подстилями: он не такой «строгий», как первый, и не такой «увле­кательный», как второй. К общей и основной функции научного стиля добав­ляется специфическая именно для этой его разновидности функ­ция активизации логического мышления читателя (слушателя), т, е. функция обучающая.

С помощью научно-учебного подстиля специалист общается с неспециалистом. Однако это не тот неспециалист, что в сфере применения научно-популярного подстиля. Он уже владеет (если не считать самых начальных ступеней обучения) вполне опреде­ленным научным багажом, достаточным для усвоения сообщае­мой ему новой научной информации, и, что не менее важно, эта информация для него не хобби, которое он волен избирать по своему усмотрению, а обязательный компонент той суммы знаний, которая необходима для получения-образования и приобретения специальности. Если же говорить об учащихся специаль­ных учебных заведений, особенно высших, то хотя они в данной области еще не специалисты, но готовятся стать специалистами. Вот почему научно-учебный подстиль более строг, чем научно-по­пулярный.

В то же время объем сообщаемой информации строго огра­ничивается учебной программой, а система доказательств долж­на быть упрощена. Поэтому средства собственно научного изло­жения «разбавляются» средствами, которые призваны сделать более доступной научную информацию и облегчить ее усвоение. Многое зависит и от «стажа» учащегося, на которого рассчи­тано учебное пособие. Вузовские учебные пособия по стилю из­ложения приближаются к собственно научной литературе. Школьные учебники, особенно для младших классов, ближе к научно-популярным произведениям.

Однако все же более типично известное различие в стиле вузовского посо­бия и научной статьи (или монографии). В качестве иллюстрации можно со­слаться на изложение почти во всех вузовских курсах по лексикологии статьи В. В. Виноградова «Основные типы лексических значений слова» («Вопросы языкознания», 1953, № 5). Эти изложения не имеют многочисленных подстроч­ных ссылок на источники (в статье Виноградова таких ссылок 54), не включа­ют большого количества примеров, усиливающих аргументацию, опускают не­которые сложные вопросы, т. е. представляют собой не только краткий, но и стилистически упрощенный пересказ научной статьи.

Общая особенность языка школьных учебников — более эле­ментарное изложение (а не только более элементарное содер­жание) по сравнению с научными статьями и монографиями

Научно-популярный подстиль находится на периферии науч­ного стиля.

Научно-популярный подстиль, наряду с основной функцией научного стиля — передачей логической информации и доказа­тельством ее истинности, имеет еще и функцию популяризации. Если посредством собственно научного подстиля специалист обращается к специалисту, т. е. к адресату, владеющему не только научными знаниями, но и «языком» науки, то посредством научно-популярного подстиля специалист обращается к неспеци­алисту, не знакомому в достаточной мере ни с данной наукой, ни с ее языком. Для подобного общения «язык» науки с систе­мой специальных терминов, символов и т. п. не подходит, при­ходится переводить с «языка» науки на общелитературный язык, и, конечно, при переводе неминуема утечка информации, а сам перевод получается неадекватным, так как общелитературный язык лишен средств для выражения узкоспециальных понятий науки. Функция популяризации так или иначе ограничивает про­явление основной функции научного стиля: научная информация сообщается не в полном объеме, не системно, а выборочно, до­казательства истинности информации приводятся без достаточ­ной строгости или вовсе опускаются.

Разумеется, степень популяризации зависит от уровня науч­ной осведомленности адресата. Если он не имеет элементарных познаний в данной области науки, то ни строго системное изло­жение, ни строгие доказательства ему не только не доступны, но и не нужны. В таком случае момент популяризации будет пре­обладать, оттеснив к самому краю собственно научные моменты. Напротив, при известной, хотя и не профессиональной, научной подготовленности читателя собственно научный аппарат и — со­ответственно — собственно научное изложение могут занять глав­ные позиции, лишь в особо трудных вопросах уступая место по­пуляризации.

Популяризация же выражается преимущественно в методических советах, предупреждениях, указаниях, пояснени­ях, а в чисто языковом плане — в разговорных и эмоциональных лексико-фразеологических и синтаксических средствах: «А можно ли было вычислить ее (сумму ряда) так?.. Почему бы и нет? Попробуем»; «Спрашивается: всегда ли так можно действовать?»; «С детства мы усвоили премудрость: «От перемены мест слага­емых сумма не меняется». Распространяется ли этот закон с ко­нечных сумм на бесконечные ряды?»

Специфика языка научно-популярной литературы, — отмеча­ет А. В. Степанов, заключается в том, что любое научное поня­тие, обозначаемое термином, непременно вовлекается в цепь житейских ассоциаций, подчиняясь, таким образом, центральной проблеме научно-популярного стиля — проблеме читателя».

В отличие от собственно научных сочинений научно-популяр­ная литература весьма широко использует языковые средства, ха­рактерные для других функциональных стилей, в первую очередь тропы. Ей не чужды эмоциональные, стилистически сниженные и стилистически повышенные языковые средства. С другой стороны, сокращается употребление специальных терминов и других «собственно научных» средств.

Автор научно-популярного произведения учитывает уровень знаний читателя-неспециалиста не для того, чтобы самому сни­зойти до него, а для того, чтобы, опираясь на привычный ему мир представлений, выбрать такие средства изложения, которые смог­ли бы возбудить в нем интерес к научной проблематике.

Научно-популярный подстиль, таким образом, в отличие от собственно научного, широко использует языковые средства дру­гих функциональных стилей. Соотношение средств выражения научной информации, стилистически однотипных и строгих, и средств популяризации, стилистически разнотипных и эмоцио­нальных, имеет широкую амплитуду колебаний в зависимости от уровня научной осведомленности читателя, жанра произведения, рода науки и других экстралингвистических факторов. (Цит. по Л.Г. Барлас. Русский язык. Стилистика).