1.2. Развитие высшего образования в новое время. Три модели университета

Сегодня в мире выделяется несколько типов университетов, которые исторически сформировались в странах Западной Европы и США. Причем разные авторы дают разные названия выделяемым типам, что говорит о многообразии оснований, которые могут быть положены в типологию (например, один и тот же тип называют «Берлинским», «исследовательским», «Гумбольдтовским», «немецким» университетом). Мы назовем здесь их как немецкий, английский, французский и американский университеты.

Конечно, внутри каждого типа сегодня существует многообразие всевозможных форм. Выделенные четыре типа – это основа и часть того, что мы можем сегодня принимать во внимание, анализируя модельные варианты современных университетов. Например, в статье Г. Каррье «Культурные модели университетов» описаны и другие новейшие университетские модели: прагматический университет, университет развивающихся стран, революционный и контр-культурный университеты, политизированный университет [6].

Все это дает основания говорить, с одной стороны, о «размытости» понятия университета, а с другой стороны о том, что существующие варианты университетов при всем их разнообразии имеют в основе несколько базовых культурно-исторических моделей университета.

Классический европейский университет сформировался в Новое время и отражал установки культуры эпохи модерна. Классический европейский университет, в какой бы конкретно национальной форме мы его не анализировали, был теснейшим образом связан с национальным государством и служил целям легитимации власти. В Новое время миссия университета мыслится в связи с оформлением и выражением национальной идеи. И хотя в эпоху Просвещения университет мог выступать больше как «мануфактура чиновников» и в этом смысле контрастировать с гумбольдтовской моделью университета XIX века, нацеливавшей на единство образования и исследования, академических свобод и ответственности перед обществом, важнейшей функцией обоих типов университета была функция консолидации граждан национальных государств, легитимации знания и подготовки профессионалов для этих государств [10].

Во второй половине XX веке в ходе оживлённых дебатов западноевропейской общественности, тема которых может быть обозначена как «вина и задачи университета», артикулируются новые культурные смыслы университета – стать политически активной силой, формирующей критическое общественное сознание, способствующей демократизации общественной жизни. Несмотря на отличия этих интерпретаций, общим для них является признание университета выражением духа европейской цивилизации, определяющими признаками которой являются не географические или исторические рамки, а развитие на основе определённой культурной матрицы.

В культурной ситуации последних трёх десятилетий вследствие прямых политических и технологических влияний глобализации и информационно-технологической революции университеты претерпевают существенные изменения своих функций и стратегии развития. Происходящие изменения связаны с двумя важнейшими тенденциями: автономизации университетов как элементов социальной структуры и коммерциализации процесса образования, проявления которых многообразны и могут быть оценены неоднозначно. По целому ряду причин – ослабление национальных государств как регуляторов жизни общества, изменение структуры современной экономики, значительное сокращение доли государственного финансирования, возрастающее социальное значение престижного образования, доступ к глобальным потокам информации и др. – университеты всё в меньшей степени выступают как проводники идеологии национального государства, и всё в большей – как достаточно самостоятельные субъекты международной деятельности. В условиях неолиберальной глобализации главной целью высшего образования с неизбежностью становится производство полезного с точки зрения экономики агента производства, а идея университета начинает трактоваться в узком экономическом смысле: нацеленности на практический результат. Жёсткая конкуренция вынуждает университеты, как и любые другие институты и производства, быть гибкими в способах организации образовательного пространства, ориентироваться в своём развитии на потребности рынка, а не на «универсальные» проблемы знания, активно внедрять виртуальные формы обучения, формировать и поддерживать свои имидж и бренд. «Университет изменился столь радикально, что типичный преподаватель, администратор или студент 60-х и 70-х годов прошлого века (ХХ века) с трудом узнал бы его сегодня. Университет мог бы показаться ему более похожим на рыночную компанию или рекламное агентство, настолько сильна озабоченность университета проблемами прибыли, продукта, клиентов, доли рыночного участия, создания бренда и имиджа» [11].

Негативным аспектом встраивания университетов в экономику знаний и в процессы глобализации можно считать утрату ими автономии. Если не «de jure», то «de facto» утрачивается та автономность, которая отличала университетскую среду в течение долгих веков с момента их возникновения. Если во второй половине XX века в вину университетской среде ставилась оторванность от насущных проблем общества, выражаемая идеологией «башни из слоновой кости», то в наши дни университеты упрекают в чрезмерной погруженности в повседневность, в конъюнктурной зависимости от власти и денег. Коммерциализация высшего, и, в частности, университетского образования становится темой специальных исследований, подробно анализирующих опасности коммерциализации, способной уничтожить сам дух академического сообщества и разрушить научную репутацию университетов. Названные тенденции дают основания для рассуждений о трансформации «идеи университета» в идею «конца университета», для скептических вопросов – храмом науки или супермаркетом является современный университет? [12]

Другое видение идеи современного университета у А. Кьосева, университет в своем современном виде — в Германии, Франции и США — базируется, считает он, на идее истины, единстве знания и свободы, т. е. на фундаментальном принципе разума. А в романтическом и просвещенческом толковании «разум» означает, помимо прочего, и ту самую «универсальность», которая заложена и в названии университета, универсума знаний и культуры. Но в процессах модернизации он, «универсальный университет», постоянно продуцирует своих неуниверсальных двойников – локальные, провинциальные образовательные учреждения, возникшие по его образу и подобию и превратившие центральные вопрошания в широко известные положения, в «престижные» цитаты для провинции. Вопреки утверждению Деррида о том, что не известен ни один университет, который бы не возник, исходя из принципа разума, периферийные университеты, по-видимому, вообще не базируются на этом принципе. Не в том смысле, что они «иррациональны», что истина, наука и рациональность здесь не существенны, а в том, что для них данный принцип разума и истины оказывается едва ли не третьестепенным [13].

Любопытна также позиция современных российских и западных авторов, которые, начиная с 70х гг. ХХ века, проводят анализ системы высшего образования и организации университета в мире, и делают вывод о «новой депрессии высшего образования» (Cheit. E.), об «университете в руинах» (Ридингс Б.), об «атаке на высшее образование» (Kogan M.), об «образовании, которое мы можем потерять» (В. Садовничий). Эти выводы ведут к необходимости пересмотра существующей организации высшего образования и смене или реформировании модели университетского образования; ставят вопросы о культурной миссии современного университета, его целях и принципах.

Имеется большое количество описаний университетского образования. Описываются как отдельные истории конкретных университетов, так и целые тенденции в развитии университетского образования в разное историческое время. Проблема описания университетского образования в исторической перспективе возникает, на наш взгляд, из-за того, что эти описания имеют разные основания и относятся к разным уровням описаний.

По результатам аналитической работы с текстами мы выделили 3 уровня описания университетского образования. На первом уровне описывается история (развития) отдельного конкретного университета. Например, мы можем найти историю Берлинского университета, Красноярского государственного университета и пр. На втором уровне описывается типичный университет. Это описание может быть на материале конкретного университета, но с выделением его как типичного, объединяющего в себе схожие черты некоторых других университетов. В этом случае, работая с любым университетом, мы можем определить – «данный университет относится к такому-то типу». Третий уровень описаний работает с моделью. Здесь некоторая организация университетского образования воспринимается как образец. Примерами моделей университетов может быть исследовательский университет, проектный университет и пр. Любопытно, что один и тот же университет в своем развитии может описываться в разных моделях.

Представим описываемые разными авторами основные типы и модели современного университетского образования. В уже цитировавшейся нами статье, Г. Каррье предлагает следующие «культурные модели» современных университетов:

• классическая модель/ католический/православный, светский Университет;

• прагматическая модель/ «предпринимательский Университет»/проектный университет;

• модель университета развивающихся стран;

• революционная модель;

• контркультурная модель;

• модель политизированного университета.

Дадим краткое описание выделяемых автором моделей.

1. В обобщенном виде, классическая культурная модель университета определяется следующим образом: «Классическая модель университета ориентировалась на такие ценности, как достоинство человека, созданного по образу и подобию Божьему, идеал семьи, обязанность трудиться на общее благо, национальные ценности, на экономическую и политическую жизнь, право свободного исследования истины о человеке, творении и Творце».

В современный период эта модель продолжила свое существование в таких вариантах, как, например, православный, католический университет, или же светский университет, но в котором воспитание нравственных идеалов и ценностей является обязательным делом.

2. В прагматическом университете: «...такая функция, как «поиск истины», отходит на второй план, а роль университета сводится к предложению программ обучения в соответствии с потребностями общества. В этом случае университет выступает уже как прагматическая организация». Эта модель – установка на сервисную, коммерческую функцию, обслуживающую государство (если оно нуждается в каких-то специалистах и исследованиях), а также запросы богатых людей, желающих удовлетворить свои образовательные прихоти.

Рассмотрим эту популярную модель социального облика современного университета более подробно. О ней говорят много путаного, что понятно, так как прагматический университет – явление примерно двух последних десятилетий. Нужно отметить, что главным в этом феномене является вопрос финансового обеспечения университета, который сводится в конечном итоге в вопрос о зарабатывании самим университетом денег с тремя возможными целями: чтобы частично содержать себя; полностью содержать себя; не только полностью содержать себя, но и приносить прибыль.

Профессор В. Филиппов, около 10 лет осуществлявший в качестве ректора РУДН руководство группой, изучающей высшее образование в мире, отмечает, «что за последние годы заметно изменились условия финансирования высших учебных заведений – объемы последнего неуклонно сокращаются. Таким образом, сокращение объемов финансирования и усиление контроля над расходованием средств, которые учебные заведения получают от государства, – тенденция, которая отчетливо проявляет себя в большинстве стран, в том числе и в Европе...». Причем эта тенденция проявляется как главная особенность нынешней университетской жизни. Она сложилась таким образом отнюдь не по вине самих университетов: «объяснение этого факта можно усмотреть в некотором общем экономическом спаде европейских и североамериканских стран, росте безработицы». Все активнее наряду с учебно-научными и культурными функциями вузы, финансируемые государством, принимают функции, присущие предпринимательским структурам, обзаводясь и всеми присущими субъектами рыночной экономики атрибутами.

В своем стремлении заработать деньги прагматический университет вынужден проводить внутриуниверситетские структурные перемены, чтобы обеспечить свой коммерческий успех и осуществлять руководство своей «предпринимательской» деятельностью. Степень, до которой он организационно видоизменяет себя, определяется его установкой на дозу коммерциализации. Если она предполагает не только частично или полностью содержать себя к финансовом плане, но и приносить прибыль, то уподобление университета коммерческому предприятию оказывается наибольшим. Где грань, за которую переходить не стоит, так как за ней университет перестает быть собственно университетом? Насколько безболезненны организационно-структурные трансформации университета? Имеют ли они необратимые последствия? Как отражается на гармоничности сосуществования четырех миссий университета – 1) как учебного центра, 2) научного центра, 3) культурного, 4) социального – выделение четвертой из них в качестве главной и подчинение ей первых трех?

Следует ли заставлять университет в целом быть коммерческим, или же для него гармонично лишь вкрапление небольших коммерческих структур, минимально мешающих выполнению его главной задачи – обучению интеллектуальной профессии? Исторически короткое время существования прагматической модели пока еще не дает окончательного ответа на поставленные вопросы. (Они весьма актуальны для нынешней российской системы высшего образования.)

3. В модели университета развивающихся стран приоритет отдается «программам профессионального и технического образования, неотъемлемо связанным с развитием национальной экономики...». Эти страны, озабоченные главным образом экономическими проблемами, создают собственные университеты для подготовки прежде всего специалистов-управленцев, в которых нуждаются государственные органы, и специалистов технического и экономического профиля, необходимых для национальной экономики. В связи с этим университет для них – это в первую очередь учебный центр, о других его миссиях – научной, культурной, социальной, – как правило, вопрос не ставится. Эти миссии воспроизводятся по образу и подобию обычно западных университетов. Из-за этого часто возникают дисгармоничные университеты, так как преследуя национальные интересы в учебно-профессиональном плане, они оставляют за пределами внимания национальные интересы в научном, культурном и социальном отношении, а тем самым может происходить подмена этих интересов на чужеродные («культурный империализм»). Можно говорить, что как культурные центры такие университеты воспитывают студентов развивающихся стран в про-иностранном духе.

4. Рассматривая революционную модель, Г. Каррье пишет об исламском университете, который ставит задачу борьбы с «вестернизацией национальных университетов». В культурном плане этот тип университета - один из возможных вариантов поиска национального облика: «Исламский университет подлинно исламского общества должен готовить исламских ученых, способных исламизировать знание». Здесь совершается та же ошибка, что и в советском вузе: исламская идеология не замыкается в рамках культурной компоненты университета, а становится главным критерием его работы и как культурного, и как учебного, и как научного центра, тем самым превращая университет в идеологическое заведение.

«Идеологический» университет (революционная модель) – и в том случае, когда идеология подчиняет и контролирует все миссии, и когда ее диктат осуществляется только над культурной, справедливо подвергается критике, хотя выводы при этом делаются противоположные. Например, можно рассматривать революционную модель всего лишь как неудачное воплощение в общем-то правильного желания – поселить в здании университета национальную идеологию (религиозную и государственную).

Можно, однако, сделать и другой вывод из критического восприятия идеологического университета должна ли вообще присутствовать идеология в университете? На этот вопрос отвечают двояко – не должно быть никакой идеологии (деидеологизация), или же поощряется присутствие в университете любых идеологий, в том числе и конфликтующих. Если обращать внимание в большей мере на здравый смысл, подкрепленный историческим опытом, в том числе и опытом истории университетов, то становится очевидным, что, во-первых, идеология имеет право присутствовать в университете; во-вторых, воспитание должно осуществляться в духе не любой, а национальной идеологии (со всеми остальными, в том числе и альтернативными, студент только знакомится).

Далее. Если следовать сути университетского образования, то, в-третьих, идеологическое воспитание должно быть лишь частью культурной работы; как полностью сводить культурное воспитание к идеологическому, так и устанавливать диктат идеологии в целом над всякой (учебной, научной, социальной) деятельностью университета недопустимо.

5. Контркультурная модель возникла в связи со студенческим движением протеста. Она не имеет отношения к культурной миссии университета и характеризует университет лишь с точки зрения его функционирования и управления, поскольку студенческие бунты поставили вопрос о демократизации и студенческом самоуправлении. Например, стал активно звучать лозунг «Равенство для всех», подразумевающий, что «...главная стратегическая задача в области образования состояла в обеспечении равных возможностей для всех слоев населения».

6. Вслед за контркультурной Г.Каррье анализирует модель политизированного университета. Эта модель возникла сравнительно недавно и реализована в некоторых университетах США и ряда других стран. «Под лозунгами «поликультурности» и «культурного разнообразия», от лица этнических меньшинств, групп женщин и других категорий, относящих себя к аутсайдерам, под предлогом общей свободы слова оспариваются традиционные взгляды на семью, религию, свою страну и демократию». В политизированном университете «уже никто не повторяет вслед за Дж.Дьюи, что задача университета – познание истины, теперь функцией становится идеологическая власть. Студентами манипулируют. Им внушается, что великих классиков как продукт европоцентристской культуры, «белой, мужской, мертвой» культуры, следует осудить и отбросить в пользу мысли просвещенных меньшинств и политизированного изучения расы, класса и пола». Как видим, в культурном отношении политизированный университет представляет собой разрушение традиционных христианских ценностей; в нем претендуют на идеологическую власть различного рода меньшинства: национальные, сексуальные, а также группы, относящие себя к аутсайдерам. Нетерпимость и претензия на обладание истиной в последней инстанции делают «университет меньшинств» сродни идеологическому.

Другой автор – Реймон Бурдонкль – автор доклада «Университет, профессиональная подготовка и европейская гармонизация», представленного на выставке педагогических идей в Париже «Образование и профессиональная подготовка» в 1997 г. в рамках тематической группы: Политика, образовательная политика и управление, опираясь на анализ исторического развития университета, выделил следующие три основные модели университета:

• университет высокой либеральной и гуманистической культуры, идея которого была сформулирована Ньюманом;

• идея научно - исследовательского университета, разрабатываемая в ХIX веке Гумбольтом и Фихте, и поддерживаемая в ХХ веке Ясперсом;

• американская модель университета, защищаемая Уайтхедом, где культура и наука взаимодействуют в целях подготовки человека действия — профессионала, работающего во имя идеи развития общества.

Эти три модели, с теоретической точки зрения являясь антагонистическими, в действительности все представлены в университетских учебных заведениях, но в разных соотношениях, в зависимости от уровня и специфики университетского обучения.

Литература для самостоятельного изучения

1. Каррьч Г. Культурные модели университета // Alma mater. - 1996. - №3.

2. Кьосев А. Университет между фактами и нормами // Отечественные записки. – 2002. -№ 2.

12. Ортега-и-Гассет Х. Миссия университета // Отечественные записки. – 2002. - № 2.

13. Посохов С.И. Актовые речи профессоров-иностранцев Харьковского университета первой четверти ХІХ в.: трансфер университетской идеи // Вопросы образования, 2008, №3

14. Ридингс Б. Университет в руинах // Отечественные записки. – 2003. – № 6(15).

15. Сохраняева Т. В. К вопросу о культурной миссии современного университета // Вестник МГТУ, том 9, №1, 2006 г. С.114-119.

16. Строгецкая Е.В. Идея и миссия современного университета // Вопросы образования. 2009. № 4. С. 67-81

17. Хаймпель Г. Вина и задача университета // Отечественные записки. – 2003.- №6.

18. Филюшкин А.И. «Постмодернистский вызов», «лингвистический поворот» и историческая наука, http://www.history.pu.ru/struct/cathed/russian/prof/fil/nii/7.htm

19. Филюшкин А.И. Историческая наука в ХХ в. http://www.history.pu.ru/struct/cathed/russian/prof/fil/nii/1.htm

20. Филюшкин А.И. Историческая антропология http://www.history.pu.ru/struct/cathed/russian/prof/fil/nii/2.htm

21. Скиннер К. Коллингвудовский подход к истории политической мысли: становление, вызов, перспективы, http://magazines.russ.ru/nlo/2004/66/skinner4.html

22. История “Новой исторической школы”, http://ethnopsyhology.narod.ru/study/mentality/history.htm

23. Понимание истории, http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000005/st085.shtml

Задание

1. Опишите понятие «понимание»: философское значение. Напишите эссе о феномене собственного понимания.

2. Опишите процесс понимания (прочитав и «поняв» один из текстов обозначенных выше текстов).

3. Подходы к изучению истории. Выберете один из предложенных текстов. Сделайте сообщение на 5–7 минут. В каком из подходов написана история Университетов (на материале текстов разных авторов разных времен см. параграф 1.1, 1.2)? Каковы дефициты/достоинства таких описаний?

Вопросы для обсуждения

1. Выделите в тексте параграфа 1.2. подходы к типологии Университетов. Каковы основания каждой из них?

2. В каком из типов университетов Вы хотели быть студентом и почему?

3. Обозначьте подходы к описанию и пониманию истории Университета вам удалось обнаружить?