Вопр. 47 Святая Русь в творчестве Зайцева

"В очень черной ночи церковь видна далеко; слишком светлы окна" - такой образ-символ нарисовал Зайцев в одном из ранних рассказов ("Отец Кронид"). Художник был устремлен к этому свету уже в начале творческого пути. Кровавый ужас революции, захлестнувший Россию, окончательно привел Зайцева в Православную Церковь, верным чадом которой он оставался всю жизнь. Он увидел и принял сердцем Христову Истину, к которой его душа тянулась с юных лет. "Кровь, сколько крови! Но и лазурь чище. Если мы до всего этого смутно лишь тосковали и наверно не знали, где она, лазурь эта, то теперь, потрясенные и какие бы грешные ни были, ясней, без унылой этой мглы видим, что всего выше: не только малых наших дел, но вообще жизни, самого мира...". С этого момента и до последнего дня в его творчестве, по собственным словам писателя, "хаосу, крови и безобразию" будет противостоять "гармония и свет Евангелия, Церкви".

Оказавшись в 1922 г. в эмиграции, Зайцев открывает "Россию Святой Руси, которую без страданий революции, может быть, не увидел бы и никогда". Отныне свою миссию русского писателя-изгнанника он осознает как приобщение и соотечественников, и западного мира к тому величайшему сокровищу, которое хранила Святая Русь, - православию; как "просачивание в Европу и в мир, своеобразная прививка Западу чудодейственного "глазка" с древа России...".

"Россия Святой Руси" воссоздана Зайцевым в книгах "Афон", "Валаам"; в очерках о святых Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Патриархе Тихоне, в заметках о церковных деятелях русской эмиграции, о Сергиевом Подворье и парижском Богословском институте, о православных русских обителях во Франции и многих других. Он запечатлел образы архиереев и священников, монахов и простых мирян, которые на своем многотрудном земном пути обретали веру и сами светили миру своим примером и обликом.

С миром русского монашества Зайцев был знаком не только по книгам или историческим описаниям. В эмиграции он сближается с русскими церковнослужителями, многие из которых имели монашеский сан, часто бывает в православных обителях и братствах, созданных во Франции русскими эмигрантами. Паломничество на Святую Гору Афон в мае 1927 года Зайцев считал впоследствии провиденциальным, важнейшим событием в своей биографии. Его итогом стала книга "Афон" (Париж, 1928). В книге "Афон" отчетливо видны характерные черты художественного метода Зайцева, который воплощает в своих очерках преимущественно эстетическую, внешнюю сторону святынь (связанную, конечно, с их внутренней красотой), передает впечатления и ощущения "путешественника", надеясь, что читатель заинтересуется малоизвестными ему "объектами" и через эстетику, может быть, получит толчок к более глубокому и опытному познанию православного христианства.

В книге Зайцева, своеобразном "дневнике путешественника", есть одно чрезвычайно важное место, где открывается смысл происходящего с Россией. В беседе со старцем-отшельником, к которому добирался трудно и долго, Зайцев получил подтверждение своим раздумьям о промыслительном значении русской катастрофы. Старец говорит, что Россия страдает за грехи, а в ответ на недоумение собеседников, почему не наказана также Европа, давно отвернувшаяся от Бога, поясняет: "Потому что возлюбил (Господь Россию. -А.Л.) больше. И больше послал несчастий. Чтобы дать нам скорее опомниться. И покаяться. Кого возлюблю, с того и взыщу, и тому особенный дам путь, ни на чей не похожий". Эта беседа со старцем, живущим на вершине горы, - одна из главных духовных вершин книги.

Вера в грядущее возрождение России никогда не оставляла Зайцева. Зайцев уповает на грядущее возрождение Родины именно как христианской страны. И видит особое значение России и для всего мира: "Истина все-таки придет из России... "Святою Русью" - в новых ее формах, в бедности и простоте, тишине, чистоте, незаметно, без парадов и завоеваний. Придет.., чтобы просветить усталый мир".

Открывать миру спасительные духовные сокровища Святой Руси, нести частицы евангельской Истины людям - страждущим собратьям, делать духовно-просветительскую работу - как это сложно для светского человека, но вдвойне сложно для художника. Главными в "апостольской" работе были для Зайцева всегда положительные, созидательные начала. Всякой критике он предпочитал предложение добра, света и радости, которые дает людям Истина. Зайцев не обличает и не поучает. Неизменно кроткий, смиренный и благодушный, он приглашает собеседника - и читателя - войти в русский храм.

1 Текстологические наблюдения Б. Н. Тихомирова приводят исследователя к мысли, «что первоначальным источником писателя было именно издание 1823 г.». См.: Тихомиров Б. Н. Достоевский цитирует Евангелие (заметки текстолога) // Достоевский: материалы и исследования. Т. 13. СПб., 1996. С. 192.

2 Балашов Н. В. Спор о русской Библии и Достоевский // Достоевский: материалы и исследования. Т. 13. С. 11.

3 Есаулов И. А. Пасхальный архетип в поэтике Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Вып. 2. Петрозаводск, 1998. С. 360.

4

5

6

7

8