В России до последнего времени не было ни одного города

Если культура другая, то в ней и у города другая сущность. Я исхожу из длительного рассмотрения судьбы российских городов, чтобы сделать несколько два резких суждения.

Суждение первое: в России до последнего времени не было ни одного города. Естественно это усиленное суждение требует длинных обоснований. Ограничусь тем, что город в западном смысле, в цивилизационном – это, прежде всего, самосознающие городское сообщество. Такого сообщества на территории нашего Отечества не сложилось. Оно начинало складываться в 80-90-е года XIX века и пресеклось в 1917 году.

Городское сообщество не могло сложиться в течение всей индустриализации, которая сопровождалось мощным строительством слобод. Слободы чем отличаются от города: реального самоуправления в них нет, человек всегда чувствовал себя там былинкой – сегодня ты есть, а завтра тебя снесут. Может быть, ты сохранишь маленький мирок, который выстроил вокруг себя, а может, и нет. Это временность, неустойчивость бытия в пространстве, у которого есть форма города. Форма города есть, и если смотреть сверху, то все получается. А городской жизни, городской серьезной расслоенной, богатой общности пока не получалось. Хотя жизнь брала свое, и постепенно это выстраивание происходило и в таких безумных местах, как Магнитогорск, Кемерово. По отношению к ним Тольятти просто в счастливейшем положении в экологическом, в социальном и в каком угодно.

Города будут поедать друг друга

Второе суждение, опирающееся на внятную демографическую картину. Мы точно знаем, что, начиная с 2006 года, население России лет 15 будет убывать по миллиону ежегодно. Этого нельзя изменить никаким чудом. При этом сельского населения практически нет, за редчайшими исключениями, отдельные анклавы (Северный Кавказ, Чувашия сохранила очень плотную сельскую сетку исключительно на верности культурному стереотипу). В целом сельского населения уже нет, поэтому черпать из него невозможно. Все, что можно уже вычерпано. Значит, города начинают есть города. Это уже происходит. Особенно это заметно в поедании наиболее динамичной, квалифицированной, интеллектуально оснащенной части города.

Я работаю сейчас одновременно с двумя городами, играющими роль культурной столицы Поволжья 2004 года: небольшим в 150 тысяч Димитровградом и примерно близким к Тольятти Ижевском – 650 тысяч. Поиск квалифицированных рабочих идет на территории всего бывшего СНГ. Цена приобретаемого специалиста множится сегодня не столько на его зарплату, сколько на усилия по его нахождению, перевозки, оформлению и т.д. И если между двумя переписями исчезло из каждой страны две деревни из пяти (я уже смотрел материалы предварительные, они достаточно очевидные), то в течение ближайших 15 лет исчезнет один город из трех. Другого варианта нет. Это фатально, это предопределено всей механикой предыдущей и нынешней жизни. Такова демографическая картинка, кстати, не имеющая никакого отношения к экономическому положению. Потому что тоже самое происходит в Швеции, где с экономическим положением все в порядке, тоже самое происходит в Японии, где с экономическим положением не так все в порядке, но еще очень даже не плохо.

Срабатывают совершенно другие культурные стереотипы, изменилась модель представления человека о мире и об условиях собственного существования, изменилось представление об ответственности за детей, которых заводит семья. И остановить это невозможно, пока. Никто не знает когда и как, и произойдет ли радикальный слом умонастроения. То, что они пока всегда происходили, это мы знаем точно, но предусмотреть это невозможно. Пока следует исходить из этого. Города будут поедать друг друга, не все города уцелеют, но при этом отнюдь не предопределено, какой именно город останется, а кокой исчезнет.

Я очень много работаю с территорией Приволжского федерального округа, вот уже 4 года, облазил его, наверное, больше, чем кто бы то ни было. Выпустил книжечку, кому интересно, может заглянуть на мой сайт www.glazychev.ru. На нем есть все выходные данные. Книжка называется "Глубинная Россия 2000-2002". Это результат исследования 200 малых городов и специальных проектно-провоцирующих семинаров, которые проходили на самом низовом горизонте – на горизонте малых городов, районных центров (15 тысяч душ, 30 тысяч душ, 50 тысяч душ). главный вывод, который я должен был сделать, как человек, имеющий отношение к науке, был такой – у меня нет основания для типологии. Я, конечно, могу номинально расклассировать по какой-нибудь классификационной сетке. Это дело нехитрое. Можно рассмотреть по-старому, по функционалу (портовый, лесной). Но это все внешние признаки. Сущностно, главный вывод моей работы и работы моих коллег был в одном – к каждому городу необходимо подходить как к соборной личности, как к индивидуальности. Вообще-то старая пословица "что город, то норов" об этом говорит. Но любая наука дает тривиальности в результате, она лишь подтверждает. Это очень существенно, потому что сегодня уже фиксируются явно состоявшиеся кадровые революции, на которых мало обращают внимание в центрах региональных. А она на самом деле свершилась на районном уровне. Квалификационный скачок сегодня районных администраций по отношению к еще совсем недавнему прошлому поразителен. Несчастье в том, что они пока не находят партнера для конструктивного диалога. Такой же скачок не произошел в основном в системе управления производством, по крайней мере, крупным производством. Произошел в малом производстве, в малом бизнесе. И там рождаются поразительные проектные схемы, очень интересные. И это создало совершенно новую ситуацию, в которой разговор о культуре в городе и городе в культуре приобретает совершенно другую конструкцию.

Сегодня перед лекцией мы с Сергеем Федоровичем разговаривали, И я приводил в пример результат моей работы в Димитровграде. Это симпатичный городок, от которого не очень много осталось, зато рядом НИИ атомных реакторов, там находятся производства, собираются части для ИЖ, а теперь и «шестерки». Городок поднялся экономически, прежде всего за счет того, что создал очень активный местный филиал университета. Оттуда просто перестали уезжать те, которым удобней учиться по месту. Это немедленно сказалось на конструкции городской культуры, потому что старая система учреждений уже никого не устраивает. Потому что она была создана для эпохи пассивно просветительской. Предполагалось, что человек должен сходить и послушать музыку, сходить в библиотеку и взять книгу, сходить в кино, и на этом представление о культуре завершалось. А то, что он может его еще и создавать, это не входило в рамки этой модели, которая обязывала в течение многих десятилетий, и много, что дала.