4. Высшее образование в постсоветский период
О состоянии высшего образования в постсоветской России сказано в российской литературе так много, что это избавляет меня от необходимости подробного изложения этой темы. Самое важное здесь состоит в том, что все предпосылки его деградации в этот период были заложены в предыдущий советский период, особенно в последние его 20 лет. Действия российской власти и социально-экономическое положение в России в этот период усугубили эту тенденцию. Российское государство в отличие от советского до самого последнего времени (2-3 года) по сути дела игнорировало проблемы российского высшего образования. Если для начала 1990-х годов такую позицию можно было объяснить необходимостью решения боле неотложных дел задач политического и экономического реформирования общества (подобно поведению советского правительства в годы гражданской войны), то для такого поведения в последующий период нет никакого оправдания. Оно говорит о вопиющей антиинтеллектуальности и недальновидности российской власти.
Пренебрежение высшим образованием нашло отражение в огромном абсолютном и относительном (относительно ВВП) сокращении бюджетных ассигнований на высшее образование. Лишь частично это сокращение бюджетных ассигнований компенсировалось расходами населения на платное высшее образование. Результатом снизившегося финансирования явилось значительное снижение реальных доходов преподавательского состава, стипендий студентам и аспирантам, ухудшение содержания учебных корпусов и общежитий, обеспечении вузов литературой и периодикой, учебным и научным оборудованием (за исключением вычислительной техники).
Финансовые трудности усугублялись полной бесконтрольностью в использовании финансовых ресурсов. Администрация государственных вузов поступающие финансовые средства в значительной степени использовала для своего обогащения. В этом отразились не только слабость государства, но и аморальность сформировавшегося еще в советское время руководства вузов и гражданская беспомощность преподавательского состава, получившего в постсоветский период значительные права, в том числе и по выбору ректоров. При нищенской заработной плате по основному месту работы преподаватели встали перед выбором: оставить место работы в вузе или работать в нескольких вузах, благо в связи с ростом числа вузов и студентов такая возможность появилась.
Многие преподаватели выбрали первый путь, перейдя в более оплачиваемые коммерческие структуры. Другие, особенно преподаватели гуманитарных дисциплин, стали многостаночниками, одновременно преподавая в нередко в 4-5 вузах одновременно. Нетрудно понять, каково было качество этого преподавания, когда оно было низким ранее и по основному месту работы. Для чтения новой литературы и у таких преподавателей времени просто не было. В ряде вузов мне приходилось слышать от работников библиотек жалобы на то, что преподаватели в библиотеку не ходят. Профессиональная честь преподавателей и требования к ним оказались на таком низком уровне, что даже после заметного повышения оплаты преподавателей в последние два года эта многостаночная работа продолжается, кажется, в прежнем объеме. Неудивительно, что о научной работе преподавателей вузов (и без того незначительной и в советское время) не приходиться говорить.
По более знакомым мне экономическим специальностям лишь единицы печатаются в рейтинговых журналах, остальные могу годами не печататься вообще или печататься в сборниках вузов, которые никто не принимает всерьез. Уровень защищаемых в вузах диссертаций еще больше ухудшился по сравнению с советским периодом. Мне пришлось принимать участие в работе двух диссертационных советах в двух вузах Новосибирска. После многих "защит" я уходил домой больным от убогости диссертаций и уровня их обсуждения. Особенно мне запомнилась история с защитой докторской диссертации по бухгалтерскому учету в одном из вузов (не называю его только потому, что не уверен, что в других вузах положение лучше). Когда я ее прочитал, я не поверил свои глазам. Это был беспорядочный набор выписок из ведомственных инструкций, других книг и диссертаций, таблиц без указания источников и т. д., что было неприлично даже для курсовой, и тем более - дипломной работы. И эта "диссертация" была утверждена с перевесом в 8:2 (я не пришел на защиту, считая позорным даже обсуждать ее) и только по случайности не была утверждена в ВАКе. Но ее автор все еще благополучно возглавляет кафедру. На недавнем совещании у вице-премьера Д. Медведева приводились данные о том, что более 50% всех диссертаций являются плагиатом (они защищаются преимущественно вузах).
В вузах еще большее распространение получили взяточничество от студентов на разных этапах учебного процесса (поступление в вузы, сдача зачетов и экзаменов, курсовых и дипломных работ,. выпускных экзаменов), распределении ведомственных заказов на научные работы между кафедрами и преподавателями. В этот процесс широко вовлечена администрация вузов.
Деградации высшего образования в постсоветский период способствовало и то, что огромный прирост вузов и студентов в этот период ограничивался гуманитарными специальностями, т. е. как раз теми, по которым уровень преподавательского состава в СССР был наиболее низким. Как остроумно отметил недавно руководитель одно из инвестиционных банков, о рынке ценных бумаг стали рассказывать студентам бывшие преподаватели научного коммунизма.
Свой вклад в деградацию высшего образования внесли и частные вузы. Их появление было, с одной стороны, реакцией на убогость позднесоветского гуманитарного (частные вузы специализировались в этой сфере) государственного высшего образования, и безнадежность надежд на его преобразование. Я в начале 1990-х годов принял участие в создании одного частного вуза именно по этой причине. Но, как и в других сферах общественной и хозяйственной жизни, столкнувшись с прозой постсоветской жизни (нехватка финансовых ресурсов, всесилие бюрократии, дефицит квалифицированных преподавателей и т. д.) в подавляющей части частные вузы оказались, в лучшем случае, не лучше государственных, нередко - намного хуже. Лишь изредка, и то преимущественно в Москве, где финансовых и интеллектуальных ресурсов намного больше, эти попытки дали, возможно (для более уверенного ответа у меня нет достаточной информации о деятельности таких частных или частно-государственных вузов как вузов, возникших после 1991 г., как Российский гуманитарный университет, Российская экономическая школа, Российская школа экономики) результат. Следует иметь в виду, что эти новые вузы пользовались огромной государственной и частной поддержкой. В целом же о возникших в России частных вузах можно сказать, как и о многих других новых общественных образованиях постсоветской эпохи: "что бы мы ни делали, все равно получается КПСС".
Робкие попытки государства в постсоветский период добиться устранения наиболее вопиющих безобразий в сфере высшего образования имели крайне ограниченный эффект в виду безобразного состояния самого этого государства и его служащих, очень склонных к подношениям.
Важнейшим феноменом постсоветского высшего образования в России явился гигантский количественный рост высшего образования. Число вузов и студентов в этот период выросло в 2-3 раза. Этот на первый взгляд иррациональный рост высшего образования в период развала экономики (при явном избытке в экономике России лиц с высшим образованием) имеет ряд причин, в рассмотрение которых я не могу входить в и без того растянувшейся статье. В рамках рассматриваемой темы этот рост усугубил проблемы высшего образования. Оно не справлялось удовлетворительно с подготовкой гораздо меньшего количества студентов - где же было справиться с таким огромным его ростом. Положение сложилось примерно такое же, как в период первой пятилетке, когда огромный рост числа студентов сопровождался резким ухудшением качества их подготовки. Разница же в том, что тогда этот количественный рост имел оправдание в огромном голоде на специалистов с высшим образованием, а теперь он происходит при огромном их избытке. Но тогда уже во второй пятилетке принялись энергично повышать это самое качество, теперь серьезных усилий пока не видно. Усилия властей концентрируются на улучшении финансировании вузов, что, конечно, важно и полезно. Но они почти не самых трудных и важных касаются институциональных и кадровых изменений. Застойная политическая система боится этих изменений, как в советский период застоя.
Концентрированное выражение плачевного состояние нашего высшего образования в настоящее время отражается в международных рейтинга вузов. Готов допустить, что они несовершенны (но ничего лучшего их российские критики, недовольные свои местом в этих рейтингах, не предложили). Насколько оно ухудшилось с советских времен, сказать трудно: эти рейтинги появились относительно недавно. Я встречал сообщения в печати, что в 1980-е годы МГУ занимал в этих рейтингах 3-е место, но подтверждения этим сообщениям не нашел. В настоящее время по одним рейтингам в первые 200 лучших вузов вошел один российский вуз - МГУ (в конце первой сотни), по другим, самым новым, - ни одного. Для державы, претендующей на звание великой, позорный результат. Кстати, низкие доходы от обучения иностранных студентов в российских вузах (в десятки раз ниже, чем в США) подтверждают справедливость оценок рейтингов
Хочу быть правильно понятым. И сейчас встречаются в наших вузах квалифицированные и честные преподаватели (мне повезло их встретить). Государство последние два года улучшило финансирование вузов (боюсь, что часть этого увеличения присвоено по сложившейся в постсоветский период практике руководством многих вузов). Положительнее влияние на вузовское образование имеют расширившиеся международные связи вузов и международные рейтинги вузов, которые волей-неволей заставляют подтягиваться наши вузы. В лучших вузах появились конкурсы учебников и монографий с выплатой победителям пусть и небольших, но гонораров. В вузах наконец появились (прошу прощения за натурализм) приличные туалеты Но эти положительные явления и усилия пока не дают осязаемых результатов. Место России в международных рейтингах вузов неуклонно снижается.
Деградация высшего образования в России проявляется в самых различных сферах жизни российского общества. Ограничусь наиболее знакомой мне экономикой. До сих пор ВВП России, по нашим оценкам, далеко не достиг уровня 1987 г. (!), производительность труда в российской экономике почти на 30% отстает от этого уровня [47]. Попытки перевести экономику на инвестиционно-иновационный путь развития, предпринимаемые в последние годы, для чего в первую очередь необходим интеллектуальный потенциал, не дают ощутимого результата [48]. По уровню конкурентоспособности Россия уже многие годы устойчиво занимает места в 6-м десятке. А по некоторым компонентам этого показателя - во второй сотне, среди стран с несравненно худшими количественными показателями уровня образования, в том числе и высшего. Это, помимо других причин, говорит о низком качестве этого образования.
И если Россия все-таки сохранилась после 1990 г., то помимо уникальных природных богатств и столь же уникальных мировых цен на нефть в последние годы, это во многом объясняется немалым материальным и интеллектуальным наследством, доставшимся от предыдущего периода, которое быстро проедается. Немалое значение имеет и то, что Россия все шире использует иностранный интеллектуальный потенциал. Многие руководители крупных компаний являются либо иностранцами, либо выпускниками западных вузов. Не забудем также, что Россия после 1990 г. жила в уникальном для него периоде отсутствия серьезных военных конфликтов. Но один из них (в Чечне) продолжался более 10 лет и унес тысячи жизней российских военнослужащих, хотя противник имел общее население менее полумиллиона человек.
Что нужно сделать для возрождения российского высшего образования? Выскажу некоторые соображения [49]. Прежде всего необходимо резкое количественное сокращение количественного объема высшего образования (числа вузов и студентов). Многие десятилетия погони за количеством привели к потере качества. У общества нет ни необходимости в таком количестве специалистов с высшим образованием, ни интеллектуальных ресурсов для их качественной подготовки (а плохих и без того избыток). Размеры масштабов отечественного высшего образования (помимо трудно осуществимого исчисления потребностей экономики, которые могут удовлетворяться и иностранным высшим образованием) могут определяться, во-первых, наличием квалифицированных преподавателей вузов, либо сравнением с его масштабами в других странах с аналогичным уровнем развития или в СССР в наиболее благоприятный период его развития. Любой, знающий реалии российского высшего образования, согласится, что квалифицированные преподаватели в вузах составляют, в лучшем случае, треть от общего их количества, а по многим гуманитарным специальностям - много меньше.
В качестве международного эталона масштабов высшего образования можно принять Китай, который развивается стремительно последние 20 лет, в том числе и в сфере высшего образования, и где число студентов на 1000 жителей в 2005 г. было в пять раз меньше, чем в России. Аналогичное положение было и в СССР на пике его расцвета в середине 1950-х годов. Иными словами, как говорил классик, лучше меньше, да лучше. Сокращение числа вузов и студентов позволят при том же объеме бюджетного финансирования значительно увеличить ассигнования на одного студента, в несколько раз поднять оплату труда вузовских преподавателей, стипендии студентам и аспирантам, оснащение вузов оборудованием и литературой. Высвободятся столь остро необходимые российской экономике трудовые ресурсы квалифицированных рабочих и техников для производственной сферы экономики.
Этот процесс "санирования" высшего образования даст положительный эффект при разумом его проведения. Очевидно, нужны объективные критерии отбора оставляемых вузов. Ничего лучше для этой цели уже разработанных критериев международных рейтингов вузов пока не придумано. Если кем-то будет придумано, надо хорошенько разобраться: лучше ли они международных или, как у нас часто бывает, призваны обеспечить удобную жизнь некоторым российским вузам.
Важно, чтобы оценка рейтингов российских вузов была объективной, привлечь для ее проведения более объективных оценок необходимо иностранных экспертов. Переход на объективные рейтинговые стандарты будет иметь и важные побочные эффекты. Он быстро заставит вузы поднять уровень преподавательского состава, гоняться за квалифицированными преподавателями (сейчас их нередко боятся как слишком независимых), приглашать для преподавания и научных исследований лучших иностранных профессоров, что широко распространено в западных вузах.
Не пошедшие рейтинговые критерии вузы либо преобразуются в техникумы (колледжи), либо ликвидируются с временным социальным обеспечением уволенных преподавателей. Некоторые из них своей вредной "деятельностью" за многие годы даже этого не заслуживают.
Повышение качества вузов создаст условия для постепенного превращения вузов в центры научных исследований. Традиционный в СССР отрыв высшего образования от науки вреден и тем и другим, но его невозможно преодолеть при нынешней материальной и кадровой слабости вузов. Механическая интеграция вузов и научных учреждений может привести при нынешних вузах к деградации науки, мало что дав и вузам.
Создадутся условия для плодотворной вузовской автономии. Одно дело манипулировать неуверенными в себе, в большинстве слабыми преподавателями, совсем другое дело - уважаемыми в стране и мире профессионалами. Возрастет авторитет вузов в общественной жизни. В США стать президентом крупного университета так почетно, что это становилось трамплином для президентской компании (как это было, например, с Эйзенхауэром).
Только таким (или иным разумным) образом упорядоченные вузы смогут стать и фабрикой элиты, которой так остро не хватает российскому обществу. Смешно говорить о формировании элиты в слабых вузах, где к тому же процветают взятки. На кого равняться молодым людям в таких вузах? Где профессиональный и нравственный авторитет учителей? На меня произвело сильное впечатление мужественное признание Анатолия Собчака в начале 1990-х годов: "какой я профессор, вот раньше были профессора".
Возрождение российского общества, как показывает изложенный выше мировой и отечественный опыт, немыслимо без возрождения российского высшего образования. Это, по моему мнению, ключевой элемент к решению всех остальных (экономических, научно-технических, политических) задач. Трудности здесь колоссальны, но они кажутся мне преодолимыми. Была бы политическая воля и умная власть. Где вот только взять эту "умную власть" при таком примитивном правящем слое? Получается заколдованный круг: слабое высшее образование дает убогий правящий слой, а он в силу своей убогости не может реформировать высшее образование.