Ме­ня нет — а кто же есть?

Ко­гда я все­рь­ез пе­ре­жил тот факт, что ме­ня нет, ме­ня это пе­ре­ста­ло пу­гать. Ну нет и нет. То­гда ста­ло воз­мож­ным ви­деть.

Что зна­чит «Ме­ня нет?» при стро­гом ло­ги­че­ском рас­смот­ре­нии, в на­шем смыс­ле, кро­ме то­го, что это Я, боль­ше ни­че­го и нет. А ме­ня-то точ­но нет. Я — есть. «Ме­ня» — нет.

Ведь да­же то, как вы, ка­ж­дый из вас, ме­ня ви­ди­те, фи­зи­че­ское во­пло­ще­ние ме­ня, — это все раз­ные ве­щи со­вер­шен­но. Ес­ли бы мож­но бы­ло снять кар­тин­ки внеш­но­сти то­го че­ло­ве­ка, на ко­то­ро­го вы смот­ри­те в разные моменты времени, — то запечатлелись бы раз­ные, дос­та­точ­но не по­хо­жие друг на дру­га лю­ди. Это экс­пе­ри­мен­таль­но про­ве­ре­но. Ино­гда очень не по­хо­жие. А по­сколь­ку сам я мо­гу это те­ло ви­деть толь­ко в зер­ка­ле, я по­ни­маю, что все то, что я ви­жу в зер­ка­ле, — это со­всем не то, что ви­дит без зер­ка­ла дру­гой че­ло­век, ко­гда смот­рит на ме­ня. Раз­ные два че­ло­ве­ка.

Так и по­лу­ча­ет­ся, что Ме­ня нет. У нас же у мно­гих до кон­ца дней со­хра­ня­ет­ся ил­лю­зия, что это все, что со­став­ля­ет Ме­ня есть, что оно жиз­нен­но важ­но и да­же глав­ное в этой жиз­ни. Фо­то­гра­фия ведь есть? Но что на ней сфо­то­гра­фи­ро­ва­но? Со­ци­аль­ная конвен­ция. Сфо­то­гра­фи­ро­ва­на внеш­ность че­лове­ка. Но на раз­ных фо­то­гра­фи­ях все­гда раз­ный че­ло­век.

По­ни­мае­те, ко­гда на­чи­на­ешь под­роб­но описы­вать — дей­ст­ви­тель­но глу­по по­лу­ча­ет­ся. Нель­зя при­ме­нять язык за пре­де­ла­ми его при­ме­ни­мо­сти. По­это­му в со­ци­аль­но обу­слов­лен­ном Ми­ре, на его язы­ке го­во­рить, что Ме­ня — нет, — это глу­пость. По­то­му что на этом языке так ска­зать нель­зя.

«Есть ты! Что бы нам… — Что он нам моз­ги… вы же ви­ди­те — вот это он… Он — есть». А я раз­ве ска­зал, что его — нет? Я ска­зал — ме­ня нет.

На об­ще­при­ня­том язы­ке мы не мо­жем од­но­знач­но оп­ре­де­лить пред­мет, о ко­то­ром мы раз­го­ва­ри­ва­ем. Все на­ме­ки, прит­чи, па­ра­док­сы. Ну­жен язык, ко­то­рый не обу­слов­лен со­ци­аль­но, а его нет, по­то­му что мы лю­ди. Все лю­ди — лю­ди. А раз все лю­ди — лю­ди, зна­чит, они все го­во­рят на со­ци­аль­но обу­слов­лен­ном язы­ке. И дру­го­го язы­ка не име­ют. И не мо­гут иметь по оп­ре­де­ле­нию, по­ка они лю­ди.

А те, ко­го нет, о чем им го­во­рить с людь­ми? И бу­дут ли лю­ди го­во­рить с ни­ми? — ин­те­рес­ный во­прос. Су­ще­ст­ву­ет ли та­кая мо­ти­ва­ция? Од­но де­ло — го­во­рить с выс­ши­ми сущ­но­стя­ми, ко­то­рые в про­ек­ции иде­аль­ные лю­ди, а дру­гое де­ло — с «ни­кто».

Ос­во­бо­ж­де­ние или от­чу­ж­де­ние

По­че­му у не­ко­то­рых воз­ни­ка­ет та­кое же­ла­ние — ока­зать­ся сво­бод­ны­ми от со­ци­аль­но обу­слов­лен­но­го Ми­ра — и по­че­му оно не ис­че­за­ет с те­че­ни­ем лет? У ме­ня да­же нет пред­по­ло­же­ния на эту те­му. Хо­тя я сам от­но­шусь имен­но к та­ким лю­дям. Как воз­ник­ло это ко­гда-то во мне, так и не ис­чез­ло. И мне это нра­вит­ся. Мне это ин­те­рес­но, мне хо­ро­шо от это­го. А вот по­че­му у дру­гих та­ко­го же­ла­ния нет или оно есть — ни­как не мо­гу объ­яс­нить.

Чем обу­слов­ле­на мо­ти­ва­ция ос­во­бо­дить­ся от со­ци­аль­ной обу­слов­лен­но­сти, ес­ли го­во­рить язы­ком пси­хо­ло­гии? Мож­но кра­си­во ска­зать: «Стра­стью к Ис­ти­не, влюб­лен­но­стью в Ис­ти­ну!» Хо­чет­ся, мо­жет быть, не чув­ст­во­вать себя за­ви­си­мым от чу­жо­го об­ма­на — что-ни­будь в этом ду­хе, бог его зна­ет.

Но что эта сво­бо­да да­ет прак­ти­че­ски? Ни­чего. Прак­ти­че­ски ни­че­го, по­то­му что жить на­до. И жить на­до там, где жи­вешь. Зна­ние за­ко­нов и ка­ких-то обу­слов­лен­но­стей со­ци­аль­но­го ми­ра по­мо­га­ет прак­ти­че­ски, а зна­ние то­го, что за пре­де­ла­ми этих обу­слов­лен­но­стей, — это дру­гое зна­ние, оно как бы ни для че­го.

Для ме­ня на се­го­дняш­ний день са­мое важ­ное, что да­ло это зна­ние, это по­ни­ма­ние: лю­ди — это лю­ди. И то, что в со­ци­аль­но обу­слов­лен­ном ми­ре все мы на­зы­ва­ем Я, Я та­кой, — это то­же Мы, лю­ди. Это не пло­хо, не хо­ро­шо, ни­как не оце­ни­ва­ет­ся. Имен­но на этом ба­зи­ру­ет­ся тер­пе­ли­вое от­но­ше­ние к са­мым раз­ным лю­дям. К по­ни­ма­нию то­го, что лю­бое Мы — это толь­ко ма­лень­кий ку­со­чек лю­дей, ма­лень­кая часть лю­дей. Что те, ко­то­рые не Мы, — они не ме­нее ин­те­рес­ны, не ме­нее пра­вы, не ме­нее об­ла­да­ют все­ми плю­са­ми, ко­то­рые мы при­пи­сы­ва­ем на­ше­му Мы.