Те­ло — часть объ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти

И ко­гда мы сто­им в этом мес­те, мы вос­при­ни­ма­ем се­бя как вещь, сим­во­лом этой ве­щи явля­ет­ся на­ше фи­зи­че­ское те­ло, по­это­му наше от­но­ше­ние к сво­ему те­лу очень час­то ли­бо ма­ги­че­ское (те­ло — Бог), ли­бо кон­цеп­ту­аль­ное (ка­ж­дая часть те­ла име­ет свое зна­че­ние в на­шей Я-кон­цеп­ции). С од­ной сто­ро­ны, соз­на­нию лю­бо­го че­ло­ве­ка по­нят­но, что фи­зи­че­ское те­ло — часть объ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти, су­ще­ст­вую­щая не­по­сред­ст­вен­но внут­ри при­ро­ды, внут­ри са­мой ре­аль­но­сти, а зна­чит — рас­тво­рен­ная в ней. Но мы не мо­жем вос­при­ни­мать эту рас­тво­рен­ность, ибо вы­ну­ж­де­ны вы­де­лить се­бя как часть объ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти в не­что от­дель­ное. Но это от­дель­ное не вклю­ча­ет в се­бя на­ше Я. По­это­му при вы­де­ле­нии по­лу­ча­ется, что че­ло­век вос­при­ни­ма­ет сам се­бя (а не только свое те­ло) как вещь.

Что­бы уви­деть се­бя, че­ло­век пе­ре­ме­ща­ет взгляд в объ­ек­тив­ную ре­аль­ность, смот­рит на се­бя со сто­ро­ны. От­ту­да он вос­при­ни­ма­ет се­бя как вещь, как объ­ект, как часть объ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти. Это по­ло­же­ние соз­да­ет не­ко­то­рое ин­тел­лек­ту­аль­ное не­удоб­ст­во, соз­на­ние не мо­жет со­гла­сить­ся с тем, что Я-сам — толь­ко вещь, и, что­бы из­ба­вить­ся от не­го, на­чи­на­ет все­воз­мож­ные ин­тел­лек­ту­аль­ные иг­ры.

На­при­мер, че­ло­ве­че­ское те­ло упо­доб­ля­ет­ся Кос­мо­су, ре­аль­но­сти как та­ко­вой, и по­лу­ча­ет­ся как бы Кос­мос в Кос­мо­се. Все эти иг­ры име­ют одну цель — уб­рать ин­тел­лек­ту­аль­ную ше­ро­хо­ватость, при ко­то­рой: Я смот­рю на се­бя обя­за­тель­но из­вне. Я ви­жу се­бя как вещь, как часть объ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти, ибо при взгля­де «из­нут­ри»: Я ви­жу толь­ко гра­ни­цы субъ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти.

Да­лее, ко­гда че­ло­век «смот­рит» на свою субъ­ек­тив­ную ре­аль­ность, то есть на про­стран­ст­во пе­ре­жи­ва­ний, ощу­ще­ний, мыс­лей, чувств, то об­на­ру­жи­ва­ет, что в его так на­зы­вае­мой субъ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти не все субъ­ек­тив­но. В ней есть не­ма­ло ве­щей, ко­то­рые не за­ви­сят от че­ло­ве­ка, с ко­то­ры­ми он не мо­жет спра­вить­ся, не мо­жет ими управ­лять. Эти ве­щи су­ще­ст­ву­ют по за­ко­нам, на­хо­дя­щим­ся вне че­ло­ве­ка, а зна­чит, это опять же объ­ек­тив­ная ре­аль­ность. Что­бы раз­ре­шить это на­пря­же­ние, субъ­ек­тив­ная ре­аль­ность сво­дит­ся до про­стран­ст­ва во­об­ра­же­ния. Так соз­да­ет­ся ме­сто — лич­ное про­стран­ст­во субъ­ек­тив­ной ре­аль­но­сти, — в ко­то­ром мож­но фан­та­зи­ро­вать, со­чи­нять, ро­ж­дать идеи, все это как угод­но ком­би­ни­ро­вать во сне и на­яву. Че­ло­ве­ку ка­жет­ся, что все это ему под­чи­ня­ет­ся, все это толь­ко его соб­ст­вен­ное, все это ис­клю­чи­тель­но Я.

Про­ти­во­ре­чие ме­ж­ду же­ла­ни­ем при­дать сво­ей субъ­ек­тив­но­сти мак­си­маль­ную цен­ность, зна­чи­мость, быть мак­си­маль­но субъ­ек­том — штуч­ным и не­по­вто­ри­мым, и не­об­хо­ди­мо­стью ду­мать о се­бе как об объ­ек­тив­но су­щем и по­ро­ж­да­ет все ог­ра­ни­че­ния на­ших воз­мож­но­стей по­сти­же­ния, пре­об­ра­же­ния.

Раз­де­ле­ние Ми­ра

Мы ни­как не мо­жем из­ба­вить­ся от ве­щи под на­зва­ни­ем Я. В ду­хов­ных тра­ди­ци­ях су­ще­ст­ву­ет зна­ние, что Я — это мет­ка на по­то­ке ре­аль­но­сти. При та­кой по­зи­ции соз­на­ния де­ле­ние ре­аль­но­сти на субъ­ек­тив­ную и объ­ек­тив­ную те­ря­ет свой смысл. Для че­ло­ве­ка, чья са­мо­то­ж­де­ст­ве­ность оп­ре­де­ля­ет­ся про­стым ут­вер­жде­ни­ем Я есть, это де­ле­ние и не нуж­но, по­то­му что субъ­ек­тив­ное и объ­ек­тив­ное для не­го рав­но­бес­ко­неч­но.

Раз­де­ле­ние Ми­ра на субъ­ек­тив­ное и объ­ек­тив­ное ни­че­го не да­ет, кро­ме ма­ги­че­ско­го от­но­ше­ния к че­ло­ве­ку как не­кое­му за­га­доч­но­му объ­ек­ту ми­ро­зда­ния и ил­лю­зии, что все по­зна­вае­мо, а че­ло­век — нет, или все не­по­зна­вае­мо, а че­ло­век по­зна­ва­ем. Страх мо­ло­до­го су­ще­ст­ва под на­зва­ни­ем Homo Sapiens пе­ред Ми­ром еще очень ве­лик, и имен­но по­это­му, что­бы по­ду­мать о се­бе, ему нуж­но «Я как вещь». Он не мо­жет ду­мать о се­бе не как о ве­щи, объ­ек­те. Не­воз­мож­ность ду­мать о се­бе, ес­те­ст­вен­но, вы­зы­ва­ет страх и пани­ку. Страх и па­ни­ка ук­ре­п­ля­ют та­ко­вость (за­кре­п­лен­ный об­раз са­мо­го се­бя) не как не­кую аб­ст­рак­цию, а как ха­рак­те­ри­сти­ку с кон­крет­ными и очень же­ст­ки­ми па­ра­мет­ра­ми.

Та­кое по­ло­же­ние сво­дит пси­хо­ло­гию к опи­са­нию жиз­ни ве­щей, ка­ж­дая из ко­то­рых не хочет от­крыть­ся и по­ка­зать, что у нее внут­ри. По­это­му пси­хо­ло­гия пред­по­чи­та­ет рас­смат­ри­вать че­ло­ве­ка как не­кий «чер­ный ящик», пы­та­ясь по­стиг­нуть внут­рен­нюю жизнь, срав­нивая ин­фор­ма­цию, по­сту­паю­щую на «вход», с по­ве­де­ни­ем че­ло­ве­ка на «вы­хо­де», а так­же по ре­ак­ци­ям од­но­го «чер­но­го ящи­ка» на дру­гой «чер­ный ящик». По­лу­ча­ет­ся — пси­хо­ло­гия ве­щей, на­зы­ваю­щих­ся «че­ло­век».