Гитлер и промышленники

Вопрос об отношении Гитлера к германским промышленникам, особенно после 1933 года, является одним из наименее освещенных в литературе о «третьем рейхе» на Западе. Определенным вкладам в исследование этой проблемы можно считать книгу Г. Хальгартена «Гитлер, рейхсвер и промышленность», вышедшую в 1955 году. Однако автор заканчивает свое исследование приходом Гитлера к власти и вне поля его зрения остается весь период нацистского господства. Мысли Хальгартена развивают ряд молодых историков, считающих, что промышленники играли важнейшую роль в финансировании войны, и разделяют с нацизмом вину за агрессию и преступления.

Однако большинство историков в ФРГ стоит на противоположной точке зрения. Одни из них начисто отрицают ответственность германских монополистов за установление власти нацизма и за политику нацистского государства. К таким открытым апологетам промышленников принадлежит Август фон Книрим, бывший член правления и главный юрисконсульт компании «ИГ Фарбениндустри». Еще в 1953 году он выпустил книгу «Нюрнберг. Правовые и моральные проблемы», представляющую собой панегирик промышленным и финансовым тузам Германии. Книрим уверяет, будто ведущие немецкие монополисты вообще ничего общего с политикой Гитлера и с его завоевательскими планами не имели. Примерно ту же точку зрения защищают Вильгельм Тройе и Гюнтер Фреде в книге «Хозяйство и политика. 1933— 1945», опубликованной в 1964 году, Эрнст Нольте в известной монографии «Фашизм и его эпоха» утверждает, что политика нацизма определялась «относительно бесклассовым слоем» его руководителей. А вальтер Лакер прямо указывает, что нет, мол, никаких доказательств, что лромышленники и банкиры были в состоянии оказывать сколько-нибудь заметное влияние на политику Гитлера на всех этапах его деятельности. Они, мол, только извлекали выгоду из его пребывания у власти.

Более хитрую позицию по этому вопросу занимает группа историков, которая считает, что отношения между Гитлером и промышленниками на протяжении его господства (причем еще задолго до того, как обозначились контуры поражения нацистского рейха) коренным образом менялись. До 1936 года, признают они, действительно существовал союз между промышленниками и Гитлером. В первые годы господства Гитлера, когда Шахт еще стоял во главе министерства экономики, промышленники обладали определенной самостоятельностью и силой при решении важнейших хозяйственных и политических вопросов. Тогда существовала ясно обозначившаяся «гармония интересов» между господствующими силами в нацистской империи — нацистской партией, государственной бюрократией, вермахтом и промышленностью. Эти группы и создали нечто вроде «системы организованного капитализма» в Германии. Однако в 1936 году эта гармония была якобы нарушена по вине Гитлера. В частности, согласно этой версии, Гитлер завладел и хозяйственной жизнью страны, в итоге чего промышленники потеряли свое влияние.

Этот краткий экскурс в область литературы по истории нацизма показывает, что вопрос о взаимоотношениях между Гитлером и промышленниками привлекает большое внимание исследователей. Он по сию пору является предметом широкой дискуссии. Поэтому анализ этой проблемы представляет не только большой исторический, но и политический интерес. Кроме того, освещение ее имеет первостепенное значение для выявления движущих пружин действий фашистского диктатора и скрытых истоков его власти.

Конечно, для полного выяснения этого вопроса потребуется еще не одно исследование. Но имеющиеся источники позволяют, как нам кажется, уже теперь сделать ряд важных выводов.

Многие прослойки в Германии могли с полным основанием считать, что они были обмануты нацистами. Их вина состояла в том, что они поддались фашистской демагогии, поверили обещаниям Гитлера, закрывая глаза на те стороны его «учения», которые с самого начала характеризовали нацизм как явление аморальное и преступное. Когда они прозрели (некоторые раньше, другие позже), то положение их оказалось трагическим, хотя вина их от этого не становится менее тяжелой.

Но все это не относится к промышленникам. Они знали, на что шли, и получили от Гитлера то, чего хотели. Разумеется, их не устраивало поражение, и в последние месяцы существования фашистской империи многие из них пытались покинуть тонущий гитлеровский корабль. Но это был уже просчет, а не трагедия обманутых. Ведь и сам Гитлер не хотел поражения. Теперь же этот просчет большинство адвокатов германских промышленников хотят выдать за трагедию и превратить их из виновников в пострадавших. Всю вину они возлагают на одного Гитлера.

Мерилом выгоды того или иного режима для класса капиталистов является прибыль. Главный вопрос, интересующий богачей, заключается в том, умножил ли тот или иной строй их экономическую мощь или ослабил ее, увеличил ли он ее богатства или уменьшил.

Одного этого критерия достаточно, чтобы определить степень выгодности симбиоза между нацистским аппаратом и промышленниками. До сих пор еще не существует точных подсчетов всей суммы прибылей, полученных немецкими монополиями в годы фашизма. Приходится пользоваться частичными данными и наиболее достоверными оценками. Однако общая картина гигантского обогащения немецких монополистов совершенно ясна. Вот цифры роста доходов, подлежащих налоговому обложению, акционерных обществ (АГ) и обществ с ограниченной ответственностью (ГМБХ) в 1933—1941 гг.

Годы	Количество акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью	Доходы в млн. марок
1933	71	406
1938	423	3439
1941	626	6360

Вычисления эти сделаны на основании имперской статистики акционерных обществ, которая публиковалась, к сожалению, лишь до 1941 года. Если же учесть прибыли, полученные в последующие годы, включая прибыли от грабежей оккупированных стран, то получится цифра порядка 100 миллиардов марок. Правда, от 1/4 до 1/3 этой суммы следует отнести к «нормальному» доходу, который использовался в целях расширенного воспроизводства невоенных отраслей промышленности. Но и тогда останется кругленькая сумма в 70 миллиардов марок, которая была прикарманена монополистами.

Ограничимся этими данными и не будем касаться гигантского роста доходов отдельных фирм, игравших решающую роль в нацистском государстве: «Фридрих Крупп АГ», «ИГ Фарбениндустри», «Маннесман АГ», «Сименс», АЭГ, фирм Рехлинга, Флика и др. Именно им достался главный куш в соответствии с той экономической и политической ролью, которую они играли в государстве.

Многие западногерманские историки и экономисты хотят создать впечатление, будто чем больше жирели, увеличивали мощь и влияние эти монополистические спруты в экономической сфере, тем беспомощнее и слабее они становились в области политики. Эта противоречащая здравому смыслу и элементарной логике схема довольно прочно утвердилась в исторической и экономической литературе ФРГ.

Главный аргумент сторонников такой схемы заключается в том, что с укреплением нацистской власти усиливалось вмешательство государства в экономику страны вплоть до того, что государство стало управлять концернами, а нацистский чиновник заменил монополиста. 1936 год сыграл в этом якобы решающую роль, поскольку к тому времени Гитлер, введя четырехлетний план и создав специальное ведомство по осуществлению его, чуть ли не подмял под себя хозяев немецкой индустрии.

Для того чтобы проанализировать этот аргумент, придется подробнее рассмотреть форму и суть реорганизации управления промышленностью, которая была произведена в годы нацизма. И здесь мы хотели бы с самого начала оговориться. Реорганизация отнюдь не была плодом творчества Гитлера и его чиновников, ее подготовили т основном сами монополисты. Цель ее заключалась в том, чтобы создать такую систему управления промышленностью, которая лучше всего отвечала бы интересам промышленников и вместе с тем соответствовала бы политическим задачам нацистского режима. Впрочем, косвенно это признают даже те западногерманские авторы, которые защищают тезис о «непричастности» промышленников к злодеяниям фашизма. Грегор Янсен например, называет систему управления промышленностью «гитлеровским пряником», при помощи которого нацистский диктатор хотел привлечь к себе сердца монополистов. А Вольфганг Биркенфельд утверждает, что эта система представляла собой «остров хотя и ограниченной свободы при диктатуре Гитлера» и даже «последний и единственный остров терпимости в тоталитарном государстве».

Первая существенная реорганизация управления промышленностью (как и другими областями народного хозяйства Германии) произошла на основании известного «закона о подготовке органического построения народного хозяйства», изданного Гитлером 27 февраля 1934 года. Закон предписывал образовать хозяйственные объединения, которые «должны стать единственными представителями соответствующих отраслей хозяйства». Первое сообщение об осуществлении закона вышло 27 ноября 1934 года.

Вся экономика Германии была разделена на имперские группы. Центральное место заняла имперская группа промышленности, единственная, в подчинении которой были еще так называемые «главные группы». Наряду с ней были созданы имперские группы ремесла, торговли, банков, страхования и энергетики. Параллельно с этим сохранялась и территориальная структура в управлении хозяйством. Были образованы хозяйственные округа, которыми управляли «окружные группы».

Мы теперь располагаем документами, позволяющими проследить ход подготовки этой реорганизации. Из них следует выделить два. Первый — письмо Густава Крупна Гитлеру от 25 апреля 1933 года, т. е. всего через три месяца после захвата власти нацистами, В нем Крупп излагает свои мысли о необходимой, по его мнению, реорганизации как «имперского союза промышленности», так и хозяйственных объединений в целом. Одновременно он передает Гитлеру краткое резюме программных заявлений союза в предыдущие годы, содержащее в принципе те же идеи. Крупп сообщает, что президиум «имперского союза промышленности» на чрезвычайном заседании 6 апреля 1933 года решил поручить ему, как председателю союза, провести реорганизацию. Выражая свою готовность к переговорам с Гитлером на эту тему, Крупп пишет: «Вместе с тем доверительно прошу Вас и имперское правительство оказать мне помощь в деле реорганизации».

В целях реорганизации Крупп сообщает: «…упрощение и рационализация всей системы промышленных объединений… и приведение в соответствие экономических мероприятий, служащих общим интересам нации, с политической целесообразностью». Далее Крупп заявляет: «Политическое развитие Германии полностью соответствует как моим собственным пожеланиям, так и пожеланиям президиума союза». Он просит Гитлера признать его «единственным уполномоченным «союза промышленности» для ведения переговоров с имперским правительством», а также «единственным уполномоченным для решения всех проблем организационного и особенно персонального характера».

Из письма Крупна неопровержимо явствует, что германские промышленники были не «пассивной силой» в деле введения новой системы управления хозяйством, а активными организаторами.

Однако действительно ли учитывались пожелания промышленников при окончательном утверждении новой системы? Другой документ говорит о том, что именно их требования легли в основу законов 1934 года. Мы имеем в виду меморандум хозяйственно-политического отдела «имперского сословия германской промышленности» (так после 1933 года именовался «имперский союз промышленности»),от 13 февраля 1934 года. В нем сообщается, что, согласно просьбе Крупна, президент «имперского сословия» вместе с имперскими комиссарами (уполномоченными Гитлера по некоторым отраслям хозяйства) «провел в жизнь все мероприятия, которые оказались необходимыми для того, чтобы привести в соответствие организацию в целом с государственно-политическими потребностями».

Как говорится далее в документах, президент занялся затем «предварительной работой по подготовке сословной структуры» управления промышленностью. 24 июля 1933 года «имперский союз» после согласования с нацистским министерством экономики издал инструкцию, предписывающую подготовку реорганизации. При сличении гитлеровского закона с проектом «имперского сословия» нетрудно установить, -что они построены на одних и тех же идеях. Из важнейших положений, содержавшихся в проекте и вошедших в закон, упомянем сохранение территориального принципа управления промышленностью, введение «принципа фюрерства» (предполагалось, что фюрер «(имперского сословия» будет утверждаться специальным приказом министра экономики), признание правительством самостоятельной роли и полномочий «имперского сословия» и его групп, создание центрального органа по управлению всей экономикой, который координировал бы работу различных отраслей промышленности, торговли, ремесла.

Итак, фактом является то, что промышленники сами подготовили реорганизацию 1934 года, обеспечив себе ведущую роль в новой системе. Правда, одновременно разрослись и государственные органы управления хозяйством, в том числе и министерство экономики. Если в 1931 году в нем было всего три отдела, то к 1936 году их стало уже восемь. Штат чиновников увеличился во много раз. Но министерство руководило экономикой в основном через «имперское сословие» и группы, согласовывая в каждом отдельном случае свои решения с руководителями этих органов промышленников. Поэтому совершенно неправильно считать, что новая система была навязана Гитлером промышленникам. Напротив, она обеспечивала наиболее эффективный способ защиты интересов капитала и узаконивала его ведущую роль в управлении хозяйством. Нельзя отрицать усиления вмешательства государства в экономику страны в период нацистского господства (что является выражением государственно-монополистического характера его социальной структуры), но в то же время следует отметить и обратное явление: усиление вмешательства промышленников во все государственные дела, касавшиеся экономической политики. Новая система сочетала обе эти стороны.

Вторая крупная реорганизация управления экономикой произошла уже во время войны в 1939—1940 гг. Тогда было образовано имперское министерство вооружений и боеприпасов, которое, в свою очередь, создало новые объединения промышленников (в частности, так называемые «ринги»). Новые объединения существовали параллельно со старыми. И в этом параллелизме также был свой смысл с точки зрения интересов промышленников.

Документы говорят, что новая реорганизация была предпринята по прямому требованию промышленников. Деятельность министерства вооружения и боеприпасов протекала — во всяком случае, в первые годы его существования — не только в тесном контакте, но и под непосредственным воздействием объединений промышленников. Когда во главе министерства стал Шпеер, оно превратилось в мощную опору монополистов, так как в лице Шпеера они получили в нацистской верхушке прямого защитника их интересов. Именно Шпеер спас некоторых видных промышленников от расправы гестапо, когда было раскрыто их участие в заговоре 20 июля 1944 года.

Сохранилось письмо Шпеера представителю Гиммлера в ставке фюрера, группенфюреру СС Фегелейну от 20 августа 1944 года, в котором он решительно выступает против привлечения к ответственности ряда крупных промышленников. Речь идет об известных монополистах Феглере, Бюхере, Раше, Мейере и других, фамилии которых были названы одним из руководителей заговора против Гитлера в 1944 году Герделером. «Генерал-директор Феглер, — пишет, в частности, Шпеер, — …известен своей активной поддержкой военной промышленности и своими ценными советами, которые он давал до самого последнего времени… Тайный советник Бюхер… с огромной энергией всегда выступал за тотальную мобилизацию электропромышленности на нужды вооружения, является моим близким сотрудником, членом моего совета по вооружению». В результате этого заступничества промышленники оказались единственной прослойкой, которая (за редкими исключениями) не подверглась суровой каре гестапо^*.

^*Из крупных промышленников, замешанных в заговоре 20 июля 1944 года, пострадал лишь один — Венцель-Тейченталь, которого нацисты приговорили к смертной казни.

Требование создать новый центр по руководству военной промышленностью, который опирался бы на объединения промышленников, было сформулировано, между прочим, в меморандуме, составленном членом правления «ИГ Фарбениндустри» Отто Амброзом для Карла Брахта, заместителя руководителя имперского ведомства промышленного строительства. В меморандуме прямо указывалось: «Необходимо образовать ответственный орган, который решал бы вопросы исследования, планирования, финансирования, а также договорно-правовые проблемы и вопросы контроля над исполнением». Для подготовки такой реорганизации Амброз предложил образовать комиссию, в которую вошли бы ведущие промышленники.

Дальнейшая реорганизация также проходила при активном участии монополистов. Очень важен, с нашей точки зрения, документ, в котором были изложены требования ведущих представителей монополистического капитала на этот счет, а именно протокол совещания, созванного руководителем ведомства военной экономики и вооружения генералом Томасом 18 декабря 1939 года. На совещании присутствовали среди прочих председатель правления концерна «Герман Геринг-верхе» Пауль Плейгер, председатель правления АЭГ Герман Бюхер, член правления компании «Сименс» Рудольф Бинге, Фридрих Флик, Петер Клекнер, Герман Рехлинг, Альфрид Крупп (сын тогдашнего собственника концерна Густава Крупна) и др. Имеется протокольная запись выступлений всех этих ведущих представителей германской промышленности. Главная тема их — категорическое требование образовать новый центральный орган для руководства военной промышленностью.

Вот, например, выдержка из выступления Бюхера: «Необходимо, прежде всего, создать единое руководство промышленностью. Тогда промышленность, исполненная доброй воли, сможет дать максимальный эффект». Касаясь проблемы экспорта в условиях войны, Бюхер добавил: «Чтобы поощрять экспорт, надо поддерживать инициативу предпринимателей, а не душить ее, как это делается теперь, ненужными регламентациями Из выступления Бюхера явствует, что промышленники хотели создать на базе нового министерства нечто вроде своего центрального штаба.

Обобщая высказанные на совещании требования промышленников, генерал Томас в заключительном слове заявил: «Подытоживая прения, следует констатировать, что здесь, главным образом, было выражено желание создать четкое и единое руководство, иначе невозможно выполнять требования государства, во всяком случае, выполнять их в срок»,

Итак, можно считать установленным, что министерство вооружения и боеприпасов было создано по прямому требованию монополистов. В дальнейшем его функции все больше расширялись. Министерство Шпеера шаг за шагом присваивало себе (прерогативы, которые раньше принадлежали министерству экономики, ведомству военной экономики и вооружения и отчасти также министерству труда. Новое министерство превратилось в главный оплот монополий, через него они осуществляли свою ведущую роль в военной промышленности. Оно опиралось в своей деятельности на имперские объединения промышленников, на главные комитеты, осуществлявшие контроль над отдельными видами военной продукции, и на «ринги», органы, руководившие производственной деятельностью различных отраслей военной промышленности и существовавшие параллельно с имперскими объединениями.

Какую же роль во всей этой системе играло правительственное ведомство по четырехлетнему плану, созданное в 1936 году Гитлером? Оно осуществляло свою деятельность через генеральных уполномоченных, которые в первые годы (1936—1939) следили за переключением промышленности на военные рельсы. Но говорить, что оно выполняло решающие функции по управлению экономикой, не приходится. Поэтому версия о том, что именно в 1936 году Гитлер подчинил себе промышленников, не основательна.

Окончательно вся сложная, неповоротливая, бюрократическая система руководства народным хозяйством «третьего рейха» сложилась только к 1943 году. Его и можно считать кульминационным пунктом процесса сращивания государства с монополиями в Германии.

Вот список лиц, которые возглавляли наиболее важные имперские объединения, главные комитеты и «ринги»:

Имперское объединение железа. Председатель Герман Рехлинг (глава концерна), первый заместитель Альфрид Крупп, второй заместитель Вальтер Роланд («Ферейнигте штальверке»).

Имперское объединение угля. Председатель Пауль Плейгер (глава концерна «Герман Геринг-верке»), первый заместитель Генрих Ниссельман (концерн «Пройсаг»), члены руководства Фридрих Флик, Эрнст Тенгельман, Альфрид Крупп.

Главные комитеты. Вооружения — Артур Тике («Ферейнигте штальверке»); по военному судостроению — Рудольф Блом (концерн «Блом унд Фосс»); по оборудованию самолетов — Ганс Гейне (АЭГ); по средствам связи — Вильгельм Цанген.

«Ринги». Железо — Герман Рехлинг; электротехника — Фридрих Люшен («Сименс») и т. д.

Документами доказано, что роль этих (и других магнатов промышленности отнюдь we ограничивалась исполнением приказов Гитлера (что, кстати, само по себе делало их соучастниками агрессивных, грабительских актов нацистского государства). Так, например, уже в марте 1935 года концерн «ИГ Фарбениндустри» предложил разработать мобилизационный план для промышленности на случай войны. В меморандуме, адресованном военному министерству, говорилось о необходимости «включить всю промышленность, транспорт, мелкие предприятия и ремесленников, а также сельское хозяйство в рамки всеохватывающей системы военной экономики». Там же говорилось о том, что настало время составить как общий «хозяйственно-мобилизационный» план, так и план для каждого промышленного предприятия.

17 августа 1936 года Рехлинг направил Гитлеру свой известный меморандум, озаглавленный «Предложения для подготовки к войне и их проведение в жизнь». В нем были перечислены конкретные мероприятия, направленные на переключение всего народного хозяйства Германии на военные рельсы.

Интересно сопоставить некоторые мысли, высказанные Рехлингом, с точкой зрения Гитлера, которая была им изложена в меморандуме от 26 августа 1936 года о четырехлетнем плане.

Рехлинг писал: «Вывод из моих соображений таков: война почти неминуема; важен вопрос лишь о том, когда она возникнет… Во всяком случае, мы должны считаться с таким конфликтом и всеми средствами готовиться к нему, ибо война будет борьбой за наше существование».

А вот что писал девять дней спустя Гитлер: «Цель этого меморандума заключается не в том, чтобы заниматься пророчеством относительно срока, когда положение в Европе приведет к открытому кризису. В этих строках я хотел бы выразить свое убеждение в том, что кризиса не миновать, что он наступит и что Германия обязана обеспечить свое существование в этой катастрофе всеми доступными ей средствами».

Нельзя считать такое совпадение случайностью. Нет сомнения, что многие мысли фюрера, а тем более действия нацистской администрации были инспирированы крупными магнатами. Во всяком случае, в свете приведенных выше документов генезис четырехлетнего плана, представлявший собой план подготовки народного хозяйства к воине, выглядит совсем не так, как он изображается в некоторых послевоенных произведениях западногерманских авторов.

Промышленники действовали заодно с Гитлером. Больше того: после начала войны они во многих случаях брали на себя ведущую роль в освоении оккупированных территорий. Документы, имеющиеся в распоряжении историка на этот счет, необозримы. Возьмем хотя бы протокол заседания большого совета «имперской группы промышленности» 3 октября 1940 года, посвященный вопросам создания «европейского хозяйственного пространства». На заседании выступил нацистский функционер Густав Шлюттерер и сказал о роли промышленников: «Господа! Из моих рассуждений насчет этой проблемы вы должны сделать вывод, что мы представляем себе создание большого европейского экономического пространства, в основном, как результат инициативы самих промышленников… То, что мы при этом будем помогать вам т направлять развитие событий — само собой разумеется. Но я хотел бы здесь с особой настойчивостью подчеркнуть, что большое европейское экономическое пространство является делом самих промышленников…» Монополист Вильгельм Цанген заявил в ответ: «Если вы считаете, что это управление («экономическими пространствами» Европы. — Авт.) должно осуществляться без вашего вмешательства в решение экономических проблем, как вы только что об этом сказали, вы, как и до сих пор, будете иметь нашу полную поддержку».

Промышленники играли ведущую роль и в присвоении советских промышленных предприятий, и в грабеже собственности Советского Союза. 29 апреля 1941 года состоялось совещание у Гитлера, посвященное «экономическому освоению» советских территорий после нападения на Советский Союз. На нем был создам специальный «экономический штаб Ольденбург» под руководством генерал-лейтенанта Шуберта. Он делился на пять «хозяйственных инспекций», 23 «хозяйственные команды» и 12 «внешних представительств», которые должны были взять на себя «управление» экономикой оккупированных советских территорий. Во всех этих «инспекциях», «командах» и «представительствах» хозяйничали крупные монополисты и их уполномоченные. Вот краткая запись итогов заседания статс-секретарей, созванного «экономическим штабом Ольденбург» 2 мая 1941 года: «1. Войну можно будет продолжать лишь в том случае, если на третьем году весь вермахт будет питаться за счет продовольствия из России. 2. Нет сомнения, что при этом миллионы людей в самой России умрут от голода, так как мы выкачаем из страны все, что нам необходимо».

Да, «заслуги» промышленников перед нацистским руководством безмерны. Столь же безмерна их вина перед народами Европы. Что касается «заслуг», то они нашли свое отражение в том, что сам Гитлер и его министры неоднократно отмечали крупных монополистов, публично выражали им свою благодарность, присваивали титул «фюрер имперской промышленности», награждали высокими орденами империи. 5 июня 1943 года Шпеер по поручению Гитлера в берлинском Спортпаласте устроил публичное чествование крупнейших представителей монополистического капитала. «Народ вправе, — сказал он, — знать тех людей, которые совершили огромный трудовой подвиг. Ведущие умы промышленности, такие, как Плейгер, который руководит всей угольной промышленностью, Краух, преобразовавший весь химический сектор в соответствии с нуждами войны, Рехлинг, своей энергией и большим опытом доведший производство железа до рекордного уровня^*… в тесном согласии и сотрудничестве с вермахтом завершили этот гигантский труд».

^*Далее следуют многие фамилии: Вольф, Порше, Тике, Роланд и др.

Следовало бы специально отметить роль германских банкиров в создании гитлеровской военной машины и осуществлении нацистской агрессии. Приведем лишь отрывок из допроса Курта фон Шредера, совладельца известного банковского дома Штейна, на Нюрнбергском процессе.

«Вопрос. Имели ли, по вашему мнению, крупные берлинские банки большое влияние и осуществляли ли они контроль над экономической жизнью страны и над германским правительством?

Ответ. Имели даже слишком большое!.. Особенно в последние годы влияние крупных банков на германскую промышленность достигло таких размеров, что вряд ли существовала область промышленного производства, которая не находилась бы под их контролем…

Вопрос. Не оказывали ли крупные банки… огромное воздействие на партию, поскольку партия играла в Германии господствующую роль и в решающей степени контролировала правительство?

Ответ. Они оказывали колоссальное воздействие на партию и правительство. Де-факто крупные банки были тогда вторым правительством».

В книге Франца Неймана «Бегемот. Структура и практика национал-социализма. 1933—1944»^*, изданной в 1977 году во Франкфурте-на-Майне, подробно освещается вопрос о взаимоотношениях Гитлера с промышленниками после прихода нацистов к власти. Как автор книги, так и автор послесловия к ней, западногерманский историк Герт Шефер, указывают, что в нацистской Германии наметилась явная тенденция к слиянию власти финансовой олигархии с нацистской партийной бюрократией. «Маленькая группа могущественных монополистов,— пишет Франц Нейман, — все больше сращивалась с группой партийных руководителей, образуя единый блок, который владел как орудиями производства, так и орудиями власти». Симбиоз этот, по мнению Герта Шефера, привел к «единой системе власти и угнетения» в гитлеровской Германии. Промышленники вместе с нацистскими руководителями навязали свою систему всему германскому народу.

^*Книга немецкого эмигранта Франца Леопольда Неймана была впервые издана на английском языке в США в 1944 году. Написанная по свежим следам, она получила высокую оценку. Историк Э. Френкель называл ее «энциклопедией национал-социализма». Характерно, что этот труд опубликован в ФРГ лишь в 1977 году.

Мы далеки от мысли, что во всех областях и на всех этапах, несмотря на симбиоз, между гитлеровским бюрократическим аппаратом и промышленниками существовали «гармоничные отношения». В правящем лагере нацистской Германии происходила внутренняя борьба, характерная для любой капиталистической страны в эпоху государственно-монополистического капитализма. Созданная система удовлетворяла больше всего представителей самых крупных монополий, членов трехсот семейств, фактически управлявших экономикой Германии. Среди владельцев менее крупных предприятий жесткая регламентация, введенная Гитлером при прямом участии крупных монополий, не пользовалась особыми симпатиями. Были случаи резких столкновений между отдельными промышленниками и руководителями как государственных экономических органов, так и органов самоуправления промышленников. Критику вызывало и то обстоятельство, что в итоге многочисленных реорганизаций возникла гигантская, дорогостоящая, неповоротливая бюрократическая машина, во многих случаях мешавшая производству. В целом эта машина работала с большими издержками. Много времени занимали всякие бюрократические формальности, проверки, писанина, согласование. Но все это отступало на задний план перед задачей создания такой системы, которая подчинила бы всю экономику узкой клике монополистов и нацистских партийных бюрократов и обеспечила бы полную милитаризацию страны.

Прямое несогласие промышленников с Гитлером возникло лишь на последнем этапе войны, когда явственно замаячил призрак разгрома нацизма. А особенно в последние месяцы в связи с так называемым «приказом Нерона» о разрушении всех важных промышленных объектов в районах Германии, откуда вынуждены были отступать германские войска. Приказ этот был издан Гитлером 19 марта 1945 года и прямо покушался на святая святых — собственность крупных монополистов. Осуществить его значило лишить монополии их базы в послевоенное время.

И тут промышленники проявили твердость. Против приказа открыто запротестовал Альберт Шпеер. 29 марта он направил Гитлеру письмо, в котором писал: «Я не могу верить в успех нашего доброго дела, если мы в эти решающие месяцы одновременно будем разрушать основы существования нашего народа… Прошу поэтому, чтобы Вы отказались от этого акта вандализма… Военные удары, обрушившиеся на Германию в последние недели, потрясли ее до основания. Теперь уже не в нашей власти определить, куда повернется судьба».

Насколько нам известно, это — единственный случай, когда крупный нацистский чиновник в письменной форме выразил свое несогласие с фюрером и потребовал от него отмены принятого решения. Такая дерзость могла окончиться лишь одним — смертным приговором. Но министр не был наказан. Гитлер закрыл глаза на его письмо. И Шпеер получил возможность действовать в противовес указанию фюрера, саботируя выполнение его приказа.

Как это делалось? Довольно просто, но ловко. Еще до приказа «Нерон» Шпеер назначил «уполномоченных по делам военной промышленности», которые были наделены чрезвычайными .правами. Уполномоченными, например, были назначены в Рейнско-Рурской области Феглер, в Верхней Силезии и так называемом «протекторате Богемия и Моравия» — председатель правления горнорудной компании «Берг унд хюттенверксгезельшафт» и т, д. Район Берлин — Бранденбург Шпеер оставил за собой. В ведение уполномоченных входило, в частности, проведение всех мероприятий по эвакуации и выведению из строя промышленных предприятий. Теперь именно этим уполномоченным Шпеер поручил осуществление приказа Гитлера. В распоряжении министра подчеркивалось: «Полное разрушение самых важных предприятий либо существенных частей их проводится только по моему распоряжению. Эти предприятия будут названы мною в соответствующем документе, который будет передан председателям комиссий или подкомиссий по делам военной промышленности…»

Практически распоряжение Шпеера означало отмену приказа Гитлера, ибо оно передало дело разрушения крупных предприятий в руки самих промышленников — собственников этих предприятий. Приказ Гитлера так и не был выполнен — промышленники «переиграли» своего фюрера.

Сильнее и хитрее фюрера промышленники оказались и в другом важном вопросе — в деле планирования на послевоенное время. В то время как в 1943— 1945 гг. Гитлер продолжал строить проекты создания европейской и даже мировой фашистской империи, крупные промышленники втихомолку лелеяли совсем иные планы—-они намеревались сохранить свое господство после поражения Германии, Некий штурмбаннфюрер СС Бакхауз писал 26 августа 1944 года личному референту Гиммлера штандартенфюреру СС Брандту: «Имперский уполномоченный Беренс позавчера был в гостях у доктора Унгевиттера из «имперской группы химии». Унгевиттер рассказал ему о некоторых практических шагах крупных концернов, которые, по моему мнению, являются прямой изменой родине… В частности, Унгевиттер… утверждал, что крупные промышленные фирмы, пренебрегая задачами военного производства, переключаются на мирную продукцию и что ведущие люди в промышленности выступают против фюрера». Ссылаясь далее на беседу одной «старой национал-социалистки» с руководящим деятелем фирмы «Винтерсхалль» Вертманом, Бакхауз продолжал: «Директор Вертман открыто заявил ей, что… промышленники считают войну проигранной и что нынешнее государство рухнет. Поэтому они стремятся уже теперь завязать связи с заграницей».

Более подробные сведения о работе ведущих монополий в области послевоенного планирования сообщил заместитель председателя «имперской группы сталелитейной промышленности» Шталь группенфюреру СС Олендорфу 13 декабря 1944 года. Он указал, что с согласия Олендорфа «узкий рабочий кружок», в «имперской группе» занялся составлением широкой программы деятельности монополий после войны. Шталь подробно перечислил круг проблем, которыми занимался «рабочий кружок».

В стране, где любое высказывание о возможном поражении каралось смертной казнью, ведущие монополии активно занимались подготовкой программ на случай крушения нацистского рейха, причем органы безопасности были об этом прекрасно информированы. Более того, дело не ограничивалось составлением меморандумов. 10 августа 1944 года в Страсбурге состоялась тайная конференция представителей ведущих монополий, на которой были согласованы послевоенные планы промышленников. На конференции присутствовали представители фирм Крупна, Рехлинга, «Броун-Бовери», «Рейнметалл-Борзиг», Тиссена, Мессершмитта и др. Ораторы прямо говорили о мерах, вытекавших из неизбежного поражения Германии. А в это время нацисты гнали на убой сотни тысяч людей и вводили все новые и новые ограничения и террористические меры в тылу, выдвинув очередной лозунг: «Колеса должны вращаться для победы…»

Некоторые западные исследователи утверждают, что в конце жизни Гитлер мечтал расправиться с промышленниками. В своем логове в Восточной Пруссии он вспомнил вдруг демагогические антимонополистические лозунги ранней поры национал-социалистского движения и пообещал, что если выиграет войну, то лишит власти хозяев «анонимного капитала», владельцев акционерных обществ. «Спекулятивная собственность, — говорил фюрер—-всегда отвергалась мною… Анонимные капиталистические общества должны перейти в руки государства». В бессильной злобе, предчувствуя поражение, он клял своих главных покровителей, обвинял их в корысти и властолюбии. Но это были лишь пустые слова. Промышленники уже сбросили его со счетов. Игру своей жизни, которую Гитлер вел во имя интересов всей правящей верхушки Германии, он проиграл. И по замыслам закулисных правителей рейха, которых он вознес и обогатил, отвечать за проигрыш должен был лишь он один. Было от чего прийти в ярость…