На тумбочке у кровати лежат четвертак и десятицентовик. Вот и все деньги, что остались у меня.

Ник Данн

Спустя девять дней.

С добрым утром!

Я сидел на кровати с ноутбуком на коленях, наслаждаясь интернет-обзорами моего неожиданного интервью. Левый глаз слегка пульсировал – расплата за дешевый скотч, но в остальном я чувствовал себя совершенно довольным. Прошлым вечером мною сделан первый шаг, чтобы вернуть жену. «Прости меня, я готов искупить вину, я буду делать все, что ты пожелаешь, я поведаю всему миру, какая ты замечательная».

А все потому, что если моя жена так и не объявится, то я окажусь в полном дерьме. Детектив Таннера Болта – жилистый серьезный парень, а вовсе не пьяница, похожий на сыщика из фильмов-нуар, как я предполагал, – пока еще не нарыл ничего, Эми отлично скрывалась. Поэтому я и убеждаю ее вернуться, улещивая комплиментами и признанием собственного поражения.

Если можно полагаться на комменты, то я сделал правильный ход. Комменты были хорошими. Даже очень.

«Ледяной человек оттаял!» «Я ЗНАЛ, что Ник – хороший парень». «Истина в вине!»

«Может, он ее все-таки не убивал». «Может, он ее все-таки не убивал». «Может, он ее все-таки не убивал».

И они перестали называть меня Лэнсом.

Журналисты, окружавшие мой дом, волновались. Каждый хотел получить парочку слов от парня, который, «может, ее все-таки не убивал».

Они кричали через опущенные жалюзи:

–Эй, Ник, выходите и расскажите нам об Эми. Эй, Ник, расскажите об охоте за сокровищами!

Для них это стало всего лишь новой жилой в золотоносном месторождении новостей, но мне нравилось куда больше, чем «Ник, а правда, вы убили свою жену?».

А потом вдруг репортеры принялись выкрикивать имя Го. Они полюбили Го за то, что она не может сохранять бесстрастное выражение лица, – всегда ясно и понятно, грустит она, сердится или волнуется. Придумай соответствующий заголовок, и дело сделано. «Марго, а правда, что ваш брат невиновен?» «Марго, расскажите нам о…» «Таннер, ваш клиент невиновен?» «Таннер…»

Зазвонил входной звонок. Я открыл, прячась за дверью, поскольку до сих пор не привел себя в порядок: волосы торчали во все стороны, а мятые трусы говорили сами за себя. Вчера вечером, в объективе, я выглядел восхитительно – детская непосредственность, усиленная поиском истины в вине. Сейчас же смахивал на алкаша. Прикрыв дверь, приготовился услышать еще два пылких отклика на мое вечернее представление.

–Вы никогда – никогда! – не повторите ничего подобного! – начал Таннер Болт. – Что, черт побери, вы творите, Ник?! Мне кажется, вас нужно засунуть в ходунки, как младенца. Почему совершаете такие глупости?

–А вы читали комменты к видео? Людям понравилось. Я сумел перебороть общественное мнение, как вы и советовали.

–Но вы больше никогда не совершите подобного поступка, не посоветовавшись. А вдруг оказалось бы, что она работает на Эллен Эббот? А если бы она принялась задавать вам

вопросы похитрее этого: «Что бы вы хотели передать своей жене, дорогуша?» – дурашливо протянул адвокат, имитируя девичьи интонации.

Его лицо под аэрозольным оранжевым загаром приобрело целую палитру радиоактивных красок.

–Я доверяю своим инстинктам. Таннер, я ведь журналист, и уж поверьте, я способен почуять подвох. А она была искренней.

Адвокат уселся на диван и закинул ноги на оттоманку, которая сама нипочем не перевернулась бы.

–Да уж, пример тому – ваша жена. А кроме того, Энди… Как щека?

Она все еще болела, укус вроде даже запульсировал, когда адвокат напомнил о нем. Я повернулся к Го в поисках поддержки.

–Не вполне умный поступок, Ник, – сказала она, усаживаясь напротив Таннера Болта. – Допустим, в этот раз тебе повезло – ты повернул мнение о себе к лучшему. Но ведь этого могло и не случиться.

–Эй, ребята, вы слишком сильно реагируете. Почему бы нам просто не порадоваться маленькому просвету в черной полосе? Всего тридцать секунд радости за девять дней…

–Ну ладно, давайте. – Таннер Болт уставился на свои часы.

Когда я попытался заговорить, он строго нацелил на меня палец и шикнул, как расшалившемуся ребенку. Очень медленно его палец опустился и уткнулся в циферблат:

– Все. Тридцать секунд прошло. Порадовались? – Он подождал, не скажу ли я чего. Так замолкает учитель, задав на уроке чересчур голосистому ученику вопрос: «Ты

высказался?»

–Теперь можем поговорить. Мы подошли к той точке в нашем деле, когда все, абсолютно все решает правильный выбор момента.

–Согласен.

–Вот как? Спасибо, – хмыкнул адвокат. – Я намерен в самое ближайшее время известить полицию о содержимом дровяного сарая. Раз уж толпа снова…

«Только не толпа, – подумал я. – Нельзя говорить „толпа“. Насчет этого Эми меня правильно научила».

–…Вас полюбила. Или, прошу прощения, не снова, а наконец-то. Репортеры подбираются к дому Го, и мне кажется, что опасно держать в тайне дровяной сарай и его содержимое. Как насчет Эллиотов?

–На их поддержку можно больше не рассчитывать. Вообще.

Опять повисла пауза. Таннер Болт не стал читать нотацию, даже не спросил, как же это произошло.

–А значит, мы должны наступать. – Я чувствовал себя злым и решительным, готовым к борьбе.

–Ник, всего лишь единичный успех, и ты уже чувствуешь себя непобедимым. – Го вынула из сумочки и вложила мне в руку что-то общеукрепляющее. – Избавляйся от иллюзий.

–Все будет хорошо. – Я отправил пилюли в рот и повернулся к Болту. – Итак, что мы предпримем? Давайте планировать.

–Итак, к делу! – призвал Таннер Болт. – Это совершенно невероятно, но мне удалось. Таков уж я. Завтра мы даем интервью Шэрон Шайбер.

–Ух ты! Это точно?

Шэрон Шайбер – практически предел мечтаний. Самый высокий рейтинг (среди возрастной категории от тридцати до пятидесяти пяти лет) в Сети (более широкий охват, чем у кабельного) среди журналисток (я все-таки могу иметь добрые отношения с людьми, обладающими женскими первичными половыми признаками). Все знали, что в грязном белье она роется не часто, но зато каждый случай знаменовал торжество справедливости. Два года назад она взяла под свое нежное крыло молодую маму, которая отбывала срок в тюрьме за то, что закачала насмерть ребенка. Шэрон Шайбер проводила целеустремленное и

вполне законное расследование этого случая на протяжении нескольких вечеров. Женщина вернулась в свой дом в Небраске, вышла замуж и теперь снова ждет ребенка.

–Гарантирую. Она заинтересовалась вашим делом, когда по Интернету поползло

видео.

–Значит, видео помогло? – не сдержался я.

–Да, оно вывело на новый виток. До его появления все были уверены, что исчезновение Эми – дело ваших рук. Но теперь возникло крошечное сомнение. Вчера вы казались… искренним. Уж не знаю, как вам это удалось.

–Потому что вчера он имел конкретную цель – вернуть Эми, – пояснила Го. – Вот и перешел в контратаку. А прежде были слабые эмоции: самооправдание, жалость к себе, стремление уйти от ответственности.

Я послал сестре благодарную улыбку.

–Ну вот и не забывайте о том, что служит конкретной цели, – сказал Таннер Болт. – Я не буду вертеть жопой, Ник. То, что мы делаем, совершенно из ряда вон. Другой адвокат заставил бы вас держать язык за зубами. Но я давно хотел испробовать этот трюк. Массмедиа влияют на правовое сознание. С такими выдумками Интернета, как Facebook, YouTube и тому подобное, понятие «беспристрастный суд» исчезло. Никакой непредвзятости. В восьмидесяти-девяноста случаях из ста дело решено еще до начала судебного слушания. Так почему бы нам не воспользоваться этим? Почему не взять развитие событий под свой контроль? Но вы должны понимать: это рискованно. Я хочу заранее спланировать каждое слово, каждый жест, каждый бит информации. Вам придется быть естественным, вызывать симпатию, иначе последствия могут получиться прямо противоположные.

–Быть на сто процентов естественным, – кивнул я. – Что может быть проще.

–Нужно соблюдать предельную осторожность в высказываниях. И мы предупредим Шэрон, что на определенного рода вопросы вы отвечать не станете. Она будет спрашивать, но мы заранее научим вас, что говорить. Например: «По некоторым причинам, связанным с полицейским расследованием, я не имею права в настоящее время отвечать на этот вопрос».

Ипроизносить эти слова придется очень убедительно.

–Как попугай?

–Конечно. Как попугай, который не хочет угодить за решетку. Ник, если Шэрон Шайбер возьмется за ваш случай, то мы в шоколаде. Это совершенно невероятно, но таков уж я, – повторил Таннер.

Адвокат явно гордился этой фразой, своим девизом. Он замолчал и приподнял бровь, изображая раздумья. Я понял: сейчас услышу нечто не слишком приятное.

–Что? – подтолкнул его я.

–Вы должны рассказать Шэрон Шайбер об Энди, потому что этого шила нам в мешке не утаить.

–Ну вот на тебе. Я только начал возвращать любовь людей, а теперь должен уничтожить ее собственными руками?

–Ник, я заявляю со всей ответственностью… Ведь сколько дел я довел до конца? И всегда – не одним боком, значит другим – такие нюансы выходят на поверхность. Мы сохраним контроль над ситуацией. Вы расскажете об Энди и покаетесь. Так искренне, будто от этого зависит ваша жизнь. Да, вы наделали глупостей. Но вы мужчина – с присущими мужчинам слабостями и заблуждениями. И вы любите жену, хотите добиться ее прощения. Вы даете интервью, оно выходит в эфир на следующий вечер. Его содержание до тех пор разглашению не подлежит; говорить об Энди в анонсах телевизионщики не смогут. Разве что обещать информационную бомбу.

–Так вы уже сказали Шэрон об Энди?

–Еще чего! Я лишь предупредил: мы приготовили обалденную бомбу. Итак, после интервью у нас в запасе приблизительно сутки. Незадолго до выхода передачи в эфир мы сообщаем Бони и Джилпину об Энди и о дровяном сарае. И черт побери, мы объединим эти

два события: «Эми жива-здорова и пытается подставить Ника! Она обезумела от ревности и потому хочет подставить Ника! Страсти Господни!»

–А почему бы сразу не сказать Шэрон Шайбер? Ну, о том, что Эми все подстроила?

–Во-первых, вы признаетесь, что имели связь с Энди, просите не судить строго; вся нация тронута, желает простить вас, сопереживает вам. Американцы любят смотреть на кающихся грешников. Но нельзя никоим образом выставлять вашу жену в плохом свете. Кому понравится, как муж-кобелина в чем-то обвиняет жену? Пусть лучше на следующий день это сделает кто-нибудь другой: «Из достоверных источников, связанных с полицией, стало известно, что жена Ника, которую он обожает и в любви к которой поклялся принародно, подставляет его!» Для телевидения самое то.

–А во-вторых?

–Слишком сложно объяснить, как именно Эми вас подставляет, чтобы все поняли. Особенно тяжело это сделать на словах в кадре. Для телевидения это плохо.

–Голова кругом идет, – вздохнул я.

–Ник, ты… – начала Го.

–Знаю, знаю… Я должен это сделать. Но вы представьте себя на моем месте: открыть всему миру свою самую большую тайну. Нет, я понимаю, что без этого не обойтись и в конечном итоге мое признание сработает во благо. Возможно, нам удастся вернуть Эми таким путем. Она хочет, чтобы я публично унизился…

–Был наказан, – прервал меня Таннер. – Слово «унизился» звучит так, будто вы жалеете себя.

–И публично принес извинения, – закончил я. – Похоже, мне предстоит крайне хреновая процедура.

–Прежде чем мы приступим, я хочу откровенно заявить, – сказал адвокат. – Ник, излагать полиции всю историю ваших отношений с Эми рискованно. Большинство копов, однажды выбрав подозреваемого, так и будут гнуть свою линию: им хоть кол на голове теши. Так что существует опасность: мы перед ними откроемся, а они рассмеются и арестуют вас прямо в участке. Получится, что мы подсказали им, на чем будет основана наша защита. И тогда они смогут спланировать, как разгромить ее в суде.

–Погодите, Таннер, ведь это плохо, очень плохо! – воскликнула Го. – Нам нет смысла признаваться.

–Но позвольте мне закончить. Я считаю, что вы, Ник, не виноваты. И думаю, Бони тоже сомневается, что вы убийца. Мне кажется, она способна принять альтернативную версию. У нее репутация справедливого копа с неплохим чутьем сыщика. Я с ней беседовал,

ивпечатление осталось положительное. Улики указывают на вас, но нутром она чувствует: что-то здесь не так. Более важно то, что, если дойдет до суда, я не смогу использовать версию о подставе для вашей защиты.

–Вы о чем?

–Я уже говорил: игра такая запутанная, что судьи просто не смогут в ней разобраться. Если это плохо для телевидения, то плохо и для суда, уж поверьте. Мы попробуем повторить

дело О. Джей Симпсона. 9 Простая линия защиты: копы некомпетентны, она пытается свалить на вас вину, доказательства недостаточны, все шито белыми нитками и прочая пурга.

–Вот эта «прочая пурга» особенно вдохновляет, – пробормотал я.

–Ник, судьи любят меня, – лучезарно улыбнулся адвокат. – Я похож на них.

–Но вы на другой стороне баррикады, Таннер.

–Скажем иначе. Они бы хотели быть похожими на меня.

После разговора мы – я, Го и Таннер Болт – покинули дом, пройдя сквозь строй

9 Орентал Джеймс Симпсон – известный игрок в американский футбол и актер. Получил скандальную известность после обвинения в убийстве своей бывшей жены и ее друга. Был оправдан, невзирая на улики.

вопящих, слепящих фотовспышками папарацци. «Не смотрите высокомерно, – инструктировал адвокат. – Не улыбайтесь, но и не смущайтесь. Не бегите, просто шагайте. Пусть себе снимают. И конечно, никаких резких слов. За закрытой дверью можете высказать все, что о них думаете».

Мы собирались поехать в Сент-Луис, где и должно было состояться интервью, чтобы я мог порепетировать выступление с женой Таннера Бетси, бывшей ведущей теленовостей, которая переквалифицировалась в адвокаты. Именно она была вторым Болтом на вывеске «Болт и Болт».

Нас набрался внушительный караван – мы с Таннером, потом автомобиль Го, а следом полдюжины фургончиков с репортерами. Но к тому времени, как над горизонтом выросла арка, я и думать забыл о папарацци.

Приближаясь к гостиничному пентхаусу, который снимал Болт, я полностью настроился на работу – нужно разобраться с этим интервью. Жаль, нет у меня собственной музыкальной темы – она бы так подошла к кадрам, где я готовлюсь к великой битве. Чем бы заменить боксерскую пневмогрушу, вот вопрос.

Двери открыла чернокожая красавица шести футов ростом:

– Привет, Ник! Я Бетси Болт.

Я мысленно представлял супругу Таннера миниатюрной миловидной блондинкой, уроженкой юга.

–Ничего, все удивляются при первой встрече со мной, – рассмеялась Бетси, перехватив недоумевающий взгляд, и пожала мне руку. – Таннер и Бетси – звучит так, словно мы должны быть на обложке «Официального путеводителя по выпускникам дорогих частных школ», верно?

–«Справочника по выпускникам школ», – поправил Таннер, целуя ее в щеку.

–Слышали, да?! – воскликнула она. – Он у нас всезнайка!

Бетси впустила нас в шикарный люкс – гостиная освещалась окнами во всю стену шириной, а спальные комнаты выходили на обе стороны.

Таннер утверждал, что не мог остановиться в «Дэйзе» из уважения к родителям Эми, но мы с Го подозревали, что все объясняется проще: ближайший пятизвездочный отель находится в Сент-Луисе.

Мы занялись приготовлениями: побеседовали о семье Бетси, ее учебе и карьере (всюду первые места, списки лучших и прочее великолепие), утолили жажду – содовая и «Кламато» (как решили мы с Го, этот напиток был пунктиком Таннера, причудой адвоката, его особой фишкой, подобно моим поддельным очкам в школе). А потом мы с сестрой утонули в кожаном диване, Бетси устроилась напротив нас, сдвинутые ноги под углом, как знак дроби. Красавица/профессионалка. Таннер Болт стал у нас с Го за спиной, чтобы слушать.

–Ладно, давайте начнем, – сказала Бетси. – Ник, я могу быть откровенной с вами?

–Конечно.

–Вы и телевидение. За исключением спонтанного интервью, которое вы дали в баре девочке с детективного сайта, у вас всегда неважный вид.

–Именно по этой причине я ушел в «бумажную» журналистику, – согласился я. – Как только вижу камеру, лицо застывает.

–Верно, – кивнула она. – Вы становитесь похожи на бесчувственного владельца похоронного бюро. У меня есть одна хитрость, – возможно, она вас выручит.

–Выпивка? В «барном» интервью это сработало.

–А здесь не сработает, – заявила Бетси, устанавливая видеокамеру. – Давайте для начала сделаем пробную съемку. Я буду изображать Шэрон. Задам вопросы, которые, скорее всего, задаст она, а вы отвечайте как обычно. Таким образом мы определим, насколько вы далеки от идеала. – Она снова рассмеялась. – Ну, держитесь.

На Бетси было синее платье-футляр, а из ридикюля она вытянула нитку жемчуга. Униформа Шэрон Шайбер.

–Таннер?

Муж застегнул ожерелье у нее на шее. Убедившись, что все в порядке, Бетси сверкнула зубами:

–Я добиваюсь максимального сходства. Если не считать акцента штата Джорджия и черной кожи.

–Я вижу перед собой настоящую Шэрон Шайбер, – польстил я.

Она нацелила камеру, включила ее, села передо мной, глубоко вздохнула, заговорила сочным дикторским голосом:

–Ник, в вашем деле виден ряд несоответствий. Для начала не могли бы вы рассказать нашей аудитории, как прошел день, когда исчезла ваша жена.

–Здесь, Ник, вы должны поведать о вашем праздничном завтраке для двоих, – вмешался Таннер. – Все как было. Не нужно задавать временные рамки, а также описывать происходившее до или после. Делайте акцент только на замечательном последнем завтраке. Ладно, начали.

–Да… – Я откашлялся.

На камере мигал красный огонек. Бетси надела маску благожелательного журналиста.

–Ну-у… Знаете, это была пятая годовщина нашей свадьбы. Эми встала спозаранку и принялась готовить блинчики…

Рука Бетси дернулась. Что-то больно ударило меня в щеку.

–Ай! Что это?! – воскликнул я, испуганный и сбитый с толку.

У себя на коленях я обнаружил вишнево-красный желейный боб и поднял его.

–Каждый раз, когда вы напрягаетесь и превращаете свое красивое лицо в холодную маску, я бросаю конфету, – как само собой разумеющееся пояснила Бетси.

–И вы думаете, от этого я стану меньше напрягаться?

–Это помогает, – сообщил Болт. – Так она и меня учила. Хотя тогда это вроде были камешки.

Болты обменялись многозначительными супружескими улыбочками. Я уже не сомневался: передо мной одна из тех парочек, которые предпочитают играть главные роли в своем собственном ток-шоу.

–Давайте сначала, но больше внимания блинчикам, – продолжала Бетси. – Это ваше любимое блюдо? Или ее? Что вы сделали для своей жены в то утро, когда она готовила блинчики?

–Спал.

–Какой подарок вы купили для нее?

–Я не успел ничего купить.

–Ох, мистер Данн! – Она закатила глаза и повернулась к мужу. – Тогда в самом деле придется вовсю расхваливать блинчики. Хорошо? И говорить о том, что вы намеревались подарить ей, придя вечером домой. Поскольку я уверена, вы не собирались возвращаться без подарка.

И мы начали сначала. Я описал нашу блинную традицию, которой, в сущности, не было. Я поведал о том, насколько тщательно, с душой, подходила Эми к выбору подарков (в этот миг еще одно драже стукнуло меня по носу, и я немедленно расслабил челюстные мышцы), и о том, как я, туповатый провинциал («Нам надо вовсю эксплуатировать тему незадачливого мужа», – настаивала Бетси), без конца ломал голову, чем бы этаким супер-пупер-обалденным угодить благоверной.

–И все никак не получалось. Ей нравились не просто дорогие подарки, а чтобы с фантазией… – пустился я в рассуждения, и тут уже Таннер швырнул в меня бумажным шариком.

–Что теперь?

–Прошедшее время. Прекратите говорить о своей жене в гребаном прошедшем времени.

–Как поняла, – вставила Бетси, – у вас с женой были кое-какие коллизии.

–Да, эти годы дались нелегко. Мы оба потеряли работу.