Self-2.1 Паскаль, Бейль, Мелье

Блез Паскаль (1623—1662) — французский математик, физик, писатель и религиозный философ. Один из видных представителей нового математического естествознания, создавший в юношеские годы основополагающие работы по исчислению вероятностей и гидростатике. Затем проникся религиозными идеями янсенизма, поселился в аббатстве Пор-Роялъ, заставляя себя отказаться от научной деятельности. Посмертно изданные «Мысли» Паскаля (1669 г., на французском языке) представляют набросок оставшегося незаконченным философского труда. Провозглашая здесь физическую, познавательную и нравственную ничтожность человека, Паскаль видел в христианстве единственное средство постижения человеком тайн бытия и спасения его от отчаяния. Крайний пессимизм и иррационализм, сочетающиеся с религиозным мистицизмом, позволяют характеризовать Паскаля как отдаленного предшественника религиозного экзистенциализма.

МЫСЛИ

[...] Весь этот видимый мир есть лишь незаметная черта в обширном лоне природы. Никакая мысль не обнимет ее. Сколько бы мы ни тщеславились нашим проникновением за пределы мыслимых пространств, мы воспроизведем лишь атомы в сравнении с действительным бытием. Это бесконечная сфера, центр коей везде, а окружность нигде[...] Но чтобы увидать другое столь же удивительное чудо, пусть он исследует один из мельчайших известных ему предметов. ]...]

[...] Человек — самая ничтожная былинка в природе, но былинка мыслящая. Не нужно вооружаться всей Вселенной, чтобы раздавить ее. Для ее умерщвления достаточно небольшогоиспарения,однойкапливоды.НопустьВселеннаяраздавитего,человекстанет еще выше и благороднее своего убийцы, потому что он сознает свою смерть. Вселенная же не ведает своего превосходства над человеком. Таким образом, все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем должны мы возвышаться, а не пространством и продолжительностью,которыхнамненаполнить.Будемжестаратьсяхорошомыслить:вот начало нравственности

Если бог есть, то он окончательно непостижим, так как, не имея ни частей, ни пределов, он не имеет никакого соотношения с нами. Поэтому мы не способны познать ни что он, ни есть ли он. Раз это так, кто осмелится взять на себя решение этого вопроса? Только не мы, не имеющие с ним никакого соотношения.

Как же после этого порицать христиан, что они не могут дать отчета в своем веровании, когда они сами признают, что их религия не такова, чтобы можно было давать в ней отчет? Они заявляют, что в мирском смысле это безумие. А вы жалуетесь, что они вам не доказывают ее! Если бы стали доказывать, то не сдержали бы слова: именно это отсутствие с их стороны доказательств и говорит в пользу их разумности.

«Да, но если это извиняет тех, кто говорит, что религия недоказываема, и снимает с них упрек в непредставлении доказательств, то это самое не оправдывает принимающих ее».

Исследуем этот пункт и скажем: бог есть или бога нет. Но на которую сторону м ы склонимся? Разум тут ничего решить не может. Нас разделяет бесконечный хаос. На краю этой бесконечности разыгрывается игра, исход которой не известен. На что вы будете ставить? Разумздесь не при чем, он неможет указать вамвыбора. Поэтомунеговорите,что сделавшие выбор заблуждаются, так как ничего об этом не знаете.

«Нет; но я порицал бы их не за то, что они сделали тот или другой выбор, а за то, что они вообще решились на выбор; так как одинаково заблуждаются и выбравшие чет, как и выбравшие нечет. Самое верное — совсем не играть».

Да, но делать ставку необходимо: не в вашей воле играть или не играть. На чем же вы остановитесь? Так как выбор сделать необходимо, то посмотрим, что представляет для вас меньше интереса: вы можете проиграть две вещи, истину и благо, и две вещи вам приходится ставить на карту, ваши разум и волю, ваше познание и ваше блаженство; природа же ваша должна избегать двух вещей: ошибки и бедствия. Раз выбирать

необходимо, то ваш разум не потерпит ущерба ни при том, ни при другом выборе. Это бесспорно; ну, а ваше блаженство?

Взвесим выигрыш и проигрыш, ставя на то, что бог есть. Возьмем два случая: если выиграете, вы выиграете все; если проиграете, то не потеряете ничего. Поэтому, не колеблясь, ставьте на то, что он есть.

Пьер Бейль (1647—1706) — французский публицист и философ-скептик. Родился в семье протестантского пастора. В 1681 г. в связи с репрессиями против гугенотов был вынужден покинуть Францию и поселился в Голландии, где и умер. В молодости Бейль перешел в католицизм, но вскоре вернулся к кальвинизму. Первое крупное произведение — «Разные мысли, изложенные в письме к доктору Сорбонны, по случаю появления кометы в декабре 1680 года» — опубликовано в Амстердаме в 1682 г. Здесь Бейль высказывает свою точку зрения по вопросам философии, религии и морали. В 1684—1687 гг. Бейль издавал журнал «Новостилитературнойреспублики»,вкоторомпубликовались рецензиинановые книги по философии и различным наукам. Ярким проявлением рационализма Бейля стало его произведение «Философский комментарий на слова Иисуса Христа «заставь их войти»» (1686). Главное произведение Бейля — «Исторический и критический словарь» — вышло в свет в 1697 г. (второе, расширенное издание — в 1702 г.). «Словарь» включает 2044 статьи, посвященные главным образом историческим деятелям, философам, писателям, ученым, а также библейским персонажам. В этих статьях Бейль выражает свои взгляды по весьма острым вопросам философии, истории, религии и политики. Все эти произведения Бейля написаны на французском языке.

[ВЕРА И РАЗУМ]

Истинно верующий христианин,которыйхорошо познал дух своей религии, ненадеется приспособитьеекафоризмамЛикея,оннеспособенопровергатьвозраженияразуматолько при помощи сил разума. Он хорошо знает, что естественное несоразмерно сверхъестественному и что потребовать от философа того, чтобы он рассматривал как находящиеся на одном уровне и соответствующие друг другу таинства Евангелия и аксиомы аристотеликов, — значит потребовать от него того, чего не терпит природа вещей. Нужно непременно выбрать между философией и Евангелием: если вы хотите верить в то, что очевидно и соответствует обычным представлениям, обратитесь к философии и откажитесь от христианства; если вы хотите верить в непостижимые таинства религии, обратитесь к христианству и откажитесь от философии, ибо невозможно обладать одновременно очевидностью и непостижимостью; сочетание этих двух вещей еще более невозможно, чем сочетание свойств четырех-угольной и круглой фигуры. [...]

[О СОВЕСТИ]

[...] Я считаю, что никто не станет оспаривать истинность следующего принципа: все совершаемое вопреки голосу совести есть грех, так как очевидно, что совесть — это свет, говорящий нам, что то-то хорошо или дурно, и нет вероятности, чтобы кто-нибудь усомнился в таком определении совести. Не менее очевидно, что всякое создание, которое судит о каком-то поступке, хорош он или дурен, предполагает, что существует закон или правило, касающееся честности или бесчестности поступка. И если человек не атеист, если он верит в какую-то религию, он обязательно предполагает, что этот закон и это правило— в боге. Отсюда я заключаю, что совершенно все равно сказать ли: моя совесть судит, что такой-то поступок хорош или дурен, или сказать: моя совесть судит, что такой-то поступок нравится или не нравится богу. Мне кажется, что это положения, которые все признают столь же истинными, как самые ясные понятия метафизики [...].

[...] Первая и самая необходимая из всех наших обязанностей заключается в том, чтобы не поступать вопреки тому, что внушает нам совесть; всякий же поступок, совершенный вопреки свету совести, в высшей степени плох...

[РЕЛИГИЯ И МОРАЛЬ]

Христианство первых трех веков было религией благодушной, мягкой, терпимой, рекомендовавшей подчиняться суверенам и не стремиться завладеть троном при помощи 3 из мятежа. Христианство, провозглашенное в XVI в., больше не было таким; это была кровавая религия, несшая смерть, привыкшая к резне на протяжении пяти или шести веков. Эта религия исказила выработанные в течение долгого времени нормы поведения и действия, оружием уничтожая все, что ей оказывало сопротивление. Костры, палачи, ужасный трибунал инквизиции, крестовые походы, папские грамоты, вынуждавшие людей к бунту, крамольные проповедники, конспирация, убийства государей были обычными средствами, которыми эта религия пользовалась против тех, кто не подчинялся ее приказам...

Это показывает, как мало оснований говорить, будто неясное, туманное познание провидения очень способствует уменьшению испорченности человека. Не этим исправляются обычаи: они в гораздо большей мере носят физический, чем моральный, характер.[...]Лишьистиннаярелигия[...]обращаетчеловекакбогу,заставляетегобороться со своими страстями и делает его добродетельным. Но и такой религии это не удается в отношении всех, кто ее исповедует.. Ибо большая часть людей, исповедующих эту религию, настолько погрязла в пороке, что если бы человеческие законы не наводили порядок, то все общества, состоящие из христиан, немедленно погибли бы. И я уверен, что не было бы ничего чудесного в том, что такой город, как Париж, был бы доведен за пятнадцать дней до самого печального состояния на свете, если бы там не стали применять против порока никаких иных средств, кроме увещеваний проповедников.

Жан Мелье (1664—1729) — французский философ-материалист, атеист, революционный демократ и утопический коммунист. Сын деревенского ткача, Мелье по настоянию родителей стал сельским священником. Выступая в течение многих лет с проповедью религиозных идей, опасаясь репрессий, Мелье, лишь чувствуя приближение смерти, закончил свое единственное и весьма обширное произведение «Завещание». В рукописных копиях оно получила широкое распространение уже вскоре после смерти автора. «Завещание» Мелье сыграло большую роль в становлении идеологии и философии французского Просвещения и французской буржуазной революции конца XVIII в.

ЗАВЕЩАНИЕ

Уже достаточно времени бедный народ жалким образом обманывают всякого рода идолопоклонством и суевериями; достаточно времени богатые и сильные мира сего грабят и угнетают бедный народ; пора открыть емуглаза и показать емувсю правду. Если, как нам говорят, в прежние времена необходимо было внушать людям религиозные измышления и суеверия для того, чтобы смягчить грубый и дикий нрав человека и легче держать людей в узде, то в настоящее время, несомненно, еще более необходимо разоблачать все эти побасенки, так как лекарство стало со временем хуже самой болезни…

Они (умные и просвещенные люди) должны также убедить всех в следующих двух важных истинах: для совершенствования в тех отраслях, которые полезны для общества и которым главным образом желательно посвящать себя, люди должны следовать только голосу разума; для установления хороших законов необходимо следовать только правилам человеческого благоразумия и мудрости, т. е. честности, правде и естественной справедливости, не останавливаясь попусту на баснях обманщиков и на идолопоклоннической практике богопоклонников; это даст всем людям в тысячу и тысячу раз больше благ, больше удовлетворения и спокойствия телесного и душевного, чем все ложные правила и вздорные обряды их суеверных религий.

Однако никто не догадывается взяться за эту просветительную работу среди народа, вернее, не решается на это, а если кто решился, то его книги и писания не получают

широкойгласности,ихниктоневидит,их умышленно устраняют и скрывают от народадля того, чтобы они не открыли ему, как его обманывают и держат в заблуждении; зато народ кормят, напротив, писаниями множества невежд и лицемеров-обманщиков, которые под личиной благочестия поддерживают и умножают обман, суеверия и заблуждения...

Первым злом является огромное неравенство между различными состояниями и положениями людей: одни как бы рождены только для того, чтобы деспотически властвовать над другими и вечно пользоваться всеми удовольствиями жизни; другие, наоборот, словно родились только для того, чтобы быть нищими, несчастными и презренными рабами и всю свою жизнь изнывать под гнетом нужды и тяжелого труда. Такое неравенство глубоко несправедливо, потомучто оно отнюдь не основано на заслугах одних и на проступках других;

[...] Хотя на первый взгляд религия и политика столь противоположны и противоречат однадругойпосвоимпринципам,насамомделеонинеплохо уживаютсядруг сдругом,как только заключат между собой союз и дружбу; можно сказать, что с этого момента они уживаются между собой, как два вора-карманника, которые защищают и поддерживают друг друга. Религия поддерживает даже самое дурное правительство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую нелепую, самую глупую религию. Священники призывают свою паству под страхом проклятия и вечных мук повиноваться начальству, князьям и государям как власти, поставленной от бога. В свою очередь государи заботятся о престиже священников, наделяют их жирными бенефициями и богатыми доходами, поддерживают их в пустых и шарлатанских функциях их богослужения и заставляют народ считать святым и священным все, что они делают и чему они учат, —все это прикрывается благовидным предлогом религии и служения богу. Вот вам еще один способ, при помощи которого воцарились в мире обман, заблуждения, суеверия, иллюзии, мистификации, продолжающие существовать к великому несчастью бедных народов, изнывающих под их тяжким бременем...

...с общего согласия отвергните всех ваших священников, всех ваших монахов и всех ваших тиранов...

Объединись же, народ, если есть у тебя здравый ум; объединитесь все, если у вас есть мужество освободиться от своих общих страданий!