Тололавева. Пассивные солидарные обязательства

31

создатели рассматриваемой теории объясняли то, что не все юридические факты одинаково влияют на отношения кредитора с каждым из должников

(например, частный эффект capitis deminutio, confusio, pactum de non petendo

и т.д.) тем, что эти юридические факты относятся только к конкретному субъекту и не затрагивают объективное состояние обязательства. По мнению А. Бринца, такое различие провести невозможно: capitis deminutio

представляет собой умаление не субъекта, а его прав; confusio невозможно описать, если говорить только о совпадении личностей, а не их прав;

критерием разделения pactum de non petendo in rem и pactum de non petendo in personam61 было не то, что первый касался объекта обязательства, а второй личности, оба затрагивали объективное состояние обязательства, делая невозможной защиту требования в судебном порядке62.

Вкачестве следующего аргумента против мнения Ф.К. Савиньи о единстве корреального обязательства А. Бринц использовал рассуждения самого оппонента.

Вконтексте критики положения о единстве корреального обязательства А. Бринц задает разумный вопрос: если при создании единого обязательства воля сторон направлена на установление обеспечения и облегчение принудительного взыскания, почему стороны не хотят установить еще большее обеспечение и еще больше облегчить принудительное взыскание, и вместо единого корреального обязательства,

которое дает кредитору возможность только единожды выбрать ответчика,

они не установят множество самостоятельных солидарных обязательств,

которые прекращаются только после полного удовлетворения63?

61 Pactum de non petendo in rem в отличие от pactum de non petendo in personam, возможно,

оказывал эффект на лиц, не участвующих в данном соглашении, например, наследников,

поручителей или содолжников. См., Kaser M. Op. cit. S. 642 Fn. 10, 658 Fn. 24, 664 Fn. 42.

62Brinz A. Op. cit. S. 3–4.

63Ibid. S. 8.

32

Далее А. Бринц пытается предложить теорию, объясняющую единство корреального обязательства на примере основного должника и поручителя.

Почему несмотря на наличие нескольких должников (основного и поручителя) в этом случае существует одно обязательство? По мнению А. Бринца, объяснение кроется в разделении материального и формального обязательств. В материальном смысле у должника и поручителя действительно только один долг, который они должны исполнить, множество обязательств является только его формой. На самом деле поручитель хочет быть только представителем основного должника при уплате долга и при выступлении в качестве ответчика по иску кредитора. А. Бринц исходит из того, что основанием и предпосылкой любого представительства является ведение чужого дела. В отношении поручителя эта предпосылка выполняется: он платит чужой долг, является ответчиком по чужому иску.

Естественно, что litis contestatio кредитора с основным должником погашает также обязательство поручителя, поскольку речь идет об одном и том же долге. Поручитель действует в качестве поверенного основного должника64.

Этот же подход он распространил на участников совместной стипуляции, назвав их взаимными представителями друг друга.

Автор приводит пример. В случае, когда двое для удовлетворения совместного интереса взяли взаймы, но каждый обязан к уплате полной суммы, то очевидно, что каждый с самого начала имеет два долга: один собственный в половину общей суммы и один чужой на другую половину65.

При этом автор признает, что с точки зрения формы существует множество обязательств по числу должников, однако по своей природе они являются единым обязательством66.

Солидарные обязательства отличаются от корреальных тем, что в них существует множество идентичных самостоятельных обязательств, не

64Ibid. S. 19–20.

65Ibid. S. 21–22.

66Ibid. S. 27.

33

связанных внутренне между собой в единое обязательство, каждый из должников имеет только свой долг, который по каким-либо случайным причинам идентичен долгу другого лица 67 . Например, каждый из соучастников обязан полностью возместить вред, он отвечает за свой самостоятельный деликт, однако, поскольку случайным образом оказалось так, что делинквенты действовали не поодиночке, а вместе, получилось, что

возникли два требования кредитора из двух самостоятельных оснований

(деликтов), направленные на возмещение одного и того же вреда.

Таким образом, выдвинув ряд убедительных аргументов против теории множественности лиц на стороне должника, А. Бринц выступил за теорию

взаимного представительства между корреальными должниками.

С других начальных позиций общий эффект litis contestatio,

заключенной с одним из должников, и выводимое из него единство

корреального обязательства объясняется в книге о поручительстве В. Гиртаннера 68 . Указав на то, что понимание множества личностей как одного субъекта было чуждо римскому праву, В. Гиртаннер предложил, что каждая личность из множественности является лишь эвентуальным субъектом обязательства, действительным же субъектом она становится только после того, как кредитор совершит выбор контрагента путем заключения litis contestatio. Поскольку в обязательстве могут участвовать только две личности, с выбором одного из должников остальные освобождаются69.

В самостоятельную теорию эти рассуждения были развиты Г. Фиттингом70. Он считал, что корреальные обязательства по своей природе подобны обязательствам альтернативным: точно так же, как кредитор имеет выбор между альтернативными обязательствами по предоставлению 1000

67Ibid. S. 28, 53, 57–58.

68Girtanner W. Die Bürgschaft nach gemeinem Civilrecht. Jena, 1850.

69Ibid. S. 75–76.

70Fitting H. Die Natur der Correalobligationen. Erlangen, 1859.

34

талеров или лошади, он имеет выбор в том, кто из нескольких должников будет осуществлять идентичное предоставление. Сутью их сходства является возможность выбора, предоставленная кредитору. После выбора кредитором личности на стороне должника остальные должники освобождаются, и

существует только одно обязательство между кредитором и выбранным должником71 . В отличие от корреальных, солидарные обязательства – это всегда несколько обязательств, которые возникают наряду друг с другом по поводу того же самого предоставления и развиваются независимо друг от друга72.

Таким образом, в немецкой пандектистике утвердился тезис о делении обязательств на корреальные и солидарные. Оживленная дискуссия велась по поводу истинного объяснения единства корреального обязательства.

§ 2. Признание концепции единства солидарного обязательства в России

Дискуссия о правовой природе корреальных и солидарных обязательств, разгоревшаяся в немецкой литературе, не осталась незамеченной отечественными авторами.

На тот момент был издан Свод Законов Российской Империи (далее – Свод), в X томе которого содержалась статья 1548: «Если несколько лиц приняло на себя обязательство по одному и тому же договору, но не постановив, что при неисполнении договора, ответствует каждый за всех и все за каждого, и если один из них исполнил, а другие не исполнили своего обязательства: то имеющий право требовать исполнения по договору, должен сам обратиться не ко всем вступившим в обязательство, а к тем, которые не исполнили его»73 . В комментариях к Своду отмечается, что из указанной

71Ibid. S. 136–141.

72Ibid. S. 148. В качестве иллюстрации Г. Фиттинг приводит уже рассматривавшийся пример с несколькими соучастниками в деликте.

73Свод Законов Российской Империи. Том X. Часть I. Законы гражданские. СПб., 1857. С.

606.URL: http://www.runivers.ru/bookreader/book388202/#page/3/mode/1up.

35

статьи судебная практика a contrario выводила институт солидарной ответственности нескольких лиц 74 . Вместе с тем общей тенденцией было описание проблем солидарного долга через призму европейского опыта и лишь отчасти применительно к Своду75.

Так, в своих лекциях Д.И. Мейер со ссылкой на Г.Ф. Пухту признает деление обязательств на корреальные и солидарные, где корреальное обязательство – это единое обязательство с множественностью лиц на стороне должника, а солидарные обязательства – множество самостоятельных обязательств. Однако четких критериев разделения в издании не названо, а только указано на то, что часто по внешним признакам сложно различить корреальное и солидарное отношение76.

Подобную критику в отношении Д.И. Мейера высказывает А.О. Гордон в своей небольшой работе, посвященной статье 1548 I части X

тома Свода, указывая на общую неудовлетворительность отечественной доктрины по данному вопросу77. А.О. Гордон не ставил целью своей работы изучение природы солидарного обязательства, а лишь желал установить

74 Гордон А.О. Статья 1548 I Ч. X Т. и вопрос о круговой поруке и солидарности в обязательствах // Журнал Министерства юстиции. Т. I. СПб., 1868. С. 9–10; Никонов С.П.

Круговая порука как обеспечение обязательств // Журнал министерства юстиции. 1896. № 9. С. 24–25; Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: договоры и обязательства. М., 2003. (по изд. 1896 г.). С. 104; Анненков К. Система русского гражданского права. Т. III. Права обязательственные. СПб., 1901. С. 45; Исаченко В.Л.,

Исаченко В.В. Обязательства по договорам. Опыт практического комментария русских гражданских законов. Комментарий на IV книгу 1 ч. X т. св. зак. Т. 1. Общая часть. СПб., 1914. С. 74–76.

75Описание всего массива отечественного права в общем контексте европейской правовой традиции характерно для этого периода. См. Авенариус М. Римское право в России / пер. с нем. Д.Ю. Полдникова. М., 2008. С. 32–33, 53–57, 92.

76Мейер Д.И. Русское гражданское право. Чтения, изданные по запискам слушателей / под

ред. А. Вицына. 3-е изд. СПб., 1864. С. 394–399. 77 Гордон А.О. Указ. соч. С. 6–7.

36

нормативный смысл статьи 1548, который, по его мнению, заключался в закреплении правила «солидарность не предполагается». Важность уяснения этого принципа автор видел в том, что судебная практика шла по иному пути, признавая солидарность также в тех случаях, когда она не была прямо согласована в договоре. В своих замечаниях и аргументации автор исходил из того, что особенность солидарных обязательств состоит в тождестве предмета долга каждого из обязанных лиц, а также в том, что каждый должник отвечает за долг в целом78.

Наиболее обстоятельным и фундаментальным трудом по рассматриваемой теме является монография Н.Л. Дювернуа, изданная в 1874

году79. Ученый анализирует все основные теории о делении обязательств на корреальные и солидарные и подвергает их убедительной критике. В первую очередь Н.Л. Дювернуа упрекает методологию создателя теории корреальных обязательств – Г.Ю. Риббентропа, доказывая, что последний не пытался найти в римских источниках ответ на вопрос, как регулировалась множественность лиц в римском праве, а искал подтверждения своей, уже готовой заранее, теории, положения которой никогда не действовали в каком-либо правопорядке 80 . Подтверждая свою позицию, ученый опровергает постулаты всех трех теорий разделения обязательств на корреальные и солидарные положениями римских источников81.

К разгадке тайны корреальной стипуляции, то есть к поиску ответа на вопрос, почему litis contestatio, совершенная кредитором с одним из должников, освобождала остальных должников, Н.Л. Дювернуа приступает с совершенно иных начальных позиций, чем немецкие пандектисты, и видит ее, во-первых, в природе самой стипуляции, во-вторых, в сравнении

78Там же. С. 7, 11, 15.

79Дювернуа Н.Л. Основная форма корреального обязательства. Историко-юридическое и критическое исследование по римскому праву. Ярославль, 1874.

80Дювернуа Н.Л. Указ. соч. С. 23–27.

81Там же. С. 28–49.

37

корреалитета с двумя другими институтами римского права – новацией и делегацией, а не в особой природе отношений, возникающих между кредитором и несколькими должниками. Таким образом, Н.Л. Дювернуа показывает изначально неверный посыл немецких пандектистов, которые,

пытаясь ответить на вопрос, почему litis contestatio имела общий эффект,

разрабатывали теории об особой природе отношений между кредитором и несколькими должниками.

Н.Л. Дювернуа называет две особенности стипуляционного обязательства. Во-первых, оно носит абстрактный характер, то есть действие стипуляции не поставлено в зависимость от causa (причины, по которой лицо вступает в обязательство), и, во-вторых, выражение воли в стипуляции связано с определенной формой, без которой она не будет иметь юридических последствий82.

Сама по себе стипуляция не отвечает на вопрос, почему и зачем стороны вступили в обязательство, хотели ли они что-то продать, подарить и т.д. «Чтобы установить юридический характер стипуляции, для этого не надо с самого начала (т.е. при ее совершении) ставить ее в связь с обстоятельствами, при которых она возникала, и в этой связи ее исследовать;

юридический характер ее разумеется сам собой, хотя она поставлена вне всяких связей, вне всякого отношения к другим действиям. Совершенно иначе при материальных контрактах, в которых юридически характер действия может быть констатирован только тогда, когда с самого начала видна связь с другими фактами, его causa, дающая ему этот характер. Эта связь держится на том, что нечто уже совершено, что за предмет обещания должен послужить ответным совершением (Gegenleistung)» 83.

Установив две эти особенности, автор переходит к сравнению корреальной стипуляции, новации и делегации и замечает следующую особенность. Как при новации, так и при делегации, кредитор мог получить

82Там же. С. 73.

83Там же. С. 56.

38

нового должника для удовлетворения какого-либо своего экономического интереса, только утратив должника старого. Одновременно существовала практическая потребность, сохраняя все удобства абстрактного стипуляционного обязательства, иметь сразу двух должников, обязанных к удовлетворению одного и того же: «Итак, совершенно очевидно, что в том обряде, посредством которого устанавливается корреалитет, каутелярная практика открыла средство для того, чтобы воспользовавшись всеми удобствами, которые представляет формальное обязательство, устранить его невыгоды, составляющие другую сторону формализма, в данном случае – погашение ipso iure предшествующего обязательства последующим. Мы не думаем вовсе выводить явление корреальной стипуляции из каких-либо теоретических соображений. Это было делом старых юристов, этих veteris juris conditores, этих кантаторов формул, которые старались сочетать абсолютизм немногих форм, бывших у них в распоряжении, с потребностями и интересами гражданского оборота. Теория образовалась позже, когда практика давно знала тот способ действия, который естественным путем возник в иных условиях, в иную пору, при ином значении юридических форм и обрядов»84.

Таким образом, институт корреальной стипуляции, по мнению Н.Л. Дювернуа, является проявлением формализма римского права, который утрачивает свою специфику вместе с исчезновением абстрактного обязательства из стипуляции85.

Однако по неизвестным причинам Н.Л. Дювернуа не был услышан, а в последующих законодательных актах России воплотились теоретические представления другого автора – И.П. Чирихина – выраженные в его монографии 1888 года86.

84Там же. С. 122–123.

85Там же. С. 123.

86Чирихин И.П. Солидарность в обязательствах. Казань, 1888.

39

И.П. Чирихин также начинает свой труд с указания на логические и методологические ошибки теорий немецких пандектистов, в частности он указывает на порочный круг их рассуждений, построенных следующим образом: сначала они выявляют из источников римского права положения о том, прекращает или нет litis contestatio обязательства нескольких лиц, после этого объясняют такой ее эффект природой обязательства, а природу обязательства они выводят из того, общий либо частный эффект имеет litis contestatio87.

Далее он критикует положение о существовании множественности обязательств, прекращаемых одним исполнением: «По мнению допускающих множество, в корреальном обязательстве столько обязательств, сколько лиц;

но это может быть понятно, например, в том случае, когда кредитор один и два должника, тогда, стало быть, два и обязательства; сколько же будет обязательств, если и кредиторов и должников по двое? Можно ли признать тогда четыре обязательства? Или – можно ли признать шестнадцать обязательств, когда кредиторов и должников по четверо? Уже одною этой невозможностью допустить подобный результат совершенно устраняется возможность видеть в корреальном обязательстве множество. <…> В самом деле странно говорить о нескольких обязательствах, когда имеется в виду один объект, одно исполнение, которое должно последовать только один раз.

Объект и исполнение – это смысл обязательства, один объект имею я ввиду,

хотя бы я заключал обязательство с множеством лиц, с моей точки зрения,

это одно обязательство; один раз исполнение последовало, все отношения прекращаются»88.

Эти рассуждения приводят его к выводу, что как при солидарных, так и при корреальных обязательствах существует только одно единое обязательство, которое «более употребительно» называть солидарным89. При

87Там же. С. 19–20, 26–27, 54–55.

88Там же. С. 55–56.

89Там же. С. 62–63.

40

этом единство обязательства не может считаться препятствием для различения в его составе нескольких ответственностей по числу должников90.

Несмотря на то, что указанный автор противопоставлял свой взгляд теориям разделения обязательств на корреальные и солидарные, по сути, он свел все случаи множественности должников, когда исполнение одним освобождает остальных, к случаям корреальных обязательств в терминологии Г.Ю. Риббентропа, лишь назвав их солидарными. Институт солидарных обязательств, разработанный в пандектистике, как нескольких обязательств, которые независимо друг от друга случайным образом оказались направленными на возмещение одного и того же вреда, был забыт.

Аналогичным образом с прямыми ссылками на Ф.Л. Келлера91 отождествляет институт «круговой поруки» с корреальными обязательствами, но называя их солидарными, С.П. Никонов в своей статье

«Круговая порука как обеспечение обязательств»92. Он описывает круговую поруку или солидарные обязательства как единое обязательство с несколькими главными обязанными, из которых каждый отвечает перед кредитором в размере всего обязательства, и уплата одним прекращает обязательственные отношения для всех содолжников. В качестве признаков солидарного обязательства автор называет: множественность главных обязанных в общем для всех обязательстве, их солидарную ответственность перед кредитором, их общую заинтересованность в содержании обязательства, отсутствие элемента субсидиарности в ответственности их перед кредитором93.

90Там же. С. 68.

91Никонов С.П. Круговая порука как обеспечение обязательств // Журнал министерства юстиции. 1896. № 9. С. 27. Сн. 2.

92Никонов С.П. Круговая порука как обеспечение обязательств // Журнал министерства

юстиции. 1896. № 8. С. 2–38, № 9. С. 1–44. 93 Там же. № 9. С. 26–27.