Часть вторая: критика конкурирующих теорий

2.1. Ликвидационное обязательство и неосновательное обогащение

Как уже упоминалось, до недавнего времени в Германии отсылка к нормам о неосновательном обогащении содержалась в тексте закона. И несмотря на то, что господствующая доктрина испытала поворот, который начался в 1929 г., законодательный отход от конструкции неосновательного обогащения состоялся только в рамках реформы обязательственного права 2002 г. Как указывается в современном комментарии к ГГУ, §§ 346 и след. непосредственно применяются как договорным, так и предусмотренным законом правам на отказ от договора. При этом из закона исключены неудачные, неясные по сфере своего применения нормы (§ 327 старой редакции), которые предписывали «соответствующее применение» в этом случае норм о неосновательном обогащении³².

Тем не менее, до настоящего времени отказ от применения правил о неосновательном обогащении в случае расторжения договора в ряде работ ставится под сомнение. Так, Ф. Хельвеге приводит следующие рассуждения. По его мнению, и при расторжении договора, и при применении последствий недействительности сделки должны применяться одинаковые правила. Он считает, это оправданно и целесообразно. И коль скоро это так, а также поскольку последствия недействительности сделки в германском праве применяются по правилам о неосновательном обогащении, то во имя единства указанных правил и при расторжении договора должны применяться указанные нормы.

На наш взгляд, идея Ф. Хельвеге о создании единого института реституционных последствий на базе правил о неосновательном обогащении не является достаточно перспективной. Тем более, что им преследуется, прежде всего, прагматическая цель доказать, что и при недействительности договора во внимание должно приниматься субъективное представление сторон о стоимости встречных предоставлений. Так, если вещь, объективно стоившая 100 рублей, продана по недействительной сделке за 80 рублей, но приобретатель после признания сделки недействительной не может возвратить вещь в натуре, то согласно германским подходам к неосновательному обогащению покупатель должен будет выплатить продавцу разницу, т.е. 20 рублей. Если же встать на субъективный подход сторон к оценке встречных предоставлений, то никто никому ничего возвращать в подобной ситуации не обязан.

Для России же даже такое следствие отстаиваемой Ф. Хельвеге позиции не является актуальным, поскольку отечественная судебная практика в указанном случае предполагает, что указанные встречные предоставления были эквивалентными. Как правило, продавец вещи, согласившийся её продать за 80, не сможет получить в суде защиту в описанной ситуации и получить 20 рублей (см. информационное письмо ВАС РФ № 49).

С позиций неосновательного обогащения смотрят на последствия расторжения договора английский и шотландский правопорядки³³. Отказ от договора уничтожает договор не ex tunc, а освобождает стороны только от дальнейшего исполнения договора³⁴. После состоявшегося отказа отступившая от договора сторона может потребовать возмещения ущерба и/или ликвидации договора. Несмотря на то, что английское право исходит из того, что после состоявшегося отказа договор продолжает существовать и стороны освобождаются только от обязанности по дальнейшему исполнению договора, и несмотря на то, что предпосылкой притязания из неосновательного обогащения является то, что у предоставления отпало правовое основание, английское право квалифицирует притязания о возвращении предоставленного по договору как притязания из неосновательного обогащения³⁵.

Тем не менее, апелляция к английскому праву для того, чтобы обосновать применение правил о неосновательном обогащении в России, притом, что гораздо более близкие нашему праву контенентальные правопорядки уже отошли от указанной доктрины, выглядит достаточно слабым аргументом.