Семинарское занятие № 7 Тема: «Проблема функциональной асимметрии головного мозга в физиологии»

Вопросы для обсуждения:

1. Понятие о функциональной асимметрии головного мозга.

2. Доминантность полушарий и психические функции: проблема локализации.

3. Локализация психических функций в левом полушарии.

4. Локализация психических функций в правом полушарии.

5. Психологическая характеристика человека с доминантностью левого полушария.

6. Психологическая характеристика человека с доминантностью правого полушария.

7. Диагностика левшества.

Задания:

При подготовке к занятию заполните таблицу: «Функциональная асимметрия полушарий мозга»:

Функциональные различия	Левое полушарие	Правое полушарий
Мыслительная деятельность
Способ обработки информации
Речь
Память
Эмоциональная сфера

Литература:

1. Лурия АР. Высшие корковые функции человека. – M, 1969.

2. Хомская Е.Д. Нейропсихология. – М., 1987.

3. Ильин Е.П. Дифференциальная психофизиология. – СПб.: Питер, 2001. – с. 263 – 325.

4. Основы психофизиологии. Учебник/ отв. Ред. Ю.И.Александров.-М, 1998.

5. Марютина Т.М., Ермолаев О.Ю. Введение в психофизиологию. – М.: Флинта, 2002, с. 217 – 221.

6. Ротенберг В.С., Бондаренко С.М. Мозг. Обучение. Здоровье: Кн. для учителя . – М.: Просвещение, 1989. – с. 158 – 177.

7. Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. – М.: Медицина, 1981. – 288 с.

8. Безруких М.В. Леворукий ребенок в школе и дома. – Екатеринбург: ЛИТУР, 2001. – 320 с.

Материалы для подготовки к занятию

Хомская Е.Д. Нейропс: 4-е издание. – СПб.: Питер, 2005. – 496 с.

Проблема межполушарной асимметрии мозга и межполушарного взаимодействия

[…]

Развитие теории межполушарной асимметрии мозга происходило в несколько этапов.

На первом этапе многие ученые считали, что левое полушарие является полностью доминантным по отношению к речи, мануальным функциям, а также другим высшим психическим процессам. Правому полушарию отводилась второстепенная, подчиненная роль в реализации всех психических процессов. Концепция левополушарной доминантности была основана на положении об абсолютной противоположности функций левого и правого полушарий мозга; при этом сама доминантность понималась как исключительная роль левого полушария в обеспечении речи и других высших связанных с ней психических функций.

Накопление фактов относительно участия правого полушария головного мозга в речевой деятельности, а левого — в невербальных, перцептивных формах психической деятельности пошатнуло концепцию абсолютной доминантности левого полушария. На смену ей пришли представления об относительной доминантности левого полушария (у правшей) по отношению к речевым функциям и опосредованным речью психическим процессам и относительной доминантности правого полушария в реализации невербальных гностических функций.

В настоящее время проблема полушарной асимметрии мозга по отношению к вербальным и невербальным функциям изучается прежде всего как проблема функциональной специфичности полушарий, т.е. как проблема специфичности того вклада, который делает каждое полушарие в любую психическую функцию. […]

В настоящее время можно считать установленными несколько основных положений, касающихся межполушарной асимметрии мозга.

1. Межполушарная асимметрия головного мозга, понимаемая как различное по характеру и неравное по значимости участие левого или правого полушарий в осуществлении психических функций, имеет не глобальный, а парциальный характер. В различных системах характер функциональной асимметрии может быть неодинаков. Как известно, выделяют моторные, сенсорные и «психические» асимметрии, причем каждая из них подразделяется на множество видов. К моторной асимметрии относятся: ручная (мануальная), ножная, оральная, глазодвигательная и другие виды. Ведущей среди моторных асимметрий считается ручная; другие виды моторных асимметрий и их связь с ручной асимметрией изучены пока недостаточно. К сенсорным формам асимметрии относятся: зрительная, слуховая, тактильная, обонятельная и др. К «психическим» — асимметрия мозговой организации речевых и других высших психических функций (перцептивных, мнестических, интеллектуальных).

2. Анализируя соотношение только трех видов асимметрий (рука-глаз-ухо), А.П. Чуприков и его сотрудники выделили в нормальной популяции 8 вариантов межполушарной асимметрии мозга. Если учитывать другие виды моторных и сенсорных асимметрий, таких вариантов будет значительно больше. При оценке только элементарных моторных и сенсорных процессов может быть выделено множество вариантов нормальной функциональной асимметрии больших полушарий. Еще большее разнообразие вариантов асимметрии можно выявить, если учесть особенности всех высших психических функций.

Представление о правшах (с ведущей правой рукой) как об однородной группе населения неправомерно. Существуют «чистые» правши (с ведущими правой рукой, ухом и глазом) и праворукие (у которых при ведущей правой руке ведущими ухом и/или глазом являются левые). Сложными и неоднородными представлены также группы левшей (с ведущей левой рукой) и амбидекстров (с ведущими обеими руками).

[…]

3. Каждая конкретная форма межполушарной асимметрии характеризуется определенной степенью, мерой. Учитывая количественные показатели, можно говорить о сильной или слабой асимметрии (моторной или сенсорной). […]

4. […] Как показали исследования, проведенные на детях, основы функциональной специализации полушарий являются врожденными, однако по мере развития ребенка происходят усовершенствование и усложнение механизмов межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия. […] Раньше других проявляется асимметрия биоэлектрических показателей в моторных и сенсорных, позже — в ассоциативных (префронтальных и заднетеменно-височных) зонах коры головного мозга. […]

В современной нейропсихологии наметились два основных направления в изучении проблемы межполушарной асимметрии мозга.

Первое направление — это экспериментальное изучение специфики нарушений отдельных (вербальных и невербальных) психических функций при поражении симметричных отделов левого и правого полушарий мозга. Сопоставление конкретных форм нарушений высших психических функций при левосторонних и правосторонних патологических очагах позволяет выявить нейропсихологические симптомы, характерные для поражения только левого, или только правого полушарий. Подобное сопоставление показало, в частности, что различные звенья мнестической деятельности связаны с работой разных полушарий. Так, звено отсроченного воспроизведения запоминаемого материала преимущественно связано с работой левого полушария, а непосредственного воспроизведения — с работой правого полушария. Нейропсихологическое изучение нарушений различных психических функций (памяти, интеллектуальной деятельности, произвольных движений и действий и др.) показало, что произвольный уровень управления психическими функциями реализуется преимущественно структурами левого полушария, а непроизвольный, автоматизированный — структурами правого полушария (у правшей). Описаны также латеральные особенности нарушений и других познавательных и эмоциональных процессов.

Второе направление — сопоставление целостных нейропсихологических синдромов, возникающих при поражении симметрично расположенных структур левого и правого полушарий. [...]

Взаимодействие полушарий головного мозга обеспечивается комиссурными (спаечными) нервными волокнами. Левое и правое полушария объединяются тремя комиссурами, из которых самая большая — мозолистое тело (corpus callosum). Волокна мозолистого тела соединяют все гомотопические области коры левого и правого полушарий (за исключением первичных проекционных полей). […] Кроме мозолистого тела комиссуры проходят в составе передней спайки и спайки свода. Передняя спайка соединяет передние медиальные участки коры височных долей и супраростральные участки лобной коры обоих полушарий, а спайка свода (гиппокампова комиссура) — гиппокампальные образования, ножки свода, а также височную кору левого и правого полушарий. Изучение механизмов межполушарного взаимодействия значительно продвинулось после публикаций Р. Сперри, М. Газзаниги и их сотрудников, в которых описывались результаты пересечения мозолистого тела. Подобные операции, проводившиеся сначала на животных, а с 1961 года — на больных людях, позволили выявить роль разных комиссур в реализации психических функций.

Операция по перерезке комиссур (главным образом мозолистого тела) была разработана американскими нейрохиругами с целью хирургического лечения эпилепсии. Модель «расщепленного мозга» открыла широкие возможности для изучения механизмов межполушарного взаимодействия, а также работы левого и правого полушарий мозга в условиях их относительно изолированного функционирования. Исследование комиссуротомированных больных обнаружило у них целый комплекс нарушений высших психических функций, получивший в литературе название синдрома «расщепленного мозга». После операций на мозолистом теле, как указывают М. Газзанига, Р. Сперри и другие исследователи, нет каких-либо отчетливых изменений темперамента, личности и общего интеллекта больного. Однако при специальном исследовании обнаруживаются характерные симптомы нарушений психических функций. К ним относятся сенсорные, речевые, двигательные и конструктивно-пространственные феномены, которые не встречаются при какой-либо другой патологии мозга. Эти данные и послужили основанием для выделения специального синдрома «расщепленного мозга».

Сенсорные феномены состоят в том, что зрительные стимулы, предъявленные в левое поле зрения (т. е. проецируемые в правое полушарие), больные (правши) как бы не замечают и не могут их назвать. Однако вспышка света в левом поле зрения ими замечается, т. е. передача зрительной информации через зрительную хиазму сохранна. Тот же эффект наблюдается и при ощупывании предметов левой рукой. Этот феномен получил название аномия. Аномия не имеет ничего общего с амнестической афазией, так как те же объекты, «воспринимаемые» левым полушарием мозга (т. е. подаваемые в правое поле зрения или на правую руку), опознаются и называются правильно. Таким образом, аномия — это невозможность называния предметов, «воспринимаемых» правым полушарием (т. е. предъявленных в левую половину поля зрения или на левую руку) у правшей.

Менее изучены в работах Р. Сперри и М. Газзаниги сенсорные звуковые феномены, характерные для синдрома «расщепленного мозга».

Речевые феномены проявляются и в невозможности прочесть слово, предъявленное в левое поле зрения (т. е. в правое полушарие), или написать его. Те же слова, предъявленные в правое поле зрения (в левое полушарие), больной может прочесть и написать правильно. Однако исследователи отмечают, что правое полушарие хотя и является «неграмотным», но все же обладает определенными лингвистическими способностями. Если больному предлагается найти предмет, который обозначает предъявленное слово, среди прочих предметов, то он или находит его, или выбирает предмет из того же семантического поля (ручка — карандаш, сигарета — пепельница и т. п.). Отмечается значительная вариабельность лингвистических способностей у разных больных.

Двигательные феномены весьма демонстративны. Они выражаются в нарушении реципрокных (совместных) движений рук или ног, совершаемых по разным программам (печатание на машинке, езда на велосипеде и др.). Нарушения реципрокных движений наблюдаются и у обезьян с «расщепленным мозгом». Авторы указывают также на отключение внимания больного от левой руки и в обыденных движениях. При изучении письма и рисунка правой и левой руками у больных с «расщепленным мозгом» был выявлен симптом дископии-дизграфии. Если до операции больной мог писать и рисовать обеими руками (правой — лучше, левой — хуже), то после пересечения мозолистого тела левой рукой он может только рисовать, а правой — только писать. Это относится и к самостоятельному письму или рисунку, и к копированию рисунка по образцу.

Зрительно-конструктивная деятельность (в виде выполнения тестов на комбинирование кубиков и т. п.) существенно лучше выполняется левой, а не правой рукой (как и рисунок). В этой деятельности, так же как при письме и рисовании, отмечаются большие индивидуальные различия.

У больных с синдромом «расщепленного мозга» также отмечены латеральные различия и в эмоциональном реагировании на эмоционально значимые стимулы.

Симптомы «расщепленного мозга» динамичны, со временем выраженность описанных феноменов уменьшается. И главное — у больных исчезают общие эпилептические припадки, для чего и производятся операции по перерезке комиссур.

Изучение модели «расщепленного мозга» впервые со всей очевидностью показало, что полушария головного мозга представляют собой единый парный орган, нормальное функционирование которого возможно лишь при их взаимодействии.

В клинике локальных поражений головного мозга нарушения межполушарного взаимодействия возникают при различных поражениях мозолистого тела (вследствие опухоли, кровоизлияния и т. д.), а также других спаечных структур, объединяющих оба полушария. Симптоматика поражения мозолистого тела в целом сходна с синдромом «расщепленного мозга». Специальное исследование больных с частичным рассечением передних, средних и задних отделов мозолистого тела (вследствие операции по удалению артериовенозных аневризм, локализованных в этих областях) обнаружило у них разные нарушения высших психических функций. Для всех больных с частичной перерезкой мозолистого тела характерны явления аномии, игнорирование левой половины тела, левой половины зрительного пространства, явления дископии-дизграфии. Особенностью последствий частичной перерезки мозолистого тела являются нарушения межполушарного взаимодействия лишь в одной модальности (зрительной, тактильной или слуховой). Модально-специфический характер этих нарушений зависит от места и объема перерезки волокон мозолистого тела (передние, средние, задние отделы). Так, при перерезке средне-задних отделов мозолистого тела возникает тактильная аномия в виде нарушения называния стимулов при тактильном восприятии их левой рукой (при сохранности называния тех же объектов при ощупывании их правой рукой), что объясняется разобщением задних отделов больших полушарий. При более каудальной перерезке мозолистого тела нарушения межполушарного взаимодействия проявляются только в зрительной сфере, что иногда сочетается с гомонимной гемианопсией — выпадением полей зрения слева (чаще) или справа. Называние объектов, информация о которых поступает в правое полушарие, также невозможно. Больные могут писать только правой, а рисовать — только левой рукой, хотя до операции они могли выполнять эти действия обеими руками. Нарушение взаимодействия слуховых систем проявляется в виде невозможности воспроизведения слов, подаваемых в левое ухо (по методике дихотического прослушивания), и наблюдается при повреждении передних и средних отделов мозолистого тела. При частичном поражении только передних отделов мозолистого тела нарушается реципрокная координация движений и запаздывает время переноса кожно-кинестетической информации слева направо и наоборот — при его оценке по методике, разработанной С. М. Блинковым.

Таким образом, результаты нейропсихологических исследований показали, что мозолистое тело представляет собой дифференцированную систему, различные участки которой выполняют разные роли в механизмах межполушарного взаимодействия.

Другой особенностью синдрома частичной перерезки мозолистого тела является нестойкость появляющихся симптомов, т. е. сравнительно быстрое восстановление психических функций. Скорость восстановления различных функций неодинакова: сначала восстанавливается вербальная оценка тактильных стимулов, наносимых на левую половину тела, позже исчезают игнорирование левой половины зрительного поля и явления дископии-дизграфии.

[…] У детей одностороннее поражение левого или правого полушария приводит к различным по характеру расстройствам высших психических функций, как это наблюдается и у взрослых людей. Однако у детей речевые нарушения проявляются менее отчетливо, чем у взрослых, и в наибольшей степени страдают вербально-мнестические процессы. В ходе онтогенеза роль левого полушария в обеспечении речевых функций возрастает по мере изменения психологической структуры самой речевой деятельности (обучение грамоте, письму, чтению). В то же время поражение правого полушария в детском возрасте приводит к более грубым пространственным нарушениям, чем у взрослых. Для детского мозга характерна высокая пластичность, вследствие чего нейропсихологические симптомы поражения левого или правого полушария отчетливо проявляются лишь при быстро развивающихся патологических процессах или непосредственно сразу после поражения. Иначе протекают у детей и процессы межполушарного взаимодействия: при их нарушении вследствие патологического очага в мозолистом теле полный синдром «расщепленного мозга» не возникает, что объясняется неразвитостью структур, объединяющих левое и правое полушария.

Изучение закономерностей межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия проводилось и на детях с аутическими расстройствами. Сравнительный анализ процесса формирования высших психических функций у здоровых детей и детей с аутизмом (5-10 лет) показал, что в норме существует определенная последовательность включения различных мозговых структур в общую интегративную деятельность мозга. Функции, связанные с работой правого полушария мозга, формируются раньше, связанные с работой левого — позже. Функции, обеспечиваемые задними мозговыми структурами (особенно правого полушария), формируются раньше, чем функции, обеспечиваемые передними лобными отделами. Таким образом, становление межполушарной асимметрии имеет возрастные особенности и происходит в разных отделах мозга по-разному.

[…]

В целом можно констатировать следующее.

3. В дифференцированном участии разных мозговых образований и разных полушарий в реализации психических функций и состоит системный характер мозговой организации психической деятельности. Ни одно из полушарий не может рассматриваться как доминирующее по отношению к какой бы то ни было психической деятельности или функции в целом. Каждое полушарие доминирует лишь по свойственному ему принципу работы, по тому вкладу, который оно вносит в общую мозговую организацию любой психической деятельности. […]

Марютина Т.М., Ермолаев О.Ю. Введение в психофизиологию.—М.: Флинта, 2002, 400 с.

Речь и межполушарная асимметрия

[…]

Речевые функции левого полушария. Речевые функции у прав­шей локализованы преимущественно в левом полушарии и лишь у 5% правшей речевые центры находятся в правом. Большая часть леворуких – около 70% также имеют речевые зоны в левом полу­шарии. Примерно у 15% речь контролируется правым полушари­ем, а у оставшихся (около 15%) полушария не имеют четкой функ­циональной специализации по речи.

Установлено, что тональный слух идентичен для обоих полуша­рий, в то же время левое полушарие в большей степени ответственно за обнаружение и опознание артикуляционных звуков речи. Левое по­лушарие доминирует в формальных лингвистических операциях, опе­рирует символами и грамматическими конструкциями в пределах формальной логики и ранее усвоенных правил, осуществляет син­таксический анализ и фонетическое представление. Оно способно к регуляции сложных двигательных речевых функций, и обрабаты­вает входные сигналы, по-видимому, последовательным образом.

К уникальным особенностям левого полушария относится уп­равление тонким артикуляционным аппаратом, а также высоко­чувствительными программами различения временных последова­тельностей фонетических элементов. При этом предполагается су­ществование генетически запрограммированных морфофункциональных комплексов, локализованных в левом полушарии и обес­печивающих переработку быстрой последовательности дискретных единиц информации, из которых складывается речь.

Однако в отличие от правого полушария левое не различает ин­тонации речи и модуляции голоса, не чувствительно к музыке как к источнику эстетических переживаний (хотя и способно выделить в звуках определенный устойчивый ритм) и плохо справляется с распознаванием сложных образов, не поддающихся разложению на составные элементы. Все эти функции лучше осуществляются пра­вым полушарием.

В экспериментах по временному отключению одного из полушарий мозга были получены следующие данные. При отключении правого по­лушария речь человека полностью сохранена, в разговоре он даже мо­жет проявлять инициативу, словарный запас становится богаче и раз­нообразнее, ответы более развернутыми и детализованными. Однако при этом речь теряет интонационную выразительность, становиться тусклой, бесцветной, монотонной. Такой человек не способен улавли­вать интонации. У него улучшается настроение, появляется оптимизм, приветливость. В то же время нарушаются образные восприятие и мышление, но улучшается логическое мышление.

У человека с отключенным левым полушарием резко ухудшают­ся речевые возможности. Такой человек охотнее отвечает мимикой и жестами, с трудом вспоминает названия предметов, хотя узнает их и может объяснить их назначение. При этом ухудшается словес­ное и улучшается образное восприятие, нарушается словесно-логи­ческая память. В эмоциональной сфере происходит сдвиг в сторо­ну отрицательных эмоций.

Метод Вада. Для точного установления специализации полушарий по отношению к речи используют особый прием, так называемый ме­тод Вада — избирательный «наркоз полушарий». При этом в одну из сонных артерий на шее (слева или справа) вводят раствор снотворно­го (амитал-натрий). Каждая сонная артерия снабжает кровью лишь одно полушарие, поэтому с током крови снотворное попадает в соот­ветствующее полушарие и оказывает на него свое действие. Во вре­мя теста испытуемый лежит на спине и считает вслух. При попадании препарата в речевое полушарие, наступает пауза, которая в зависимо­сти от введенной дозы может длиться 3 - 5 минут. В противополож­ном случае задержка речи длится всего несколько секунд. Таким об­разом, этот метод позволяет на время «выключать» любое полуша­рие и исследовать изолированную работу оставшегося.

Дихотическое прослушивание. При предъявлении двух разных по содержанию или звучанию стимулов, один из которых поступает через наушник в левое ухо, а другой в правое, эффект восприятия информации, поступающей в каждое ухо, оказывается разным. Метод, с помощью которого удалось установить, что симметричные слухо­вые каналы функционально изолированы и работают с разной успеш­ностью, получил название «дихотическое прослушивание».

Сущность этого метода заключается в одновременном предъя­влении различных акустических сигналов в правое и левое ухо и по­следующем сравнении эффектов восприятия. Например, испытуе­мому одновременно предъявляются пары цифр: одна цифра в од­но ухо, вторая в другое, со скоростью две пары в секунду. После прослушивания трех пар цифр испытуемых просят назвать их. Ока­залось, что испытуемые предпочитают сначала называть цифры, предъявленные в одно ухо, а затем в другое. Если их просили на­звать цифры в порядке предъявления, то число правильных от­ветов значительно уменьшалось. На основании этого было сдела­но предположение о раздельном функционировании слуховых кана­лов, во-первых, и о большей мощности контралатерального (про­тивоположного) слухового пути по сравнению с ипсилатеральным (принадлежащем той же стороне), во-вторых.

В результате многочисленных экспериментов было установлено, что в условиях конкуренции между правым и левым слуховыми кана­лами наблюдается преимущество уха, контралатерального полуша­рию, доминирующему в обработке предъявляемых сигналов. Так, если одновременно подавать слуховые сигналы в левое и правое ухо, то лю­ди с доминирующим по речи правым полушарием будут лучше воспри­нимать сигналы, подаваемые в левое ухо, а люди с доминирующим по речи левым полушарием в — правое. Поскольку подавляющее боль­шинство людей праворуки, центр речи у них, как правило, сосредо­точен в левом полушарии, для них свойственно преобладание правого слухового канала. Это явление носит специальное название — эффект правого уха. Величина эффекта у разных людей может колебаться. Степень индивидуальной выраженности эффекта может быть оцене­на с помощью специального коэффициента, который вычисляется на основе различий в точности воспроизведения сигналов, подаваемых в левое и правое ухо.

Итак, в основе этого эффекта лежит раздельное функционирова­ние слуховых каналов. При этом предполагается, что при дихотическом прослушивании передача по прямому пути тормозится. Это значит, что у праворуких людей информация от левого уха сначала поступает по перекрестному пути в правое полушарие, а потом через особые свя­зующие пути (комиссуры) в левое, причем часть ее теряется.

Однако преимущество правого уха встречается только у 80% прав­шей, а центр речи (согласно пробе Вада) находится в левом полушарии у 95% праворуких людей. Причина этого заключается в том, что у ряда людей морфологически преобладают прямые слуховые пути.

Дихотический метод в настоящее время является одним из самых распространенных методов исследования межполушарной асиммет­рии речи у здоровых людей различного возраста и лиц с патологией ЦНС.

Модель обработки речевых сигналов в слуховой системе человека. Обобщенную модель взаимодействия полушарий мозга в восприятии речи, разработанную на основе метода дихотического тестирования, предлагает В.П. Морозов и др. Предположи­тельно, в каждом полушарии мозга имеются два последовательных блока: обработки сигналов и принятия решения. Левополушарный блок обработки выделяет сегменты сигнала, связанные с лин­гвистическими единицами (фонемами, слогами), определяет их характеристики (спектральные максимумы, шумовые участки, па­узы) и осуществляет идентификацию сегментов. Правополушарный блок обработки сопоставляет паттерн предъявляемого сиг­нала с хранящимися в памяти целостными эталонами, используя при этом информацию об огибающей сигнала, соотношении меж­ду сегментами по длительности и интенсивности, среднем спект­ре и др. Эталоны хранятся в словаре в сжатой форме. Словарь це­лостных эталонов организован по ассоциативному типу, и поиск в нем осуществляется на основе вероятностного прогнозирования. На базе полученных результатов блок принятия решения соответст­вующего полушария формирует лингвистическое решение.

Принципиальным является тот факт, что в процессе обработ­ки речевых стимулов возможен обмен информацией: 1) между ана­логичными блоками обоих полушарий; 2) между блоками обработ­ки и принятия решения в каждом из полушарий. Такой тип взаимо­действия обеспечивает промежуточную оценку и открывает воз­можность коррекции. Кроме того, согласно этой модели, каждое полушарие способно самостоятельно осуществлять распознавание сигнала, но для правого полушария имеются ограничения, свя­занные с величиной объема словаря целостных эталонов.

Эта модель взаимодействия полушарий мозга в процессе воспри­ятия речи предполагает параллельную обработку речевой инфор­мации на основе разных принципов: левое полушарие осуществля­ет посегментный анализ речевого сигнала, правое использует це­лостный принцип анализа на основе сравнения акустического об­раза сигнала с хранящимися в памяти эталонами.

Развитие речи и специализация полушарий в онтогенезе

Известны две концепции, относящиеся к проблеме функци­ональной специализации полушарий в онтогенезе: эквипотенциальности полушарий и прогрессивной латерализации. Первая предпо­лагает изначальное равенство или эквипотенциальность полушарий в отношении всех функций, в том числе и речевой. В пользу этой концепции говорят многочисленные данные о высокой пластично­сти мозга ребенка и взаимозаменяемости симметричных отделов мозга на ранних этапах развития.

Межполушарные различия. В соответствии со второй концеп­цией специализация полушарий существует уже с момента рожде­ния. У праворуких людей она проявляется в виде заранее запро­граммированной способности нервного субстрата левого полуша­рия обнаруживать способность к развитию речевой функции и оп­ределять деятельность ведущей руки. Действительно, установлено, что уже у плода, т.е. задолго до реального развития речевой функ­ции, можно обнаружить проявления межполушарной асимметрии в морфологическом строении будущих речевых зон. У новорожденных имеются анатомические различия между ле­вым и правым полушариями — силвиева борозда слева сущест­венно больше, чем справа. Этот факт свидетельствует о том, что структурные межполушарные различия в известной степени явля­ются врожденными. У взрослых людей структурные различия про­являются главным образом в большей величине площади зоны Вернике в височно-теменной области.

Данные о том, что асимметрия строения мозга у новорожден­ных детей отражает функциональные различия, были получены при изучении электроэнцефалографических реакций на звуки челове­ческой речи. Регистрация электрической активности мозга у мла­денцев при звуках человеческой речи показала, что у 9 из 10 детей амплитуда реакции в левом полушарии заметно больше, чем в пра­вом. При неречевых звуках — шуме или аккордах музыки — амп­литуда реакций у всех детей была выше в правом полушарии.

Таким образом, исследования, проведенные на детях первого го­да жизни, позволили обнаружить признаки функциональной нерав­нозначности полушарий к воздействию речевых стимулов и под­твердить концепцию исходной «речевой» специализации левого полушария у праворуких.

Перенос центров речи. Однако клиническая практика свиде­тельствует о высокой пластичности полушарий мозга на ранних ста­диях развития, которая, в первую очередь, проявляется в возмож­ности восстановления речевых функций при локальных пораже­ниях левого полушария путем переноса центров речи из левого по­лушария в правое. Установлено, что при повреждении речевых зон левого полушария в ранний период жизни, выполнение их функ­ций могут взять на себя симметричные отделы правого полушария.

Если по медицинским показаниям у младенцев удаляют речевые зоны левого полушария, то развитие речи не прекращается и более того — идет без видимых нарушений.

Развитие речи у младенцев с удаленным левым полушарием оказы­вается возможным благодаря переносу центров речи в правое полу­шарие. В последующем стандартные тесты, оценивающие уровень вербального интеллекта, не выявляют существенных различий в вербальных способностях оперированных по сравнению со всеми остальными. Лишь крайне специализированные тесты позволяют вы­явить разницу речевых функций детей с удаленным левым полушари­ем и здоровых: оперированные в младенчестве дети обнаруживают трудности при использовании сложных грамматических конструкций.

Относительно полное и эффективное замещение речевых функ­ций оказывается возможным только в том случае; если оно нача­лось на ранних стадиях развития, когда нервная система обладает высокой пластичностью. По мере созревания пластичность снижа­ется и наступает период, когда замещение становится невозможным.

Несмотря на теоретические разногласия, все исследователи сходят­ся в одном: у детей, особенно в дошкольном возрасте, правое полуша­рие играет значительно большую роль в речевых процессах, чем у взрослых. Однако прогресс в речевом развитии связан с активным включением левого полушария. По некоторым представлениям обу­чение языку играет роль пускового механизма для нормальной специ­ализации полушарий. Если в должное время овладения речью не про­исходит, области коры, в норме предназначенные для речи и связан­ных с ней способностей, могут претерпевать функциональное пере­рождение. В связи с этим возникло представление о сензитивном пе­риоде освоения речи, который охватывает довольно длительный пери­од онтогенеза — все дошкольное детство, при этом пластичность нер­вных центров постепенно уменьшается и утрачивается к началу по­лового созревания. Кроме того, к 7 – 8 годам формируется преиму­щество правого полушария в восприятии эмоций в пении и речи.

[…]

Ротенберг В.С., Бондаренко С.М. Мозг. Обучение. Здоровье: Кн. для учителя . – М.: Просвещение, 1989. – с. 158 – 177

Функциональная асимметрия полушарий мозга, типы мышления и обучение

[…]

Два полушария мозга и две стратегии в познании и творчестве

Зачем нам два полушария мозга? До недавнего време­ни предполагалось, что мозг – чуть ли не такой же парный орган, как почки или легкие, и значительная часть функ­ций одного полушария полностью соответствует функциям другого. Действительно, левое полушарие отвечает за дви­жения правых конечностей и за чувствительность правой половины тела, а правое – за движения левых конечностей и все вицы чувствительности слева. Единственным исклю­чением считалась способность к речевому общению, к по­ниманию и продуцированию речи — эта функция относилась к ведению левого полушария, так как речь нарушалась только при повреждении левого полушария. Поскольку не было известно никакой столь же важной психической функ­ции, которая страдала бы при поражении инсультом, опу­холью или травмой правого полушария, оно считалось «немым». Правда, невропатологи давно заметили, что по­вреждение правого полушария часто приводит к нарушениям ориентации человека в пространстве, к затруднениям при выполнении некоторых элементарных действий (например, зажигание спичек, застегивание одежды), к ухудшению восприятия музыкальных произведений; нарушалось также представление о собственном теле: больные с пара­личом левых конечностей не понимали, что у них не дви­гаются левая нога и рука, и пытались встать. Однако все эти отдельные симптомы не складывались в целостную кар­тину какой-то определенной функции, страдающей при повреждении правого полушария.

Открытие межполушарной функциональной асимметрии мозга было такой же революцией в физиологии и психоло­гии, как открытие деления атомного ядра — в физике. Она началась со смелой операции, в процессе которой амери­канский исследователь, ныне Нобелевский лауреат Р. Сперри рассек все основные связи, соединяющие полушария у больного, страдающего эпилепсией. Разумеется, это было предпринято не в научных целях — предполагалось, что та­кое разъединение полушарий предотвратит распростране­ние судорожной активности по всему мозгу и избавит пациента от сильных судорожных припадков. Но выявленные после операции общие закономерности работы мозга и воз­никшие в связи с этим проблемы не только конкретно-на­учного, но и философского характера оттеснили на задний план те практические задачи и прикладные результаты, ради которых была поначалу предпринята операция. Дан­ные, полученные Р. Сперри и его последователями, неодно­кратно приводились в популярной литературе, что позволя­ет нам лишь вкратце остановиться на основных резуль­татах.

Оказалось, что левое полушарие полностью сохраняет способность к речевому общению и к манипулированию другими строго формализованными знаками. Его работа позволяет человеку понимать обращенную к нему речь, как устную, так и письменную, давать грамматически правильные ответы. Работа левого полушария позволяет человеку свободно оперировать цифрами и математическими формулами в пределах формальной логики и ранее усвоен­ных правил. Но активность левого полушария, в отличие от правого, не способствует различению интонаций речи и модуляции голоса. Кроме того, левое полушарие как бы нечувствительно к музыке (хотя и реагирует на определен­ный устойчивый ритм в звуках) и плохо справляется с распознаванием сложных; образов, не поддающихся разложению на простые составные элементы. Так, работа одного лишь левого полушария не позволяет идентифицировать изображения человеческих лиц и не обеспечивает эстети­ческое восприятие произведений искусства. Еще более впе­чатляет то, что при прекращении связей между полушари­ями правая рука, анатомически связанная с левым полу­шарием и функционально ему подчиненная, сохраняет спо­собность к письму, однако утрачивает способность не толь­ко к спонтанному рисованию, но даже к перерисовыванию довольно простых изображений. Эта рука, на которую большинство людей привыкло преимущественно полагаться в повседневной деятельности, утрачивает умение сложить, из кубиков элементарную фигуру и выбрать на ощупь при закрытых глазах, в соответствии с инструкцией, определен­ный знакомый предмет из набора других привычных пред­метов. Зато со всеми такими заданиями легко справляется левая рука, подчиненная правому полушарию. Однако, в свою очередь, человек в этой ситуации испытывает серьезные затруднения, когда надо назвать предмет, нащупанный левой рукой. Ведь правое полушарие «понимает» речь, хо­тя и в ограниченном объеме, но почти не способно к речеговорению и плохо справляется с аналитическими задача­ми, например с решением математических и формально­логических задач.

Исследования на здоровых людях с нерассеченными межполушарными связями в целом подтвердили наличие функциональной асимметрии мозга. В частности, при за­даниях, требующих аналитического подхода, при соверше­нии простых арифметических действий и придумывании отдельных слов или фраз происходит, судя по изменениям электрической активности мозга, активация левого полу­шария, об этом же свидетельствует характерное устремле­ние взора вправо. Эти и многие другие факты на первых этапах исследования привели к предположению, что левое полушарие специализировано на оперировании словами и другими условными знаками, а правое — на оперирова­нии образами реальных предметов, а также отвечает за ориентацию в пространстве и некоторые эмоциональные состоянии.

Однако тщательный анализ результатов эксперимен­тальных исследований говорит об упрощенности такого подхода. Действительно, хотя активность одного лишь правого полушария практически не позволяет человеку проду­цировать сколько-нибудь связную речь, все же такой субъект довольно хорошо понимает элементарную речь, простые грамматические конструкции. Исследование вызванных потенциалов мозга (электрического ответа мозга на внешние стимулы) показало, что правое полушарие у здоровых людей несколько быстрее левого реагирует на любые предъявляемые сигналы, в том числе на буквы и целые слова. С другой стороны, невозможно и утверж­дать, что левое полушарие в принципе неспособно к опе­рированию образами. Приблизительно у ¹/₃ пациентов, пе­ренесших операцию рассечения связей между полушариями, сохраняются отчеты о сновидениях. Сновидения, как из­вестно, представляют собой более или менее сложные ком­бинации образов, и поскольку после такой операции чело­век может отчитываться только о психических процессах, связанных с функцией левого полушария, невозможно от­рицать, что сновидения в данном случае формируются именно в нем. Правда, сами сновидения при этом не­сколько отличаются от обычных большой простотой, не­замысловатостью и однозначностью, но это тем не менее зрительные образы. В процессе прослушивания музыки на электроэнцефалограмме иногда регистрируется увеличение активности левого полушария — правда, только у тех лю­дей, которые неспособны к непосредственному восприятию мелодий, к погружению в них, а пытаются их как бы ана­лизировать. Соотношение между активностью правого и левого полушария различно при восприятии художествен­ных и технических текстов: хотя в обоих случаях человек имеет дело со словесными конструкциями, при чтении тех­нических текстов больше активизируется левое полушарие, а при чтении художественных — правое. Поэтическое твор­чество—это оперирование словами, а между тем оно глу­боко страдает при повреждении правого полушария. Таким образом, различие между функциями полушарий отнюдь не может быть сведено к различию между материалом, кото­рым каждое из них оперирует. Значительно более продук­тивно искать различия в самих способах манипулиро­вания этим материалом — безразлично, словесным или об­разным.

В чем же состоит особенность этих способов? Специфи­кой «правополушарного» мышления многие авторы счита­ют готовность к целостному «схватыванию», к одномомент­ному восприятию многих предметов и явлений и мира в целом со всеми его составными элементами. С «левополушарным» мышлением связывается, напротив, способность к последовательному, ступенчатому познанию, которое но­сит соответственно аналитический, а не синтетический ха­рактер.

Благодаря правому полушарию как бы сам по себе складывается целостный образ мира, а левое постепенно и кропотливо собирает модель мира из отдельных, но тща­тельно изученных деталей.

Но можно ли считать, что способность к одномоментно­му «схватыванию» свойственна только правому полуша­рию? Некоторые исследования заставляют ответить на этот вопрос отрицательно. Здоровому человеку в правое и левое поле зрения (соответственно в левое и правое полушарие) предъявляли набор простых знаков, букв или геометриче­ских фигур, расположенных на одном кадре, и просили как можно быстрее определить, все ли знаки одинаковы или один чем-то отличается от других. В тех случаях, когда отличие действительно имело место, оно касалось только каких-то определенных деталей знака (например, если пользоваться аналогами из русского алфавита, то среди нескольких букв «к» была одна буква «н»). Оказалось, что левое полушарие справляется с этой задачей так же быстро, как и правое. Это значит, что левое полушарие тоже способно к одномоментной обработке поступающей информации. Однако если вместо знаков, отличающихся по одному конкретному признаку, предъявлять каждому из полушарий сложные образы, различие между которыми при всей его очевидности чрезвычайно трудно формализо­вать, — правое полушарие действительно обнаруживает су­щественные преимущества. Так, оно значительно быстрее и лучше справляется с опознанием и идентификацией чело­веческих лиц. Следовательно, целостность и одномоментность восприятия приобретают существенное значение и отличают правое полушарие от левого только при восприя­тии сложных объектов. Только целостное восприятие мо­заики или калейдоскопической картины, в которых каждый элемент связан со многими другими не единичными и стро­го определенными, а множественными и в силу этой мно­жественности «размытыми» связями, — только такое вос­приятие привносит то новое качество, которое отличает стратегию «правополушарного» мышления от стратегии «левополушарного».

Целостное же восприятие цепи, сложенной из сходных звеньев, ничего не добавляет к ее анализу, даже если неко­торые звенья несколько отличаются от остальных, обра­щая на себя внимание.

[…]

Межполушарная асимметрия и эволюция человека.

Не­которые исследователи считают, что только функции левого полушария совершают качественный скачок в процессе становления человека, достигая у него такой высшей фор­мы, как логическое мышление и сознание. Функциональ­ные же возможности правого полушария нередко счита­ются как бы застывшими на том уровне развития, какого они достигли у высших млекопитающих. Эта точка зрения вызывает возражение прежде всего с философских пози­ций. Конечно, коренным отличием человека является фор­мирование именно «левополушарного» символического мышления и сознания. Но было бы ошибкой считать, что такое фундаментальное изменение функций левого полу­шария никак не сказывается на функциях тесно с ним свя­занного правого и последние остаются такими же, как и до возникновения сознания. Такой подход не диалектичен.

Существует общий биологический принцип развития, в соответствии с которым чем выше уровень организации функций, тем больше выражены их дифференциация и распределение между различными системами. В работе полушарий мозга этот принцип проявляется особенно ярко. Левое полушарие оказалось ответственным только за фор­мально-логическое (понятийное) мышление и речь, кото­рые и достигли максимального развития. Интересно, что у детей с нарушением речевых функций (дислексия) спо­собность к организации образной информации представлена, в той или иной степени, в обоих полушариях, и пред­полагается, что именно это обстоятельство препятствует адекватному развитию речи.

В связи с тем что у взрослых здоровых людей логиче­ское мышление «закреплено» исключительно за левой половиной мозга, освобожденное от этой задачи правое по­лушарие получает возможность целиком посвятить себя созданию многозначных контекстов. Тем самым обеспечи­ваются максимальные условия для организации таких кон­текстуальных связей, и возникает свойственное только че­ловеку художественное мышление, способность к отраже­нию мира в искусстве. […].

Как развивается мышление в детстве

Человек не рождается с двумя окончательно сформированными си­стемами мышления. Долгое время считалось, что у ново­рожденного, а также в первые годы жизни вообще отсут­ствует межполушарная функциональная асимметрия и обе половины мозга совершенно равнозначны. В пользу этой точки зрения свидетельствовало то, что даже тяжелое по­вреждение левого полушария в раннем детстве не приво­дит к расстройству речевых функций — речь развивается за счет возможностей правого полушария. У взрослых при левосторонних инсультах и опухолях правое полушарие уже не способно взять на себя такую заместительную функ­цию. Поэтому многие исследователи предполагали, что в первые годы жизни мозг эквипотенциален и полушария как бы взаимозаменяемы. Однако дальнейшие исследования показали, что это не совсем так. Во-первых, принятие одним из полушарий на себя несвойственных ему функций су­щественно сказывается в дальнейшем на развитии его собственных способностей; так, возможность к организации многозначного контекста у правого полушария, «заместившего» дефектное левое в речепродукции, оказывается в дальнейшем сниженной. Точно так же речь развивается «медленнее, если способность к образному, многозначному мышлению равномерно распределена между полушариями. Из этих фактов можно сделать вывод, что уже при рождении существуют, по меньшей мере, предпосылки к функ­циональной асимметрии, которые реализуются при адек­ватных условиях воспитания и обучения. Об этом же сви­детельствуют и некоторые новейшие исследования, пока­завшие, что левое полушарие новорожденного более ак­тивно реагирует на звуковые стимулы, чем правое. Разу­меется, молодой мозг очень пластичен и при необходимости может перестроиться, даже несмотря на имеющиеся врож­денные предпосылки, но такая перестройка не происходит безболезненно.

Однако врожденные предпосылки — это только исход­ные условия, а сама асимметрия формируется в процессе индивидуального развития, под влиянием социальных кон­тактов, прежде всего семейных Различные авторы на ос­новании результатов исследований приходят к выводу, что в первые годы жизни доминирует правое полушарие. В ис­следованиях Д.А. Фарбер и ее сотрудников показано, что у детей от 3 до 7 лет в ситуации как непроизвольного, так и произвольного внимания активизируется преимуществен­но правое полушарие и только начиная с 10-летнего возраста — левое. Сдвиг асимметрии в сторону относительно­го преобладания левого полушария становится особенно выраженным к концу подросткового периода Особый ин­терес представляет тот факт, что у детей-правшей 8 – 9 лет даже при решении арифметических задач более реактив­ным и активизированным является правое полушарие и только между 10 и 14 годами существенно возрастает активность левого полушария. […] Если правое полушарие от­ветственно за целостное восприятие, за быстрое «схваты­вание» всех аспектов ситуации для принятия экстренного решения еще до детального анализа, то очевидно, что эти функции должны иметь исходное преимущество для приспособления к миру. Но столь же очевидно, что при пре­обладании этих способностей последовательный анализ ин­формации недоступен. Следовательно, и арифметические задачи решаются не с помощью выявления принципиаль­ного ключа, позволяющего успешно справляться со всеми задачами данного типа, а каждый раз очень конкретно и индивидуально, с использованием бытовых ассоциаций – так, как решал Буратино предложенные Мальвиной задачи на сложение и вычитание. Эти особенности детского мышления необходимо учитывать при обучении. Но поскольку школа усматривает одну из главных своих задач в разви­тии и тренировке логического мышления, то все усилия педагогов часто оказываются направленными на стимуля­цию «левополушарных» возможностей, и, по-видимому, в значительной степени именно этим усилиям мы обязаны такому выраженному сдвигу асимметрии влево. Во всяком случае, по наблюдениям П. Тульвисте и В.В. Аршавского, у взрослых представителей восточных культур, по тем или иным причинам не получивших школьного образования, «левополушарный» стиль мышления, способность к анали­зу и выявлению однозначных связей развиты значительно меньше, чем у тех, кто учился в школе. Разумеется, ис­ходные способности к этому стилю мышления существуют у всех, но без постоянной тренировки и стимуляции они не достигают большого развития. В условиях же западной ци­вилизации, где доминирует формально-логический анализ, дети еще до школы постоянно сталкиваются с проявлени­ями «левополушарного» стиля мышления, что постепенно подготавливает их к требованиям школы.

Коренной перелом, по-видимому, начинается с овладе­ния письменностью. Во всяком случае, Ю.А. Грибовым подмечен знаменательный факт: уже в I классе значи­тельно увеличивается, по сравнению с дошкольным пери­одом, доля нарисованных детьми портретов в левом полуполе пространства, когда дети рисуют правой рукой. По­казано, что манипулирование в левой половине простран­ства, даже правой рукой, в значительной степени контро­лируется правым полушарием. Поэтому наблюдение Ю.А. Грибова может трактоваться так: обучение письму правой рукой приводит к более выраженной дифференци­ации полуполей пространства именно для этой руки. В ре­зультате для изобразительной деятельности охотнее ис­пользуется левое полупространство, более тесно связанное с правым полушарием, не включенным в овладение пись­менностью.

В тех сообществах, где культурные традиции и тесно ввязанный с ними стиль мышления не способствуют, а ско­рее противодействуют процессу обучения, основанному на стимуляции «левополушарных» способностей, сдвиг межполушарной асимметрии влево менее выражен и происхо­дит более мучительно, требует дополнительных усилий от, субъекта.

Таким образом, сдвиг межполушарной асимметрии в сторону абсолютного господства «левополушарной» стратегии мышления не является только биологической функ­цией взросления, а в большей степени зависит от социальных влияний и обучения. […]

Леворукость — беда или благо? Проблема леворукости остается одной из серьезных проблем в педагогике. Дол­гое время считалось, что детей, которые пользуются левой рукой активнее чем правой и в том числе пишут ею, не­обходимо систематически переучивать, подгоняя под об­щий стандарт. Но ничего хорошего из такого переучива­ния не получалось: у детей часто развивались невротиче­ские реакции. На современном уровне знаний это можно понять: ведь леворукость — это не просто предпочтение ле­вой руки, но и совершенно отличное от нормы распределе­ние функций между полушариями мозга, и заставлять левшу писать правой рукой — это значит вмешиваться в уже сложившуюся и достаточно сложную функциональную систему и стремиться перестроить ее без достаточных для этого предпосылок. Если письменная речь осуществляется левой рукой и, следовательно, по крайней мере частично, регулируется правым полушарием, то заставлять ребенка писать правой рукой означает создавать дополнительную Нагрузку для систем левого полушария, которые в процес­се развития мозга оказались вовлеченными в другие функ­ции. Это не следует понимать таким образом, что у левшей полушария как бы просто поменялись местами: левое де­лает то, что должно делать правое, и наоборот. Такое по­нимание было бы грубым упрощением.

Многочисленными исследованиями показано, что цент­ры, ответственные за устную речь, у подавляющего числа леворуких находятся в левом полушарии, как и у всего остального праворукого человечества. Просто дифферен­циация функций по полушариям у левшей не так выражена, как у правшей, способности к организации одно- и много­значного контекста не так жестко латерализованы. Это приводит к целому ряду важных и интересных последст­вий.

С одной стороны, справедливо считается, что чем выше уровень функциональной организации системы, тем выраженней должна быть специализация ее отдельных состав­ляющих, т. е. четкое распределение функций по полуша­риям способствует более высокому развитию каждой из них. Это теоретическое положение подтверждается резуль­татами конкретных исследований. Так, показано, что правополушарные функции, способность к организации образно­го контекста ослаблены у тех людей, у которых нет полной латерализации речевой функции, т. е. она представлена в обоих полушариях. Частичная представленность этой функции в правом полушарии как бы затрудняет полную реализацию его собственных потенций. Но, с другой сто­роны, имеются наблюдения, свидетельствующие об особых способностях левшей к целостному восприятию и к предвидению, которое выходит за рамки простого вероятност­ного прогноза. В исследовании Ю.А. Грибова установлено, что именно дети-левши в максимальной степени способны к творческому самовыражению при благоприятных усло­виях — при проблемном обучении и приобщении к худо­жественному творчеству.

Как можно понять и разрешить это противоречие? Нам представляется, что относительно более высокий творческий потенциал у левшей и их большая готовность включиться в разнообразное коллективное художественное творчество обусловлено не меньшей латерализацией функций как та­ковой, а соотношением этих особенностей мозга левшей с особенностями культурной среды и воспитания. Наша куль­тура, тем паче в век научно-технической революции, ори­ентирована прежде всего на развитие логико-знаковых, левополушарных компонентов мышления, и в результате он очень быстро становятся доминирующими. Такая направленность воспитания и обучения характерна не только для школы — она проявляется и на более ранних этапах, в семье и в детском саду. Педагоги художественных школ отмечают, что уже одного года пребывания в детском саду оказывается достаточно для стандартизации мышления детей.

При достаточно выраженной латерализации функций (т.е. их дифференцированного распределения по полуша­риям мозга), характерной для правшей, такой левополушарный стиль обучения, как ключ к замку, подходит к по­тенциальным возможностям левополушарных компонен­тов мышления, стимулирует их развитие и быстро приво­дит к их доминированию, несмотря на исходное преоблада­ние правополушарных компонентов. Ведь последние ос­таются без должного развития. Если же потенциальные воз­можности обоих компонентов мышления относительно сни­жены, как это имеет место у левшей при недостаточной латерализации функций, то это замедляет развитие способ­ностей к формированию однозначного контекста и остав­ляет определенные шансы за правополушарными способ­ностями. Достаточно уже того, что доминирование левого полушария наступает не так быстро и оказывается не столь абсолютным. Дети при этом сохраняют готовность к более гармоничному развитию, их правополушарные способности легче пробудить к жизни.

Но из этих наблюдений следует и более важный вывод. Если дети с нормальным развитием межполушарной асим­метрии, праворукие, своевременно (т. е. достаточно рано, задолго до школы) попадают в атмосферу разносторонне­го развития, когда активация левополушарных компонентов мышления уравновешивается стимуляцией образного мышления, они могут развить свой творческий потенциал даже в большей степени, чем леворукие. Ведь исходные предпосылки для этого есть у каждого ребенка — функциональ­ная асимметрия сама по себе предусматривает возможность высокого развития обоих компонентов мышления. Вот по­чему у детей так важно осуществлять любое обучение с опорой на образы.

Ильин Е.П. Дифференциальная психофизиология. – СПб.: Питер, 2001. – 464 с.

Асимметрия зрения, слуха и вестибулярного аппарата

Асимметрия зрения. При рассмотрении асимметрии зрительной функции выделяют предпочтение одного глаза в качестве прицельного и уровень функционирования того или иного глаза, т. е собственно асимметрию по остроте зрения, величине поля зрения и т. д.

Прицеливание одним глазом — это фиксация предмета на сетчатке одного глаза (такое расположение головы, при котором ось от предмета идет перпендикулярно к центру сетчатки глаза, которым прицеливаются).

Для определения ведущего (прицельного) глаза используется очень простая про­ба. […] На сгибе сложенного пополам листочка нужно выре­зать полукруг диаметром около 3 см и, распрямив получившийся кружочек, поло­жить его перед собой на стол на расстоянии 30 – 40 см. Сидя за столом, взять листок с прорезью и подержать его перед глазами так, чтобы через отверстие в листке был ви­ден вырезанный кружочек. Ведущим будет тот глаз, при закрывании которого кру­жочек будет другим глазом не виден.

По этой пробе выявлено, что для фиксации предмета чаще всего используется пра­вый глаз, однако процент случаев его предпочтения не так высок, как предпочтение правой руки (соответственно 65 % и 95 %). Таким образом, по крайней мере, у 30 % людей предпочтение левого глаза не обусловлено праворукостью и до­минантностью левого полушария. На самом же деле, и в оставшихся 65 % случаев нет никакой уверенности, что ведущий глаз «подстраивается» под ведущую руку и доми­нантное полушарие.

Другой факт, не совпадающий с теорией доминантного полушария, состоит в том, что нет совпадения между предпочтением одного глаза для прицеливания и асиммет­рией по остроте зрения. Многочисленные измерения остроты зрения не выявили до­минирования какого-либо глаза у большинства обследованных, а если таковое име­лось, то оно распределялось приблизительно в равных процентах в пользу того или другого глаза…

Доминирование одного глаза отсутствует по величине поля зрения, по величине аккомодации, рефракции и другим функциональным показателям.

Асимметрия слуха. Предпочтение в использовании одного уха при слушании, прислушивании является твердо установленным фактом. Уже у новорожденного на­блюдается предпочтение правого уха при восприятии слов и дискриминации фонем, что свидетельствует о том, что в левом полушарии имеется генетически запрограм­мированный нервный субстрат, приспособленный для восприятия дискретных еди­ниц, которые составляют основу языка. Еще раньше Р. Пирс определял ведущее ухо по тому, каким ухом человек поворачи­вается к источнику звука, когда тот плохо слышен. По его данным, правое ухо было предпочитаемым в 65,8 % случаев, а левое – в 34,2 %. Большинство людей (13 из 18), по данным Д. Бродбент и М. Грегори (1964) распознавали речевые сигналы точнее правым ухом.

Однако В.Д. Еремеевой (1989) выявлено несовпадение предпочтения руки и уха у половины детей 7 лет. Да и по сведениям других авторов, в том числе и приведен­ных выше, несовпадение ведущей руки и ведущего уха встречается у взрослых при­близительно в одной трети случаев.

[...]

Доминантность полушария и психические функции

Особенно чувствительный удар по теории доминантного полуша­рия нанесли клинические и психофизиологические исследования, в которых изуча­лась зависимость тех или иных психических проявлений от локализации соответству­ющих им центров в правом и левом полушарии.

Речевые функции. Начиная с известных работ Поля Брока, утвердилось мнение, что у правшей центры речи находятся в левом полушарии, а у левшей — в правом. Такое мнение сложилось в результате клинических наблюдений за больными с ин­сультами, о чем за 30 лет до Брока (в 1836 году) сообщил неизвестный широкой науч­ной общественности французский врач Марк Дакс, однако его сообщение осталось незамеченным. При параличе правой руки терялась и речь, т. е. возникала афазия, а при параличе левой руки этого не было. У левшей наблюдались противоположные явления. Однако постепенно накапливались и другие данные, свидетельствовавшие о том, что и правое полушарие у правшей принимает участие в осуществлении речи, только другим способом.

В. Пенфилд и Л. Роберте (1965) пишут, что понимание речи возникает после по­ступления слуховых импульсов в оба полушария, как и восприятие прочитанного — после поступления в оба полушария зрительных импульсов. Правое полушарие, по их мнению, после обучения речи тоже принимает участие в пониманий и произношении речи. Авторы считают, что моторный артикуляционный механизм речи зависит от коркового механизма голосового контроля, локализованного в роландовой мотор­ной области обоих полушарий. Идеационный речевой механизм (т. е. словесный дви­гательный образ, память звучания слов) связан с функцией только одного полуша­рия. Хранилище умений писать и читать тоже находится только в одном полушарии, однако, возможно, что другие речевые умения обслуживаются обоими полушария­ми. Память понятий не связана, по мнению В. Пенфилда и Л. Робертса, только с од­ним полушарием, как речь, и независима от речи.

Таблица

Латерализация функций в левом и правом полушариях головного мозга

Функции левого полушария	Функции правого полушария
Хронологический порядок	Текущее время
Чтение карт, схем	Конкретное пространство
Запоминание имен, слов, символов	Запоминание образов, конкретных событий, узнавание лиц людей
Речевая активность, понимание смысла	Восприятие эмоционального состояния
Детальное восприятие	Целостное восприятие
Видение мира веселым	Видение мира мрачным

Ряд авторов полагают, что правое полушарие берет на себя функцию автомати­ческой речи: за счет него могут повторяться отдельные слоги, ответ «да – нет», серий­ная речь, пение, репродукция заученного содержания (М.С. Лебединский, 1941). Известен уникальный случай, когда все левое полушарие было сморщено, а больной цитировал и пел тексты песен.

При поражении левого полушария у больных возникает дислексия, т. е. наруше­ние способности к чтению. Однако это наблюдается не всегда. Все зависит от того языка, на котором человек учится читать. В Японии, например, дислексиков в 10 раз меньше, чем в странах Запада. Объясняется это тем, что в японском языке использу­ются два вида письма: капа, где, как и в нашем алфавите, символы соответствуют зву­кам (хотя каждый символ означает не отдельный звук, а слог, т. е. сочетание звуков) и кандзи, где символами служат иероглифы, отображающие не звуки, а предметы или понятия.

Предполагается, что зрительно-пространственное восприятие иероглифов осуще­ствляется правым полушарием (в связи с тем, что в отличие от левого полушария, осуществляющего переработку информации аналитически и последовательно, правое полушарие делает то же самое целостно и одновременно). Правое полушарие воспри­нимает наборы элементов как цельные кон­струкции, не рассматривая отдельные входящие в них части.

Поэтому японцы, перенесшие инсульт при локализации очага поражения в левом полушарии, теряли способность читать слова, написанные на кана, но продолжали читать иероглифические тексты.

Правое полушарие придает речи эмоциональную окраску: при его поражении речь становится монотонной.

Все сказанное относится к взрослым. У детей признается двустороннее предста­вительство речи, что доказывается двумя положениями: более частыми афазиями у детей при поражении правого полушария и более легким и быстрым восстановлени­ем речи при поражении левого полушария.

Для понимания того, что доминирование одного из речевых центров формирует­ся в процессе овладения речью и грамотностью, представляют интерес случаи, когда бывший правша, вследствие мозгового повреждения или повреждения руки вынуж­ден стать левшой. Ряд наблюдений говорят о том, что они становятся афазиками при повреждении правого полушария. […]

По-иному обстоит дело с размещением центров речи у левшей. Доказано, что у 70 % левшей они располагаются, как и у правшей, в левом полушарии, у половины из остальных левшей (15 %) речь контролируется правым полушарием, а у другой по­ловины — обоими полушариями.

Таким образом, уже рассмотрение речевой функции показывает, что правое полу­шарие не является послушным исполнителем воли другого, левого полушария. Еще более очевидным это становится при рассмотрении вопроса о локализации центров, заведующих другими психическими функциями, в частности — интеллектом.

Полученные в экспериментах и в клинике данные дают основание ученым предпо­лагать, что левое полушарие использует аналитическую стратегию переработки ин­формации, обеспечивает рационально-логическое, индуктивное мышление, связанное с вербально-символическими функциями, в то время как правое полушарие использует глобальную, синтетическую стратегию, обеспечивает пространственно-интуи­тивное, дедуктивное, образное мышление.

Таким образом, вербальный интеллект связывают с доминантностью левого по­лушария, а невербальный интеллект — с доминантностью правого полушария.

Конечно, речь не идет о том, что при этих типах обработки информации и мышле­ния работает исключительно одно полушарие. Имеется межполушарная интеграция. Но различия между людьми с различными типами мышления определяются боль­шей включенностью левого (при аналитическом типе) или правого (при синтетиче­ском типе) полушария.

Правда, полностью этот вывод относится только к взрослым. У подростков карти­на несколько иная. У них, вместо характерной для взрослых левополушарной доми­нантности по речи, чаще наблюдается правополушарная доминантность и симмет­ричность в распределении слухоречевых функций. Авторы объясняют это опережающим развитием правого полушария, функ­ции которого больше обусловлены генетически. Так, объем воспроизведения слов с левого уха достигает взрослого уровня уже к 10-11-летнему возрасту, в то время как объем воспроизведения с правого уха нарастает в процессе онтогенеза, достигая взрос­лого уровня только к 18 годам.

Зрительно-пространственная ориентировка. Нарушения зрительно-простран­ственной ориентировки и схемы тела, по мнению многих авторов, возникают, в основ­ном, при левосторонних параличах. Особенно впечатляют данные, полученные С. В. Бабенковой (1963), которая нашла, что среди 238 случаев поражения правого полушария в 78 % были нарушения схемы тела, которые распределились следующим образом: анозогнозия — 37 человек; неразличение правого и левого — 34 человека; незнание частей тела (аутотопагнозия) — 21 человек; ощущение отсутствия и чуждо­сти конечности — 24 человек; появление третьей руки на больной стороне (псевдо-полимелия) — 6 человек.

Однако имеется ряд фактов, заставляющих осторожно относиться к безапеляционному выводу о роли правого полушария в зрительно-пространственнной ориенти­ровки и восприятии схемы тела. Во-первых, отмечается, что большинство лиц, не раз­личающих правое и левое — это амбидекстры (т. е. люди, у которых нет ведущей руки). Это им раньше в армии при обучении ходьбе в строю командовали «сено-солома», привязывая им к одной ноге сено, а к другой — солому. Во-вторых, и С.В. Бабенкова не склонна считать выявленные ею нарушения «собственной функцией» правого полу­шария. Ей больше импонирует точка зрения, согласно которой у ребенка-правши соматогнозия приобретается не сразу для всего тела, а на месяц раньше для правой стороны. Исходя из того, рассуждает она, что легче страдает то, что приобретено по­зднее, чаще наблюдается нарушение схемы тела при правополушарном поражении, так как оно связано с левой стороной. В-третьих, А. П. Демичев (1949) наблюдал у левшей нарушение схемы тела при по­ражении как правого, так и левого полушария, а О. Зангуилл от­мечает, что нарушения схемы тела у правшей наблюдаются и при поражении левой теменной доли. Он считает, что топографическая ориентировка нарушается при по­ражении любого полушария.

[…]

Эмоции и межполушарная асимметрия. В отношении латерализации эмоций мне­ния ученых разделились. Бытующее представление о том, что эмоциональные про­цессы связаны исключительно с правым полушарием, многими учеными оспаривает­ся. Одни из них высказываются за связь положительных эмоций с левым полушари­ем, а отрицательных — с правым, и этому есть подтверждения. По данным X. Терциана и К. Цекотто, выключение с помощью барбитуратов одного из полушарий дало раз­ные результаты. При действии на правое полушарие наблюдалось эйфорически-маниакальное состояние, а при действии на левое полушарие — депрессивно-катастро­фическое состояние. Это подтверждает данные ряда авторов, что при поражении правого полу­шария у больных наблюдается эйфория, дурашливость, бестактность, неадекватность поведения.

По данным А. Кепалайте, люди более жизнерадостные, оптимистичные и с большей успешностью решения вербальных тестов отличаются большей активностью левого полушария, тогда как склонные к депрессивным переживаниям и характери­зующиеся наглядно-образным мышлением — большей активностью правого полуша­рия.

Другие ученые считают, что определяющей является специфика протекания эмо­ций. Так, при поражении правого полушария особо нарушаются эмоции, связанные с процессами восприятия или наглядно-действенного (невербального) мышления, а при поражении левого полушария нарушаются эмоции, обслуживающие речь.

Черты тревожно-мнительного характера выражены у правшей слабее, чем у лев­шей.

В.С. Ротенберг Мозг. Стратегия полушарий

Основные различия в работе полушарий головного мозга чело­века впервые обнаружил американский ученый лауреат Нобелев­ской премии Р. Сперри, который однажды в лечебных целях риск­нул рассечь межполушарные связи у больных эпилепсией и с изумлением обнаружил, что два полушария единого доселе мозга ведут себя как два совершенно различных мозга и даже не всегда до конца понимают друг друга. Человек, у которого было отклю­чено правое полушарие, а работало левое, сохранял способность к речевому общению, правильно реагировал на слова, цифры и другие условные знаки, но часто оказывался беспомощным, когда требовалось что-то делать с предметами материального мира или их изображениями. Когда отключали левое, а работало одно пра­вое полушарие, пациент легко справлялся с такими задачами, хорошо разбирался в произведениях живописи, мелодиях и инто­нациях речи, ориентировался в пространстве, но терял способность понимать сложные словесные конструкции и совершенно не мог сколько-нибудь связно говорить. В дальнейшем эти различия бы­ли подтверждены в многочисленных экспериментах и психофизио­логических исследованиях.

Однако результаты эти исследования приносили неоднознач­ные и даже противоречивые. Тем не менее как-то так получилось, что в научной, а затем и в популярной литературе стало укоре­няться несколько упрощенное представление, что различие между полушариями целиком определяется видом информации, которой полушария оперируют: левое — словами и другими условными знаками, а правое — образами и другими невербальными (несло­весными) сигналами. В соответствии с этим основная деятельность левого полушария получила название логико-вербального мышле­ния, а правого — пространственно-образного.

Но на деле столь четкого «разделения труда» между полуша­риями нет. Например, твердо установлено, что человек с одним правым полушарием способен понимать простую речь. Более того, работы лаборатории профессора Э.А. Костандова показали, что правое полушарие у здоровых людей быстрее левого реагирует практически на любую информацию — и образную, и словесную. Так, поэтическое творчество — это оперирование словами, а между тем оно грубо страдает при повреждении правого полушария. С другой стороны, нет ни одного бесспорного аргумента в пользу неспособности левого полушария воспринимать образы. В частно­сти, после рассечения «по Сперри» мозолистого тела, связывающе­го оба полушария, у одной трети исследуемых сохраняется спо­собность рассказывать о сновидениях, которыми «заведует» пра­вое. Но ведь после такой операции описывать словами можно только те психические процессы, которые происходят в левом полушарии. Нам остается только предположить, что сновидения в этом случае формируются именно в нем.

Музыка — это классический пример невербальной информа­ции, тем не менее в ряде случаев ее звучание активизирует работу левого полушария. Правда, это происходит только у тех людей, которые не испытывают чувства, полного «погружения» в стихию мелодий и звуков, не отдаются безраздельно этой стихии, а пыта­ются как бы анализировать воспринимаемое — «поверить алгеброй гармонию». Иными словами, воспринимая «не свою»— невербаль­ную— информацию, левое полушарие «по привычке» пытается переработать ее так же, как обычно поступает со словами, циф­рами и т. п.

Межполушарная асимметрия по-разному выражена и при чте­нии художественных и технических текстов. Хотя и в том и в дру­гом случае происходит восприятие и переработка вербальной ин­формации, но при чтении технических текстов больше активизиру­ется левое полушарие, а при чтении художественных — правое. То есть они опять-таки «не забывают» своих основных функций.

Все эти факты свидетельствуют о том, что различие между полушариями мозга определяется не столько качественными осо­бенностями воспринимаемого ими материала, сколько стратегией его переработки. В чем же состоит своеобразие этой стратегии?

Основной отличительной особенностью «правополушарного» — образного — мышления считают способность целостно, в комплек­се воспринимать предметы и явления, с одновременной и даже мгновенной обработкой многих, если не всех их параметров. А «левополушарное» мышление наделяют способностью к после­довательной обработке информации, когда познание происходит ступенчато, шаг за шагом, и благодаря этому носит аналитиче­ский, а не синтетический характер. Иначе говоря, правое полуша­рие как бы сразу «схватывает» всю картину мира в целом, левое же формирует ее постепенно, из отдельных, тщательно изученных деталей.

Однако в самое последнее время появились публикации, свиде­тельствующие о том, что способность к мгновенному «схватыва­нию» отнюдь не является исключительной привилегией правого полушария. Вот что показал, например, следующий эксперимент. Человеку поочередно, в левом и правом поле зрения (соответст­венно в правое и левое полушария), показывали набор относи­сительно простых знаков (букв или геометрических фигур) и проси­ли как можно быстрее определить, все ли они одинаковы. Отли­чаться они могли каким-то одним конкретным признаком, как от­личается, скажем, буква Т от буквы Г одним штрихом. Оказалось, что левое полушарие справляется с такими задачами не хуже, а порой даже лучше правого: при предъявлении информации в пра­вое поле зрения, связанное только с левым полушарием, испытуе­мый давал правильные ответы быстрее, чем при таком же опыте с левым полем зрения, воспринимаемым правым полушарием.

Значит, левое полушарие в принципе способно одновременно воспринимать и оценивать несколько предъявленных объектов. Но и здесь это удается только в тех случаях, когда задача по су­ществу носит аналитический характер и объекты сравниваются лишь по нескольким признакам.

Если же сопоставление должно производиться не между от­дельными конкретными и простыми признаками, а между сложными целостными образами, преимущество всегда оказывается на стороне правого полушария. Например, в тех случаях, когда нуж­но сравнить две фотографии человеческого лица или два художе­ственных произведения. В таких случаях сопоставляются не отдельные признаки, а вся их совокупность, со всеми многочислен­ными взаимными связями, которые и создают единое художествен­ное впечатление. Целостное восприятие одного предмета (моно­объекта) ничего не добавляет к анализу — не важно, последова­тельному или одномоментному, но опирающемуся на ограниченное число свойств этого предмета. Совсем другое дело — целостность мозаики, калейдоскопической картинки, где каждый элемент инте­ресен и сам по себе, и особенно во взаимоотношениях с другими элементами. Именно благодаря таким взаимоотношениям вся кар­тина в целом воспринимается как многозначная.

Вот мы и подошли к основному, на наш взгляд, различию меж­ду двумя типами мышления. Оно сводится к принципам составле­ния связного контекста из отдельных элементов информации. Левополушарное мышление из этих элементов создает однознач­ный контекст. То есть из всех бесчисленных связей между предме­тами и явлениями оно активно выбирает только некоторые, наи­более существенные для данной конкретной задачи. Так, например, слово «коса» может означать или форму женской прически, или участок суши, вдающийся в море, или сельскохозяйственное орудие. Даже такие простые и по видимости однозначные понятия, как «стол» или «стул», могут иметь и другие значения (в диетоло­гии «стол» — это отнюдь не предмет мебели). Ну а в конкретном предложении слова приобретают единственно нужное в данном случае значение. Именно в таком создании однозначно понимаемо­го контекста и состоит, на наш взгляд, стратегия левополушарного мышления. При этом совершенно не обязательно, чтобы использовались именно слова. Это могут быть и любые другие условные знаки. Так, специалисты, говорящие на разных языках, совершенно однозначно прочитывают инженерные схемы или географические карты и даже обсуждают свои проблемы на языке математики. Более того, даже образы могут быть использованы для формирования однозначного контекста. Мы прекрасно знаем плакаты и «художественные» полотна, легко поддающиеся одно­значной трактовке и пересказу.

На противоположных принципах основана стратегия правополушарного мышления. Оно создает многозначный контекст бла­годаря одновременному схватыванию практически всех признаков и связей одного или многих явлений. Если логико-знаковое мыш­ление формирует модель мира, удобную для анализа, но в чем-то условную и ограниченную, то образное мышление создает живой и полнокровный, натуральный образ мира. Отдельные свойства, грани образов взаимодействуют друг с другом сразу в нескольких «смысловых плоскостях», что, собственно, и создает эффект много­значности.

Самым простым и общеизвестным примером образного мышле­ния являются сновидения. Каждый из нас знает по собственному опыту, что сколь угодно подробный пересказ сюжета сновидений не в силах приобщить слушателя к тем сильным и сложным пере­живаниям, которые испытывал рассказчик во время «просмотра» сна. Да и сам он чувствует, что словами невозможно передать то основное, что делало сновидение таким интересным и значитель­ным. А дело-то в том, что в пересказе невольно приходится огра­ничиваться лишь отдельными связями между событиями и дейст­вующими лицами сна, тогда как в ходе «представления» они соединены гораздо большим числом самых неожиданных уз. И если отдельные предметы, события или персонажи в сновиде­ниях представляются столь многозначительными, символическими и даже загадочными, то только потому, что они существуют не са­ми по себе, а в сложных сочетаниях с другими элементами снови­дений. Впрочем, некоторые сновидения могут быть, по-видимому, организованы и по законам однозначного контекста — именно та­кие сохраняются в левом полушарии после рассечения межполушарных связей.

Другим широко известным примером активности правополушарного мышления является творчество — и в искусстве и в науке. Мы постоянно чувствуем, что не можем без серьезных по­терь передать другому всю гамму впечатлений, вызванных карти­ной, симфонией или стихотворением. Тот общепризнанный факт, что произведения искусства не поддаются исчерпывающему ана­лизу и безоговорочной интерпретации, а суть их не сводится к формальной сюжетной основе, как раз и отражает роль многознач­ного контекста. Поэтому можно считать оправданными попытки сопоставлять сновидения с художественным творчеством. В основе обоих феноменов лежит возможность организовать многозначный контекст, но подчинены они разным задачам; творчество создает основу для самовыражения художника, а сновидения позволяют разрешать внутренние конфликты, сохраняют психологическую устойчивость субъекта и восстанавливают поисковую активность.

Для научного творчества, то есть для преодоления традицион­ных представлений, для обнаружения новых закономерностей или нового подхода к уже известным фактам, также необходимо вос­приятие мира во всей его целостности. Вот почему способность к организации многозначного контекста является как бы общим знаменателем любого вида творчества, независимо от его направ­ленности и конкретного содержания.

Для определения творческих способностей психологи часто ис­пользуют так называемый тест Гилфорда. Суть его в следующем: человеку предлагают назвать все воображаемые способы примене­ния какого-нибудь предмета (например, из домашнего обихода), не смущаясь и самыми невероятными, самыми эксцентричными предложениями. Чем больше вариантов предлагает испытуемый, тем больше среди них нетривиальных, тем выше оцениваются его творческие возможности. Результаты тестирования подтверждают­ся действительными достижениями выдающихся личностей.

Между тем нетрудно заметить, что этим тестом выявляют спо­собность преодолевать ограничения, создаваемые однозначным контекстом,— выполняя тест, человек должен отказаться от при­вычных представлений и попытаться обнаружить множественные связи между предметами взамен привычных единичных.

Другой способ оценки (определения) творческих способностей состоит в том, что испытуемым предлагают составить парные сло­весные ассоциации. При этом люди с высоким творческим потен­циалом чаще называют антонимы, чем синонимы, то есть они легче ассоциируют те или иные понятия с противоположными по значению, чем со сходными. Это означает, что они способны ви­деть предметы и явления в более широком контексте и готовы к одновременному постижению не одной, а нескольких идей или сторон явлений.

Такова концепция фундаментальных различий между лево- и правополушарной стратегией переработки информации. Надо ска­зать, что она важна и сама по себе, а кроме того, открывает новые возможности для объяснения некоторых физиологических закономерностей работы мозга. Логико-знаковое мышление, как мы уже отмечали, вносит в картину мира некоторую искусствен­ную упорядоченность, тогда как образное мышление обеспечивает естественную непосредственность восприятия мира таким, каков он есть. Если пользоваться понятиями теории информации, можно сказать, что левополушарное мышление уменьшает энтропию (хаотичность, неопределенность ситуации) и организует информа­цию в некую систему. Но уменьшение энтропии требует от систе­мы дополнительных затрат, от живой системы — затрат физиоло­гических. Это подтверждается результатами психофизиологиче­ских исследований.

У испытуемых регистрировалась биоэлектрическая активность мозга. Сначала в состоянии покоя, затем при решении задач, тре­бовавших в одном случае нетривиального творческого подхода, а в другом — только формально-логических операций. Сопоставлялась выраженность на ЭЭГ альфа-ритма (знаменитого «ритма покоя»). Между выраженностью этого ритма и степенью активации мозговых структур имеется обратная зависимость: чем сильнее возбужден (работает) мозг, тем меньше амплитуда альфа-ритма на ЭЭГ. И наоборот.

И оказалось, что в состоянии покоя у высокотворческих людей альфа-ритм выражен слабее, чем у лиц с обычными способностя­ми. А при решении задач творческого характера их альфа-ритм даже увеличивается по сравнению с фоном, тогда как при реше­нии формально-логических задач он снижается до такого же уров­ня, что и у обычных людей при решении любого типа задач. Значит, людям с высокими творческими способностями при реше­нии творческих задач не нужна дополнительная активация мозго­вых структур. И наоборот, задачи, адресованные к левополушарному мышлению, требуют дополнительной активации мозга у всех лиц, независимо от творческого потенциала.

Стало быть, формирование многозначного, образного контекста в принципе требует меньших физиологических затрат, чем форми­рование однозначного, упорядочивающего контекста. И действи­тельно, существуют многочисленные наблюдения, что для лиц, сохраняющих способности к образному мышлению, творческая деятельность менее утомительна, чем рутинная работа. Люди же, не выработавшие способность к формированию образного контек­ста, нередко предпочитают выполнять механическую работу, при­чем она им не кажется скучной. Такие люди как бы закрепощены собственным формально-логическим мышлением: стремление к творчеству, высокие духовные запросы кажутся им ненужной блажью, даже глупостью. Мир для них однозначен, как дважды два четыре, но насколько же он обеднен.

Тут надо сказать, что основа такой беды закладывается в детстве, в школьные годы. Среднее образование у нас почти цели­ком построено на развитии именно формально-логического мыш­ления, способности формировать однозначный контекст. И чем бо­лее прикладывается к этому усилий, тем труднее потом выйти из рамок однозначности. Отсюда ясно, как важно с ранних лет пра­вильно строить воспитание и обучение, чтобы оба нужных челове­ку типа мышления развивались гармонично, чтобы образное мыш­ление не оказалось скованным рассудочностью, чтобы не иссякал творческий потенциал человека. И в этом плане заслуживают вся­ческой поддержки требования предпринятой теперь реформы школьного образования развивать у детей чувство прекрасного и умение правильно оценивать произведения искусства, видеть кра­соту природы.

Два типа мышления, две стратегии полушарий... В нормальных условиях между ними нет антагонизма, нет конкуренции. Они тес­но сотрудничают, взаимодействуют, дополняя и обогащая друг друга.

Безруких М.В. Леворукий ребенок в школе и дома. – Екатеринбург: ЛИТУР, 2001. – 320 с.

[…]

Есть и отдельные тесты, традиционно используемые для определения леворукости. Одним из таких хорошо известных тестов являетсяпереплетение пальцев рук. Тест должен выполняться быстро, без подготовки. У правшей сверху ложится большой палец правой руки, у левшей — левой. Несмотря на большую популярность, тест мало информативен.

Второй столь же известный —«поза Наполеона» — скре­щивание рук. У правшей правая кисть сверху на левом предплечье, а левая кисть — под правым предплечьем, у левшей — сверху кисть левой руки, а под левым пред­плечьем — правая.

Третий —аплодирование. У правшей при аплодировании более активная правая рука, у левшей — левая. Этот тест считается информативным у взрослых, а дети чаще аплодируют двумя руками, хлопая обеими ладошками.

Очень интересны и информативны пробы на одновре­менные действия: обеих рук, например рисование (круга, квадрата, треугольника). Движения, выполняемые веду­щей рукой, могут быть более медленными, но более точ­ными. Линии фигур, нарисованные ведущей рукой, более четкие, ровные, меньше выражен тремор (дрожание руки), углы не сглажены, точки соединения не расходятся. Некоторые исследователи рекомендуют выполнять это зада­ние «с закрытыми глазами, тогда есть возможность более четко выделить нарушение формы, пропорций фигуры, которая рисуется неведущей рукой.

Учитывая, что скорость движений и сила ведущей руки больше, чем неведущей, можно использовать разные виды заданий на определение скорости и силы правой и левой руки.

Для оценки скорости можно использовать число простукиваний указательным пальцем, за 10 секунд, число точек (касаний ручки) на плоскости листа при постуки­вании ручкой за 10 секунд, каждое задание выполняется трижды и рассчитывается среднее значение. Силу ведущей и неведущей руки можно измерить ручным динамометром. Силу каждой руки необходимо измерить три раза и рассчитать среднее значение. Ведущей считается рука, превосходящая неведу­щую на 2 кг. Определение «рукости» у детей лучше про­водить при оценке выполне­ния различных действий.

По мнению немецкого ис­следователя Ф. Кречмера, для определения рукости «необхо­димо попросить ребенка про­демонстрировать следующие действия: как он поливает цветы, перемещает песок лопат­кой, чистит зубы, толкает пал­кой шарик, достает книги с полки, открывает замок-молнию, зажигает спички; выни­мает пробку из ванны и т.д. Предпочитаемая рука может быть определена в рисовании, при рисовании правой и левой рукой узоров и кругов». Если ребенок выбирает для выполнения всех заданий левую руку, и движения выполняются легче и точнее, то ребенок левша. Однако, использовать опи­сываемые Ф. Кречмером задания для тестирования рукости не так просто, как кажется на первый взгляд. При оп­ределении рукости важно все: где находится предмет, ко­торым нужно манипулировать, где ребенок, как дается инструкция. Непросто использовать рекомендацию и про­водить исследования рукости в процессе соревнования, чтобы дети не догадались о цели заданий. Среди таких заданий предлагается задание вытереть классную доску, вырезать ножницами фигуру, узор, поднять предмет (мяч) с пола, сложить фишки в коробку. Во всех случаях важно соблюдать условия тестирования, о которых мы расскажем подробно.

При проведении обследований детей особое внимание уделяется выполнению графических заданий и бытовых действий. По мнению французской исследовательницы М. Озьяс в том случае, когда определение рукости вызы­вает какие-либо проблемы, необходимо проводить пол­ное обследование, включающее 20 заданий, а в тех слу­чаях, когда этих проблем нет, можно применить сокра­щенный вариант.

Полный набор М, Озьяс включает следующие задания:

1. Завинтить крышки на бутылках.

2. Зажечь спички.

3. Разрезать бумагу ножницами.

4. Наколоть, нанизать (но не на стержень (иголку), а стержень необходимо вставлять в небольшое от­верстие пуговиц, бусин, геометрических фигур).

5. Почистить обувь щеткой.

6. Намотать нитку на катушку.

7. Перелить воду из одного сосуда в другой.

8. Попасть иголкой, булавкой в небольшую точку.

9. Отвинтить гайку (рукой, ключом).

10. Сложить мелкие детали (пуговицы, бусины) в узкий цилиндр.

11. Разложить (раздать) карточки (карты).

12. Проколоть дырочки (5-6 ударов).

13. Стереть ластиком предварительно нарисованные крестики.

14. Продеть нитку в иголку.

15. Почистить себя, стряхнуть с себя соринки, пыль.

16. Капнуть из пипетки в узкое отверстие бутылоч­ки.

17. Достать бусинку ложкой из стакана.

18. Позвонить колокольчиком, дернуть за шнур звон­ка.

19. Закрыть, открыть молнию на сумке.

20. Взять стакан и сделать несколько глотков воды.

В тех случаях, когда выбирается рука для письма, М. Озь­яс советует обратите внимание на следующие задания: зажи­гание спичек, накалывание бусин, пуговиц, переливание воды, прокалывание дырочек, раскладывание карточек, стирание ластиком рисунка, отряхивание, капание из пипетки, доставание бусинки из стакана, звонок в колокольчик (всего 10 заданий). В сокращенной батарее тестов нет графических заданий, это в основном бытовые действия, требующие точ­ности, ловкости, точной координации движений. И самое главное — все действия непривычны, не натренированы, что, по мнению автора, и позволяет получить более точную кар­тину превосходства одной руки над другой. Вы можете использовать перечисленные задания для определения рукости, но можете использовать батарею тестов, разработанную отечественными исследователями М.Г. Князевой и В.Л. Вильдавским. Эти тесты включают игровые задания, подобранные с учетом способов мани­пулирования, свойственных детям дошкольного и младшего школьного возраста. Часть заданий — бытовые, часто используемые, многие из заданий дети выполняют обеими руками, и это затрудняет выделение ведущей руки, поэтому некоторые задания мы даем в двух вариантах. Использование разных вариантов заданий позволит более точно выделить ведущую руку.

Эффективность тестирования во многом зависит от со­блюдения некоторых условий. Здесь важно все: где сидит исследователь, что он делает, что говорит и т.п.

Как провести тестирование?

Во-первых, такое тестирование проводится один на один. Во-вторых, обстановка вашего обследования должна быть спокойной, благожелательной, не следует фиксировать внимание ребенка на том, что вы определяете «рукость». Начать тестирование можно следующими словами: «Сей­час мы с тобой поиграем» или «Давай-ка мы поработаем вместе, я буду давать тебе задания, а ты постарайся их хорошо выполнить».

Исследователь должен сидеть за столом строго напро­тив ребенка.

Все приспособления, пособия, предметы следует класть перед ребенком строго на середину стола, на равном рас­стоянии от правой и левой руки. Лучше, если коробочки, бусины, мяч, ножницы и т.п. будут разложены рядом со столом на низком столике, чтобы ребенок не видел их, не отвлекался.

Первое задание — рисование. Положите перед ребенком лист бумаги и карандаш (фломастер), предло­жите ему нарисовать то, что он хочет (или может). Не торопите ребенка. После того, как он закончит рисунок, попросите его нарисовать то же самое другой рукой. Часто дети отказываются: «Я не умею», «У меня не получится» Можете успокоить его: «Я знаю, что это трудно — нарисо­вать такой же рисунок правой (левой) рукой, но ты постарайся», подбодрить, что он делает все верно. В этом задании учитывается не только какой рукой ребенок работает но и при работе какой рукой лучше качество выполнения рисунка. […]

Второе задание — открывание небольшой коро­бочки, например, спичечного коробка. Ребенку предлага­ются несколько коробков, чтобы повторение действия исключило случайность в оценке этого теста. Задание: «Найди спичку в одной из коробок». Ведущей считается та рука, которая совершает активное действие (открыва­ет, закрывает).

Третье задание — «Построй колодец из палочек (спичек)». Ведущая рука — которая используется более активно.

Четвертое задание — «Игра в мяч». Нужен не­большой мяч (теннисный), который можно бросать и ло­вить одной рукой. Мяч кладется на стол прямо перед ребенком, и взрослый просит взять мяч, бросить ему и поймать его несколько раз.

Пятое задание — вырезание ножницами по конту­ру рисунка из любой открытки (вырезать цветок, зайчика, узор и т.п.). Ведущая — более активная рука, причем это не обязательно та рука, в которой ребенок держит ножницы, т.к. ножницы могут быть неподвижны, а открытку ребенок будет поворачивать, облегчая процесс вырезания. Вырезание может быть очень трудным и неинформативным в тех случаях, когда размер и форма ножниц не соответствуют руке ребенка. Это задание можно заменить раскладывани­ем карточек лото (карт). Все карточки (10 – 15 штук) ребе­нок должен взять в одну руку, а другой (как правило, эта рука ведущая) раскладывать карточки.

Шестое задание — нанизывание бисера (или пу­говиц — для младших школьников) на иголку с ниткой или шнурок. Ведущей считается та рука, которая выполняет активное движение, независимо от того, в какой руке ребенок держит иголку или шнурок.

Седьмое задание — выполнение вращательных движений. Ребенку предлагают открыть несколько пузырь­ков (2 – 3) с завинчивающимися крышками. Ведущая та рука, которая более активна. Учтите, ребенок может дер­жать пузырек за крышку, а крутить сам пузырек.

Восьмое задание — развязывание узелков. Зара­нее неплотно завяжите несколько узлов из шнура сред­ней толщины. Ведущей считается та рука, которая развя­зывает узел (другая держит узел).

В этом задании бывает трудно выделить ведущую руку, т.к. развязывание узелков — процесс довольно сложный и ребенок использует обе руки. Можно использовать иной вариант этого задания — составление цепочки из скре­пок. Как правило, ребенок в одной руке держит скрепку, а другую пытается присоединить.

Девятое задание — «Построй из кубиков дом, ограду, сложи рисунок по образцу и т.п.». Как ведущая оценивается рука, чаще берущая, укладывающая и по­правляющая кубики, детали.

При складывании кубиков тоже чаще используются две руки, кроме того это довольно привычный вид деятельности для любого ребенка, поэтому можно продублиро­вать задание, предложив ребенку конструктор, мозаику с конкретным заданием.

Для того чтобы не держать в уме результаты выполне­ния заданий, удобно занести их в таблицу.

тест	Левая рука	Обе руки	Правая рука

При выраженном предпочтении левой руки ставится знак (+) в графу «Левая рука», при предпочтении правой – в графу «Правая рука». Если при выполнении теста ребенок одинаково часто использует как правую, так и левую руку, знак плюс ставится в графу «Обе руки».

Десятым пунктом заданий будут данные о семейном левшестве. Если в семье у ребенка есть леворукие род­ственники — родители, братья, сестры, бабушки, дедуш­ки, нужно поставить плюс в график «Левая рука», если нет — в графу «Правая рука». Если вы получили больше семи плюсов в графе «Левая рука», то ребенок скорее всего левша.

На первый взгляд все просто, однако вы можете полу­чить все плюсы в графе «Левая рука» за 2 – 9 задания, но за первое — рисование может быть минус, т.е. все быто­вые действия ребенок действительно может лучше вы­полнять левой рукой, а графические — правой. Это один из вариантов сложных случаев, которые совсем не редки. В этом случае, выбирая руку для письма, следует учесть не превалирование левой руки в бытовых действиях, преимущество правой — в графических. Ситуация может быть прямо противоположной. Полезно еще раз прове­рить, какой рукой ребенок выполняет непривычные дей­ствия.

А как быть, если ребенок одинаково хорошо владеет и правой и левой рукой в бытовых условиях? Нередко он начинает писать и правой, и левой рукой, иногда рисует левой, а пишет правой, или перекладывает ручку из од­ной руки в другую, попеременно используя правую и ле­вую руку, что сильно затрудняет процесс формирования навыка письма. Часто взрослые — и педагоги, и родите­ли, придерживаются такой позиции — «какую руку чаще использует, такой пусть и пишет». Но одно дело выпол­нять привычные бытовые действия, другое — письмо. Су­ществуют даже специальные термины «графическое фун­кциональное превосходство» (т.е. могут быть «графиче­ские левши» и «графические правши») и «бытовое фун­кциональное превосходство», характеризующее преиму­щественное владение левой или правой рукой в бытовых действиях (т.е. могут быть «бытовые левши» и «бытовые правши»).

Исследования французских ученых показали, что как правило (в 90% случаев) «графические» левши оказыва­ются и бытовыми левшами, а графические правши (в 90% случаев) бытовыми правшами, причем это соотношение сохраняется в возрасте от 5 до 12 лет. Есть дети — амбидекстры и в бытовых, и в графических действиях. Такое разнообразие вариантов создает сложности при выборе руки для письма, и каждый из них может быть тем един­ственным случаем, который вы и должны будете опреде­лить.