Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [e-mail]

именно — неявное наведение мостов между космическим миром и личным миром индивидуума. Вопрос в том, каким образом могло возникнуть столь противоречивое отношение: ко всему самому возвышенному, внушающему наибольший трепет, и ужасающему здесь обращаются с непосредственной и небрежной фамильярностью: «Поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!», и «Явись ко мне, о Ре-Харахти, и уберегай от бед!», и «Я взываю к тебе, (я), страдающий, изнуренный, измученный твой служитель. Узри меня, о моя госпожа, прими молитвы!»

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Для ответа на этот вопрос необходимо прежде всего обратиться к историческим свидетельствам рассматриваемых нами религиозных воззрений, дабы выяснить, где и когда они зародились, при каких обстоятельствах и на каком фоне. .

175

Самые ранние проявления личной религии возникают в Месопотамии к началу II тысячелетия до н. э. и продолжают оставаться единственными в своем роде на протяжении пяти столетий. За пределами Месопотамии мы впервые сталкиваемся с ними в хеттской молитве Кантузилиса 266 (приблизительно 1350 г. до н. э.). В Египте новые религиозные взгляды появляются столетием позже, около 1230 г. до н. э.267, после века Амарны, когда характерный для него дух межнационального культурного обмена способствовал широкому распространению по всему Ближнему Востоку месопотамских идей и письменных текстов. Поскольку в Египте примеры нового отношения к религии появляются довольно неожиданно, будучи новым элементом распространенной формы религиозности, вне связи с утвердившейся религией, то представляется вероятным, что здесь имеет место внешнее влияние — прежде всего месопотамское; когда же в I тысячелетии формируется древнеиудейское религиозное мышление, месопотамское идейное влияние распространяется настолько широко, что личная религия уже может считаться составной частью общего культурного окружения.

Итак, первоисточники следует искать в Месопотамии: отправившись по широкому потоку «Личная религия» вверх по течению времени, мы видим, как по мере приближения к истоку русло все более и более сужается. Истоки лежат в одной характерной для месопотамской религии концепции так называемого личного бога. Если в позднейшие времена личная религия может быть устремлена едва ли не к любой фигуре божественного пантеона, то в самых ранних образцах она ограничена обращениями индивидуума только к своему личному богу или богине (единственным, по-видимому, исключением является обращение к богине врачевания)2б8.

Жанры месопотамской письменности, в которых впервые возникает концепция личной религии,

— это «покаянные псалмы» и «письма к богам»269. В качестве раннего образца первого из них можно процитировать памятник под названием «Человек и его бог»270, где человек жалуется своему личному богу на то, что бог забыл о нем — и вот ни в чем он не встречает удачи, дела никак не ладятся:

Я человек молодой, способный к знанию, но то, что я знаю, не идет мне во благо.

То, что я говорю истинно, обращается в ложь. Обидчик вводит меня в обман:

176

я вместо него держу в руке серп (т. е. простодушно делаю за него грязную работу);

моя рука в неведении порочит меня перед тобой, а ты насылаешь на меня самые жгучие из горестей 271.

Его бог — наделяющий способностью ясно и быстро мыслить — подводит его, когда друзья его обманывают или возводят на него лживые обвинения:

Словам друга я не могу доверяться, сотоварищ лживыми объявляет мои правдивые речи; обидчик возводит поклеп на меня,

но ты, бог, мой заступник, не устыдишь их, ты лишаешь меня рассудка!272

Бог-заступник, очевидно, потерял интерес к своему подопечному: «Как долго еще ты не спросишь обо мне, не будешь искать, где я?»273. Произошло это, безусловно, по вине смертного, но кто в

состоянии вести совершенно безупречный образ жизни? «Знающие люди говорят справедливо и верно. Ребенок без провинностей? Матери не рожали таких!»274 Пусть бог по крайней мере скажет, в чем состоят его прегрешения, чтобы можно было покаяться!

Бог мой заступник... когда ты раскрыл мне глаза

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [e-mail]

на мои провинности, в воротах собрания (т. е. публично) те, что тобой забыты,

и те, что тобой (уже) названы: я назову,

я, человек молодой прилюдно провозглашу свои провинности перед тобой275 .

Жанр «писем к богам» можно проиллюстрировать двумя фрагментами одного из наиболее пространных и замысловатых посланий276. Письмо обращено к Энки, личному богу отправителя

— писца по имени Суэн-шамух. Он жалуется, что его дело в суде рассмотрено недостаточно внимательно и что его постигла несправедливость. Пишущий сокрушается о том, что вынужден страдать за поступки, которых не совершал, что он «брошен, словно караванная повозка, дышло которой сломано, ...оставлен посреди дороги»277:

Я простерт на ложе страданий и горя, скорбь пронзает меня (насквозь); мое стройное тело клонится к земле,

я падаю ниц к (людским) ногам278

Беды преследуют его отовсюду:

177

Я, знающий грамоту, превращен из человека сведущего в ком глины; рука моя отвыкла от писания,

уста, владевшие речью, к ней почти неспособны; я еще не старик, и (однако) стал тугоухим,

зренье мое ослабло! 279

Зло торжествует, однако он еще не утратил надежды:

Сегодня позволь мне принести тебе все мои прегрешения, вырви меня из рук врагов, и когда увидишь, где я пал, смилуйся надо мной. Когда обратишь темные мои стези

в залитую дневным светом (дорогу), позволь мне войти в твои ворота, освобождающие от греха и проступков, дай мне воспеть тебе хвалу; позволь мне признаться, (ревом) быка,

тебе во всех моих прегрешениях280.

и позволь мне сказать о твоем величии

Подобные настроения содержатся не только в шумерских памятниках, но и в аккадских текстах. В следующем фрагменте покаянного псалма, который, если судить по характеру написания, относится к ранним годам периода Исина и Ларсы, звучит совершенно недвусмысленная нота:

Я не могу с помощью руки, простертой (ко мне) наследником, высоко держать голову!

До каких пор я досыта есть не буду? Собственной хорошей одежды я не имею, не могу умащать свои члены маслом,

нищета проросла сорняками мне в сердце! 281

Можно было бы процитировать и другие, более обширные произведения, однако достаточно привести отрывок из длинного воззвания к Иштар, в котором предстательствующий за грешника жрец молит богиню:

Иштар — кто, как не ты, откроешь ему дорогу? Услышь его моления!

Он обратился к тебе, он тебя ищет.

Твой раб согрешивший — сжалься над ним! Он простерся ниц и громко молит тебя.

За совершенные проступки он возносит покаянный гимн. Сполна он перечисляет благодеяния Иштар, все, что помнит, и все, что забыл.

......................................................................

Он согрешил и о проступках своих говорит начистоту.

Об усталости, которой он изнурил себя, рассказывает подробно. «Я совершил зло — мои проступки Иштар мне возместила, я жарко плачу!

Я не испытываю сомнений, Иштар...»282 .

178

Таким образом, представляется необходимым более пристально и детально рассмотреть особую религиозную концепцию личного бога.

Якобсен Торкильд=Сокровища тьмы: История месопотамской религии. Пер. с англ. — М.: Изд. ф. «Восточная литература» РАН, 1995. — 293 с.