- •2. Г.И. Успенский как представитель народничества. Типология крестьян в очерках писателя «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли».
- •3. Образная система персонажей в книге очерков г.И. Успенского «Нравы Растеряевой улицы».
- •4 . “Творчество Апухтина а. Н.”
- •6. «Записки из Мертвого дома» ф. М. Достоевского – книга о «необыкновенном народе». Быт, нравы каторги. Типы заключенных.
- •7. «Записки из Мертвого дома» ф. М. Достоевского – книга о «необыкновенном народе». Быт, нравы каторги. Типы заключенных
- •8. Роман ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Жанровое своеобразие. Композиция. Проблематика. Значение эпилога. Использование евангельских мотивов. Образ Петербурга. Колорит романа.
- •9. Система «двойников» Родиона Раскольникова как форма полемики ф. М. Достоевского с героем.
- •10.Родион Раскольников и его теория. Проблема преступления, наказания и «воскресения» («Преступление и наказание» ф. М. Достоевского).
- •11. Проблема «положительно-прекрасного» человека в романе ф. М. Достоевского «Идиот». Споры исследователей о главном герое
- •12. Образ «инфернальной» женщины в романе ф. М. Достоевского «Идиот», история ее жизни и гибели.
- •1.2 Настасья Филипповна - образ инфернальной женщины в романе «Идиот» ф.М. Достоевского
- •14. «Высшая правда жизни» старца Зосимы и теория Великого инквизитора в концепции романа ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
- •15. «Братья Карамазовы» ф.М. Достоевского. «Концепции жизни» Дмитрия, Ивана, Алеши Карамазовых. Смысл эпиграфа.
- •18. Становление детской души в повести л.Н. Толстого «Детство»
- •19. Трилогия л. Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность»
- •20. Особенности изображения войны в «Севастопольских рассказах» л.Н. Толстого
- •21. Повесть л. Н. Толстого «Казаки». Образ Оленина, его нравственные искания
- •22. «Война и мир» л.Н. Толстого: история замысла, особенности жанра, смысл названия, прототипы.
- •23. Духовный путь Андрея Болконского и Пьера Безухова
- •24. Кутузов и Наполеон в романе л. Н. Толстого «Война и мир». Смысл противопоставления этих образов.
- •25. «Мысль народная» в «Войне и мире». Платон Каратаев и Тихон Щербатый
- •27. Путь исканий Константина Левина («Анна Каренина» л. Н. Толстого).
- •28. Роман л. Н. Толстого «Анна Каренина». Сущность и причина трагедии Анны Карениной. Смысл эпиграфа.
- •29. «Воскресение» – итоговый роман л. Н. Толстого. Проблематика. Смысл заглавия.
- •30. Катюша Маслова и Дмитрий Нехлюдов, их путь к духовному «воскресению» («Воскресение» л. Н. Толстого).
- •31. Повесть л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича», ее идейный смысл и художественное своеобразие.
- •32. Особенности реализма «позднего» л.Н. Толстого («Крейцерова соната», «После бала», «Хаджи-Мурат»).
- •33. Драматургия л.Н. Толстого «Власть тьмы», «Живой труп», «Плоды просвещения» (произведение по выбору экзаменующегося).
- •34. Самобытность и мастерство реалистической прозы н. С. Лескова: жанры, поэтика, язык, «сказовая» манера, персонажи. (Произведения по выбору экзаменующегося).
- •35. Проблема власти и народа в «Истории одного города» м. Е. Салтыкова-Щедрина (образы градоначальников).
- •36. Обличение рабской и обывательской психологии в «Сказках» м. Е. Салтыкова-Щедрина («Вяленая вобла», «Как один мужик двух генералов прокормил», «Премудрый пескарь» и др.)
- •38. История Порфирия Головлева (Иудушки), его преступления и наказание в романе «Господа Головлевы» м. Е. Салтыкова-Щедрина.
- •40. Тема подвига в рассказах в. М. Гаршина «Красный цветок», «Сигнал», «Аttalea princeps».
- •41. Юмористические и сатирические рассказы а. П. Чехова. Природа чеховского смеха.
- •42. Тема прозрения в произведениях а. П. Чехова («Палата № 6», «Скучная история», «Учитель словесности», «Черный монах»). Произведения по выбору экзаменующегося.
- •44. Картины русской жизни конца 1880-х годов в повести а.П. Чехова «Степь».
- •45. Тема любви и искусства в драме а. П. Чехова «Чайка».
- •47. Образы «футлярных людей» в творчестве а. П. Чехова ( «Человек в футляре», «Крыжовник», «о любви», «Ионыч» и др. ).
- •48. Изображение русской деревни а. П. Чеховым («в овраге», «Новая дача», «Мужики»).
- •49. Тема любви в произведениях а.П. Чехова («Дом с мезонином», «Попрыгунья», «Душечка», «о любви», «Дама с собачкой» и др.)
- •50. «Вишневый сад» а.П. Чехова. Концепция времени, система персонажей, символика..
- •51. Тема народа в рассказах в. Г. Короленко «Река играет», «Лес шумит», «Сон Макара»..
- •52. Рассказ в. Г. Короленко «в дурном обществе», гуманистическая позиция автора.
- •53.Аллегорический смысл рассказов в. Г. Короленко «Парадокс», «Мгновение», «Огоньки».
- •54.Повесть в. Г. Короленко «Слепой музыкант», проблематика, путь Петра Попельского к свету.
35. Проблема власти и народа в «Истории одного города» м. Е. Салтыкова-Щедрина (образы градоначальников).
В «Истории одного города» обличаются несовершенство общественной и политической жизни России. К сожалению, России редко везло на хороших правителей. Доказать это можно, открыв любой учебник истории. Салтыков‑Щедрин, искренне переживая за судьбу своей родины, не мог остаться в стороне от этой проблемы. Своеобразным решением и стало произведение «История одного города». Центральным вопросом в этой книге является власть и политическое несовершенство страны, точнее одного города Глупова. Все – и история его основания, и вереница никчемных самодержцев, и сам народ Глупова – настолько нелепы, что это похоже на какой‑то фарс. Это и было бы фарсом, если бы не было так похоже на реальную жизнь России. «История одного города» – не просто политическая сатира на существующий в этой стране государственный строй, но коренным образом затрагивает сам менталитет народа всей страны.
Итак, центральная проблема произведения – мотив власти и политического несовершенства. В городе Глупове градоначальники сменяются один за другим. Судьбы их в какой‑то степени трагичны, но при этом гротескны. Так, например, Брудастый оказался куклой с органчиком в голове, который произносил только две фразы «Не потерплю!» и «Разорю!», а Фердыщенко забывает о своих обязанностях, когда дело касается еды, особенно гуся и буженины, из‑за чего и умирает от обжорства. Прыщ оказывается с фаршированной головой, Иванов умирает от натуги, силясь постичь смысл указа, Грустилов умирает от меланхолии… Конец правления каждого из них печален, но смешон. Сами градоначальники не внушают уважения – кто‑то непроходимо глуп, кто‑то чрезмерно жесток, либеральные правители – тоже не самый лучший выход, так как их нововведения являются не жизненно необходимыми, а, в лучшем случае данью моде или пустой прихотью. По какой‑то совершенно непонятной причине градоначальники не задумываются о народе, о том, что необходимо людям. Получается, что все правители озабочены тем, как бы изъять побольше «недоимок», «откупов» и прочего, либо на месте градоначальника ублажают свое самолюбие и эгоизм. И что происходит в результате? Правителей много, они разные существа, но результат один – жизнь не становится ни лучше, ни хуже. Да и правители становятся градоначальниками больше по недоразумению, чем по необходимости. Кого только не было среди глуповских начальников – повар, брадобрей, беглый грек, мелкие армейские чины, денщик, статские советники и, наконец, прохвост Угрюм‑Бурчеев. И, что самое удивительное, не было ни одного градоначальника, который имел бы представление о своих обязанностях и правах народа. Для глуповских градоначальников, я подозреваю, не существовало четкого понятия о собственных действиях. Словно от нечего делать они пересаживали березки в аллее, вводили гимназии и науки, упраздняли гимназии и науки, вводили в обиход прованское масло, горчицу и лавровый лист, взимали недоимки… и, собственно говоря, все. На этом их функции ограничивались.
Но, с другой стороны, не лучшим образом показан и народ. Как можно так долго дурачить людей, если они этого якобы не хотят? Какие основные черты должны быть у градоначальника, чтобы он мог угодить народу? Он должен быть приветлив, «красавчик и умница», он должен «калякать», чтобы стать популярным у народа. Но ни слова нет о том, что градоначальник должен знать свое дело, говоря современным языком, разбираться в экономике, маркетинге и менеджменте.
Естественно, в конечном итоге должна возникнуть реакция на подобный беспредел, что и произошло. Буря все сметает на своем пути, но это не освежающая гроза, а нечто душное, темное, мрачное, издающее каркающие звуки. Автор предупреждает, что в таких условиях если и возможны перемены, то только к худшему, что и происходит. Перехват‑Залихватский въезжает в город на белом коне, и начинается новая эра, упраздняются гимназии и науки. Прав оказался Угрюм‑Бурчеев, который сказал: «Придет некто за мной, который будет еще ужаснее меня». Автор говорит о том, что любое стихийное возмущение принесет только еще более жесткий режим правления, который способен остановить сам ход истории.
Но есть и оптимистические нотки в этой книге, такие как символическая сцена обуздания Угрюм‑Бурчеевым реки. Он остановил стихию лишь на время; немного покрутившись на месте, река смыла плотину и продолжила свое движение. Никакие самодуры не способны навеки остановить естественный прогресс. Салтыков‑Щедрин искренне верит в торжество добра над злом.
ОБРАЗЫ НАЧАЛЬНИКОВ
Угрюм-Бурчеев — в прошлом «прохвост» (просторечное искажение слова «профос» — полковой палач, позднее — «пара-шечник», уборщик нечистот), назначенный глуповским градоначальником за преданность: в доказательство своей любви к начальнику отрубил себе палец. В значительной мере прототипом его служил фаворит Павла I, а затем и Александра I А. А. Аракчеев. Выполняя желание Александра создать военные поселения, он, как сказано в статье энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, «повел дело круто, с беспощадною последовательностью» не стесняясь ропотом народа... Кроме угождения воле монаршей и исполнения требований службы, он ничем не стеснялся». Воспользовавшись деталями внешности Аракчеева и частично Николая I, сатирик создал гротескный образ «мрачного идиота», столь же гиперболизированный, как и упоминаемый портрет У. на фоне пустыни, «посреди которой стоит острог; сверху, вместо неба, нависла серая солдатская шинель...». Герой имеет обыкновение спать на голой земле, есть сырое лошадиное мясо, часами маршировать в одиночку, подавая самому себе команды, и т. п. В его фигуре и поступках доведены до крайности «виртуозность прямолинейности», страсть к «нивелляторству» (уравнительности), готовность «взять в руки топор и, помахивая этим орудием творчества направо и налево, неуклонно идти, куда глаза глядят», — черты, существующие в самых разных идеологических обличьях отчетливо тоталитаристского свойства — как современных писателю, так и более поздних.
Некоторые картины разрушения старого Глупова при У. ради возведения нового города, при всей своей фантастичности, кажутся пророческим предупреждением: «От зари до зари люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных жилищ, а на ночь укрывались в устроенных на выгоне бараках... Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации». Однако эта «бесстыжесть притязаний» дает осечку при попытке «мрачного идиота» «унять» реку, озадачившую и оскорбившую его своим вольным течением. По его приказу ее запрудили, породив у него мечты о «своем собственном море» и выгодах, которые оно принесет (неожиданно напоминающие фантазии Порфирия Головлева). Однако река вскоре смыла преграду, и это становится символом конечного поражения всякого произвола над жизнью. Набирает силу и возмущение действиями градоначальника, таящееся в человеческих душах.
История У., а с ней и вся книга, завершается грозной картиной «не то ливня, не то смерча», гневно налетевшего на Глупов: «раздался треск, и бывший прохвост моментально исчез, словно растаял в воздухе». Остается загадкой, аллегорическая ли это картина сокрушительного народного бунта или катастрофа, ниспосланная самой природой, которой У. бросил безрассудный вызов, посягнув на «извечное, нерукотворное». Обращает на себя внимание то, что на звучавшую с напыщенной торжественностью фразу о начале схватки У. с рекой: «Борьба с природой восприяла начало» — откликается чеканный финал главы, звучащий как апокалипсический итог градоначальнических деяний: «История прекратила течение свое».
Двоекуров Семен Константиныч — статский советник, присланный в Глупов градоначальником после истории с Органчиком и вызванной этим смуты. По иронической аттестации автора, «выказывал себя продолжателем того преобразовательного дела, которым ознаменовалось начало восемнадцатого столетия в России». Главным из его «преобразований» было введение в употребление горчицы и лаврового листа; при этом он «розог не жалел». Ходатайствовал об учреждении в Глупове академии — не столько для распространения наук, сколько для их «рассмотрения». Послужил вдохновляющим примером для Бородавкина.