Философская лирика. Такое произведение организует не чувство автора, а философская мысль, которой он хочет поделиться с читателем. Много таких стихотворений у Тютчева, Фета, Лермонтова. Безусловно, они есть у любого талантливого поэта. Вот пример такого произведения у поэта Серебряного века Иннокентия Анненского:

∞

Девиз Таинственной похож На опрокинутое 8:

Она – отраднейшая ложь Из всех, что мы в сознанье носим. В кругу эмалевых минут Её свершаются обеты,

А в сумрак звездами блеснут Иль ветром полночи пропеты. Но где светил погасших лик Остановил для нас теченье, Там бесконечность – только миг, Дробимый молнией мученья.

Смысл этого стихотворения с первого беглого взгляда остается непонятным: оно требует медленного и вдумчивого прочтения. «Таинственная», о которой идет речь в данном произведении, - бесконечность. Но почему в названии стоит математический символ этого понятия, а не слово. Видимо, для автора это очень важное и страшное понятие, которое нельзя панибратски называть вслух («не призывай имя Божие всуе»). Только в предпоследней строчке Анненский, как бы между прочим, называет ее имя, поскольку оно произносится уже «там», за чертой жизни. Обращает внимание и то, что число восемь тоже написано цифрой: автор обыгрывает форму знака. (Два пустых круга? Два ноля? Бесконечная прямая, замкнутая в восьмерку?) Но ведь автор утверждает, что Бесконечность – «отраднейшая ложь», пустота, ничто. Здесь – крайне серьезный философский («карамазовский») вопрос, не раз затронутый в литературе: существует ли жизнь вечная, бессмертие, Бог? От этого всерьез зависит все нравственное мировоззрение человечества!

Анненский отрицает вечность и бессмертие, а значит, Бога. Он считает, что легенда о Бесконечности хороша только для земной жизни, «в кругу эмалевых минут», то есть на конкретном циферблате часов, когда минута иногда кажется вечностью, а сутки пролетают, как миг. Минуты названы эмалевыми.

Использование этой метонимии лишает эти минуты летучести, эфемерности, неуловимости, отдаляет их от понятия Вечность, так как время для автора – понятие н просто земное, а приземленное (вещь, часы с эмалевым циферблатом). И только «в сумрак», «в полночь» минуты невидимые ночью, «блеснут» или «пропоют», как что-то многообещающее. Значит, все-таки есть на земле отголосок Вечности!

Смерть останавливает течение времени, утверждает автор в первых двух строчках последнего четверостишия, значит – Вечности нет. Светила гаснут, время, традиционно связанное с небесными светилами, останавливается. Но последние две строчки стихотворения опровергают все, сказанное раньше. Миг последних мучений дробится. А если постоянно делить хотя бы ничтожно малую величину (миг), то неизбежно будет появляться Бесконечность. Образ молнии перед наваливающимся небытием, дробящим сознание, - последняя (бесконечная!) мука перед небытием. Конец стихотворения вселяет страх: неверующий в Вечность, в Бесконечность жизни обретен на вечные страдания.

Ролевая лирика. Авторское «Я» в таких стихотворениях скрыто, несущественно. Все высказывания принадлежат персонажу, которы может и противопоставляться автору, и выступать как его второе «Я». («Нравственный человек» Некрасова, «Як-истребитель» Высоцкого). Ролевая лирика – это и стилизация, когда автор для стилистической достоверности перевода или для придания окраски народности или национальности скрывается под маской истинного творца. Вот знаменитое стихотворение Валерия Яковлевича Брюсова, в котором соединены и ролевая лирика, и стилизация, и перевод.

АССАРГАДОН

Я– вождь земных царей и царь, Ассаргадон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

Едва я принял власть, на нас восстал Сидон. Сидон я ниспроверг и камни бросил в море. Египту речь моя звучала как закон, Элам читал судьбу в моем едином взоре,

Яна костях врагов воздвиг мой мощный трон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

Кто превзойдет меня? Кто будет равен мне? Деянья всех людей – как тень в безумном сне, Мечта о подвигах – как детская забава.

Яисчерпал тебя до дна, земная слава!

И вот стою один, величьем упоен, Я, вождь земных царей и царь – Ассаргадон.

Перед нами очень точный перевод древней ассирийской надписи, выполненный в стихотворной форме. Даже не зная этого, можно почувствовать, что восхваляющие самого себя вирши древнего восточного царя должны быть выполнены именно так. По форме пере нами однозначно – сонет (сравните с любым из сонетов Шекспира). Форма сонета западная, а не восточная. Таким образом перед читателем представлены два смысловых пласта: во-первых, древневосточная надпись, во-вторых, явно переписанная и переоцененная европейским поэтом. При этом автор усложнил и без того сложную форму сонета: рифма к слову «Ассаргадон» проходит н только сквозь оба четверостишия (при сонете положено четыре рифмы на одно слово), но и сквозь трехстишия. А первая и последняя строки образуют кольцо. Похожесть первой и последней строки подчеркивает разницу выражаемых ими мыслей. В первой строке Ассаргадон относит себя к обществу: «вождь земных царей и царь». Последняя провозглашает царем всех одного Ассаргадона. Брюсов использует звукопись, включая громко раскатывающееся имя царя, а также экзотически звучащие названия «Сидон» и «Элам».

Безусловно, Брюсов перевел это произведение не ради того, чтобы читатель узнал о могуществе восточного царя; автор вкладывает в произведение мысль, занимавшую его тогда, которую о хотел донести. Эта основная мысль современной Брюсову философской культуры: одним из властителей дум тогда был Фридри Ницше, пропагандирующий вседозволенность в действиях сильного человека, находящегося «по ту сторону добра и зла». (Теория наполеонизма в романе Достоевского «Преступление и наказание»). Такую личность мы и видим в стихотворении Брюсова, которая близка автору: во всяком случае, он пытается примерить на себя маску Ассаргадона.

И все-таки, автор объективен. За образом Ассаргадона ясно видна явная ирония: много ли современных читателей знает имя этого царя как исторического лица? Добился ли Ассаргадон земной славы? Ирония подчеркивается и литературным контекстом – переводом современником Брюсова К. Д. Бальмонтом знаменитого сонета П. Шелли «Озимандия».

Вдали, где вечность сторожит

Пустыни тишину, среди песков глубоких

Обломок статуи лежит…

И сохранил слова обломок изваянья:

«Я – Озимандия, я – мощный царь царей!

Взгляните на мои великие деянья,

Владыки всех времен, всех стран и всех морей!»

Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…

Пустыня мертвая…И небеса над ней…

Валерий Брюсов в своей книге рядом со стихотворением «Ассаргадон» тоже публикует свой перевод из Шелли («Рамзес»). Так что перед читателем стихотворения «Ассаргадон» возникает не могучий грозный царь, а обломки древней статуи, забытой среди пустыни, говорящие о бренности всего земного и вечном небе над землей.

Описательная, повествовательная, эпическая лирика. Здесь авторское «Я» может полностью отсутствовать. На поверхности восприятия читателя лежит описанная автором картина. Трудне догадаться, для чего сделано это описание, раскрыть его внутренний смысл. Вчитаемся в стихотворение Николая Степановича Гумилева.

ФАРФОРОВЫЙ ПАВИЛЬОН

Среди искусственного озера Поднялся павильон фарфоровый; Тигриною спиною выгнутый Мост яшмовый к нему ведет.

Ив этом павильоне несколько Друзей, одетых в платья светлые, Из чаш, расписанных драконами, Пьют подогретое вино.

То разговаривают весело, А то стихи свои записывают, Заламывая шляпы желтые, Засучивая рукава.

Иясно видно в чистом озере –

Мост вогнутый, как месяц яшмовый, И несколько друзей за чашами, Повернутых вниз головой.

Это тоже стилизация: весь сборник Гумилева «Фарфоровый павильон» состоит из подражаний поэзии Китая и Восточной Азии. Отсутствие рифмы (белый стих) придает произведению неторопливый повествовательный характер. Но что обозначает эта картинка? Почему в 1918 году, в революционной России, Гумилев рассказывает о китайских поэтах?

Все произведение проникнуто тонким и хрупким изяществом, свойственным китайской культуре: фарфор, драконы на чашах, яшмовый мост, искусственное озеро, длинные рукава светлых одежд, желтые шляпы (не от них ли цвет лица – или наоборот?). Но уже в первых четырех строчек видна опасность для этого хрупкого мира: тигриная спина моста, выгнутая (тигр готовится к прыжку).

Во второй строфе мы видим изысканное общение китайских поэтов за чашей подогретого вина. Но на чашах – драконы. Для Китая – это символ довольства и счастья, для России – символ опасности (вспомним русские народные сказки). Видимо, китайские друзья-поэты еще не знают о надвигающейся опасности социального взрыва, а русский поэт уже это испытал.

В последнем четверостишии вся картина опрокидывается «вниз головой». (Вспомним о китайской казни: подвешивать за ноги). Выгнутый тигриной спиной мост превращается в «месяц яшмовый» - символ поэзии Серебряного века. Так стихотворение Гумилева из эстетической безделушки превращается в грозное предсказание, пророческим описанием всей культуры Серебряного века: изысканные споры, веселые разговоры, тонкие и необычные поэтические творения звучат над бездной, куда летит Россия после Октябрьского переворота.

Практика №3. Анализ поэзии Блока. Прочитайте самостоятельно и попробуйте проанализировать по схеме, данной в предыдущих главах, стихотворения Александра Блока «Фабрика» и «Сытые». При анализе ответьте на следующие вопросы:

Какие чувства вызвали у вас эти стихи?

Как поэт выражает трагизм происходящего?

Какими словами передает глубину социальных противоречий?

К чему призывает «медный голос»?

Какова роль звука и цвета в создании атмосферы несправедливости, царящей в этих произведениях.

Чем вызван мрачный колорит этих стихотворений: возмущением против социальной несправедливости, самодержавия (как считала критика XX века), мрачным предчувствием «хаоса» или чем-то другим.

Прочитайте и определите характер стихотворений «Незнакомка», «О, весна...». Сопоставьте их с проанализированными вами произведениями.

Цикл стихов «На поле Куликовом». Стихи о

прошлом, настоящем и будущем России.

От книги к книге растет поэтическое мастерство Блока. «Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю всю жизнь. Все ярче сознаю, что это - первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. Ведь здесь - жизнь или смерть, счастье или погибель», - писал Блок в 1908 году. В стихах Блока можно встретить живописные картины русской природы и великие образы прошлого, глубокие раздумья, волнующие рассказы о человеческих судьбах, романсы и песни, гневную сатиру, высокую гражданственность.

Внимательно прочитайте стихотворения Александра Блока «Век девятнадцатый...», «Осенняя воля», «Река раскинулась».

Поразмышляйте над ними самостоятельно:

- Каков тон настроения «Осенняя воля»? - Как говорит поэт о Родине?

- Чем похожи стихи Блока на стихи Лермонтова («Выхожу один я на дорогу»)? (Тоном, жаждой активного действия, приобщения к земле родной, сожалением о напрасно растраченных силах и времени).