49. Анализ фильма «Человек с киноаппаратом»

50. Анализ фильма «Обломок империи» 1929 Режиссер: Фридрих Эрмлер В ролях: Сергей Герасимов, Яков Гудкин, Федор Никитин, Людмила Семенова, Валерий Соловцов. Лихие двадцатые годы прошлого века… Сколько людей, судеб, миров было переломано, пережёвано, переплетено в это страшное и по-своему великое время. Всё тогда смешалось в России. Даже то, что, казалось бы, смешать невозможно. Так переплелись судьбы двух людей: режиссёра Фридриха Эрмлера и актёра Фёдора Никитина . Хотя более непохожих людей нужно было ещё поискать!.. Фридрих Эрмлер - сын аптекаря, бывший чекист, пришедший в революцию, а затем в искусство, что называется, «из низов»… Провозглашавший с молодым революционным задором: «Долой Станиславского! Да здравствует Мейерхольд!» (Однако, по собственному признанию, он толком не имел в то время представления ни о том, ни о другом.) Режиссёр, стремящийся изгнать из кино «всяческую театральность»… Фёдор Никитин - сын офицера, выпускник кадетского корпуса, воспитанник Второй студии Художественного театра, ярый приверженец метода Станиславского, актёр, имевший ко времени знакомства с Эрмлером уже девятилетний театральный опыт! Два таких параллельных мира пересеклись вопреки всем законам. Противоположности сошлись. И, может быть, это было возможно только в двадцатые годы. Старое уже разрушилось, а новое ещё не определилось, не сформировалось до конца. Наступило то короткое и наредкость благоприятное для искусства время, когда образуются пустоты, которые можно успеть заполнить, сделав что-то, чего не делали до тебя, и что возможно сделать только сейчас - завтра будет уже поздно. Фридрих Эрмлер и Фёдор Никитин успели сделать вместе всего четыре картины. Но зато какие! Молодой актёр Фёдор Никитин в мае 26 года (в мае ему исполнилось столько же, сколько новому веку - 26 лет) приехал в Ленинград и был принят в труппу Большого драматического театра. До открытия сезона оставалось несколько месяцев, и Никитин отправился в поисках работы на Ленинградскую кинофабрику. Случайно попав в кабинет к режиссёру Чеславу Сабинскому, который ставил тогда свой сто десятый фильм, актёр узнал о себе всю «правду»: «Если, например, я встречу вас в уличной толпе, то совершенно не обращу на вас никакого внимания, - хладнокровно прочитал Сабинский свой приговор. - В вас нечего снимать. Понимаете? Обыкновенное лицо, с обыкновеннейшими глазами и…всем прочим. Вы некиногеничны». Как пример киногеничности Никитину показали какого-то мордоворота с плоским носом, разными глазами и искривлённым ртом… Заглядывал Никитин и в кабинет режиссёра Вячеслава Висковского. Тоже тщетно. По иронии судьбы, спустя три года в фильме «Обломок империи» Никитин и Висковский встретились «в кадре». «Некиногеничное» лицо Никитина заинтересовало Фридриха Эрмлера. Он решил попробовать актёра на роль Вадьки Завражина по кличке «тилигент». А когда актёр сам придумал и нашёл для Вадьки костюм, после того, как он вжился в образ, наблюдая каждый день за людьми на Лиговке, у режиссёра не осталось никаких сомнений. Вадьку должен был играть именно Никитин. Сам актёр так описал своего героя: «Он был удивительно близок мне самому, и меня самого революция выкинула, если не на улицу, то, во всяком случае, из традиционной колеи… Так же, как и он, я был чужим победившему классу, вызывая к себе сдержанно-подозрительное отношение. Я был старше Завражина и раньше его понял, что мне не по дороге с революцией». Заявление, надо заметить, довольно смелое…

Все герои, сыгранные Никитиным у Эрмлера, в той или иной степени оказывались чужды революции и её всепоглощающему вихрю, Вадька Завражин похож скорее на чеховского героя, никчёмного, смешного и трогательного интеллигента «неспособного ни на что», не умеющего ни жить, ни умирать. Чужд времени перемен и Музыкант, умирающий с голода, замерзающий в своём «Доме в сугробах» на обочине «великой» истории. варящий для больной жены суп из соседского попугая и не знающий, кому нужна музыка, когда «говорят пушки»… И глухонемой «парижский сапожник» Кирик - ему не до революции, не до комсомола, он просто добрый, честный человек. И бывший унтер-офицер Филимонов из «Обломка империи», который не может понять ни новых порядков, ни разобраться, кто же теперь хозяин…

Все эти персонажи - обломки империи. Как и сам актёр, создавший их, ожививший своей собственной болью. Все они - осколки разбившегося зеркала, пытающиеся найти себя в новом индустриальном мире, где главный бог - это работа. Хотя почти в каждом финале «обломки» пристают, прирастают к новому миру, или, во всяком случае, ищут путь к этому, мы понимаем, что в жизни всё не так просто. Счастливый конец - это, скорее, дань времени, мечта создателей фильма о том, как всё могло бы быть. И оттого возникает странное чувство, будто в сладкое молодое вино добавили чего-то нестерпимо горького… Герои Никитина в картинах Эрмлера - это «униженные и оскорблённые», персонажи, будто вышедшие из романов Достоевского на улицы всё того же холодного северного города. Вадька Завражин - чем не князь Мышкин? Ведь о прошлом героя не говорится ни слова. Вглядитесь в его лицо, он внешне напоминает Юрия Яковлева в экранизации «Идиота»... Картину «Катька - Бумажный Ранет» называли «фильмом ленинградских улиц». Так и хочется сказать - трущоб. Благодаря мхатовской закваске Никитин всегда подолгу и тщательно вживался в свои образы. В Вадьку - на Лиговке. В Кирика - в Павловске, в колонии глухонемых. В бывшего унтер-офицера Филимонова – в клинике, где актёр некоторое время специально проработал стажёром.

«Обломок империи» стал кульминацией и одновременно завершением творческого союза двух художников. Эрмлер всё больше увлекается монтажным кино. Монтаж в картине виртуозен, ритмичен, сделан мастерски. Но… монтаж монтажом, а живые глаза человека - это живые глаза человека… К счастью, в картине одно дополняет другое.

Темы, заявленные в «Обломке империи», использовались потом в кино и в литературе ещё много раз. Тут было найдено что-то очень важное. «Архетипичное», как сказал бы умный киновед. Человек, искалеченный войной… Потеря памяти и постепенное её возвращение - эта тема до сих пор вдохновляет воображение режиссёров, сценаристов, писателей. Незнакомка в окне поезда, взбудораженная её появлением спокойная жизнь героя… Таинственная незнакомка оказывается его собственной женой, человеком из прошлой жизни. Герой гонится за ней, возвращается в свой родной город, но город уже не тот, найденная жена - не та, да и сам герой уже другой…

«Обломок империи» - картина не о революции. Это картина на вечную тему - возвращение с войны… «Обломком империи» закончился трёхлетний творческий союз Никитина с Эрмлером. Накопились взаимные разногласия. Молодым людям, вкусившим успех, разногласия казались тогда неразрешимыми. Но главное, закончилось их время: в стране произошёл так называемый «великий перелом». Герои Никитина стали больше не нужны. Они были слишком живыми и слишком чуждыми новому порядку. Сумасшедшие двадцатые годы подходили к своему логическому завершению. Наступали тридцатые годы со своими героями: сверхчеловеками новой империи. Эрмлер ещё много снимал, Никитин много снимался. В основном это были роли второго плана: врачи, князья, лорды, профессора – интеллигенция и высший свет… Он дважды получил Государственную премию. За несколько лет до смерти Никитин сыграл в картине Николая Губенко «И жизнь, и слёзы, и любовь». Это стало прекрасным прощальным подарком большого актёра своему зрителю. Уже когда не стало Фридриха Эрмлера, Фёдор Никитин признался: «Когда сейчас вспоминаю работу с ним, то понимаю, что она была моим подлинным счастьем». Эрмлер стал для Никитина главным режиссёром в его актёрской судьбе, а Никитин для Эрмлера - главным актёром. И для них обоих те четыре фильма из далёких двадцатых годов стали, по сути, главным достижением. Это был их «сезон жизни».