Стилистика. С.И. Виноградов. Скан. копия

Однако при рассмотрении дискурса в аксиологической и деон­тической системе координат такое понимание успешности общения ока­зывается слишком узким. Во-первых, цели вступающих в интеракцию коммуникантов могут расходиться, вследствие чего коммуникативный (а часто вслед за тем и социальный) успех одного из них может обора­чиваться поражением другого. Во-вторых, цель может достигаться негодными средствами, т.е. такими способами, которые находятся за пределами нормы и культуры (насилие, грубость, оскорбление, ис­пользование более высокого положения в социальной иерархии).

Приведем лишь один пример легкой "коммуникативной победы", одержанной с нарушением ряда очевидных правил общения. Г. Се­менова, главный редактор журнала "Крестьянка", входившая в послед­ний состав Политбюро ЦК КПСС, вспоминает, как "приглашал" ее для работы в этом партийном органе М.С. Горбачев:

«Горбачев был один. Встал навстречу, широко улыбнулся, будто мы давние знакомые, и сразу:

- Галя, хотим избрать тебя членом Политбюро. - И тут же: - Что, страшно?

Не ожидая моего ответа, заговорил о реформировании партии, всей политической системы, о роли женщин... Осторожно коснулся моего плеча:

- Ты мне веришь?

Помню, настроена я была несколько иронично, может быть, даже излишне раскованно. Боролась со смущением, "выдавливала раба". По­чему говорит мне "ты"? Знак доверия, приязни? Наверное. Зачем оше­ломил так сразу? Думал позабавиться женской растерянностью? Я сказала:

- Вы сейчас похожи на Кашпировского...

И испугалась. Вдруг не поймет, что эта наивная дерзость - как защита... Он понял. Рассмеялся, взмахнув руками:

- Отказываться нельзя...

Нет, мы не были знакомы раньше, не доводилось мне разгова­ривать с Горбачевым вот так, один на один. Правда, он узнавал меня, здоровался издалека: ведь я была постоянной участницей всех его встреч с прессой, с главными редакторами. Собиралось на эти встречи около ста журналистов, среди них всего три женщины. Как же было Горбачеву нас не запомнить?

Я ответила:

- Вы правильно делаете, приглашая в свою команду таких, как я, но я неправильно сделаю, если соглашусь.

В моих словах не было самодовольства, и уж тем более я не ло­малась. Просто у меня было любимое дело - самый популярный в стра­не журнал "Крестьянка" тиражом 22 миллиона. И масса нереализован­ных идей. Сама по себе власть меня не интересовала» (Совершенно секретно. 1993. № 4).

Хотя в данном случае инициатор общения использовал ряд действенных коммуникативных тактик (прием нарушения ожиданий партнера - эффект неожиданности, прием фамильярно-доверительной интимизации), общий результат, выразившийся в том, что контрагент по дискурсу принял вопреки своим интересам последовавшее предложение, был обусловлен прежде всего разной "весовой категорией" социальных ролей коммуникантов. Кроме того, со стороны коммуникатора дискурс был вообще ненормативен: обращение к лично незнакомой женщине на "ты" и по имени; директивная форма предложения ("прессинг"), не ос­тавляющая места для альтернативных решений.

Из сказанного ясно, что характеристика успешного ("хорошего") дискурса требует введения и иных, помимо эффективности, квалификативных категорий. Одна из них - категория оптимальности общения (коммуникативный оптимум дискурса). Исходя из принципа кооперации (Г. Грайс), оптимальным следует считать такой дискурс, в котором реализуются как интенции субъекта, так и экспектации адресата. Поскольку бремя оптимизации лежит на "говорящем", одной из доминант коммуникативной деятельности должна быть ориентация на адресата. При этом необходимо учитывать все его личностные (если адресат индивидуальный) и групповые (если адресат коллективный или массовый) особенности: социально-психологическую характеристику, культурный фонд, уровень языковой компетенции и степень владения нормами общения. Естественно, при мене ролей "говорящего" и "слушающего", как это бывает в бытовом диалоге (полилоге), в устной научной или политической дискуссии, усилия по оптимизации дискурса распределяются между всеми участниками общения. Степень адаптивности дискурса в значительной мере зависит от прагматических умений "коммуникативного лидера", т.е. того из коммуникантов, который располагает наибольшим объемом "энциклопедических, лингвистических и интерактивных знаний и соответствующих им компетенций" [5, 28].

Некомпенсированное различие "знаний и компетенций", характерное для представителей разных культурных страт или разных слоев одной культурной страты (скажем, "элиты" и "маргиналов"), ведет к лакунизации общения и может иметь своим следствием непрогнозируемый и нежелательный для "говорящего" или "коммуникативного лидера" перлокутивный эффект, ср.: «На этой почве (выпивки. - СВ.),кстати сказать, однажды крепко пострадал мой друг-фельетонист. Виной всему, точнее, было благородное воспитание Есипова, который в юности окончил Суворовское училище и по пьяной лавочке щеголял какими-то белогвардейскими замашками. Короче, Есипов был в коман­дировке в Чусовом <...> Вечером Есипов решил сходить в ресторан при гостинице. Надел костюм, галстук, почистил ботинки, спустился вниз, выпил первую рюмку, расслабился, и тут ему пришла мысль пригласить на танец девушку, сидевшую за соседним столом с чусовским рабочим парнем. Есипов поправил галстук, подошел к ничего не подозревав­шему металлургу и сказал: "Извините за беспокойство. Вы позволите пригласить вашу даму на танец?" Ошалевший от такого наглого обра­щения, парень, в жилах которого тек расплавленный металл, после секундного замешательства встал и, широко размахнувшись, своим чугунно-литейным кулаком молча заехал Есипову в глаз. Есипов помнит только, как на карачках отползал к стенке, лежа у которой и провел остаток командировки» (В. Константинов. Советский характер // Моск. новости. 1993. № 10). Разумеется, приведенный отрывок пред­ставляет собой беллетризованно-фарсовое описание ситуации, причем ситуации общения двух культурных антиподов, однако и в нем можно рассмотреть некие элементы модели несбалансированного дискурса.

Было бы наивным предполагать, что общение на всем коммуника­тивном пространстве основывается (и может основываться) только на принципе кооперации. По справедливому замечанию Е.А. Земской, "на­ряду с принципом сотрудничества, провозглашенным Грайсом, в общении большую роль играет и принцип соперничества" [19, 37]. Со­циальные и психологические различия между людьми, наличие объек­тивных политических, социальных, национальных, бытовых и других противоречий - все это неизбежно приводит к возникновению коммуникативных конфликтов. Речевые акты угрозы и инвективы столь же естественны и "нормальны", как и речевые акты благо­дарности и извинения. Тем большее значение приобретает то изме­рение успешного дискурса, которое можно было бы определить, как нормативность общения. Коммуникативная норма, как отме­чалось выше, включает нормы более низких уровней - языковую и стилистическую, но в то же время обладает и собственными пара­метрами.

Коммуникативная норма манифестируется прежде всего в осуществлении коммуникативной деятельности в соответствии со сложившимися стандартами общения. Эти стандарты могут быть достаточно жесткими (речевой акт соболезнования, дискурс официаль­ного документа) или, напротив, обладать широким диапазоном варьиро­вания (директивный речевой акт, дискурс приватного письма), однако во всех случаях их реальность и функционирование в качестве регулятивов общения несомненны. Думается, выявление и описание этих стандартов может стать весьма перспективным направлением исследо­ваний в области культуры речи, равно как и создание типологии нару­шений стандарта и проведение на этой основе кодификации комму­никативной нормы. Регулирующему воздействию стандарта подвер­гаются все стороны коммуникативного акта или дискурса, но важней­шими из них, по-видимому, нужно считать следующие:

1) уместность/ неуместность речевого акта или дискурса в данной ситуации общения;

2. эксплицитное/имплицитное, прямое/косвенное выражение интенций;

3. топики и типы представления содержания;

4. 4) способы выражения модуса и пропозиции;

5. 5) паралингвизмы.

Коммуникативная норма проявляется также в ориентации на ценность и регулятивы, существующие в данной культуре (или куль­турной страте), включая этические нормы и нравственные императивы. Речь здесь идет о своего рода культурной рамке общения, выход за пределы которой маркирует дискурс как ненормативный и по существу представляет собой явление дисфункции. Культурная рамка не соотнесена с дискурсами лишь определенных типов - она объемлет все коммуникативное пространство. Однако, очевидно, в каждом конк­ретном случае можно говорить о культурной - позитивной или нега­тивной - окрашенности общения. Позитивная культурная маркиро­ванность дискурса создается прежде всего наличием в нем культурем, т.е. текстовых или поведенческих знаков принадлежности к данной культуре (культурной страте), и владения культурной информацией. Примером текстовых культурем может служить, например, представ­ление в тексте энциклопедических знаний коммуникатора: упоминание исторических событий и лиц, введение научных понятий, цитирование, аллюзии, использование имеющихся в культурной традиции способов аргументации. Важнейшая культурема - сам литературный язык, применяемый в качестве знаковой системы в процессе общения. Понятие поведенческой культуремы можно интерпретировать как следование этическим нормам, принятым в данной культуре.

Нарушение коммуникативных норм часто связано с выходом за пределы пространства, очерченного культурной рамкой, с проявлением таких контрадикторых по отношению к высшей культурной страте форм социальной жизни и общения, как антикультура (контркультура), субкультура, полукультура. Типичным образцом контркультуры могут служить многочисленные фрагменты молодежной культуры с ее ценностями, нормами поведения и языком. Кроме того, антикультура - это явное (нередко намеренное) нарушение культурного стандарта: ее языковым знаком является, например, использование нецензурной лексики, поведенческим - разные формы социально деформированного, не санкционированного нормой (включая юридическую) поведения. Субкультура представляет собой конгломерат языковых и культурных субстандартов - от просторечия до ценностей и стереотипов "низовой", "мещанской" культуры. Полукультура - результат неполного, парцеллированного "вхождения" в культуру при общей ориентации на культурные стандарты высшей культурной страты. Следствием этого часто оказывается гиперкорректное отношение к норме. В качестве прояв­лений полукультуры можно рассматривать, например, гипертрофированную книжность разговорной речи, соседствующую с элементами просторечного субстрата (см. [24, 241]) или своеобразную "этическую избыточность" общения. Коммуникативное и жизненное крушение экзекутора Червякова в рассказе А.П. Чехова "Смерть чиновника", ставшее следствием гиперкорректной вежливости, не в последнюю очередь объясняется "образом культурного поведения", бытующим в его социальной среде (жена чиновника, напутствуя его перед визитом к генералу Брызжалову с очередным извинением, говорит: "А все-таки ты сходи, извинись... Подумает, что ты себя в публике держать не умеешь").

Между категориями эффективности (достижение коммуникатором прогнозируемого результата), оптимальности (сопряжение этого результата с благоприятными для адресата следствиями и реализацией его ожиданий) и нормативности (следование существующим в данной культуре стандартам общения) существуют сложные, нелинейные от­ношения. Эффективность может достигаться вне ориентации на адресата и с ущербом для его интересов (ср., например, дискурс вве­дения в заблуждение). Оптимальное общение нередко протекает за пределами культурной рамки. Так, инвективы типа уничижительных характеристик ("мальчики в розовых штанишках") или зоосемических метафор, к которым питают пристрастие некоторые политические дея­тели, высказанные по адресу политических оппонентов, могут быть вполне сочувственно встречены аудиторией, состоящей из идейных соратников, что отнюдь не придает дискурсу культурогенный характер. То же самое можно сказать и о гиперболизированных оценках-угрозах ("развесить демократов на фонарях", "повесить президента за ноги"), ставших привычными в политическом узусе представителей антидемократического лагеря. Кстати, и в выступлениях "демократов", у которых можно было бы предполагать более высокий по сравнению с их оппонентами уровень политической и общей культуры, также порой можно встретить весьма нелицеприятные оценки, призывы к насилию или противозаконным действиям, ср.: "Я сказал бы нашему президенту: плохо, что он не разогнал съезд, что не свернул ему шею, что не отдал крестьянам землю, что все время перед этой съездовской гидрой отступает. У этой гидры язык блатной, бандитский, и это важно понять. Здесь то же самое, если бы к вам пришел уголовник с топором. Тут не до деликатных манер - надо реагировать яростно против этой шпаны. А на последнем съезде Ельцину, как у нас когда-то в детдоме, просто делали темную. У меня кулаки чесались - за такие нечестные дела надо было бить рожу <...> Для съездовцев я нашел определение - это стадо бешеных носорогов, которые все сметают на своем пути" (А. Приставкин. Выступление на общем собрании писателей в ЦДЛ 14 апреля 1993 года. // Моск. коме. 1993. 15 апр.). Подобные тексты, разумеется, могут вызвать явление резонанса в когнитивном и эмо­циональном состоянии аудитории единомышленников, однако вряд ли их можно признать соответствующими коммуникативной норме приме­нительно к публичной речи.

Прагматические регуляторы общения могут быть выявлены и опи­саны только в результате изучения под соответствующим углом зрения дискурсов различных типов. Эпистемологическими ориентирами здесь могут послужить известные постулаты Г. Грайса, на которых основано кооперативное общение. Грайс разделил постулаты на четыре кате­гории, которые, вслед за Кантом, назвал категориями Количества, Ка­чества, Отношения и Способа. Категория Количества, по Грайсу, связана с тем количеством информации, которое необходимо передать, и представлена двумя постулатами: 1. "Твое высказывание не должно содержать меньше информации, чем требуется"; 2. "Твое высказы­вание не должно содержать больше информации, чем требуется". Категория Качества раскрывается в общем постулате - "Ста­райся, чтобы твое высказывание было истинным", и конкретизируется в двух частных постулатах: 1. "Не говори того, что ты считаешь ложным"; 2. "Не говори того, для чего у тебя нет достаточных ос­нований". С категорией Отношения связан лишь один постулат -релевантности ("Не отклоняйся от темы"). Наконец, важнейшей кате­горией является категория Способа, которая соотнесена не с тем, что говорится, а с тем, как говорится. Общее требование "Выра­жайся ясно" в данном случае реализуется в более конкретных постулатах: "Избегай непонятных выражений", "Избегай неоднознач­ности", "Будь краток" ("Избегай ненужного многословия"), "Будь организован" [13, 222-223]. Г. Грайс отмечает, что существуют постулаты и другой природы - эстетические, социальные, моральные (например, "Будь вежлив") [там же].

Разумеется, эти постулаты не являются универсалиями общения уже потому, что в реальном процессе коммуникации возможен не только кооперативный, но и конфронтационный дискурс, а в разных типах общения существуют специфические, присущие только данному типу коммуникативные стандарты и регуляторы. Вместе с тем ясно, что эти несколько наивные на первый взгляд формулы отражают реально существующие коммуникативные нормы. Их верификация оказывается возможной на уровне языкового сознания, более того - на уровне языковой картины мира. Например, негативная оценка дискурса носителями литературного языка почти всегда связана с нарушением изложенных Грайсом правил успешной коммуникации. Непосредственно соотнесены с постулатами кооперативного общения многие типовые директивные речевые акты, направленные на коррекцию дискурса: "Говори по делу", "Будь краток", "Говори понятней", "Четко фор­мулируй мысль" и т.д. Обращает на себя внимание изоморфизм между содержанием указанных постулатов и значением оценочной глагольной лексики, объединяемой в семантико-прагматическую группу "нормы речевого общения", ср.: вилять 'уклоняться от прямого ответа, лука­вить' (постулат качества), пережевывать 'нудно, надоедливо говорить или писать об одном и том же' (постулат количества), приплести 'при­бавить что-либо не относящееся к делу' (постулат релевантности) и т.д. (см. [15, 67]).

Глубокая разработка категории успешного (с точки зрения культуры речи) дискурса еще предстоит. Но даже при самом общем подходе можно утверждать, что такой дискурс по необходимости должен сочетать в себе признаки эффективности, оптимальности и нор­мативности (включая в последнее культурную рамку общения).

Исключительно важной является проблема факторов успешного общения. Значительное воздействие на коммуникативный процесс ока­зывают социокультурные условия общения, которые можно пред­ставить как совокупность социальных, идеологических, политических, правовых, экономических особенностей жизни данного этноса или социума. Совершенно очевидно, например, что тоталитарный режим затрудняет, деформирует или вообще делает невозможной реализацию дискурсов определенных типов в публичной и массовой коммуникации. Здесь уместно вспомнить слова Д.И. Фонвизина, который на вопрос "отчего имеем мы так мало ораторов?" отвечал следующим образом: "Никак нельзя положить, чтоб сие происходило от недостатка нацио­нального дарования, которое способно ко всему великому, ниже от недостатка российского языка, которого богатство и красота удобны ко всякому выражению. Истинная причина малого числа ораторов есть недостаток в случаях, при коих бы дар красноречия мог пока­заться".

Существенное влияние на дискурс оказывает способность ком­муникаторов к достижению психологического, когнитивного и эмо­ционального контакта, что обусловливается их психологической совмес­тимостью, общностью фоновых знаний и менталитета. Значительную роль играет также позитивная установка на кооперативное общение. При противоположной (негативной) установке дискурс либо дефор­мируется и разрушается (вплоть до полного прекращения), либо приоб­ретает конфронтационный характер, что нередко связано с целью коммуникативно подавить, подчинить себе собеседника. Пример дис­курса-подавления представлен в приводимом ниже фрагменте из романа А. Гладилина "История одной компании", где главный герой, экс-интеллигент, работающий слесарем на станции техобслуживания, с целью закрепить и без того очевидное в данной ситуации ролевое превосходство, с одной стороны, и соответствующим образом репрезен­тировать себя перед окружающими — с другой, прибегает к игровой тактике действий "от противного" - по отношению к интенциям, ожи­даниям и особенностям локуции контрагента по дискурсу: «Попадется мне интеллигентный клиент, вежливый, чистоплюй, обращение на "вы", сложные литературные обороты. А я его матом: "Что ты, тра-та-та, мне мозги, тра-та-та, тут надо, тра-та-та, и все дела, понял?" Интеллигент снимает очки, суетится около меня (а я все норовлю в своем замасленном комбинезоне к его светлому костюму прислониться) и вдруг тоже, неумело, не к месту выругается - смех один.

А то наскочит хмырь, под своего парня работает, дескать, я, ребя­тишки, сам такой, все понимаю, ты, дескать, кореш, тра-та-та, прошпринцуй да посмотри, нет ли люфта, тра-та-та, в передних колесах. И хлопнет по плечу.

А я тихо отстранюсь и спокойно отвечаю: "Простите, но, мне кажется, мы с вами на брудершафт не пили. Возможно, в вашем уч­реждении считается хорошим тоном материться. Или вы ошиблись адресом? Здесь вам не бордель, здесь станция обслуживания. Много молодых рабочих, только что со школьной скамьи, а вы, взрослый образованный человек, какой пример им подаете?"

Еще какую-нибудь цитату из Достоевского приведу.

У хмыря челюсть отваливается, пот его прошибает, а ребятишки наши демонами ходят, усмехаются. Давно привыкли к моим номерам».

Важнейшим фактором успешного общения является коммуника­тивная компетенция коммуникаторов. Под коммуникативной компетен­цией здесь понимается совокупность личностных свойств и возмож­ностей, а также языковых и внеязыковых знаний и умений, обеспечи­вающих коммуникативную деятельность человека. Структура комму­никативной компетенции соотносительна со структурой языковой личности (как ее понимают в современной лингвистике), но не тож­дественна ей. Если в структуре языковой личности чаще всего выде­ляют три уровня - вербально-семантический, когнитивно-тезаурусный и мотивационно-прагматический (см. [23]), - то коммуникативную компетенцию (а человек участвует в общении как целостная личность во всей совокупности присущих ей особенностей) можно рассматривать как структуру, состоящую из пяти уровней:

1. Психофизиологические особенности лич­ности. Совершенно очевидно, что эти особенности - от общего пси­хического типа личности (экстравертивность - интравертивность) до устройства артикуляционного аппарата - в значительной мере опреде­ляют речемыслительную и собственно коммуникативную способность человека, помогают успешному общению или затрудняют его. При тех значительных результатах, которые достигнуты в изучении психологической стороны вербальной коммуникации, в психолингвистике предстоит много сделать для установления корреляции между психофизиологическими свойствами человека и его способностью к общению а того или иного типа.

2. Социальная характеристика и статус личности. Хорошо известно, что на процесс коммуникации оказывают влияние самые разнообразные социальные характеристики личности - как примарные, так и динамические: происхождение, пол, возраст, профессия, принадлежность к определенной социальной группе. В меньшей степени прослежена связь между социальными ролями коммуникаторов (и иерархией этих ролей) и характером коммуникации. Между тем эта связь, несомненно, существует: о том свидетельствуют не только эмпирические наблюдения, но и, например, тот факт, что асимметрия отношений, проявляющаяся в общении между людьми, которые занимают разные ступени в социальной иерархии, закреплена в пресуппозиционной части семантики слов, входящих в группу лексики межличностных отношений [27, 145-147].

3. Культурный фонд личности. Культурный фонд включает в себя энциклопедические знания и присвоенные ценности (например, нравственные императивы, разного рода идеалы, идеологии и т.д.). Ясно, что коммуникация может быть успешной только в том случае, если актуализирумые в дискурсе фрагменты культурного фонда коммуникаторов в значительной степени совмещаются. Существенные различия в культурных фондах (фоновых знаниях, пресуппозициях) участников общения обычно ведут к образованию лакун, бремя запол­нения или компенсации которых ложится на коммуникативного лидера [2, 163-184].

4. Языковая компетенция личности. По Апре­сяну, языковая компетенция (= "владение языком") представляет собой набор умений и способностей, куда входят: 1) умение выражать задан­ный смысл разными способами (способность к перифразированию); 2) умение извлекать из сказанного смысл, различая при этом внешне сходные, но разные по смыслу высказывания (различение омонимии) и находя общий смысл у внешне различных высказываний (владение синонимией); 3) умение отличать правильные в языковом отношении предложения от неправильных; 4) умение выбрать из множества средств выражения мысли то, которое в наибольшей степени соот­ветствует ситуации общения и с наибольшей полнотой выражает личностные характеристики его участников (селективная способность) [3, 503; 4, 2] (об этом см. также [27, 120-125]). При интерпретации понятия "языковая компетенция" с точки зрения культуры речи, т.е. с точки зрения способности человека к успешной коммуникации, основанной на ценностях и регулятивах "высокой" культуры, релевант­ными оказываются и другие лингвистические характеристики личности: объем и глубина языковых тезаурусов - лексического и граммати­ческого, уровень владения литературным языком и его нормами, уме­ние продуцировать и понимать тексты различных типов на литера­турном языке.

5. Прагматикон личности. Помимо мотивационной сферы он включает в себя собственно коммуникативные знания, умения и навыки. Сюда входят, например, владение коммуникатив­ными нормами; набор коммуникативных стратегий и тактик в блоке со способностью к их оптимальной речевой реализации; умение устанавли­вать и поддерживать коммуникативный контакт, при необходимости корректируя дискурс; умение использовать и распознавать имплика

туры и конвенциональные речевые акты и т.д.

Коммуникативная компетенция личности, будучи важнейшим фак­тором успешного общения, является в то же время основным объектом мелиоративно-дидактического воздействия, поскольку уровень культу­ры речи человека прямо и непосредственно определяется уровнем его коммуникативной компетенции. Поэтому повышение уровня этой ком­петенции (прежде всего это касается языковой компетенции и прагматикона) должно рассматриваться как основная задача лингводидактики, а также преподавания курса культуры речи в средней и высшей школе.

Еще одно направление исследований в области культуры речи -выявление и описание фактов и факторов деструкции дискурса, т.е. тех явлений, которые деформируют, затрудняют или делают невозможным общение. В первом приближении можно выделить три типа таких яв­лений: нарушения коммуникативной нормы, коммуникативные неудачи, коммуникативные помехи.

1. Нарушения коммуникативной нормы пред­ставляют собой немотивированные отступления от коммуникативных стандартов и правил общения как в текстообразовании, так и в пове­дении. В одинаковой степени такими нарушениями могут быть признаны, например, гипертрофированная книжность разговорной речи (равно как сниженность и фамильярность делового дискурса), отсут­ствие коммуникативной реакции на приветствие, ложь ради собствен­ной выгоды, публичное оскорбление, вмешательство в разговор других людей без извинения и т.д. Коммуникативные нормы - это сложный сплав коммуникативных стандартов, прагматических регуляторов и этикетных правил. Изучение как самих этих норм, так и типичных отступлений от них, очевидно, можно считать одним из пионерных направлений в науке о культуре речи.

2. О коммуникативных неудачах имеет смысл го­ворить в тех случаях, когда общение не приносит желаемого и прог­нозируемого его участниками результата, т.е. когда не удается достичь тех целей и реализовать те ожидания, с которыми коммуниканты (или один из них) вступают в дискурс. Конкретное содержание коммуни­кативных неудач многообразно. Это, например, непонимание или неверное_понимание одним участником общения другого, отсутствие прогно­зируемой реакции (или негативная реакция) со стороны партнера, изме­нение когнитивного или эмоционального состояния у адресата в неже­лательном для субъекта направлении, отсутствие интереса к общению у одного из его участников и т.д. Причинами коммуникативных неудач могут послужить нарушение коммуникативных норм, создание ошибоч­ного "образа партнера" или "образа дискурса", отсутствие ориентации