ТОР для студентов / учебники / Beck_New

TANLN ii. KEFPFKN ^N—FS^NAC^STS LUTA]\N

ционального, государства, существующего только как название, глокального, космополитического государства и т. д.

В-четвертых, следует проводить четкое различие между национально-госу- дарственной и государственной ориентацией. Новая критическая теория выступает против разгосударствления политического мышления

иищет предпосылки и возможности самостоятельного перехода государства в государство космополитическое. Такая постановка вопроса разными способами подменяется посредством:

–неолиберального подхода, согласно которому государство не отмерло; напротив, оно располагает возможностью внутренней трансформации, но использует ее односторонне — в плане приспособляемости к мировому рынку, например, через приватизацию (трансферт состояний и контроля за такими сферами общественных услуг, как здравоохранение, транспорт и телекоммуникация в частные руки) или дерегулирование (разрушение национальных границ и линий защиты при движении капиталов и финансовом обмене); эта позиция удивительным образом сближается с точкой зрения ее решительных критиков, а именно с точкой зрения представителей международной политической экономии. Здесь тоже доминирует примат экономизации: если национальное государство хочет выжить в глобальной рыночной экономике, оно должно превратиться в экономическое государство, конкурентоспособное государство, неолиберальное государство. Чем сильнее национальное народное хозяйство интегрировано в глобальные рынки, тем больше плата за экономическую политику, ориентированную ради достижения полной занятости не на либерализацию и дерегулирование, а на экспансионистскую денежную и фискальную политику12;

–подчеркивания governance (управления) в противоположность government (правительству), а также ставки на глобальное гражданское общество с целью демократизации наднациональной власти и господства и — как deus ex machina — для решения глобальных проблем.

В-пятых, национальная оптика искажает взгляд на ключевой вопрос: каковы основы легитимации, необходимой для трансформации правил игры

вэпоху перехода от национального к космополитическому модерну? Или, формулируя вопрос по-другому, какие доводы приведут в свое оправ-

12 Gill 1995; Strange 1996; Narr/Schubert 1994; Hirsch 1995; Altvater/Mahnkopf 1996; Schirm

1999.

81

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

дание наднациональная власть и господство?13 Методологический национализм проецирует свое понимание легитимности на новые, транснациональные уровни формирования власти и ее антагонистов. Отсюда легитимность наднациональной власти есть легитимность, производная от национально-государственного устройства. Наднацио-

13 Андре Гунтер Франк в своей захватывающей книге «ReOrient: Global Economy in the Asian Age» (самой, кстати, решительной и тщательно аргументированной работе, направленной против воззрений Маркса и Вебера, какая когда-ли- бо попадалась мне в руки) показывает, что отождествление историографии с национальной историографией ведет к сходным ошибкам и заблуждениям, которые можно систематически раскрывать и исправлять только в рамках

всемирной историографии. Правда, чтобы избежать недоразумений, следует отметить, что называемое Франком глобальной перспективой, не совпадает

с тем, что я называю космополитической перспективой. Она не обязательно должна быть глобальной, а может быть транснациональной, глокальной и т. д. Обосновывая свою глобальную перспективу, Франк указывает на то, что методологический национализм (выражаясь моим языком) запутывается в двух источниках ошибок. Во-первых, он раз за разом делает один и тот же ложный

вывод о внутренней причинной зависимости; во-вторых, он сводит варианты исторического развития к «или-или»: эволюция или упадок. «Принципиальная цель в том, чтобы показать, почему нам необходим глобальный взгляд и подход, который позволит нам анализировать не только историю мировой экономики, но также отдельные ее регионы и особенно секции, районы и страны внутри глобального целого, частью которого они являются. Говоря конкретно, нам необходима глобальная перспектива, чтобы заметить, понять и объяснить — одним словом, воспринять — то, что кроется за формулами типа “подъем Запада”, “развитие капитализма”, “гегемония Европы”, “подъем и упадок великих держав” (включая Великобританию, Соединенные Штаты Америки и бывший Советский Союз), “превращение в третий мир Лос-Анджелеса”, “восточно-азиатское чудо”… Ни одно из этих событий или развитий не было обусловлено структурами и действиями, которые можно понять изнутри. Все они были частями или моментами структуры и развития единой мировой экономики» (4). Франк ставит созданное Европой представление о себе и о европейской социологии с головы на ноги: «… Это был мир, сотворенный Европой» (3). «Европа забралась на спину Азии, потом встала ей на плечи — временно» (5). В то же время всемирно-исторический анализ Франка показывает, что (опять-таки выражаясь моим языком) различение между методологическим национализмом и космополитизмом является различением между ложной и правильной историографией и не относится к нормативным или политическим вопросам.

82

TANLN ii. KEFPFKN ^N—FS^NAC^STS LUTA]\N

нальное господство мыслится и легитимируется как национально-го- сударственное господство. Моделью служат теории договора; в соответствии с ними легитимность наднациональной концентрации власти возникает из договоров, заключаемых между предполагаемыми национально-государственными субъектами. Но, таким образом, методологический национализм игнорирует ключевой вопрос о том, как при переходе от национальной эпохи к космополитической происходит смена легитимационных основ политического действия. Режим мирового гражданства не есть возведенный на более высокий уровень на- ционально-государственный режим; во всяком случае, не обязательно становится таковым даже чисто эмпирически. Но отсюда вытекают щекотливые проблемы: какой вид легитимности может потребоваться режиму, который, с одной стороны, внутренне меняясь, функционирует под видом узаконенного национально-государственного господства, но с другой стороны, считается не только партикулярнотерриториальным (как национальная форма господства), но универ- сально-глобальным образованием? Совместимо ли транснациональное право, опирающееся на космополитический режим, с идеей демократии; не ставит ли оно на ее место другие модусы легитимации, например идею самообоснования?14

Поэтому необходима смена парадигмы, характеризующаяся такими противоречащими национально-государственному статусу понятиями, как интернациональный и космополитический. Как следствие этого различения возникает новый образ мира. Национальный космос распался на четко определяемый внутренний и внешний, в центре которого правит и устанавливает порядок национальное государство. Во внутреннем пространстве опыта воспринимаются и разрабатываются темы труда, политики, культурной идентичности и вытекающие отсюда конфликты в рамках нации, учреждающей коллективное единство действий. Внешнее, интернациональное пространство опыта соответствует образу мультикультурализма, в котором, отграничиваясь от чужого и снимая эти границы, отражается и утверждает себя национальное самосознание. Различение между национальным и интернациональным, следовательно, всегда было чем-то большим, чем просто различение; оно, скорее, действует перманентно, как подтверждающее себя пророчество.

Антитеза космополитического взрывает эти смысловые рамки изнутри. В перспективе методологического космополитизма вдруг становится ясно, что национальное нельзя четко отличить от ин-

14 Этот вопрос будет рассмотрен в последней главе.

83

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

тернационального, на этом пути можно отграничить друг от друга однородные образования. Таким образом, источник власти национального государства размывается изнутри и снаружи, и возникают новая оптика, новая перспективность пространства и времени, новые координаты социального и политического аспектов, новый образ мира, оправдывающий новое эпохальное понятие — Второй модерн (табл. 3).

Что отличает Второй модерн от постмодерна? Пишущие о постмодерне делают упор на устранении границ — благодаря «networks»15 (Кастеллс), «flows»16 (Бауман), «scapes»17 (Аппадураи). Напротив, теория Второго модерна ставит в центр вопрос о том, как перед лицом неопределенности государственного суверенитета возникают другие, специфические для данного контекста, т. е. изменяющиеся, множественные пограничные конструкции? Космополитическая перспектива, таким образом, противоречит постмодернистскому устранению границ. Но именно там, где мир лишается границ, где стирается различение между национальным и интернациональным, нужно не в последнюю очередь решать вопрос о том, кто должен принимать решение и нести за него ответственность [Beck/Bonss/Lau 2001]. Это разграничение между национальным и транснациональным принятием решения и ответственностью за него становится неоднозначным. Бывают специальные наделения ответственностью (ad-hoc-Zu- rechnung), произвольные наделения, множественные компетенции и т. д., а также политические инструменты их осуществления. Существенно то, что эта транснациональная метаполитика множественных границ, эта диалектика космополитизации и денационализации стратегий не попадает в поле зрения, не расшифровывается и систематически не изучается ни в национальной, ни в постмодернистской перспективе; это становится возможным только в перспективе космополитической.

Однако парадигматическое противоречие между (интер) национальностью и космополитизмом служит обоснованием не логической или временнóй исключительности, а отнюдь не мирного сосуществования переходного периода, своеобразной одновременности неодновременного. Его не следует понимать как игру с нулевым балансом — что теряется в национальном масштабе, выигрывается в космополитическом, и наоборот.

15социальным сетям (англ.).

16потокам (англ.).

17разветвлениям (англ.).

84

TANLN ii. KEFPFKN ^N—FS^NAC^STS LUTA]\N

То же самое относится и к конфликтам между полами, классами, этническими образованиями, лицами традиционной и нетрадиционной половой ориентации; хотя эти конфликты зародились в национальных рамках, в действительности они давно уже вышли за их пределы, переплелись и обрели транснациональный характер. Очевидна также космополитизация социальных движений, как и тот факт, что эти движения стали носителями глобального сознания, глобальных ценностей, конфликтов, требований, прав и обязанностей.

Таблица 3. Смена парадигмы социальных наук от Первого ко Второму модерну

	Первый модерн мето-	Второй модерн методо-	Постмодерн:
	дологического национа-	логического космополи-	методологиче-
	лизма	тизма	ский нигилизм
Граница	Совмещение границ:	Политика границ: внут-	Ликвида-
	национальное раз-	реннее и внешнее сме-	ния границ:
	личение доминирует,	шиваются в соответ-	«networks»,
	охватывая все темы,	ствии с тематической	«flows», «scapes»
	внутри и вовне; поли-	спецификой; границы
	тическое членство	каждый раз проводятся
	задано и эксклюзивно	и утверждаются зано-
		во; избираемое множе-
		ственное политическое
		членство
Класс/	Ориентированная на	Разгосударствлен-	Культурная тео-
социаль-	государство нацио-	ная транснациональ-	рия глобально-
ное нера-	нальная социология:	ная социология: соци-	сти; глобальная
венство	социальные неравен-	альные неравенст-	индустрия куль-
	ства тематизируют-	ва тематизируются	туры, локаль-
	ся только и исключи-	в многомерных рам-	ные исключе-
	тельно в националь-	ках мирового обще-	ния («useless
	но-государственных	ства: (а) глобально,	poor»)
	рамках — «консонант-	(б) транснационально,
	ная иерархия»; этни-	(в) интранационально;
	чески-национальное	«отклоняющиеся/дис-
	различение мобильно-	сонантные иерархии»;
	сти и миграции	«миграция» = растущая
		в масштабах мирово-
		го сообщества мобиль-
		ность

85

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

	Первый модерн мето-	Второй модерн методо-	Постмодерн:
	дологического национа-	логического космополи-	методологиче-
	лизма	тизма	ский нигилизм
Этнич-	Гегемониальная куль-	Ограниченная «или-	«Или-или»-куль-
ность/	тура по принци-	или»-культура: типо-	тура без гра-
культура	пу «или-или»: предпо-	логия трансна-	ниц; не при-
	сылка гомогенности	циональных форм	знающая
	диктуется большин-	жизни; дилеммы и про-	иерархии
	ством; «проблемы	тиворечия космопо-	множествен-
	меньшинств»; скры-	литической культуры;	ность («гибри-
	тый эссенциализм;	количественное и каче-	ды»); универ-
	неспособный к диф-	ственное превращение	сальное сосу-
	ференциации уни-	большинства в мень-	ществование
	версализм; раса и про-	шинства и наоборот;	культурных раз-
	странство создают	признание этнических	личий; де-эссен-
	смертельно опасный	различий; де-эссенциа-	циализованные
	дискурс; цель полити-	лизация	открытые для
	ки: ассимиляция и ин-		развития иден-
	теграция		тичности
Этика	Этика исключения:	Этика инклюзивно-	Этика универ-
	отсутствующий дру-	го исключения: при-	сального реля-
	гой; преобладание	сутствующий другой;	тивизма. Несо-
	частного над универ-	преобладание универ-	измеримость
	сальным	сального над частным	контекстно-спе-
		(«космополитическая	цифических
		нация»)	этнических
			точек зрения
Экономика	Различение между	Различение между	Кризисы
	домашним хозяйст-	национальным госу-	культуры
	вом и промышленно-	дарством и мировой	и противоре-
	стью (семья и рынок)	экономикой: экстер-	чия глобально-
	в рамках националь-	риториализирован-	го — постмодер-
	но-государственного	ная реорганизация без	ного — капита-
	устройства; переход	всемирно-государст-	лизма
	от аграрных обществ с	венных структурных
	локальными рынками,	рамок; наступление
	в которых орудия про-	мирового и рыночно-
	изводства столетиями	го общества, общества
	оставались неизмен-	индивидов, в котором
	ными,	безгранично подви-
		жен капитал, а не

86

TANLN ii. KEFPFKN ^N—FS^NAC^STS LUTA]\N

	Первый модерн мето-	Второй модерн методо-	Постмодерн:
	дологического национа-	логического космополи-	методологиче-
	лизма	тизма	ский нигилизм
Экономика	социальная взаимо-	труд, население боль-
	связь обосновывалась	шей частью урбани-
	общей верой и рели-	зировано, религии
	гиозными ритуала-	и этносы плюрализи-
	ми, к национальному	рованы, а социальные
	модерну, в котором	неравенства радикали-
	рыночное хозяйство,	зированы
	демократия и нацио-
	нальная культура обу-
	словливают друг друга
	и доминируют
Государст-	Кажущаяся необходи-	Разъединение прост-	Постполити-
во/поли-	мость слияния прост-	ранства и политики:	ческий взгляд
тика	ранства и политики:	отказ от привязки	на мир
	государство=терри-	государства и обще-
	ториальное государ-	ства к определенному
	ство=национальное	пространству — «кос-
	государство; отожде-	мополитическое госу-
	ствление суверените-	дарство»; различение
	та с автономией; госу-	между суверенитетом
	дарственная независи-	и автономией; нацио-
	мость, национальное	нальные задачи долж-
	самоопределение и	ны решаться в транс-
	решение централь-	национальных рам-
	ных национальных	ках; утрата автономии
	задач (благосостояние,	может привести к
	право, безопасность)	обретению суверени-
	совпадают	тета

ГЛАВА III

, )48 ) ' , ) )) ' ! :

! / 4 *! , , ' !8

Каким образом мы можем или должны по-новому воспринимать и реконструировать в космополитической перспективе такие ключевые понятия, как «власть», «господство» и «насилие»?

1. VJPNLANOPC VFESLS_ QKS^SVFKF

Что значит в этой связи космополитизм? Это перспектива, которая направлена против абстрактного, исторически глубоко замороженного понятия государства и политики, основанного на предположении о значении и действенности политических и экономических границ, а также против абстрактного понятия глобального капитала, неотвратимо колонизирующего основанную на принципах государства политику. Если исходить из этих понятий, то возникает картина, в которой политика и экономика соотносятся друг с другом статическим, детерминистским образом. При этом из поля зрения выпадает как раз то, что ставит в центр космополитическая перспектива, — плюралистическая пограничная политика, открытость для действия мировых экономических и государственных акторов. В космополитической перспективе эта борьба за позиции и основы власти должна быть концептуализирована в глобальном пространстве таким образом, чтобы в центре оказались взаимоотношения между политическими и экономическими пространствами. Это значит, что необходимо исследовать, как расшифровываются и приводятся во взаимосвязь политическое измерение глобального капитализма и экономическое измерение глобальной политики. Соответственно, и государство не может больше рассматриваться как политическое единство; скорее, следует проанализировать, в каком смысле государства (и понятие государства) лишаются своего ядра и как они (и само понятие) заново определяются и трансформируются в своих значениях и функциях. Дисциплинарные границы и теоретические

88

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

позиции разделяют государство и экономику, чтобы потом задаться вопросом об их взаимоотношениях, и таким образом создают аполитичные, абстрактные рамки анализа. В ложном свете предстают стратегические взаимодействия, благодаря которым трансформируется политика, а также последствия таких изменений для формирования и преобразования социальных значений границ, включая вопрос о том, какие новые возможности для деятельности государств открываются в эпоху глобализма.

Мы свидетели самых важных изменений в истории власти. Глобализацию следует расшифровывать как медленную, постреволюционную, эпохальную трансформацию национальной и интернациональной, подчиненной государству системы баланса и правил власти. В отношениях между экономикой и государством происходит метаигра, точнее, метаборьба за власть, в ходе которой меняются и переписываются баланс и правила власти национальной и интернациональной государственной системы. Эту борьбу развязала прежде всего экономика, вырвавшаяся из клетки территориальной, организованной на нацио- нально-государственных принципах метаигры и усвоившая — в сравнении с территориально укорененными государствами — новые стратегии власти. Властная метаигра означает спор, борьбу за власть и одновременно изменение национально-государственных правил мировой политики.

Тот, кто задастся вопросом, откуда стратегии капитала черпают свою метавласть, столкнется со странным обстоятельством. Основная идея была выражена в заголовке одной восточноевропейской газеты, написавшей во время визита Федерального канцлера Германии в 1999 году: «Мы прощаем крестоносцев и ждем инвестиций». Это точный перевертыш классической теории власти и господства, открывающий возможность для максимального привлечения транснациональных предпринимателей. Средство принуждения — не угроза вторжения, а угрожающее невторжение инвесторов или угроза их выхода из страны. Хуже оккупации мультинациональными компаниями может быть только одно — неоккупация ими.

Эта форма господства связана уже не с отдаванием приказов, а с возможностью выгодно инвестировать в других местах — в других странах и с открывающейся угрозой не вкладывать инвестиций в ту или иную конкретную страну. Новая власть концернов основана в этом смысле не на насилии как ultima ratio для навязывания своей воли другим. Вследствие этого она значительно подвижнее, поскольку не связана с определенным местом и применима в глобальном масштабе. Потенциал шантажа, присущий этому виду господства, совершенст-

89

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

вуется благодаря логике экономических действий и экономической власти: нигде и никогда не делать чего-то, не инвестировать без обязательного публичного обоснования; в этом заключается главный рычаг власти всемирно-экономических акторов.

Не империализм, а неимпериализм образует ядро глобальной экономической власти. Вышедшее за пределы отдельных территорий возрастание власти экономики нельзя ни подчинить, ни узаконить политически. Оно происходит помимо контролирующих органов развитой демократии, таких как парламенты, суды и правительства. Оно не нуждается в военной мобилизации. Таким образом, власть всемирной экономики покоится на противоположности того, откуда черпает свою силу демократическое национальное государство (демократические выборы, публичная легитимация, монополия на средства насилия). В противоположность этому формула власти транснациональной экономики гласит: преднамеренное, целенаправленное незавоевание. Это ненасильственное, невидимое, намеренное, вездесущее «не-» не нуждается в одобрении и не способно воспринимать его.

Еще раз о том же, но другими словами: аполитичный характер отказа от того или иного действия изменяет национально-государст- венные правила власти, властные отношения между государствами и экономикой, ускоряет и маскирует распространение всемирно-по- литической власти экономических акторов. Отказ от инвестиций, целенаправленное бездействие принуждает поверх всех границ государства, политические партии, церкви, профсоюзы, рабочих и т. д. к все- мирно-экономическому конформизму и торопливому неолиберализму. В то же время инвестиционным решениям вряд ли могут помешать препятствия имплементационного характера, так как они добиваются коллективного признания самым действенным способом — благодаря политике свершившихся фактов1. Короче говоря, метавласть

1 Сильное влияние транснациональных концернов (!) и связанных с ними прямых иностранных инвестиций (') продолжает расти [Köhler, 2002]. Из 7000

! в 14 крупных народных хозяйствах развитых стран в 1990 г. стало 24 000, в целом в 1993 г. можно говорить о 37 000 ! с более чем 170 000 дочерними фирмами; однако эти цифры часто занижены, так как транснациональные акции часто совершаются в форме субконтрактов, франчайзинга, лицензирования или стратегического партнерства и не обязательно отражаются в статистике '. При этом наблюдается сильная концентрация ' как внутри триады Европа — 5 — Япония, так и внутри крупнейших !. 100 крупнейших

! ответственны за 14 % '. Облегчаются прямые иностранные инвестиции благодаря многосторонним договорам (например, Guidelines (т. е. дирек-

90