Политические конфликты тоталитарных и демократических систем

Суть внутриполитических конфликтов в зна­чительной мере определяется характером политических систем. Своеобразие же по­литическим системам придают политичес­кие режимы, т. е. совокупность конкретных методов осуществления политической вла­сти определенной социальной группой. Таких «совокупностей» политические науки выделяют как правило три: 1) тоталитаризм, 2) авторитаризм и 3) демократия. Поскольку авторитарный ре­жим представляет собой некий компромисс между двумя другими, возьмем только крайние, «чистые» формы политических режимов.

Тоталитаризм (от лат. totalis — полный, целый) — это поли­тический режим, характеризующийся всеобъемлющим контро­лем за гражданами со стороны государства, полным подчинени­ем личности и гражданского общества политической власти. Его отличительные черты — всеобщая политизация и идеологизация общественной жизни, наличие мощного аппарата социального контроля и принуждения, этатизация (огосударствление) всей хозяйственной и даже частной жизни, ограничение или ликвида­ция частной собственности, устранение конкуренции, рыночных отношений, централизованное планирование и командно-адми­нистративная система управления.

Демократия является своеобразным антиподом тоталитарно­го режима. Она (в идеале) характеризуется контролем гражданс­кого общества над политической властью. Ее базовые принципы включают юридическое признание и институциональное выра­жение верховной власти народа, периодическую выборность ор­ганов власти, равенство прав граждан на участие в управлении обществом, безусловное соблюдение всех прав и свобод личности и т. д.

При таком сравнении может показаться, что тоталитаризм — это средоточие всех политических пороков, а демократия, на­против,— светлый идеал всего человечества. Это, конечно, не совсем так. Тоталитарные политические режимы рождаются не по злой воле фюреров или генеральных секретарей. Они являют­ся выражением отчаянного желания народных масс быстро и эффективно переустроить общество на началах социальной спра­ведливости. Последняя понимается в основном как равенство. И не только перед законом, но и во всех сферах жизнедеятельности человека. Но рыночная экономика непрерывно рождает нера­венство. Значит ее нужно преобразовать, заменив частную соб­ственность на общественную, а механизмы рыночной регуляции спроса и предложения централизованным планированием: ведь совсем нетрудно посчитать, сколько тех или иных благ требуется обществу. Детальное планирование всего и вся по силам только одной организации — государству. Всякие сбои и отклонения от планов будут порождать хаос, значит нужен строгий и действен­ный контроль за их выполнением, а это опять-таки может обес­печить только государство. В итоге происходит гипертрофиро­ванный рост институтов политической власти, от которых зави­сит буквально все: обеспечение людей работой, жильем, досугом, разрешение любых конфликтов и т. д. Социальная дистанция меж­ду различными группами и в самом деле сокращается (хотя соци­альное равенство все равно не достигается), но кошмарной це­ной полной потери личной и групповой свободы, самостоятель­ности, возможностей влияния на власть и предотвращения политических авантюр.

Возникает «закрытый», деспотический тип общества, где все подчинено политической целесообразности. Всеобщим центром притяжения всех усилий становится политическая власть, моно­полизируемая складывающейся вокруг нее элитой (номенклату­рой). Логика саморазвития общества подменяется насильствен­ной реализацией какого-либо утопического проекта всеобщего счастья, всякое несогласие с которым автоматически превращает любого человека во «врага народа».

1 Конфликты тоталитарных режимов. В обществе подобного типа, где искажены все нормальные пропорции экономики, по­литики и культуры, и политические конфликты приобретают ряд характерных особенностей:

1) Из всех возможных видов политических конфликтов (ин­тересов, статусов, ценностей) на первый план выдвигаются ста­тусно - ролевые конфликты, связанные с близостью или удаленно­стью от политической власти.

2) Поскольку различия интересов профессиональных, этни­ческих и прочих социальных групп ликвидировать нельзя, а при­знать конфликтность их отношений во внешне едином, отмоби­лизованном обществе политическая власть не желает, большин­ство реальных конфликтов становятся скрытыми, подавленными. У многочисленных социальных групп по существу нет возмож­ности артикулировать и соответственно четко осознавать свои интересы, которые скрываются в область иррационального. Именно поэтому крушение тоталитарных режимов во многих случаях ве­дет к вспышкам насилия, серьезной угрозе гражданской войны — это подавленные конфликты выходят наружу.

3) Политические конфликты тоталитарного общества предельно идеологизированы. Идеология (представляющая собой всего лишь теоретически осмысленный вариант общественного переустрой­ства, разработанный какой-либо социальной группой) превра­щается в «священную корову» тоталитарного режима, непререка­емую ценность, не подлежащую никакой критике. Она, естественно, «единственно верная» и общеобязательная. Инакомыслие — по­литическое преступление. Любое движение «тестируется» на со­ответствие идеологическим догмам. Внешнеполитические конф­ликты, а также конфликты, связанные взаимодействием партий­но-государственных структур, подчиняются идеологическим приоритетам. В еще более резкой форме та же картина наблюда­ется и в сфере духа — науке, искусстве, религии, морали. Сама тоталитарная идеология, властно подавляя саморазвитие этих сфер, становится дополнительным источником конфликта.

4) Гипертрофия политической сферы жизни тоталитарного об­щества приводит к тому, что в нем даже самые далекие от поли­тики конфликты возводятся в ранг политических. Невыполне­ние предприятием плана, развод в семье, знакомство с несанк­ционированными властью источниками информации — все превращается в политические преступления. Чтение и хранение «запрещенной» литературы делает человека участником полити­ческого конфликта с государством!

5) В таких условиях большинство конфликтов носят искусст­венный, навязанный характер. Этой характеристике полностью отвечают и конфликты, возникающие как следствие попыток власти направить недовольство населения на поиск врага (вредители, космополиты, диссиденты), на которого можно было бы списать собственные неудачи. Не менее искусственен и ложен по своей сути конфликт, связанный с непременной для тотали­тарной идеологии идеей социального превосходства какой-либо социальной группы (арийской расы, рабочего класса и пр.).

6) Тоталитарным политическим режимам свойственна также тенденция интернационализации политических конфликтов. Ле­жащая в их основе универсальная идеология позволяет тракто­вать все мировые события как, допустим, столкновение интере­сов рабочего класса и буржуазии. Отсюда и планы экспорта рево­люции, поддержки любых антиимпериалистических движений, блоковое восприятие мира как арены борьбы двух непримири­мых систем — капиталистической и социалистической.

2 Конфликты демократического общества. Системы демокра­тические, наверное, не менее конфликтны. Однако характер этих конфликтов существенно иной.

1) Прежде всего, они открытые, явные, признаваемые обще­ством и государством как нормальное явление, вытекающее из конкурентного характера взаимоотношений в большинстве об­ластей общественной жизни.

2) В демократических обществах политические конфликты локализованы в собственно политической сфере. Они не распрост­раняются на частную жизнь граждан, не подчиняют себе разви­тие экономики, не определяют «правило функционирования ду­ховной сферы.

3) Поскольку у всех социальных групп есть множество спосо­бов артикуляции своих интересов, объединения в различные орга­низации с целью оказания давления на власть и т.д., конфликтные ситуации характеризуются меньшей напряженностью. Меньше опас­ность «взрывов» социального негодования, насильственного раз­решения конфликтов.

4) Так как демократия строится на плюрализме мнений, убеж­дений, идеологий и способна исследовать конфликтные ситуа­ции свободной рациональной дискуссией, она в состоянии отыс­кивать гораздо больше приемлемых способов разрешения политичес­ких конфликтов.

5) Статусно - ролевые политические конфликты в демократи­ческих режимах имеют относительно меньшее значение, чем кон­фликты интересов и ценностей.

6) Поскольку политическая власть в демократическом режи­ме не сконцентрирована в одном органе или в одних руках, а рассредоточена, распределена между различными центрами вли­яния, да к тому же каждая из социальных групп может свободно отстаивать свои интересы, то открытых политических конфлик­тов, естественно, фиксируется больше, чем в тоталитарном обще­стве. Они многообразнее и разнокалиберное. Но это признается выражением не слабости, а силы демократии, понимаемой как баланс интересов конкурирующих социальных групп.

7) Сильной стороной демократии является также и отрабо­танность четких процедур, правил локализации и регулирования по­литических конфликтов.

Все сказанное, разумеется, не означает, что демократия явля­ется безупречным инструментом разрешения политических кон­фликтов. У нее свои проблемы. Критики современной плюрали­стической демократии, например, небезосновательно указывают на формальный характер демократических процедур; предполага­ющий лишь юридическое равенство индивидов и групп, которое в условиях господства рыночных отношений неизбежно сохра­няет социальное неравенство. Привлекательно, конечно, пред­ставлять демократию балансом интересов конкурирующих соци­альных групп. Но какая конкуренция может быть между группа­ми, скажем, пенсионеров и крупного капитала? Итоговый «баланс» их отношений известен заранее. Или, предположим, какой-то индивид или группа не преуспели в рыночном соревновании, как же тогда быть с их правами на достойную жизнь, свободу, собственность? Священное право на собственность, когда не на что жить, может весьма сильно раздражать.

В такого рода аргументах, безусловно, есть свой резон. Они указывают на реальные изъяны демократического способа орга­низации политической жизни. Однако рецепты их преодоления, выписываемые тоталитарными идеологиями, на практике ведут к куда более худшим последствиям. Известный австрийский эко­номист Фридрих Хайек в ставшей классической работе «Дорога к рабству» предложил для понимания различения двух обсуждае­мых форм управления обществом такую аналогию¹. Разница между ними примерно такая же, как между правилами дорожного дви­жения (или дорожными знаками) и распоряжениями, куда и по какой дороге ехать. В демократическом обществе власть лишь устанавливает формальные «правила движения», то есть сообща­ет заранее, какие действия она предпримет в ситуациях опреде­ленного типа. «Дорогу» каждый выбирает сам, И власть не гаран­тирует, что «водитель» непременно доберется туда, куда ему нужно и в срок. Он может попасть в «пробку», не рассчитать скорость и т.д. Так, может быть, государству лучше взять в свои руки управ­ление движением — заранее просчитать количество водителей, их грузы, определить оптимальные маршруты? Увы, как свиде­тельствует практика, совсем даже не лучше. Запланированный график все равно будет сбиваться разными обстоятельствами (по­годой, капризами техники), необходимость его соблюдения бу­дет требовать все более жесткого контроля, кому-то придется давать «зеленую улицу», порождая привилегии и пр. И самое про­тивное — лишь государство будет решать, куда и как нам ехать. Без его позволения и с места тронуться нельзя. Подобная перс­пектива все-таки заставляет современное человечество склоняться к выбору «формальных правил» демократии, которые действи­тельно носят чисто инструментальный характер и не обещают безусловного торжества социальной справедливости.

¹См.: Хайек Ф. Дорога к рабству. // Вопросы философии, 1990, № 11. — С. 124 — 125.

В плане различения конфликтов тоталитарных и демократи­ческих режимов российские политические конфликты находятся в «промежуточном» положении. Наше нынешнее общество несет на себе все черты «переходного» типа от тоталитаризма к демокра­тии: слабость гражданского общества и соответственно «безопорность» демократических институтов, остаточное влияние тотали­тарных традиций безусловного подчинения политическим «вер­хам», уступка им всех политических инициатив и ответственности, ценностный раскол в обществе и т.д. Отсюда и резко конфронтационный характер наших сегодняшних политических конфлик­тов, их хаотичность, неустойчивость, неотработанность процедур урегулирования и разрешения. Преодоление этих особенностей «посттоталитарной» конфликтности является актуальнейшей задачей как нашей политической элиты, так и общества в целом.